Тени

За окнами автомобиля бурлил пестрый, сотканный из контрастов Дели. Улицы были заполнены людьми, которые куда-то спешили. Скутеры, машины и моторикши гудели, толкались, сновали и подрезали друг друга, органично вписываясь в создаваемый ими же безумный хаос. Кругом продолжалась обычная жизнь, но Арнав чувствовал себя вырванным из нее. Он пытался прогнать картину, стоявшую перед глазами, но не мог. Усиливающееся пламя. Шьям горит заживо. Ужас. Кхуши… Почему снова она? Почему раз за разом - она, несмотря на все его усилия? Арнав потянул ручной тормоз, заглушил двигатель и отстегнул ремень, но выходить не спешил. Он чувствовал себя словно в ловушке между притененным пространством салона и предзакатной яркостью дня снаружи. Здесь, в машине, было достаточно равнодушия, тишины и прохлады… Чувство защищенности растекалось внутри ощущением призрачного хрупкого покоя. Улица же грозила обрушиться раздражающим жаром и навалившимися проблемами. Она давила извне, пыталась ворваться, и стёкла едва сдерживали ее недружелюбное вторжение. Арнав не помнил, сколько прошло времени, прежде чем он распахнул дверь. Разогретый воздух хлынул ему навстречу, поднимая волну глухой неприязни. С мягким стуком подошвы опустились на пыльный асфальт. Он вылез из машины и, подняв голову, посмотрел на мертвые окна собственного дома. Нежелание шевельнулось в душе. На мгновение мелькнула мысль остаться здесь до утра, но ее вытеснило внезапно возникшее чувство тревожной неопределенности. Арнав взглянул на дорогу и попятился. Сердце ухнуло куда-то вниз. Кухши шла прямо на него. Она была еще далеко, но расстояние между ними уверенно сокращалось. Он не хотел смотреть на нее, не хотел думать о том, что она снова здесь. Он мечтал лишь об одном: чтобы Кхуши не двигалась с места. Исчезла. Но она не исчезала, и Арнав продолжал смотреть, не в силах оторвать глаз. Он уже мог разглядеть ее лицо и неподвижный пугающий взгляд. Резкий порыв налетевшего ветра взметнул свободно падавшие на плечи длинные волосы, тень улыбки скользнула по губам, будто Кхуши поняла, увидела, почувствовала его паническое нежелание. Она приближалась — медленно, плавно, словно грациозная кошка, и с каждым ее шагом Арнав все отчетливей ощущал, как холодный страх отступает под натиском бессильной ярости. Сжав кулаки, он шагнул ей навстречу, но проехавший автомобиль отсек тонкий летящий силуэт, а когда путь вновь освободился, улица была пуста. Остановившись у входа в дом, Арнав обернулся. На секунду ему показалось, будто он услышал разочарованный вздох позади себя, но рядом никого не было. Охваченный смутной тревогой, он переступил порог и торопливо захлопнул дверь. Его окутала почти полная тишина, нарушаемая лишь слабым гудением кондиционера. Через открытую дверь кухни доносился слабый звук капающей воды. Каждая капля била по нервам, словно кувалдой, и Арнав подошел к крану, затянув вентиль потуже. Капать перестало, но напряжение не отпускало. Теперь стало слишком тихо. Так тихо, что казалось, будто что-то невидимое и зловещее пряталось в доме. Шаг вперед. Еще один. Толкнув дверь спальни, он замер на пороге. Вечереющее закатное небо лизало стены оранжевыми языками, проникающими сквозь окна. Сиреневый полумрак сгущался там, куда уже не доставал свет угасающего солнца. Внезапно тени запрыгали вокруг, на миг поддавшись игре его воображения, но их танец резко оборвался. Арнав медленно вошел и осторожно осмотрелся. В комнате все было на своих местах. Больше ничего не шелохнулось при его появлении. Он чувствовал себя невероятно уставшим, выжатым до капли, а самое главное — он окончательно терял связь с реальностью. Без сил рухнув на кровать, Арнав закрыл глаза и попытался найти в происходящем какой-то смысл. Смысла не было. Единственное, что казалось совершенно очевидным: все началось, когда случился пожар, и этому факту не находилось никакого разумного объяснения. Чувство опустошенности усиливалось. Он словно был котом Шредингера* — одновременно живым и мертвым вопреки всему. Сознание медленно уплывало, качая Арнава на волнах сна. Он пытался анализировать, но заходил в тупик. Вариантов было всего два: или он сходит с ума, что наиболее вероятно, или… Вдруг кто-то из них путешествует между мирами? Ученые не отрицают такую возможность, и эта теория прекрасно ложится в канву. Так разве не может такое происходить? Ведь привидений не бывает. Или бывают? Цепляясь остатками благоразумия за свой прагматизм и неверие, Арнав поймал себя на том, что думает о странных вещах, но эта мысль уже не пугала. Он явно безумен, так о чем же еще могут размышлять сумасшедшие? Все не то, чем кажется и не наоборот… Слова Конфуция поднялись на поверхность, оплетая засыпающий разум витиеватой нитью. Кажущееся и реальность окончательно смешались, и Арнав отключился. Он не знал, что разбудило его, но в какой-то момент вдруг вынырнул из сна, очнувшись в холодном поту. Он не помнил, что именно ему снилось, но определенно очередной кошмар. Они стали настолько обыденным делом, что удивляться не приходилось. Тревога клубилась внутри, сгущалась грозовыми тучами — предвестниками беды, и Арнав едва не застонал. Ему хотелось кричать от бессилия. Орать, требуя остановить ужасный, пугающий аттракцион, в который превратилась его жизнь. Но он молчал и почему-то не мог пошевелиться. Сердце колотилось так сильно, что заглушало учащенное шумное дыхание, а он лежал и ждал того, что должно случиться. Он ждал, потому что ощущение чужого присутствия за спиной было невыносимым. Чувствовал, но не решался посмотреть. Она снова появилась. Как всегда. Он знал это… И собравшись с духом, Арнав повернулся. Кхуши стояла на пороге, будто не решаясь войти. В темноте ее лицо выглядело бледным размытым пятном с едва различимой линией рта и темными провалами глаз. Она прижимала что-то к груди, но рассмотреть предмет не удавалось. Он протянул руку к светильнику у кровати и щелкнул выключателем. В глубине души он надеялся, что вспыхнувший свет заставит ее исчезнуть, но Кхуши по-прежнему стояла у двери. Страх вдруг бесследно пропал. Арнав не знал, что стало причиной: может быть, усталость от этой бесконечной игры или обреченно поникшие плечи молчаливо застывшей фигуры, но появление Кхуши его больше не пугало. Он подтянулся и сел, спустив ноги на пол. «А все ж таки в другой раз попробуй спросить!» — прозвучало в голове. — Иди сюда, — негромко позвал он. Кхуши послушно двинулась к нему, а затем замерла напротив, глядя в глаза. Теперь Арнав смог увидеть то, что она сжимала в руках. Свеча. Большая свеча с потеками воска и обугленным фитилем. Это было довольно странно. В остальном Кхуши выглядела обычно и знакомо: привычная коса, колокольчики в ушах, дешевые браслеты… Но от ее взгляда хотелось поежиться. Это был взгляд раненого животного, попавшего в западню. — Что ты тут делаешь, Кхуши? Арнав говорил ровно, ощущая звенящую пустоту в душе. Не было ненависти, злости, не было ничего. Все затаилось. Осталась только пустота. Он словно отстранился от абсурдности самой ситуации, сосредоточившись лишь на вопросе. Ему требовался ответ. — Как ты здесь очутилась? — снова спросил он. Кхуши молчала. Она безотрывно смотрела на Арнава, даже не мигая, и раздраженные ноты, все же, прорвались. — Что ты, черт возьми?! — Мне нужно домой. Это был голос растерянного человека, выпавшего из реальности, и злость Арнава, едва поднявшаяся тонкой струйкой из червоточины в сердце, испарилась. — Зачем тебе это? — Он дернул головой, показав на свечу. — Мне нужно домой. — Попробуем еще раз. Что ты такое? — Мне нужно домой. Даже теперь она была упряма, как ослица. Арнав вздохнул, отчаянно хватаясь за окружающую действительность и с трудом удерживаясь от окончательного сумасшествия. С кем он говорил? С собой? С галлюцинацией? С несуществующим призраком? Что за астральное тело стояло перед ним? — Что ты? — повторил он сквозь зубы. Кхуши вдруг улыбнулась — по-настоящему, как раньше, но легче от этого не стало. Сердце отчего-то болезненно заныло, словно в него медленно засаживали острый клин. — Вы со временем узнаете, я обещаю, — произнесла она, перехватив свечу покрепче, и отступила назад. — Я обещаю. Она уходила, причудливо растворяясь, сливаясь с ночной полутенью, а боль в его груди нарастала. Что-то слабое шевельнулось в душе — иррациональное чувство, словно дремлющее чудовище, еще не совсем очнувшееся от долгого сна. Арнав не мог объяснить, как она исчезла. Просто ушла, будто ее и не было. Он долго стоял под душем, подставляя лицо под упругие струи воды. Голова напоминала растревоженный муравейник. Мысли теснились, копошились, сталкивались и снова разбегались, но неизменно крутились вокруг Кхуши. Странно, что Анджали отступила на второй план, уступив пальму первенства той, которая с легкостью перешагнула через доверие и предала. Той, что когда-то научила его мечтать. Казавшейся искренней, честной и… желанной. От воспоминаний об этом не избавляло ничто. Он мог тысячу раз убеждать себя в обратном, но что делать с этой открытой раной в груди? «Мне нужно домой.» Покорная, разочаровавшаяся, потерянная… Она страдала, но он не мог ее от этого избавить. Не мог отменить всего, что произошло. Не мог забыть, простить, сожалеть. Не мог, не мог, НЕ МОГ! Кулак хрустнул от удара, костяшки обожгло вспыхнувшим огнем. Ревущий вопль рикошетом отскочил от кафельных стен, завибрировал в горле злыми слезами. Почему, черт возьми? Арнав протянул руку и, коснувшись смесителя, решительно повернул рычаг. Ледяная вода обрушилась на него отрезвляющим дождем. Зубы стучали, тело била крупная дрожь, но он не сдавался. Он собирался вытравить малейшие отголоски жалости к Кхуши. Все крохи давнего тепла. Не оставить даже пыли в собственной памяти. Вскоре это ему почти удалось. Ожесточенно растирая полотенцем онемевшую от холода кожу, Арнав смотрел на свое отражение в зеркале. Человек, повторявший все его движения, словно с насмешкой следил за ним сквозь капли влаги, осевшие на стекле. Натянув футболку, Арнав снова взглянул на своего двойника. Тот понимающе ухмылялся, будто знал все его тайные помыслы, всю подноготную до последнего атома, и ему вдруг захотелось схватить что-нибудь тяжелое и влепить в эту гнусную рожу все свою злость. Разбить зеркало, уничтожая двойника. Избавиться от себя самого. Он бы сделал так, не задумываясь, если бы была гарантия, что это поможет. Неожиданно отражение изменилось. Контур тела перекрыла тонкая подвижная тень. Зеркальный Арнав еще выглядывал по ее краям, но пятно быстро ширилось, превращаясь в плотную черную завесу, и вот уже два наслоившихся человека заглядывали в ванную комнату с другой стороны. Завеса подрагивала и приподнималась. По ней прокатывались зыбкие волны, формирующие нечто весьма отдаленно напоминающее человеческое лицо. Наблюдая за галлюцинацией, оцепеневший Арнав не шевелился, едва удерживаясь на ватных, ставших чужими, ногах. «Нет!» — хотелось закричать ему, но он не мог. В глазах темнело, мозг превратился в желеобразную массу. Ему казалось, он сам стал этой тенью. Его настоящая, обнаженная сущность, вскормленная ненавистью, лишенная остатков человечности корчилась сейчас в серебристой глади. Темная маска отделилась от отражения и потянулась к нему, будто желая добраться, втянуть в вакуум зазеркалья. Арнав, как наяву, видел себя, корчащимся в судорогах, чувствовал, как разрываются легкие и закипает кровь в венах. Страшная картина выдернула его из леденящего ужаса в реальный мир. Он отпрянул назад, и тень рассыпалась на десятки быстро тающих рваных клочков. Мысли, овеществленные чьей-то волей, обрели вес и медленно опадали хлопьями пепла. Помертвевший, серый от внезапного принятия правды Арнав смотрел на себя. Осознание вошло в него полностью, сразу, расплавленной сталью хлынув по венам. Ненависть — вот ключ ко всему. Ему нужно закончить эту историю.