Ещё одна встреча

      Девочка разговорилась не сразу. Поначалу просто отвечала на вопросы - на какие-то легко, на какие-то скупо и смущаясь. Юное сокровище дома Атошей звали Реанна и в беседку она пришла ни много ни мало поразмыслить о жизни. Поразмыслить о жизни в доме она никак не могла, там было душно. Не плохо, не страшно, не тяжело - она так и сказала: "душно". Потом, уже вечером и в течение нескольких последующих дней Аркленар снова и снова мысленно возвращался к этому разговору. Да и потом вспоминались иногда кстати и некстати слова маленькой леди Атош, незаметно слившиеся в рассказ, как сливается в пеструю мозаику россыпь разноцветной слюды.       - Я просто жалею, что не родилась мальчиком, вот и все. Не иногда. Всегда. Нет, я знаю, что мальчиков на свете и так много, и что родиться девочкой - это все равно что выиграть заранее. Но почему это должно было случиться именно со мной? Я плохая девочка. Мальчиком была бы лучше. Девочки - это такие куклы...видел фарфоровых кукол?       Когда она спросила это на безупречном эльфийском, то вскочила со скамейки, встала в неподвижную и неудобную позу куклы с очень прямыми ногами и полусогнутыми перед корпусом руками. И сразу и вправду стала похожа на одну из таких куколок, что красуются в витринах игрушечных магазинов и стоят безумных денег. Плащ Леннара при этом сполз с её плеч. Через мгновение девочка подхватила его одной рукой, не давая коснуться каменного пола беседки. Вернувшись на скамейку, она не накинула его обратно на себя и не отдала хозяину, а безотчетно смяла в руках, обняв.       - Место куклы в коробке. В доме. В кукольном домике. Ты видел, чтоб кукла была под небом? Чтоб купалась в речке? Чтоб кукольные волосы теребил ветер? Нет, они сидят на красивых стульчиках и им наливают чай в маленькие чашечки. Их одевают, их танцуют...       Она нарочно использовала неверное слово, выделив его чуть более едко, чем остальные.       - Я просто другая игрушка, не такая. Я мячик, веревка, воздушный змей. Меня в коробку - все равно что выбросить. Это не означает, что я хочу только играть. У меня отличные оценки по всем предметам, и еще я изучаю астрономию и анатомию - без оценок, так. Но когда занятия заканчиваются и когда они еще не начались мне нужно на улицу, под небо.       Так было всегда. Еще когда я была маленькой и играла с братьями, я была счастлива, по-настоящему. Теперь я знаю, что это, потому что знаю, что такое, когда несчастлива. Это когда что бы ни сделала, твой путь ведет только в коробку, и ты уже заранее задыхаешься. А тогда я про коробку не знала, просто играла, как мальчишка. А потом мне сказали - нельзя, ты девочка. И братья сказали - нельзя, порвешь твое платье, испачкаешь чулочки, ручки-ножки переломаешь. Будто я кукла. Я стала одеваться как мальчишка. Сама отстригла себе волосы. Стала сбегать подальше, к ребятам из города. Мы купались, строили шалаши, лазали по деревьям и жгли костры. И дело не в том, что мы делали, шалили или нет, дело в том, как со мной обращались. Они думали - я как они. Думали, я мальчишка из замка, и не важно, ан-лорд или служанкин сын. Это были несколько счастливых лет, и я поверила, что так будет всегда. Дома мне напоминали, что я девочка, что мне надо будет вырасти, повзрослеть, но слова - это просто слова, а картошка, испеченная в золе, ежик в траве, прыгать в воду с дерева - это жизнь, а не слова.       В семь лет я с другими ребятами стала по утрам бегать в местное Гнездо, на станцию к сопровождающим. Там нас учили всему. И тому, что я знала, и тому, чего не знала. Искать дорогу, лечить лошадей, сражаться на мечах и всем, что под руку подвернется. Читать карты и рисовать их, понимать как работает магия, читать знаки на одеждах эльфов, эрдэ и авонцев. А дома по прежнему - хорошие оценки, хорошие манеры, да еще тетя Лэйтрин придумала цеплять мне на голову шиньон, чтоб не шокировать гостей.       В Гнезде я тоже училась хорошо, по предметам часто была лучшей, а на арене не хуже других. Я же Атош, меня отец учил, братья тренировали, смешно было бы проигрывать лишь потому, что я физически слабее. Наставники из Гнезда долго думали, что я полукровка, полуэльф. И так прошло еще года четыре или пять. А потом я выросла. Ну, они же не слепые, чтоб мальчика от девочки не отличить. Юношу от девушки - враз отличили. Стали допытываться - и допытались. И все пошло не так. И хотели вида не подать, а все равно беречь стали, как фарфоровую. А потом старший наставник вызвал меня и вежливо так, как ан-лорд ан-леди, объяснил, что больше им нечему меня научить, я и так знаю больше, чем положено сокровищу и капризной маленькой барышне. И чтоб я возвращалась домой и не смущала ребят, они ведь тоже не слепые. А на тот случай, если бы я заупрямилась, он бы поговорил с моим отцом. Но я сказала, что все поняла и не надо говорить отцу, уйду сама.       Она так и сидела рядом, обняв плащ и глядя перед собой очень серьезными серыми глазами. Потом вдруг вскинула голову, взглянула на собеседника, улыбнулась ему и потянула себя за прямую каштановую прядку, завивающуюся колечком на конце.       - Видишь, это не шиньон, - и с досадой шмыгнула носом.