7 лет пустоты или Здравствуйте, я - Люси Дреер

Спустя сутки Люси с трудом уговорившая принцессу Сапфиру оставаться в замке под охраной ее подруг, пока она тем временем отправится за шкатулкой хранившейся в Белокогте. В соборе Белокогтя епископ долен был хранить бумаги ее матери для отца, который так и пытался в последнее время разжечь войну с соседним государством. Епископ того собора умер два дня назад. Сапфира хот ела поручить это задание Эльзе Скарлетт, но увы, Люси вызвалась выполнить сама. Тем более Минерва просила заехать по дороге к одному магу, имя которого она утаила. Намекнув девушке, что она будет очень рада этой встрече. И заручится поддержкой этого мага. Flashback Люси стояла в покоях принцессы в окружении Эльзы, Леви, Роуга, Стинга и Руфуса. Девушка просила Эльзу отправиться в собор Белокогтя к местному епископу за шкатулкой содержащей важные документы, которые могли прекратить начавшееся кровопролитие между двумя странами. Мечница, увидев взгляд заклинательницы, опустила голову и преклонила колено, как бы давая согласие. Спустя минуту, Люси подняла Эльзу и обратилась к принцессе: - Ваше величество, прошу простить мою дерзость, но Эльза Скарлетт, по прозвищу Титания, лучше бы ей остаться в вашем подчинении здесь, нежели далеко от вас. Она мастер рукопашного боя, фехтования и может также, а то и лучше защитить вас нежели Стинг и его команда. Прошу отпустить меня вместо Эльзы на поиски данной вещи, Уверяю вас, я домчусь в оба конца быстрее, чем это может сделать моя напарница. - Люси о чем ты? – шикнула Эльза - Потом узнаешь. Молчи! – также шепнула Люси. - Почему я должна отпустить вас леди Дреер? Ведь вы одна из лучших моих верноподданных защищающих мою жизнь. Ваш лук недавно это доказал как впрочем и ваша реакция. - Моё оружие не только лук, Ваше Величество, нор также ум. Я смогу быстро найти нужную вещь. Эльза, ты справишься ведь с охраной? - Да, Мастер Люсьена. - Леди Дреер, будь по-вашему. Я уезжаю к брату в конце месяца. Привезите эти документы к моему отъезду. Вот ключ от шкатулки. Сапфира подошла к окну, дав знак оставить ее одну в окружении своей личной охраны, которую возглавляла теперь Эльза. Что то шепнув Леви, Эльза вышла и пошла следом за /Люси в ее временные покои. Девушки начали собирать вещи и Люси заговорила. - Будь осторожна, за мной охотились тут. Охраняй всех и прошу, отведи от меня намерения Стинга. Тебе-то с твоим характером недолго. Хотя и пытается при каждом удобном случае меня поцеловать, но он кидает на тебя такие взгляды. Кстати не удивлюсь если подбивание клиньев ко мне одна из возможностей быть к тебе поближе, Эльзи. - Люси? Ты об Эвклифе. Ну да симпатичный юноша, но я..оххх…Джерар пропал. - Он жив и работает на меня, но у него семья. Грех Ведьмы. Прошу присмотрись к драгонслееру. А мне пора. Проводишь? Или пойдешь к принцессе? - Провожу, - девушка взяла ее лук и кнут и подала хозяйке. Люси была одета в дорожное платье и, забрав кнут начала сматывать его. Прикрепив его на бок, закрепила и лук. Подобрав свои вещи, а точнее в ее руках была котомка с травами и некоторыми веществами. На поясе были спрятаны ключи созвездий, которые отдавались теплом. Выйдя во двор, девушка выбрала лошадь, и легко запрыгнув на нее, не обращая внимания на боль в плече. Помахала Эльзе и пришпорила коня, отправляясь навстречу своей судьбе. Красноволосая девушка махала на прощание подруге, пока та не скрылась из виду, тяжело вздохнув она ощутила на своем плече чью-то руку и тихий шёпот в ухо: - Она вернется, Эльза. Просто верь ей, как верим мы все. Девушка подняла и увидела улыбающегося блондина, который махнул вслед ее подруге и крикнул: - Главное вернись обратно живой, Люсьена!!!! End Flashback Тем временем недалеко от Белокогтя, монастырь Кейрин. Лексус Дреер не имел ничего против того, чтобы пошел дождь, как только он выехал из леса. Конечно, ему бы хотелось перемещаться с помощью магии, но он помнил, что его лучший друг до встречи с командой не любил, чтобы Лексус показывал всем и вся, что он маг. Боялся за него, ведь в те далекие времена, когда они были мальчишками, за детьми магов охотились люди, которые забирали их на свои исследования. В этом монастыре магию не признавали, так что был смысл не показывать свои способности, а просто быть обычным человеком. Туман, капли дождя – отличная погода, как нельзя лучше для его скорбной поездки и была его любимой погодой. Он вел своего серого скакуна через мертвый травостой, следом за братом Риком. Монах не отличался высоким ростом. Голова с тонзурой на макушке едва доставала Лексусу до плеча. Сейчас он ковылял по грязи, приподняв подол белой рясы. Штаны, скроенные на куда более высокого и плотного мужчину, чуть не спадали с него при каждом шаге. Но Лексусу было совсем не до смеха. Он приехал в монастырь, чтобы отдать дань уважения Эйсу, умершему прошлой осенью. Осмотрев монастырское кладбище, он не нашел могилы друга. Один из монахов отправил его за разъяснениями к брату Рику. Тот повел его через лесок и поле. На горизонте огромной массой высился величественный монастырь, хотя отсюда до него была добрая лига пути. – Куда мы идем? – крикнул он вслед монаху. Брат Рик оглянулся, озадаченно хмыкнул: – Думал, вы хотите увидеть могилу друга. – Именно так, но почему мы идем сюда? Монах указал вперед, где в сумраке под распростертыми ветвями дерева угадывались очертания могильного холма. Комья сырой земли уже затягивало сорняками. – Ваш друг здесь, – сказал брат Рик, подтягивая штанины и открывая взору тощие лодыжки. – Здесь он и умер. – Голос монаха звучал осуждающе. – Тому, кто сражается на турнире, никогда не удостоиться благодати быть похороненным по-христиански. Лексус прикусил язык, удерживая горькие слова. Молодой король, предыдущий наследник короля, только и делал, что кочевал с турнира на турнир в те дни, когда не был занят интригами против собственного отца и своего дяди. Тем не менее, его прах покоится под чудесным надгробием в Крокуском соборе. Конечно, ведь Эйс был простым рыцарем, а не сыном короля. – Он умер здесь? – спросил он, заметив, что монах явно дожидается вопроса. Перекинув поводья через ветку, чтобы лошадь не вздумала попастись на могиле, Лексус добавил: – Мы далеко от монастыря. – Не так уж далеко для всадников, решивших во что бы то ни стало убить друг друга. – С лица брата Рика слетела маска показного спокойствия. – Ну и схватка была, скажу я вам, милорд. Я как раз помогал закрывать ставни, чтобы никому из дерущихся не пришла мысль искать прибежища в наших стенах, как вдруг увидел, что на вашего друга напали сразу четверо. Они не отступили, даже когда он был готов сдаться, и довели свое кровавое дело до конца. – Монах закрыл глаза и перекрестился. – Никак не могу позабыть это зрелище. – Кто его убил? Ты видел герб? – Не помню. – Его нижняя губа задрожала, на глазах выступили слезы. – Не хочу вспоминать. Подхватив рясу, монах бросился назад к монастырю. Лексус смотрел на голый могильный холм. Ни надгробия, ни надписи. Он проклинал судьбу. Неужели Эйс заслужил смерть? Но нет, злой рок здесь ни при чем. Не стоит даже винить тех, кто убил Эйса на турнире прошлой осенью. Будь проклят этот дьявол в юбке! Это из-за нее Эйс рисковал жизнью, надеясь добиться руки возлюбленной. А когда он погиб, она охотно пошла под венец с каким то рыцарем! Как глупо! Будь Лексус тогда здесь, он удержал бы друга от участия в турнире. И не потому, что Эйс был слаб и не смог бы добыть себе славу и лошадей в традиционной рыцарской забаве. Эйс выходил победителем из любого поединка, вплоть до последнего рокового… Любое искусство владения оружием было бессильно против людей, которые не постеснялись нарушить правила честного боя и убили противника, готового признать поражение. Погиб прекрасный человек – погиб ни за что. Лексус снова выругался. Слишком много бесполезных смертей с тех пор, как королевские сыновья подросли настолько, чтобы потребовать свою долю пирога. Каждый слышал пророчество, якобы произнесенное великим Мерлином. «Он породит ту рысь, что прокрадется всюду, но будет поймана, оставив собственный народ в руинах». Говорили, что это про молодого короля, который внушил своим воинам – и Лексусу в том числе, – что рыцарскую честь можно добыть лишь в бою. Теперь молодой король мертв. Погиб от дизентерии, когда вознамерился разграбить гробницу пилигрима. Тем временем брат принцессы продолжал стравливать собственных племянников друг с другом. Законных племянников и незаконнорожденного сына принцессы. Его не устраивал сан епископа в Белокогте, и он покинул лоно церкви, чтобы поучаствовать в войнах. Итак, смерть царствовала повсюду. Смерть на поле битвы, когда рыцари нарушали клятвы, данные одному королю, ради того, чтобы исполнить долг на службе у короля другого. Смерть в бессмысленном бою, когда воины сражались лишь для того, чтобы отточить воинское искусство ради настоящей битвы. – С меня хватит, – произнес Лексус, сняв свою шубу. – Клянусь тебе, Эйс, с меня довольно того безумия, что привело тебя сюда, в эту убогую могилу. После всего, что мы испытали, сумев избежать гибели, как мог ты положить жизнь к ногам женщины, которая ныне делит ложе с другим, пока ты спишь, засыпанный землей? Эйс многое утаивал, но часто и много излагал Лексусу по письмам, которые приходили на его адрес в Магнолии за те семь лет, что их не было в этом новом для них мире. Многое поменялось, но он надеялся встретить своего друга живым. Эйс ни разу не обмолвился о леди, чью честь он прибыл защищать около этого монастыря. Почему Эйс ни слова не сказал ему о женщине, на которой хотел жениться? У них не было тайн друг от друга. Отчего же скрытность? Неужели из опасения, что Лексус разозлится из-за того, что придет конец их ночным посиделкам с развеселыми девицами? Или Эйс думал, что друг не одобрит его выбор? Кто знает… Лексус снова зло выругался. Ему не узнать правды – она покоится в могиле вместе с Эйсом. Теперь важно лишь, что друг лежит в убогой могиле в неосвященной земле. Нужно распорядиться, чтобы тело Эйса перенесли в его второй дом . Дом, где когда-то по словам отца жила семья матери. Там похоронена мать и ее родители. Там он и упокоится, вместе с его родными. Отец Эдриан не станет возражать, чтобы друга семьи Дреер похоронили по церковному обряду. Извлечь тело из могилы и перевезти его не составит особого труда. Расхаживая туда-сюда вокруг могилы, Лексус составлял в уме список необходимых распоряжений. Найти телегу, чтобы везти тело. Нанять охрану, чтобы воры не покусились на одежду Эйса. Нужен скульптор, чтобы изготовить надгробие, достойное человека, не раз спасавшего Лексусу жизнь, и художник, чтобы ангел на надгробии глядел как живой на могилу героя. Как у всех в часовне. Ангел, который… Он остановился как вкопанный. Возле его лошади стояла женщина. Весенний ветерок играл складками ее широкого одеяния. Высокая, порядком уступающая ему ростом, завитки золотых, как у ангела, волос выбиваются из-под капюшона. Он даже на миг подумал – не крылья ли скрываются под складками тёмного шерстяного плеща? Потом понял – за спиной незнакомки всего лишь большая котомка. – Почему вы меня рассматриваете? – спросил он, и его голос прозвучал на удивление сердито. Он чувствовал раздражение – незнакомка прервала его обеты погибшему другу. А еще он злился на себя. Вот глупость! Так подумать про женщину – будто она неземное существо! Не эти ли мысли привели в могилу беднягу Эйса? – Я не хотела мешать, – ответила она, узнав голос мужчины. «Неужели тот с кем я поеду в собор.. это Лексус?!» - пронеслось в голове девушки. Лексуса поразил ее голос. Женственный, но есть в нем какая-то чарующая глубина. Этот голос этой женщины завораживал. В нем чувствовалась хрипотца. Легко было представить себе, как она шепчет, прижимаясь к нему… Он снова разозлился. Это всего лишь женщина, ничуть не лучше прочих. Что с того, что у нее такой пленительный голос? Он взглянул на могилу Эйса. Наверное, когда он стоял на проклятом поле, его обуяло похожее безумие. – Вы мне не мешаете, – солгал он, желая заглушить тревожные мысли. Он клялся другу похоронить его достойным образом. Не следует при этом поддаваться чарам женщины, тем более что он даже не видел ее лица. Она подошла к нему. Шагнула из сумрака на тусклый свет, пробивающийся сквозь прорехи в тяжелых тучах. Капюшон по-прежнему скрывал лицо. Она не выбирала дорогу, чтобы не запачкать туфли, но шла уверенной, ровной походкой. Серое платье зацепилось за камень. Прежде чем она успела дернуть подол, чтобы освободиться и прикрыть ноги, он с удивлением заметил, что на ней сапоги, почти такие же, какие носит он сам. И, как его собственные, сапоги женщины свидетельствовали, что их хозяйка проделала долгий путь. Она приблизилась ровно настолько, чтобы он не смог достать ее мечом, откинула капюшон и спросила: – Ты же Лексус Дреер? Ее лицо он бы узнал из тысячи других. Непроницаемое лицо, ничего не прочесть! Карие глаза смотрят открыто, без тени кокетства или тем более страха. Ему ни разу не встречались женщины почти одного с ним роста. Это казалось одновременно и притягательным, и тревожащим. – Да, это я. – Он не стал поднимать капюшон плаща. Не хотелось выяснять, как ей понравится то, что она может увидеть. – А кто вы? – А то ты не знаешь, и я приехала сюда, чтобы побеседовать с тобой. Он снова оглядел ее с головы до ног. Осмотрел не торопясь, восхищаясь формами, скрытыми под темным плащом и простым серым платьем. Тут он заметил, что с ремня, затянутого вокруг тон кой талии, свисают несколько мешочков – одни побольше, другие поменьше. – тебе не интересно узнать, – спросила она, – о чем пойдет речь? Лексус нахмурил брови. Она обратилась к мужчине как равная, вместо того чтобы терпеливо ждать, пока мужчина сам не пожелает начать разговор. Он холодно ответил: – Еще интереснее знать, почему ты решила поговорить со мной, стоя возле могилы. – Когда я добралась до замка, мне сказали, что я смогу найти тебя в Кейринском приорате. Монахи посоветовали поискать тебя здесь. – Судя по ее виду, она сожалела о том, что потревожила его. Потом она перевела взгляд на могильный холм, тень сочувствия мелькнула на ее лице. – Лексус, если я действительно нарушила твое уединение, тебе стоит только сказать, и я уйду и дождусь тебя у монастырских ворот. – Да, прошу тебя. Люси , поговорим чуть позже. Лексус смотрел, как Люсьена молча удаляется. Странная женщина. Удивительно, как она покачивает бедрами при ходьбе – в ритм шагам развеваются складки плаща, просто глаз не оторвешь. Интересно, что у нее в котомке? Может быть, она странствует и в котомке все ее пожитки? Вряд ли. Она – Люсьена Сердоболья, слинявшая из гильдии , стоило прочесть какое то письмецо. Она его «жена» перед Советом. Но он ровным счетом не знает о ней ничего, ведь за последние семь лет она очень изменилась. С чего бы ей пускаться в путь в столь мерзкую погоду, ведь она была на службе у принцессы? Он еще раз взглянул на могилу друга, но глаза продолжали следить за женщиной, пока она не скрылась из виду среди деревьев. Он услышал голос Эйса так ясно, как если бы тот стоял сейчас перед ним. «Женщины! Благословение и проклятие мужского племени!» Эти слова Эйс произнес, перед его вынужденным отсутствии на семь долгих лет, когда они сидели в зале поместья матери, каждый с девицей на коленях. Всегда находились девицы, охотно помогавшие весело скоротать часок-другой в обмен на какую-нибудь безделушку. Вернувшись, он узнал об изменениях в гильдии, о своей «женитьбе» на Хартфелии, взял задание и ушел, а возвращаясь с задания, на которое дается год, но выполнив за два дня, он сворачивает к своему другу и узнает, что друг мертв. Та, честь которой он защищал, быстро утешилась в объятиях – и в постели – другого мужчины. Лексус поморщился, когда ему на лицо упала тяжелая капля, за ней другая. Стоять тут, возле могилы Эйса, было незачем. Тем более стоять под дождем. Он взял поводья. Нужно сделать необходимые распоряжения, чтобы друга похоронили в земле поместья его матери. Но сначала он узнает, зачем прибыла его так называемая «женушка». Шагая сквозь лес к приорату, он размышлял. Зачем Люси путешествовать в одиночку? И что за срочность? Могла бы дождаться его возвращения в гильдию – или даже в прислать письмо. Выведя лошадь из-под полога ветвей, на которых едва проклюнулась зеленая листва, он увидел, что Люси стоит возле своего мешка под аркой монастырских ворот. Неглубокая арка почти не защищала от дождя, и он удивился снова. – Дреер, почему ты стоите под дождем? – спросил он вместо приветствия. Она спокойно взглянула на него: – Я сказала, что буду дожидаться тебя у ворот. И когда интересно, после своего возвращения ты даешь мне свое «разрешение» использовать свою фамилию? – Именно так, но тогда ведь не было дождя. Наверно с нашего представления перед Советом «женушка». – Я сказала – буду ждать здесь, – повторила она так, словно Лексус отличался рассудком не более, чем весенний цветок, качавшийся у монастырской стены. – Мне нужна твоя помощь. – Кто тебя послал? – Я здесь от имени принцессы, Лексус. Он уставился на нее: – И ты полагаешь, что я тебе поверю? – Да. – С чего бы это? Капли дождя били ее по лицу, и она натянула на голову капюшон. – Я ведь сказала, что я здесь от имени принцессы Сапфиры. У тебя нет причин подозревать меня во лжи. – Равно как у меня нет причин тебе верить. – В самом деле. – Уголки ее красивых губ приподнялись в неуловимой улыбке. Очаровательно, подумал он прежде, чем успел себя одернуть. – Тем не менее, Дреер, если бы мне хотелось тебя одурачить, я могла бы сделать это под крышей. Я не дожидалась бы тебя под дождем. – В том случае, если бы ты не вздумала создать видимость правды там, где ее нет. Она рассмеялась, и Лексусу показалось, что ненастье вдруг сменилось солнечным днем. Словно все вокруг осветилось. – Лексус Дреер, мы можем стоять здесь сколь угодно долго, обсуждая, что я стала бы делать, если бы хотела тебя одурачить. Правда, однако, заключается в том, что меня послала к тебе принцесса, и ты должен доверять словам дамы, состоящей на королевской службе. Приходилось признать – она права. Как ей доказать, что она говорит правду? Разве что сделать магический жест, и сама принцесса возникнет перед ним прямо из воздуха, с учетом что магические лакримы быть у нее. А у него нет доказательств, что женщина лжет. И она милосердно не стала напоминать, как он лгал, когда в первый раз сказал ей, что она вовсе не нарушила его покой возле могилы Эйса. – Если ты посланница принцессы, зачем тебе говорить со мной? – Потому что ты – единственный человек, которому она может доверять после меня и ее охраны. На правах моего мужа. Люси вспомнила, как Минерва появилась в лакриме и начала убеждать ее заехать в Кейрин за одним магом, который будет рад меня видеть. «Мда, очаровательно он меня встречает» - подумалось Люсьене – Зачем принцесса отправила тебя ко мне? – спросил Лексус. – С гильдией что-то не ладно? Люси слегка улыбнулась, и ее лицо немного смягчилось. – Когда я покидала принцессу, она сказала мне, что ты непременно встревожишься, и велела передать, что с ней все в порядке. – Ты хочешь сказать, что тебе просто велено меня увидеть и передать эти слова? – Лексус прищурился. Ее улыбка погасла. Она подхватила свою дорожную котомку и сказала: – Я изучала искусство врачевания, технику боя как ты уже наблюдал ранее, а потом отправилась на службу к принцессе, затем она отправила меня за одной вещью, попросив заручиться твоей поддержкой. – Ко мне за помощью? Зачем Тебе моя помощь? Подул свежий ветерок и принес прохладу – словно зима вернулась. Люсьена плотнее закуталась в свой плащ. – Не прогуляться ли нам, Лекс? То, что я собираюсь рассказать, не предназначено для чужих ушей. – Даже ушей монахов? – Только твоих, и ничьих больше. Она направилась к лесу. Лексус запахнул плотнее плащ и двинулся вслед за ней под пронизывающий ветер с дождем. Лошадь негодующе заржала. Шагая впереди него, Люси лишь слегка наклонила голову, словно дождь был ей нипочем. Он быстро нагнал ее и молча пошел рядом, ожидая, когда она заговорит. Девушка не смотрела в его сторону, но, очевидно, знала, что он идет бок о бок с ней, потому что сказала: – Поручение, что дала мне принцесса и ради которого я ищу твоей помощи, на первый взгляд совсем простое. Принцесса Сапфира отдала на хранение прежнему епископу города Белокоготь некие бумаги. Теперь она хочет получить их обратно. От Люси исходил тонкий аромат, и ему вдруг захотелось узнать, что скрыто под складками плаща. Он почти не слышал, что она говорит. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы вникнуть в суть дела. – Принцесса могла бы написать епископу. Почему бумаги должны доставить ей именно мы? – В Белокогте больше нет епископа. Лексус едва удержался от резких слов. Разумеется, он прекрасно знает, что там больше нет епископа. Ей не следует перебивать его, когда он хочет сказать, что принцесса могла бы написать кому-нибудь, кто служит в соборе. Он сдержал готовую сорваться с языка колкость, когда они вышли из-под лесного полога. Перед ними возвышался могильный холм. Теперь, под проливным дождем, он выглядел совсем жалким и заброшенным. – Кто покоится здесь? – мягко спросила «женушка». – Мой самый верный друг. – Прости? Но разве твоими верными друзьями не считаются Громовержцы? – Они молча стояли у могилы, потом заклинательница спросила опять: – Почему он лежит здесь? – Погиб во время турнира, а монахи Кейринского приората отказались хоронить его на своем кладбище. Она взглянула на него – впервые с тех пор, как они вышли из-под арки монастырских ворот. Оценивающе прищурилась, словно увидев его впервые. – Был убит на турнире? Какой позор для рыцаря – бессмысленная смерть! – Да, бессмысленная. Будь я рядом, я бы убедил его отказаться от вызова, брошенного ради руки женщины. Ни одна женщина не стоит того, чтобы из-за нее умирали мужчины. Призывательница молчала долгую минуту, уставясь на могильный холм, а потом сказала: – Согласна. – Вы согласны? – Он был поражен. – Хватит и того, что мужчины гибнут на войне. Не стоит кому-то умирать только ради того, чтобы вызвать восхищение дамы. Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Капюшон упал, открывая взгляду копну золотых кудрей. Лексус едва отдавал себе отчет в том, что пристально смотрит на нее. – Если мы выполним просьбу принцессы, это поможет предотвратить новую войну между ее братом и его племянниками. – Каким образом? – Больше я ничего не знаю. Но мне и этого довольно, чтобы предложить принцессе свои услуги. А тебе, «муженек»? Он перевел взгляд на безымянную могилу. Конец войне между королем и его сыновьями? Возможно ли это? Он должен попытаться. – Более чем достаточно. Скажи, как я могу тебе помочь, Люси? – Не могли бы мы продолжить разговор где-нибудь под крышей? – спросила заклинательница, улыбнувшись своей самой очаровательной улыбкой. Каждая капля дождя, падая на раненое плечо, словно колола раскаленной иглой. Хорошо, что перед встречей Лексусом она сняла повязку. Иначе он мог бы вообразить, что она станет обузой в их путешествии в Белокоготь. Зато теперь в руке билась пульсирующая боль. – Мой плащ, кажется, ненадежная защита от дождя. Дреер кивком указал на монастырские стены: – Ты можешь отправиться туда немедля, Хартфелия. – я давно не Хартфелия, а Дреер, но прошу называй меня по имени - Люси, – мягко поправила она. Лексус обошел могильный холм вокруг. – Прости? – Он смотрел на нее, стоя у противоположного края могилы. Из-под капюшона его голубые глаза сверкали, как два драгоценных камня со дна глубокой шахты. Удивительно, что он такой высокий – еще выше, чем она. Он был ей интересен. Она никогда не знала его достаточно близко. И вот он шанс! Спасибо Минерве за это. Например, к его горю явно примешивался гнев, он окружал его, подобно грозовой туче. Разумеется, это был мужчина – сильный, опасный. Люси держала чувства в строгой узде. Интересно, умеет ли владеть собой Дреер? Сейчас он, конечно, пытался скрыть свой гнев. Тем не менее, ярость читалась в каждом его движении, отравляла горечью каждое слово. – Меня зовут Люси. Не хотелось объяснять, отчего ей неуютно, когда к ней обращаются «леди». – Пожалуйста, называй меня по имени. – Почему? – упрямо повторил он. – Мы оба на службе у принцессы, как и любой маг в Фиоре, – сказала она, понимая, что объяснение неубедительное. Но ничего лучше ей в голову не приходило, тем более что лорд сверлил ее взглядом. У Люси были заготовлены ответы на все вопросы, но… вот он стоит и смотрит на нее в упор. Она не может видеть его лицо под капюшоном, но и взгляда достаточно, чтобы взволновать ее до глубины души. Хотелось смотреть ему в глаза, и было страшно утонуть в них. Казалось, она смогла обрести равновесие, когда они стояли под аркой возле монастырских стен. Но потом он с кошачьей грацией шагнул к ней, и она поняла, что жестоко заблуждается. Плащ не скрывал очертаний его мускулистой фигуры. На левой руке виднелся шрам – этот человек явно побывал в переделках. А на лице все также красовался шрам правой стороны лица в виде молнии. А теперь сама заклинательница попала в переделку – она была просто очарована его могучей силой. Мысли путались. Она чуть не выдала себя. Тем не менее, ей следовало радоваться, он ведь согласился отправиться с ней на поиски. Радоваться? Да она была просто в ужасе! – Почему ты начала заниматься военным ремеслом, чтобы защитить себя? – Нет. Я пришла в гильдию, ища опору. И Хвост феи дал мне ее. Здесь я на своем месте, Лексус. Но меня призвали на службу принцесса. Полюшка дала мне знания лекарского ремесла. Научила готовить целебные настои, сращивать кости, накладывать припарки… – Хорошо, я стану звать тебя по имени, барби, если тебе так угодно. – Он усмехнулся, и она снова уставилась на его капюшон. Она вдруг поймала себя на том, что до этого разглядывала его сильные ноги в довольно поношенных сапогах. – Значит, Люсьена. Но тогда и ты должна обращаться ко мне по имени. Тебе не подобает называть меня по фамилии или лампочкой. А теперь, с твоего позволения, я должен… О чем это он? Разве он не дал согласие поехать с ней? Словно прочитав ее мысли, Лексус сказал: – Сначала я должен отдать распоряжение насчет упокоения моего друга. Потом я отправлюсь с тобой. – Ты сказал, что монахи ни за что… – Я хочу перевезти Эйса в поместье моей матери, Люсьена. Потом я к услугам принцессы. – Нужно ехать в Белокоготь как можно скорее. – Поместье находится по дороге. – Он криво улыбнулся. – Я тебя не обманываю. – Значит, мне не следует расспрашивать тебя, как ты расспрашивал меня. – Предпочел бы обойтись без расспросов. – Он присел возле могилы и принялся выдергивать сорняки. Люсьену восхищала его преданность погибшему другу. Однако у них было мало времени. Значит, чтобы успеть вовремя доставить бумаги, ей придется сначала помочь ему – перевезти прах в освященную землю. Стараясь не обращать внимания на моросящий дождь, она спросила: – Чем я могу тебе помочь? – Помочь? – Он вскинул голову, и капюшон упал. В его голубых глазах она прочла безмерное удивление. «Я и сама поражена своей прямотой и своим вопросом» - подумалось ей. Возле правого виска кожа на его лице сморщилась, словно сметанная на живую нитку сумасшедшей швеей. Он отвернул лицо вправо, накидывая капюшон, и у нее сжалось сердце – так он был красив, если смотреть в профиль! Блестящие светлые волосы падали на плечи, закрывали лоб. Низкая щетина подчеркивала линию подбородка. – Интересно, чем же ты можешь мне помочь? – резко спросил он, заклинательница поняла – он заметил ее изумленный взгляд. По пути в Кейрин она видела много изуродованных войной мужчин. Слишком много – безошибочный признак военного времени, этих бесконечных войн, что вела королевская семья, брат принцессы и его племянники. Но шрам на лице Лексуса взволновал ее до глубины души. Еще больше, чем обезображенное лицо, ее поразила боль в его глазах. Девушка стряхнула с плеча мешок, радуясь возможности отвести наконец взгляд. На боль в левом плече она больше не обращала внимания. Когда они выполнят поручение принцессы, у нее будет полно времени, чтобы залечить рану. Она украдкой коснулась углубления между грудей, чтобы убедиться, что ключ на месте. Перед тем как покинуть Крокус, она пропустила через ключ ленту и надела его себе на шею. Не меньше пяти-шести раз на дню она проверяла – в сохранности ли ключ? Потерять его – значит подвести принцессу, ведь именно этим ключом предстоит открыть шкатулку с бумагами. Даже подумать о таком было страшно. Заклинательница порылась в мешке, извлекла оттуда деревянную рукоятку и подала ее Лексусу. Затем вытащила деревянную лопатку, которую всегда носила с собой – вдруг пригодится, чтобы выкопать растение или камень. В плече снова кольнуло. Лексус удивленно наблюдал за девушкой. – Прости мое любопытство, но зачем все это? Она собралась было объяснить, но он махнул рукой: – Ты можешь просветить меня потом. А теперь, если соблаговолишь наконец уйти… – Уйти? – она взглянула на собственные руки, – у меня нет второй лопатки, и я не смогу рыть землю. Но я могу побыть с тобой, пока ты копаешь. – Уходи. Ты ничем не поможешь. Пшеничноволосой не понравился его тон. Значит, он думает, что у нее ума не больше, чем у его лошади. Если не меньше. – Почему ты решил, что я не в силах помочь? – Труп – это не для женщин. Она встала, чтобы вытереть руки о фартук. Потом вспомнила, что фартука на ней нет и не стоит пачкать платье. В котомке имелось еще одно платье, но оно понадобится, когда наступит время вручать бумаги принцессе. – Кто, по-твоему, – спросила она, старательно изображая праведное негодование, – готовил к погребению тела мужей, отцов и сыновей во все века во время войн, затеянных мужчинами? Женщины! – Тело Эйса пролежало в земле не один месяц. – Скорее всего, там остались одни кости, – она вновь опустилась на колени и взяла горсть земли. – Было тепло, часто шли дожди. Жара и влага ускоряют разложение, будь то труп или что другое, особенно если могила неглубока. Лексус поперхнулся. Она подняла глаза и взглянула на него. Мужчина смотрел на нее с таким изумлением и отвращением, словно она сама только что выползла из могилы. – Откуда тебе знать? – спросил он. – Я изучала такие вещи, когда училась в Саблезубом Тигре. – Ты изучала трупы? – Я изучала природу. Смерть – часть жизни, – призывательница присела на корточки и добавила: – Я наблюдала, как меняются со временем припасы в кладовой, изучала травы. Меня многое интересовало. – Отлично. – Лексус насадил лопату на рукоятку и начал копать, – можешь оставаться, если хочешь. Хранительница молча наблюдала. Тишину нарушали удары лопатки о землю, стук падающих с листьев капель да фырканье лошади. Он копал размеренными движениями человека, привычного к тяжелой работе. Шрамы на руке и лице свидетельствовали об участии в заданиях похлеще тех, что она выполняла с командой семь лет назад, но она стала выполнять более серьезные, став мастером , временным мастером гильдии. От земли поднимался запах. Запах сырости и гниения, запах смерти. Она вскочила, едва удерживая тошноту. Люси поняла – Лексус наблюдает за ней, потому что лопата стучала о землю уже не так ритмично. Она отошла к дереву, нагнулась и сорвала две пригоршни мха у самого ствола. От мха тоже пахло, но это был запах свежей земли и недавнего дождя. Левая рука ужасно болела. Заклинательница решила, что боль утихнет, если просто не обращать на нее внимания. Напрасная надежда. Потом, когда они доставят тело сэра Эйса, она приготовит снадобье из крепкого эля с чабрецом. Если накладывать такой компресс на плечо каждый вечер, через девять дней боль уйдет. Пока что у нее не было времени заняться собой. Долгие дни в пути. Долгие ночи почти без сна. Если Лексус поможет ей нести дозор, чтобы не напали воры, она сможет наконец поспать и залечить рану. Разложив мох на земле возле могилы, она развязала один из мешочков, висящих на поясе. Достала сушеную лаванду, посыпала на мох и протянула его Лексусу. Он озадаченно взглянул сначала на мох, потом на девушку. – Прижми к носу, – сказала она. – Это от тошноты, когда из открытой могилы пойдет зловоние. – Я не… – Не считаешь нужным? – золотоволосая недоуменно нахмурилась, подражая своей матери, которую помнила благодаря рассказам служанок из отчего дома. Та всегда принимала на себя болезненно-смущенный вид, когда слышала очевидную глупость. – У тебя в лице ни кровинки. Я бы сказала, цвет твоего лица где-то между серым и зеленым. Воспользуйся мхом, если не хочешь замертво свалиться в могилу друга. Он выхватил мох из ее руки. Прижал бархатистые веточки к лицу и глубоко вдохнул, чувствуя, как нос наполняется ароматом лаванды. – Если бы ты меня не перебила, ты бы услышала, что я хотел сказать. А я хотел сказать, что просто не знаю, как отблагодарить тебя за предусмотрительность. – Ох! – только и выдохнула Люси. Крайне редко случалось так, что ей не хватало слов, – очень неприятное ощущение. – Кажется, ты сама вот-вот упадешь. – Лексус взял ее руку, осторожно прижимая мох к лицу Люсьены. – тебе тоже не помешает помощь. Она ахнула и отшатнулась, уставясь на него во все глаза. Почему простое прикосновение наполнило ее кожу восхитительным теплом, заставив вздрогнуть? Нежели былые чувства, все же просыпаются… – Тебе плохо? – спросил он. Заклинательница покачала головой. Она вдруг забыла все слова, которые знала, – все до единого. Она была рада, когда Лексус снова принялся за работу. Ей ужасно не хотелось, чтобы он заметил, как она дрожит. Меньше всего она ожидала, что придет в такое смятение от простого прикосновения. Может быть, когда она привыкнет к его присутствию, это головокружительное ощущение исчезнет? Ей хотелось на это надеяться. – Можно задать вопрос? – поинтересовался он, не прекращая работы. – А, я, кажется, догадался. – На его лице промелькнула слабая улыбка, так быстро, что она засомневалась – не померещилось ли? – Тогда, с твоего позволения, я спрошу про другое. – Конечно, спрашивай. – Она опустилась на колени у края могилы. В его шутливом тоне ей послышалась горечь. – Зачем тебе кнут? Ведь ты теперь сильный маг. – Может пригодиться. – Чтобы защищаться? Люсьена улыбнулась: – Напротив. Я защищалась кнутом разве что в детстве в команде Нацу, когда была слаба , как мышь. Есть более действенные способы избавиться от докучливых людей. – Значит, люди докучают тебе в той же мере, что ты докучаешь им? Она была поражена и не знала, что сказать. Еще никому не приходило в голову называть ее надоедливой. Яма росла. Во все стороны летели пласты земли и вырванные с корнем сорняки. С каждым ударом лицо Лексуса бледнело все больше. Наконец он бросил лопату, упал на колени и начал хватать комья земли руками. Сидя у другого края могилы, Люси принялась ему помогать. Тогда он взглянул на нее: – Дреер, то есть Люси.ты не обязана… – Он осторожно проговаривал слова, словно боялся, что приступ дурноты все же возьмет свое, когда он увидит тело друга. – Мы с тобой пускай и понарошку, но женаты. Я помогу тебе, чем сумею. А значит, тем скорее ты сможешь помочь мне. После того как вернемся уже весь Фиор будет знать, что ты снова свободный маг, Лексус, - в ее голосе звучала горечь, которую она прикрывала улыбкой. Лексус это заметил, но решил пока промолчать насчет этого. – Ты всегда рассуждаешь столь здраво? Ты сильно изменилась, Хартфелия. – Да. Пришлось измениться. Лекс, давай не будем об этом. Он снова взглянул ей в лицо. На лбу прорезалась складка, словно он силился решить какую-то загадку. Люси посмотрела вниз. В его руках что-то белело – несомненно, кость. Она сочувствовала Лексусу всей душой, видя, как он страдает, она хотела сказать, что понимает его боль, но не смогла. Ей оставалось лишь представлять, что он должен чувствовать в эту минуту. Они молча сгребли последние комья земли с того, что некогда было мужчиной. Глаза Лексуса заволокло слезами. От Эйса остались лишь кости. Сгнила плоть, улетела душа. Даже от одежды ничего не сохранилось. Покопались воры. Неужели те, кто убил Эйса, забрали себе его оружие.. Заклинательница и не заметила, как шепотом задала этот вопрос Лексусу, пока он не ответил: – Победитель турнира имеет право забрать доспехи и лошадь побежденного соперника, как если бы это происходило на поле боя. – Тогда зачем все хотят участвовать? – Ради славы. – Слава ничто, если человек погибает. – Именно. Какая печаль в его голосе! Она пыталась найти слова, которые утешили бы его. Но ей ничего не приходило в голову. Лексус спросил: – Нет ли в твоем мешке одеяла? – Найдется. – Дай его мне. Когда мы доберемся до поместья, я дам тебе взамен другое. Она вытащила выцветшее коричневое одеяло и расстелила его возле ямы. Лексус было запротестовал, когда она принялась помогать ему вынимать из могилы останки друга, но заклинательница лишь взглянула на него, и он замолчал. Конечно, она была слишком смела, когда заявила, что поможет ему. Пальцы отказывались прикасаться к тлену. Во время учебы она повидала немало костей. Лечить перелом, полученный во время тренировки, – тоже ничего особенного. А здесь приходилось брать в руки то, что некогда было живым человеком. В горле собрался кислый комок. Желудок бунтовал, как необъезженная лошадь. – Все, – сдавленно проговорил Лексус. Ее голос звучал бы не лучше, осмелься она заговорить. Она кивнула и встала с колен. Лексус заворачивал останки в одеяло так бережно, словно надеялся, что друг воскреснет. Призывательница отвернулась. Не было сил смотреть, как он страдает. Она заметила в глубине могилы какой-то проблеск. Там что-то белело. Ей даже показалось, что это еще одна кость. Борясь с тошнотой, она нагнулась, чтобы рассмотреть получше. Луч света отражался от лезвия ножа с рукояткой из слоновой кости. – Лексус, не забудь вот это. – Она протянула руку, чтобы достать нож. Его широкая ладонь ухватила ее за запястье. Лексус нагнулся и сам вытащил кинжал из могилы, держа его столь же бережно, что и кости погибшего друга. Отпустив ее руку, он принялся внимательно рассматривать рукоять. – Что такое? – спросила хранительница ключей мира духов. – Кинжал не мог принадлежать Эйсу. – Лексус провел пальцем по украшенной резьбой поверхности. – Это не его герб. Девушка наклонилась, чтобы взглянуть поближе. Две фигуры – всадник и слуга, ведущий лошадь под уздцы. Она сказала: – Наверное, это нож одного из убийц. Что здесь за надпись? «Semper minax, nunquam summissus»? – Это по-латыни. «Всегда дерзок, никогда не смирен». – Я знаю. Что еще ты видишь? – Нагнувшись к ножу, она была вынуждена опереться на его руку. Головокружительная слабость охватила ее всю, устремившись от кончиков пальцев вверх по руке, разлилась по всему телу, прежде чем она успела сделать судорожный вдох. Ей вспомнилось, как ребенком в грозу она убежала из дому в поле, чтобы посмотреть на молнию. По коже побежала дрожь – от страха и восхищения одновременно. Его ладонь накрыла ее руку, и она медленно подняла глаза, разглядывая по очереди его широкие пальцы, облаченную в простую шерстяную тунику грудь, подбородок с едва заметной бороздкой посередине. А потом она встретила взгляд его темных словно бушующее море глаз. Услышал ли он, как бьется ее сердце? Этот стук отдавался у нее в ушах не хуже, чем взрыв в сарае. – Люси, ты в порядке? – Его голос доносился издалека, хотя стояли они совсем рядом. – Да, – отозвалась она. – Ты так покраснела, и я испугался – уж не лихорадка ли тебя одолела. Он улыбнулся, и она почувствовала, как ее желудок корчится, словно выброшенная на берег рыба. Она сама сейчас умрет, как рыба без воды. Почему ей никак не удается отдышаться? Отчего бы ей трепетать от прикосновения живого мужчины после того, как она руками сгребала кости мертвеца? – Уверена, что с тобой все в порядке? – снова спросил Лексус. – Да. – Отлично. Он отпустил ее, и ее пальцы скользнули вдоль его руки. Златовласка сжала ладони и глубоко вздохнула. Наверное, вид его горя так ее взволновал. Другого объяснения у нее не было. Немного отдышавшись, она спросила: – Ты узнал этот герб? – Нет. – Пальцы Лексуса судорожно вцепились в кинжал, как будто он собирался вонзить его в чье-то тело. – Монах, который привел меня сюда, не мог назвать имен убийц. Кажется, он боялся. – Боялся? Почему? – Не знаю. – Он заткнул кинжал за пояс. – Барби, где твоя лошадь? – У меня нет лошади. – Ты шла из монастыря пешком? – он удивился в который раз за день. – Это примерно одна лига пути. Его рот скривился в слабой улыбке. – Не спорю. – Он снова помрачнел. – Значит, мы не сможем перевезти Эйса на носилках. Нам понадобится телега. – Может быть, телега найдется у братьев? Лексус невесело рассмеялся: – Они отказались похоронить его как подобает. Сомневаюсь, что они согласятся, чтобы он совершил свою последнюю поездку в одной из их повозок. – Если мы попросим… – Нет, – твердо сказал он, приложив ладонь ко лбу и оглядев горизонт. Затем он указал на скопление домов примерно в полумиле вверх по дороге: – Может быть, кто-нибудь из крестьян согласится обменять лошадь и телегу на пару монет. Люси не хотелось спорить, хотя она сильно сомневалась, что он прав. Даже если на ферме есть лошадь, вряд ли фермер настолько глуп, чтобы променять ценную скотину на пригоршню монет – за какую угодно сумму. Но если она хочет, чтобы Лексус как можно скорее занялся поиском бумаг принцессы, ей придется сначала помочь ему похоронить друга. Отряхивая грязь с ладоней, она сказала: – Нужно спросить, тогда и узнаем. Они задержались ровно настолько, чтобы вновь положить скелет сэра Эйса в яму, да так, чтобы разрытая могила не привлекла к себе ничьего внимания. Затем Хартфелия и Лексус с лошадью двинулись по вымощенной булыжником дороге. Лексус молчал. Девушка не могла придумать ничего, что прозвучало бы уместно, поэтому тоже хранила молчание. Лишь однажды тишину пронзил крик ястреба, когда очередная полевая мышь рассталась с жизнью. Ферма выглядела неприветливо. За низкой оградой – вероятно, когда-то она не была столь низкой – возвышался дом под соломенной крышей. В соломе зияли огромные прорехи. Рядом, располагался полуразвалившийся сарай. Пейзаж довершали разбитые деревянные ведра и роющиеся в грязи тощие куры. – Определенно хозяину не помешали бы мои монеты, – задумчиво сказал Лексус. Магичка обхватила себя за талию, ощупав рукоять кнута. К ним направлялся угрюмый мужчина. Он был облачен в рваную грязную тунику и подпоясан веревкой, за которой торчал нож. Остановившись на расстоянии вытянутой руки по другую сторону разбитой стены, он почесал себя меж ребер, отчетливо заметных сквозь дыры в тунике. Темная борода скрывала низ лица, испачканного сажей. – Убирайтесь, – проворчал он. – Нам не нужны работники. Лексус ткнул пальцем в стоящую возле коровника ветхую телегу: – Мы хотим поговорить с хозяином вен той повозки. Это ты? – Может быть. – Мужчина сплюнул в грязь и с неподдельным интересом принялся разглядывать плевок. Затем, сощурив глаза, уставился на Лексуса, который возвышался над ним на добрую голову. – Зачем вам телега? – Нужно кое-что перевезти. – Вон как! Так у вас же есть лошадь, и преотличная. – Одной лошади мало. Мужчина взглянул на Люсьену и осклабился: – Не возражал бы, если бы такая славная леди уселась со мной на одну лошадь. Вот покатались бы! Заклинательница подумала, не щелкнуть ли ей кнутом. Может, грубиян испугается? От его глумливой ухмылки она вдруг почувствовала себя грязной, как ее испачканное платье. Не стоит, передумала она. Только привлечешь к себе ненужное внимание. Словно не расслышав, Лексус спокойно проговорил: – Я бы купил эту телегу. Мужчина открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг его взгляд упал на оружие Лексуса. В его глазах мелькнул огонек, так быстро, что она не успела ничего понять. Он пригнулся, чтобы опереться локтями о стену, и выругался, когда оттуда, зашатавшись, выпал очередной камень. – Мою телегу не купить разговорами. Есть у вас монеты? – Сначала скажи, сколько ты хочешь за телегу и за лошадь. Призывательница духов не сводила глаз с ножа, заткнутого за пояс хозяина фермы. На лезвии запеклась кровь. Хорошо, если это кровь цыпленка или кролика, пойманного в монастырских угодьях, думала она. Пальцы сжали рукоять кнута. – Справедливая цена, – говорил тем временем хозяин, – сорок пенсов. Холодно усмехнувшись, Лексус сделал Люси знак. Она пошла прочь, по-прежнему сжимая кнут. Мужчина крикнул им вслед: – Двадцать пенсов. – Гляди, я ухожу. Может, ты еще опомнишься? – отозвался Лексус. Фермер облизнул полные губы. – Десять. Лексус улыбнулся, но, когда он повернулся к фермеру, лицо его вновь приобрело суровое выражение. Люсьена едва сдерживала смех. Она догадалась – Лексус забавляется, стараясь перехитрить плута. Лексус отсчитал монеты в руку фермера, соблюдая некоторую осторожность – не хотел показать, что у него есть еще деньги. – Благодарю… – Зейн. – Фермер ухмыльнулся почти беззубым ртом. Монеты быстро исчезли в складках рваной туники. – Телега и лошадь ваши. Если вдруг захотите продать мне их назад, дам вам за них хорошую цену. Возле покосившегося забора стояла заморенного вида белая лошадь. Лексус махнул рукой: – Запрягай скотину, Зейн, пока она не успела околеть. Должна же она поработать хоть немного за те деньги, что я тебе заплатил. – Сами запрягайте. Это ваша телега. – Из кочки возле забора фермер выдернул стебель пырея и принялся чистить немногие уцелевшие зубы. Бросив заклинательнице поводья своего скакуна, Лексус оттолкнул хозяина фермы и свистнул лошади. Та подняла голову с видом усталого любопытства и, тяжело ступая, двинулась вперед. «Интересно, - подумала хранительница ключей звездных врат, - дотянет ли бедная животина телегу поместья Дрееров?» Имелись ли на сей счет сомнения у Лексуса, осталось неизвестным, так как он без промедления впряг белую лошадь в повозку. Колеса телеги шатались из стороны в сторону. Зейн захихикал. Не обращая на него внимания, Лексус накинул поводья своего коня на одну из досок разбитой телеги. Затем взял Люсьену на руки и посадил ее внутрь. Там было ужасно грязно, но она села, потому что ее платье уже трудно было испачкать. Они выехали на дорогу. Девушка вцепилась в борт телеги. Колеса шлепали по лужам. Она оглянулась – Зейна уже нигде не было видно. Несомненно, он решил с толком потратить нежданный доход. К утру деньги успеют перекочевать в карман какого-нибудь пивовара или хозяина постоялого двора. Обратный путь к могиле оказался почти таким же долгим, как если бы они шли пешком. Когда Лексус повернул лошадь в поле, она встала, пройдя пару-тройку шагов. Ведь у нее прямо под носом оказалась свежая трава! – Смешно, – сказала Люси, когда серый скакун самостоятельно потащил телегу, увлекая за собой и белую лошадь. – Да. Может быть, тебе щелкнуть кнутом? – Не поможет. Лошадь совсем слабая. Кажется, она сейчас умрет с голоду. Он фыркнул: – Я начинаю думать, что ты таскаешь его только для хвастовства. Ты никогда не используешь его по назначению. – Я не говорила, что никогда им не пользуюсь. Я берусь за кнут, когда в том есть смысл. Но с этой бедной лошадкой… – Ты слишком мягкосердечна. Это навлечет на тебя беду. Заклинательница сложила на груди руки и бросила на него строгий взгляд. Этот прием отлично помогал, когда она хотела остановить детей в гильдии, и чтобы они не мешали взрослым в их работе. – Мягкосердечие здесь ни при чем. Просто я не хочу, чтобы бедняга от испуга пала прямо сейчас. Может быть, ей суждено прожить еще пару лет. – Она вскинула подбородок. – Предпочитаю хорошо продуманные решения и здравый смысл нетерпению. – Признаю свою ошибку. – Лексус соскочил с телеги. – Ты оставайся здесь. Лошадь, кажется, собирается продолжить обед во что бы то ни стало. Я схожу за Эйсом и принесу его сюда. Девушка кивнула, едва удержавшись оттого, чтобы предложить ему помощь. За то время, что она была знакома с Лексусом, она успела понять, что с ним бесполезно спорить, если речь заходила о его друге. Она хотела было извиниться, но он уже зашагал прочь. Пришлось сидеть в телеге и дожидаться, пока он вернется с завернутым в одеяло телом. Она помогла устроить его в телеге, а затем подвинулась, чтобы Лексус тоже мог сесть. Вместо того чтобы забраться внутрь, он неожиданно встал рядом и склонился к ней так, что их взгляды снова встретились. Казалось, это совсем легко – упасть в их глубину, узнать, что ждет ее там – пламя или лед! Но как это было опасно… Она здесь вовсе не для того, чтобы засматриваться в эти загадочные глаза. Ей нужно разыскать бумаги, пока новая война не пронеслась по Фиору сокрушительным вихрем. И тем не менее, она могла думать лишь о его руках по обе стороны от себя и о его полураскрытых губах, приблизившихся к ее лицу. Уж не собирается ли он ее поцеловать? Поцеловать прямо сейчас, когда за спиной лежит мертвое тело? Люсьена поняла, что ей все равно – что там, в одеяле. Она пыталась представить себе, каково было бы почувствовать прикосновение его губ. – Благодарю тебя, – тихо сказал он. – За что? – Она никак не ожидала таких слов. Она вообще не ожидала, что он заговорит. – Ты помогла мне сдержать клятву, что я дал Эйсу. – Голос Лексуса дрогнул, а глаза заметно потемнели. – Обещаю, что без колебаний сделаю все, чтобы помочь тебе выполнить поручение принцессы. – Спасибо. Что еще ей оставалось сказать? Нужно радоваться, ведь он обещал помочь, как она и надеялась. «Люсьена Дреер – самая рассудительная из всех, кто живет в Магнолии из магов». Сколько раз она слышала эти слова Минервы? И они всегда наполняли ее сердце гордостью. Кинана лучше всех владела мечом. Сестрам Ланз не было равных в рукопашном бою. Но…Люси превосходила всех в умении здраво мыслить! Настала пора вспомнить об этом. Заклинательница отвернулась, чтобы взять поводья. Ей легче думалось, когда она не видела его глаз и не тонула в них. – Я помогаю тебе исполнить ваш долг, – сказала она. – И только в этом? Очень глупо с ее стороны было обернуться и снова встретиться с ним взглядом. Его лицо все еще хранило мрачное выражение, но в голосе явно звучали веселые нотки. Люси поспешно щелкнула поводьями – достаточно сильно, чтобы лошадь хоть немного сдвинулась вперед. Лексусу пришлось поспешно отскочить – иначе он бы упал. – Думаю, – сказала она, – у тебя достаточно обязательств. Она ждала, что он ответит какой-нибудь колкостью, но он просто спросил: – ты умеешь править? – Думаю, да. – Отлично. – Отвязав коня, он стрелой взлетел в седло. – Поезжайте за мной. Девушка сомневалась, что белая лошадь сможет поспевать за прекрасным жеребцом, на котором сидел Лексус. Но телега, покачиваясь на ухабах, поехала заметно быстрее. Однако даже с такой скоростью они доберутся до монастыря не раньше, чем наступит ночь. Путешествовать после захода солнца было бы делом безрассудным. Интересно, знает ли Лексус какое-нибудь место, где они могли бы переночевать? В ее одеяло был завернут мертвец, а весенняя ночь не обещала быть теплой. Лежать на голой сырой земле – эта мысль совсем не радовала Люсьену. Сзади закричали. Хартфелия очнулась от раздумий и оглянулась. Их догоняли с полдесятка всадников – они скакали во весь опор, низко пригнувшись над луками седел, очевидно, кого-то преследуя. Услышав приказ остановиться, призывательница поняла: преследуют именно их. Она щелкнула поводьями, решив, что ни за что не позволит всадникам – возможно, это были грабители – настичь их. Лошадь ускорила бег, но ненамного. Погоня была уже совсем близко. Лексус бросился ей наперерез, и ей пришлось натянуть поводья изо всех сил, чтобы не врезаться в него. – Ты сошел с ума? – крикнула она. – Может быть. Просто лучше отдать им кошелек, чем потерять груз. Она не успела ответить, как всадники окружили телегу. Они держали наготове ножи, которые зловеще посверкивали в тусклом свете солнца. Светловолосый мужчина, единственный в отряде, у кого был меч, некоторое время рассматривал их с довольной улыбкой на лице, а потом знаком приказал им спешиться. Заклинательница была уверена – Лексус потребует объяснений, но он лишь кивнул и помог ей сойти с телеги. Она рассматривала хорошо вооруженных мужчин, сунув руки под плащ. Их было семеро, и она боялась, что Лексусу с ними не справиться, хотя аббатиса и утверждала, что племянник – опытный воин. Светловолосый спешился и чванливой походкой направился к ним. На его тунике виднелись темные пятна – судя по витающему вокруг него запаху, это были следы пролитого эля. Хлопнув белую лошадь по крупу, он торжествующе заявил: – Ну и дурак же вы, если думаете, что в нашем графстве можно безнаказанно нарушать закон! – Закон? А вы что, шериф графства? – Я бейлиф. – Светловолосого так и распирало от самодовольства. – Почему нас задержали? – холодно спросил Лексус. Тот не удостоил их ответом. – Назовите ваши имена. – Я Лексус Дреер, а это Люсьена Хартфелия. Ее удивило, что Лексус не назвал ее старое имя. Потом сообразила – он опасается, что их могут захватить в заложники и потребовать выкуп. Бейлиф, промышляющий охотой на людей в собственном графстве? Интересно. – Она ведь вам не жена? – Нет. Светловолосый знаком приказал ей отойти в сторону. – Мы должны разобраться с вором, не с женщиной. «Жена» не смогла сдержаться и гневно крикнула: – Вор? Лексус? Какая чушь! – Чушь? – Бейлиф нахмурил светлые брови, сделал своим людям знак, как ни в чем не бывало обратился к Изабелле. Словно не он приказал, чтобы Лексусу связали руки за спиной. – Телега, на которой вы едете, краденая. – Неправда. Лексус купил ее. – У вдовы Антин? Она покачала головой, пытаясь разглядеть, что делается за его спиной. Лексус громко ругался. – Он купил ее у фермера. Мы не видели никакой женщины. Бейлиф ухмыльнулся: – Телега и лошадь принадлежат вдове Антин. Вернулась она с поля – а телеги-то и нет. Телега и лошадь вот у него! Значит, он украл. – Лексус купил телегу. Найдите крестьянина, который продал ее Лексусу, и узнаете правду. – Не спорь с ним, Люси. Все уладится, – сказал Лексус с невозмутимостью, которой она могла бы позавидовать. От изумления заклинательница не могла сдвинуться с места. Ведь обвинили его напрасно, а он сразу же сдался. Неужели не знает, что воры обычно кончают жизнь на виселице? От страха у нее перехватило в горле. Или после смерти друга он и сам не хочет больше жить? Нет, подумала она, не может быть. – Что у вас в телеге? – Бейлиф нарушил ход ее невеселых мыслей. Хранительница звездных духов взглянула на своего спутника. Лексус кивнул. Девушка поняла – он боится, как бы чего не случилось с телом погибшего друга. Но ведь он воин! Почему же с оружием в руках не защищает то, что ему дорого? Что ж, если он готов сдаться… Девушка шагнула вперед. Огромный нож загородил ей путь. Она изумленно поглядела на светловолосого, но тот был занят Лексусом. – Я задал вопрос, – повторил бейлиф. – Жду ответа. Лексус спокойно ответил: – Ну, если вы так хотите знать, бейлиф… – Наор, – недовольно сообщил тот, словно это его допрашивали. – Что у вас там, в телеге? – Труп. – Люсьену опять поразило его хладнокровие. – Труп моего друга, и мы везем его туда, где сможем достойно похоронить. Если позволите, мы бы продолжили путь. Кое-кто из мужчин испуганно перекрестился и поспешил отъехать от телеги подальше. Наор протянул руку к одеялу. – Троньте саван – и сами же пожалеете. – Лексус говорил совершенно спокойно, но у Люси мурашки поползли вдоль спины. Она не сомневалась – это не пустая угроза, несмотря на то, что руки Лексуса были связаны за спиной. Наор поспешно отдернул руку. Его лицо побагровело от ярости. Он отдал команду, и его люди швырнули Лексуса на колени. Один из них приставил к его горлу нож: – Говори правду, вор. Иначе… Люси не стала мешкать. Бросившись к светловолосому, она ударила его ногой в колено. Тот упал, корчась и крича от боли. Одновременно с этим она кулаком нанесла удар ему в запястье, выбив из руки меч. Подручные бейлифа стояли, разинув рот, и она смогла выиграть минуту времени. Сорвала с пояса кнут и взмахнула – кончик кнута хлестнул по руке, что держала нож у горла Лексуса. Мужчина закричал и выронил нож. Заклинательница кивком приказала ему отойти. Он взглянул на бейлифа, затем повиновался. Еще один из мужчин схватился было за нож – светловолосая снова щелкнула кнутом. Не обращая внимания на боль в плече, она снова и снова била кнутом во все стороны, чтобы никто из них не подобрался близко. К ее удивлению, от соприкосновения кожаной плети с лежавшим на дороге булыжником вдруг посыпались искры. Впрочем, сейчас не было времени ломать себе голову над этой загадкой. Лексус поднялся на ноги и встал рядом с телегой. Его угольно-черная бровь удивленно изогнулась, и ей вдруг неудержимо захотелось рассмеяться. Она ведь предупредила его, что пользуется кнутом, когда необходимо. Хозяйка звездных духов попятилась назад и встала рядом с Лексусом, плеть змеей скользнула по грязной дороге. Мужчины не сводили глаз с кнута, словно котята, завороженно наблюдающие за куском бечевки. Она схватила найденный в могиле кинжал и прошипела Лексусу в спину: – Руки! Он посмотрел на нее и приподнял связанные руки, опираясь ими о борт телеги. Девушка нагнулась. Она старалась не обращать внимания на восхитительные мышцы под рукавами его туники и дрожь в собственных пальцах. Разумеется, она вся дрожала! Эта скотина Наор хотел схватить Лексуса! – Осторожно, – прошептал Лексус. – Я стараюсь не порезать вас, – ответила она также тихим шепотом. Ей наконец удалось нащупать веревку на руках Лексуса. – Я не про то, – тихо проговорил Лексус. Она была поражена – он явно веселился. Что смешного в их положении? Она попыталась просунуть нож под веревку, но телегу качнуло. Наор выругался и треснул по телеге кулаком. Кинжал вылетел из ее руки. – Вы что, бабы испугались? – заорал бейлиф и привстал на одну ногу, хватаясь за борт телеги. Ступня второй ноги волочилась под странным углом. Молодая женщина поняла – сломана лодыжка. Она взмахнула кнутом, он превратился в звездную реку – один из мужчин намеревался подобраться ближе. Испуганно крикнув, он отскочил назад. Никто не услышал, как ахнула от боли в плече сама Люси. Теперь никто не осмеливался наступать. Заклинательница пошарила ногой под телегой. Где же кинжал? – Может, им уже пришло в голову, – сказала она, стараясь отвлечь внимание, пока искала кинжал, – что стоит найти настоящего вора. Эту телегу нам продал человек по имени Зейн. Мужчины в замешательстве переглянулись. Значит, имя было им знакомо. – Найдите его, – продолжала она, – и тогда вы поймаете настоящего вора. – Он одет в лохмотья, и у него длинная черная борода чуть не до пояса, – добавил Лексус, и впервые в его голосе послышалась боль. Он сморщился и шевельнул рукой. По его левому боку потекла тонкая струйка крови. – У него при себе десять пенсов, что я дал ему. Его легко разыскать. Прыгая на одной ноге, Наор крикнул: – Вы украли телегу! – Честно купили ее у крестьянина, который ее и украл, – возразил Лексус. – Откуда нам было знать, что она краденая? Не нужно обвинять нас в преступлении, которого мы не совершали. Люсьена прибавила: – Слушайте, что мы говорим или вы не опасаетесь гнева мастера гильдии Хвост Феи?! Лексус что-то пробормотал, но она не расслышала что. Если бейлиф и его подручные не хотят внять разумным доводам, может, хоть страх за свою жизнь дойдет до их мозгов. – Теперь он еще мастер Хвоста Феи? – захохотал Наор. Он подмигнул товарищам, и те тоже громко засмеялись, правда, с некоторой неохотой. Хартфелия пыталась поймать взгляд кого-нибудь из мужчин. Если бы ей удалось заставить хоть одного из них выслушать правду, он мог бы убедить остальных. Они все упорно отводили глаза – от страха или стыда, девушка не могла понять. – Я муж мастера Хвоста Феи, мою супругу звать Люсьена Дреер, первая Богоизбранная,– холодно сообщил Лексус. Он попытался расправить плечи, но сморщился и застонал. Люси повернулась к нему, чтобы взглянуть на его окровавленный бок. Мужчины разом закричали. Люсьену схватили за руку. Она разбила захват, как ее учили в тигры, но тут в плену оказалась ее вторая рука. Ее толкнули так, что она едва удержалась на ногах. Ладонь обожгло, когда у нее выхватили кнут. заклинательница попыталась отобрать его, и тут чья-то рука грубо ударила ее по лицу. Она упала в придорожную траву, а затем села, опираясь о кочку. Сквозь звон в ушах призывательница разобрала, что Лексус зовет ее по имени. Она попыталась ответить, но слова застряли в горле. Она услышала, как Наор заорал: – Еще и убийца! – Нет! Крик эхом отдавался у нее в голове. Неужели это она кричала? Треск, а потом стук копыт по дороге. Люсьену окутало облаком пыли. Она попыталась встать, но снова упала в траву. В нее чем-то швырнули, и у нее не было сил увернуться. Удар пришелся по голове. Вспышка боли – и все исчезло.