Шалость удалась! Нокс!

— Трансгрессируйте в Аврорат! Срочно! — этими словами закончилось ночное патрулирование Хогсмида для Тонкс. Подобный приказ в ночь полнолуния показался девушке страшным предзнаменованием, и она не ошиблась. В Аврорате царил хаос. Кругом слышались хлопки трансгрессии, авроры снова и снова трансгрессировали в неизвестном направлении, а в коридорах Аврората с той же скоростью появлялись раненные коллеги Нимфадоры. Пытаясь подобраться к кабинету и узнать, что происходит и куда бежать, она постоянно спотыкалась о чьи-то ноги и врезалась в чьи-то спины, слышала ругательства и крики. — Отправь его в Мунго! — кричали слева. — Нужны ещё носилки! — требовательно восклицали за спиной. Почему бы сразу не перемещать раненных в больницу, возникал вопрос, но, должно быть, здесь была своя атмосфера. — Аврорат? — резко спросил молодой мужчина, перехватив Тонкс за руку, и больше всего на свете ей хотелось заехать ему в глаз, чтобы он прекратил так грубо сжимать запястье, но вместо этого Нимфадора только кивнула и недовольно вырвала руку из крепкой хватки незнакомца. — Я Питер, из отдела контроля магических популяций. Велено всех прибывших авроров отправлять на место происшествия. В конце коридора порталы, так быстрее. Когда порталы стали быстрее трансгрессии, Тонкс как-то пропустила, но тут уж не ей решать. Питер из отдела популяций исчез так же внезапно, как и появился, и девушке оставалось лишь с трудом протискиваться между суетящимися людьми, недовольно бормоча под нос: — Лучше бы ты ситуацию объяснил, а не говорил про свой отдел… Но ситуация прояснилась сразу, как только Тонкс шлёпнулась в снег, перенесённая порталом в нужное место. Рукой девушка ощутила что-то вязкое, растекающееся по снегу. Понимание, что это кровь, заставило аврора поспешно подняться на ноги и посмотреть на снег. В темноте казалось, что на белом снегу растекаются чёрные пятна, будто дыры, ведущие туда, откуда не возвращаются. Но разглядывать детали было некогда. Оглядевшись, Нимфадора ожидала увидеть поле боя, но увидела невообразимое безумие, которое сложно было бы назвать сражением. Кругом лежали тела, растерзанные и не очень, бегали люди, среди которых Тонкс могла различить своих коллег и некоторых знакомых из других отделов. Между людьми, сбивая тех с ног и терзая клыками, сновали, устрашающе рыча, тёмные звериные тени. Оборотни, во взгляде которых не было даже намёка на адекватность, да и откуда бы взялась эта адекватность? Раньше Тонкс видела оборотней лишь на картинках. Там они были довольно устрашающими, но Грозный Глаз верно говорил, картинки не шли ни в какое сравнение с реальностью. К тому же, картинки не представляли угрозы. А здесь, сейчас девушка видела перед собой целую стаю не контролирующих себя зверей, готовых в один миг растерзать того, кто подвернётся им на пути. И она растерялась, совершенно растерялась, замерев на месте и не смея сделать даже шаг. Все заклинания вылетели из головы, только рука судорожно сжимала древко волшебной палочки. Неужели и Римус становится таким? Таким же чудовищем? Думать о том, как Люпин превращается в безжалостного зверя и рвёт людей, было невыносимо. Но ещё страшнее было предположение, что он сейчас здесь. Среди этих волков. Если его поймают авроры, не поможет даже Дамблдор. Очнуться её заставил мощный толчок и резкая боль в плече. Нимфадора снова рухнула на снег, чувствуя, как её придавило к земле тяжёлое волчье тело, а зубы оборотня сомкнулись в каком-то сантиметре от её щеки. Направить палочку на бок зверя удалось чудом. Сверкнул яркий луч режущего заклинания, и волк, заскулив, отскочил, но даже не думал оставлять в покое свою жертву. Тонкс пыталась подняться, оскальзываясь на снегу, швыряя в монстра, чьи глаза с жутким огнём следили за ней, заклинания. Девушке этот взгляд напомнил то, как смотрели на неё некоторые мужчины, когда она только пришла в Аврорат. И смотрели они так ровно до того момента, пока не получали хорошую оплеуху. — И ты сейчас получишь… — прошипела Нимфадора, засыпая оборотня заклятиями и оставляя на его теле всё больше и больше повреждений. Какое-то время зверь пытался задеть её лапами, отскакивая каждый раз, когда она начинала атаковать, но, должно быть, понял, что выбрал не лучшую закуску. Серой тенью волк рванул прочь, оставляя на снегу новые кровавые следы. Тонкс же побежала туда, где слышалось больше всего криков и завываний. Оборотни, попадая под заклятия, взвизгивали, словно раненные псы. Они то пятились назад, то, напротив, наступали, валили людей в снег, стараясь перегрызть им горло. Судя по количеству тел на земле, волкам это удавалось. Нимфадора бежала вперёд, вглядываясь в лица, которые освещали разными цветами вспышки заклинаний. Рядом с одним из домов, дверь которого была вырвана, девушка заметила Долиша, отчаянно отбивавшегося от двух волков. И как бы сильна не была ненависть Тонкс к этому человеку, она взяла одного из волков на себя, отправив в него заклинание. Как оказалось, оборотни почти непробиваемые в их зверином обличии. Нет, Тонкс знала, что их трудно победить, но не до такой же степени! К тому же, их было слишком много. Откуда все они взялись, оставалось только гадать. И ещё, насколько удалось понять девушке, эти существа были крайне упрямыми и совершенно лишёнными инстинкта самосохранения. А ведь утром они даже не вспомнят, что здесь произошло. Чтобы немного отдышаться, а заодно проверить, как обстоят дела во дворах, Нимфадора перемахнула через невысокий забор и, крепко сжимая палочку, перебралась на задний двор дома. Здесь было гораздо тише, хотя крики, треск и рычание были довольно хорошо слышны. Дворик был захламлённым, забор местами почти лежал, подпираемый тонкими колышками. Рядом с задней дверью дома валялась растерзанная игрушка, и Тонкс постаралась не думать, что случилось с жителями жилища. К тому же, ей и не дали бы об этом подумать. За спиной девушки раздалось тихое рычание, а снег заскрипел под тяжёлыми волчьими лапами. Тонкс развернулась слишком резко, и её извечная неуклюжесть тут же напомнила о себе. Девушка упала, а в её ногу воткнулось что-то острое. Кажется, один из колышков. Но Нимфадора была готова. Она подняла палочку, покрепче её перехватив, заклинания вертелись на кончике языка. Но волк не торопился нападать. Зверь тёмным силуэтом стоял в нескольких метрах от Нимфадоры, и она могла бы поклясться пресвятыми усами Мерлина, что этот оборотень смотрел на неё осуждающим взглядом, примерно таким же, каким смотрел на неё отец, когда она шкодила в школе. И взгляд оборотня не был звериным, никакого намёка на маниакальный блеск помутнённого луной рассудка. Но когда зверь совершенно внезапно сорвался с места и прижал девушку к земле, она успела предположить, что человечность ей просто почудилась. Только вот оборотень снова замер, не убирая увесистых лап с плечей Тонкс, так что острые когти находились в опасной близости к её шее и лицу. Оборотень тяжело и шумно дышал, его морда была в засохшей крови, а чуть ниже шеи виднелись глубокие порезы. Раны не были похожи на следы клыков себе подобного, следовательно, волк уже успел попасть под обстрел авроров. И спрятаться. Не очень нормальное поведение для подобного тёмномагического создания. — Римус? — сердце Тонкс забилось быстрее, а рука машинально коснулась жёсткой шерсти. Волк сразу прижал уши к голове и зарычал, явно недовольный такой наглостью. Нимфадору разрывали совершенно противоречивые чувства: злость на Люпина за его побег и абсолютное отсутствие новостей, облегчение, что он живой, во всяком случае пока, страх от того, что сейчас в этот дворик может вломиться ещё одна зверюга и сожрать их с Римусом со всеми потрохами, не менее жутким казалось появление здесь её коллег. Но на передний план, перекрывая собой всё остальное, вышло раздражение и какое-то истерическое веселье. Волк смотрел на неё, рычал, скалился, а Тонкс так и слышалось: «Нельзя было сюда приходить! Опасно! Ты молода, чтобы умирать от когтей монстров! Немедленно уходи отсюда!». — Это ведь моя работа! — в конце концов воскликнула девушка, понимая, как глупо она сейчас выглядит. Лёжа на земле под нависшим над ней оборотнем, она решила поговорить с ним о работе. Очень профессионально. Должно быть, любой покрутил бы пальцем у виска, а во взгляде Лунатика так и читалось желание возвести глаза к небу. Но вместо этого он вдруг отступил на пару шагов, схватил зубами капюшон её мантии и потащил прочь, в сторону забора. И тут Нимфадора не выдержала, всплеснув руками. — И что я должна была сказать? Извините, господин Министр, но я не могу последовать вашему приказу, никак нет, сэр. Дело в том, что один из моих знакомых оборотней, который работает на Дамблдора, строго настрого запретил мне участвовать в кровавой вечеринке! В ответ оборотень только заворчал, продолжая упорно утаскивать её куда-то, должно быть, подальше от сражения с собратьями. Попытка Тонкс вырваться успехом не увенчалась, да и куда уж ей тягаться с клыками зверя. Единственный результат — треск разрываемой ткани и холод, начинающий пробиваться через дыру в одежде. — Ты должен мне новую мантию! — попытала счастье Тонкс, но Люпин вовсе перестал реагировать на её слова. И ему бы удалось утащить девушку на безопасное расстояние, но двор осветила яркая вспышка, ударившая оборотня в бок и отбросившая волка на сложенные у забора доски. С большим трудом оборотень смог подняться на лапы, злобно глядя в сторону нападавшего. Нимфадора посмотрела туда же, стараясь подняться на ноги как можно быстрее. Однако, как оказалось, выпутаться из порванной мантии гораздо сложнее, чем из целой, а в Люпина полетели новые вспышки, подсвечивающие лицо работника отдела регулирования магических популяций. Волк заскулил, потом зарычал, отступая назад, и судя по тому, как он хромал, давалось это не так уж легко. С ужасом Тонкс наблюдала, как на серой шерсти появляются следы крови, как панически глаза волка ищут укрытие. Всегда сильный боец, отменно владеющий защитной магией, Люпин теперь был совершенно беззащитен, имея в арсенале лишь клыки и когти. Чувствуя, как глаза защипало, Нимфадора, поморщившись от боли в ноге, набросилась на мужчину, отталкивая его и временно выбивая из колеи. — Немедленно перестань! — Ты совсем сдурела?! — заорал Питер, нацеливая палочку на оборотня, но Тонкс снова сбила ему прицел. — Ты разве не видишь, что он не нападает? — Ты видела, что они сделали со всеми этими людьми? Он такое же чудовище! Вдали раздался громкий протяжный вой, которому, с некоторой задержкой, вторил и Люпин. С болью глянув на Тонкс, всё ещё загораживающую его от палочки мужчины, Римус, движения которого были неестественно ломанные, помчался в сторону леса. Оборотни начали отступать, а вместе с ними отступало и самообладание Тонкс. Вытирая слёзы и чувствуя себя самым никчёмным и слабым человеком на свете, стараясь не представлять, как плохо будет Люпину утром, она накинулась на Питера. Ударив того кулаком в плечо, девушка громко воскликнула: — Ну и что ты наделал?! Кто тебя просил вмешиваться? — Да я твою жизнь спас, между прочим! — Я не просила спасать меня! Это его нужно было от тебя спасать! Ярости Тонкс не было предела. Если бы дар метаморфа не исчез, волосы аврора пылали бы сейчас алым, но теперь горели лишь щёки. Ей очень хотелось врезать этому наглому человеку хотя бы куда-нибудь, чтобы он понял, какую ошибку мог совершить. Но она не успела. — Ненормальная… — кинул через плечо молодой человек и поспешно направился в сторону зелёных искр, запускаемых в небо начальником Аврората. Бой окончен, пришло время считать потери.

***

Римус чувствовал себя так, будто на нём плясали степ гиппогрифы. Целое стадо гиппогрифов. Судя по ощущениям, в его теле не осталось ни одной целой кости. Невероятно хотелось спать, просто лечь и спать несколько суток к ряду. Именно в такие моменты Люпин понимал, как сильно скучает по гостеприимству Молли Уизли, по их дому и по ненавязчивой болтовне Ордена Феникса. Но, нужно отдать стае должное. Всех раненных собрали в одном из амбаров, где хранились спальные мешки, дабы оказать необходимую медицинскую помощь. Бадьян, конечно, был в дефиците, но и настойка растопырника приносила некоторое облегчение. Римус не мог поверить, что несколько часов назад видел, как рвали на части людей, ничего при этом не предпринимая. Люпин до сих пор был совершенно обескуражен самим собой, ведь он посмел убить, и даже оправдание в виде «милосердия» совершенно не усмиряли проснувшуюся некстати совесть. Но самое главное, он увидел Тонкс. Тонкс, которая не должна была участвовать в этом кровавом пире. Тонкс, которая не должна была видеть столько ужаса. Тонкс, которая спасла его от верной гибели. «Нужно будет сказать ей спасибо», — думал мужчина, морщась от режущей боли в боку. Исходя из ощущений, вместо внутренностей у него сейчас кровавая каша, на деле же всего-то сломано половина рёбер. Ничего страшного, могли же сломать все, верно? — Вот, выпей, — Люси протянула Люпину кружку с прозрачной жидкостью, и он с благодарностью кивнул. Появившаяся в стае недавно, низенькая и молодая девушка не расставалась с платком, закрывающим шею, где красовались неровные шрамы, частично переходившие на её подбородок. Выпив содержимое кружки, Римус поморщился. Вкус костероста нельзя было назвать даже отдалённо приятным, и ко всему прочему добавилось невыносимое желание запить это чем-нибудь менее специфическим. — Я бы на твоём месте предпочла где-нибудь полежать, — продолжала Люси, откидывая со лба тёмные кудри и забирая из рук мужчины кружку. — Думаю, я воспользуюсь твоим советом. Римус не хотел вставать. Ещё сильнее он не хотел идти в своё скромное жилище, но оно было единственным местом, где он мог бы лечь и остаться в состоянии покоя на некоторое время. Ноги не слушались, снег сильно затормаживал, и путь, который обычно занимал минут семь, растянулся на все двадцать. Из головы никак не выходила встреча с Нимфадорой. Ведь теперь у неё могут быть проблемы. Оборотни убили такое количество человек, и Люпин ещё не видел, скольких привели в стаю, если, конечно, хотя бы кого-нибудь удалось сюда привести через огонь Аврората. А Тонкс, выходит, вступилась за одного из убийц. Как же мужчина надеялся, что девушка догадается стереть тому парню память. Или стоит снова уповать на Дамблдора? Римус уже открыл дверь, когда вдруг почувствовал, как кто-то влетел в него и крепко обхватил руками за пояс. Костерост уже начал действовать, и Люпину теперь казалось, что в него всаживают заточенные ножи, но от крепкой хватки мужчина вовсе готов был взвыть, но сдержался во имя детской психики. — Грэг, сейчас не лучшее время для объятия, дружок, — дрогнувшим голосом предостерёг Римус и тут же почувствовал, как руки исчезли, а детский голос взволнованно зашептал. — Я думал, что и ты не придёшь. Это всё люди, да? Они хотели нас убить? Люпин прикрыл глаза и покачал головой. — На этот раз мы напали первыми. Люди защищались. Мальчик недовольно нахмурился, с вызовом глядя на Римуса, застывшего в дверях домика. — Тебе больно? — судя по всему, спорить ребёнок не желал. — Есть немного, это пройдёт, просто царапины. В целом, Люпин не врал. Он просто не договорил про переломы. А если подумать, то любая рана может считаться царапиной. Люпин вымученно улыбнулся, глядя на мальчика, а тот неуверенно улыбался в ответ. Он будто чего-то ждал, хотел спросить, но не решался по каким-либо причинам. — Ты хочешь мне что-то сказать? — Римус чувствовал себя Дамблдором. Оставалось только добавить «мой мальчик» и отрастить бороду. Могуществом и мудростью обзавестись тоже не помешало бы, но с этим гораздо сложнее. — Я в состоянии слушать, мне ведь не откусили уши. Люпин показал на своё ухо, а Грэг негромко рассмеялся. — Ты обещал книгу, но так и не принёс. — Книгу… — Римус стукнул себя по лбу и тут же пожалел об этом, так как голова, недовольная таким халатным отношением, отозвалась тупой болью. — Я совсем забыл о ней, Грэг. Но я нашёл её, так что мы можем прямо сейчас посмотреть. Мальчик оказался в домике быстрее Римуса, которому оставалось только захлопнуть плотнее дверь. Должно быть, сосед Люпина уже побывал здесь, так как огонь в топке не успел догореть, а в самом помещении было довольно тепло. Мужчина опустился на спальное место, которое, как и у большинства жителей поселения, состояло из накиданных на пол одеял и спального мешка. Рядом плюхнулся Грэг, с немым восторгом наблюдающий, как Люпин, стараясь морщиться не так заметно, вытаскивает из сумки свёрток, переданный Кингсли. В свёртке, помимо книги, были сладости и письмо от Дамблдора. «Римус, Должен признаться, я был несколько удивлён твоей просьбе, но я уверен, это было нужно для нашего дела. Знай, я рассчитываю на тебя и полностью доверяю, однако надеюсь, что ты всё объяснишь при личной встрече. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь, а шоколадные лягушки поднимут тебе настроение. А.Д.» Люпин усмехнулся и тут же бросил письмо в огонь, не отворачиваясь от него, пока от бумаги не остался один лишь пепел. — А от кого письмо? Оно было плохое? — с интересом спросил Грэг, разглядывая содержимое свёртка. — Что? О, нет, просто ненужное. Это письмо… — Римус пытался соображать очень быстро, что было сложно на ушибленную голову. — Оно от продавца книжного магазина. Он просит приходить ещё. Это называется реклама. Люди часто делают рекламу, чтобы другие люди приходили к ним и покупали вещи. — И тебе не нужна реклама книг? — Нет, мне она не нужна. Люпин взял в руки книгу, она была довольно толстой, в жёстком цветастом переплёте. На обложке были нарисованы разнообразные животные, а надпись, написанная огромными жёлтыми буквами, гласила «Флора и фауна планеты Земля». Когда-то Римус видел серию подобных энциклопедий в маггловских книжных магазинах. — Это всё про павлинов? — Грэг подсел ближе, разглядывая обложку. — Нет, здесь про всех животных, птиц, рыб. Даже про растения. Но сейчас мы обязательно найдём павлинов, — листая страницы, иногда останавливаясь, чтобы объяснить мальчику, что это за звери такие, где они водятся и что едят, Лунатик, наконец, дошёл до искомого. На картинках были разнообразные павлины, разных размеров и цветов. Отдельно были изображены их перья, хвост, лапы. Для более детального рассмотрения не хватало только рисунков всех органов в разрезе, чему Люпин был несказанно рад. На органы он насмотрелся ночью. — И они не делают ничего волшебного? А что они тогда делают? — мальчик внимательно разглядывал картинки, пока Люпин читал о павлинах. Правда, Римус сейчас предпочёл бы просто полежать, но выгнать ребёнка не позволяла совесть. — Они просто живут. Радуют других людей своей красотой. Говорят, поют красиво, но я не слышал, потому что не бывал там, где они водятся. — А их кто-нибудь ест? — Вот этого не знаю, — Римус усмехнулся, положив на рёбра руку. — Может быть, кто-то ест, но я об этом не слышал. — А есть волшебные птицы? — задумчиво спросил Грэг, облокотившись плечом на стену. — Да, — кивнул в ответ Люпин, понимая, что не зря он изучал волшебных существ. — Например, Фениксы. Красивые и верные птицы. Они умеют лечить. — И тебя бы вылечили? — Да, меня бы тоже вылечили, — улыбнулся мужчина, вспомнив про Фоукса. Изумительное создание. — Но я и сам поправлюсь, вот увидишь, скоро буду как новенький. В дверь громко забарабанили, и Грэг испуганно дёрнулся на месте, а Люпин прикрыл глаза. Стук отдавался новой волной боли в голове. — Кого ж принесло..? — тихо буркнул Лунатик, поднимаясь на ноги, но дойти до двери он не успел. С улицы раздался громкий голос Шона. — Люпин! Тебя зовёт Сивый. Немедленно. И лучше бы тебе поторопиться, он не такой терпеливый, как я. — Сейчас! — Люпин поспешно, насколько это позволяло изломанное тело, запахнул плащ и намотал на шею шарф, хотя намного больше хотелось удушить этим шарфом Сивого. — Грэг, возьми свёрток, там сладости, разделите с ребятами. А вечером мы с тобой ещё почитаем, хорошо? Мальчик кивнул, грустно глядя в спину уходящему на улицу Люпину. — Римус, но ты ведь добрый. Ты никого не убивал. А тебе сделали больно. Значит, люди плохие. Только Люпин открыл рот, чтобы ответить, с улицы раздался крик: — Люпин! — а после — порция отменных ругательств. — Грэг, я скоро приду, и мы обязательно поговорим об этом, хорошо? — А ты точно придёшь? — Я обещаю тебе… Не оборачиваясь, Люпин шёл к хижине вожака стаи как на эшафот. В голове оборотня настырно всплывали слова Шона: «Не смотри ему в глаза, если не хочешь стать закуской. Не смотри ему в глаза».