Мне бы подольше остаться тут

Поле сдачи некоторых экзаменов я приезжаю к Григорию в Сочи. 7-ое января. День первого концерта Рождества на Роза Хутор; к тому времени, как я добираюсь до зала, уже давно идёт саундчек. Григорий стоит на сцене и ругается со звукачами. Рядом с ним также распеваются другие знаменитости нашей эстрады. От одного количества известных личностей, собравшихся в одном городе, в одном зале вместе, перехватывает дух... Я никогда, кажется, не привыкну ко всем этим людям, которые окружают ЕГО. До начала концерта я вижусь с Григорием всего один раз. Мы дружески жмём друг другу руки и расходимся; он-на сцену, я-в зал. Все действо проходит на высшем уровне, как всегда это бывает на такого вида концертах. Жаль, что почти все выступают под фанеру, но это скорее требование телевизионной компании, которая снимает вечер, чем желание самих артистов. После сего торжества, мы по обычаю проходим на афтепати в здешний крутой ресторан: два яруса, на которых стоят столики. Все сделано для удобства посетителей, чтобы было приятно любоваться выступающими артистами. Сцену можно лицезреть с любого места первого яруса или с первых столиков второго. Атмосфера в ресторане царит романтическая: полумрак, светомузыка; правда много народу, но где же его нет. Это время, когда мы недолго можем побыть вместе: подержаться за руки и насладиться друг другом, пока все заняты своими делами. В середине вечера Гриша удаляется куда-то с его другом, подозреваю, что им хочется что-то обсудить по поводу совместного проекта, заодно они пойдут вместе перекурить. Григорий выуживает из толпы хорошо мне знакомого клавишника, которому дается строгий наказ следить за мной, чтобы я не натворила глупостей. Тот без проблем соглашается. Мы с Геннадием сидим за столом и под бахающую музыку пытаемся вести разговоры, но, после тщетных попыток расслышать в этом хаосе хоть что-то, решаем выйти на улицу, тем более, что Гена хочет покурить. На выходе сталкиваемся с Федей и Максимом(гитарист и барабанщик Григория), они как-то странно себя ведут, слишком развязно что ли. -Ну чего, весело вам?,-спрашивает их Гена Те, смеясь, кивают, потом загадочно смотрят на меня, отводят в сторонку клавишника и начинают шептаться между собой. Вижу, что Гена отнекивается, но потом машет на них рукой и уже во весь голос заключает:" Делайте, что хотите, но потом Григорию отвечать будете сами." Меня обступают музыканты, такое чувство, будто они собираются уговорить меня вступить в их особую секту. Но нет, все иначе. Кто-то из них со смехом спрашивает: "Ты когда-нибудь пробовала марихуану?" Я сразу начинаю махать на них руками и отказываться. Это наркотики, этого нельзя пробовать; я знаю с детства! Но меня не выпускают из кружка и приводят кучу доводов, доказывающих то, что беспокоиться мне не о чем. - Да ладно тебе, соглашайся, всё равно дядя Гриша тебе никогда не позволит попробовать, а с нами хоть повеселишься, не бойся все будет хорошо,- уговаривает Максим Я, наверное, к глупости своей после получаса споров и убеждений нехотя соглашаюсь. Моментально ловкие руки музыкантов скручивают один косячок. Я закуриваю. Дают советы, как посильнее затянуться. -Вот это я понимаю, смелая девчонка, ничего не боишься, не зря тебя Григорий отхватил,-кричит Федор Все дружно смеются. Так странно, как быстро на меня действует сей запретный плод. Меня моментально отпускает... Или наоборот забирает, как будто в голове пустота. Но жизнь определенно начинает налаживаться, настроение отменное, все вокруг такие добряки и милаши. Звучит музыка, и она тоже становится замечательной. Тут слышу голос Федора:" Ну раз уж мы все в таком отличном настроении, пойдёмте концертик забабахаем." Меня спрашивают, какие композиции Лепса я могу сыграть на гитаре. Я перечисляю несколько. Ребята кивают и говорят, что я буду их исполнять с ними, что они позовут. Меня уговаривают спеть сольно. Я долго держу оборону и не соглашаюсь, но потом в один момент меняю позицию. Мне становится интересно. Мы все вместе выходим на сцену, Федя коряво объявляет меня, я в их сопровождении исполняю Парус, почему-то сейчас мне кажется, что я пою более проникновенно, и песня больше берет за душу. Затем я продолжаю концерт в составе моей новой группы песней "Выйду ночью в поле с конем", она очень популярна у иностранцев, как оказалось. Многие мне подпевают. Да, представляете, мне безразлично в этот момент, что туча звезд смотрит на меня, что я могу взять не ту ноту, что.... Да, в эту секунду есть только я и музыка. Видимо Грише уже доложили, что в его коллективе сменился солист, наверное именно поэтому на последних аккордах песни он оказывается на сцене. Я удаляюсь за кулисы , сопровождаемая его ошарашенным взглядом, но не надолго, поскольку через две-три песни, спетых Лепсом, Федя мне свистит, и я его сменяю за гитарой. Подыгрываю Григорию "Что может человек". Причём от переизбытка чувств на последних аккордах я уже чуть не реву. Федя машет мне из первого ряда танцпола, кричит, что я могу остаться и сыграть еще одну вещь, которую знаю. Ну кто не может сыграть "Рюмку водки"... Хммм, еще час назад мне бы вообще не хватило смелости начать выступать с Лепсом на одной сцене, а сейчас я под кайфо стою с гитарой в руках и играю... Погодите... Именно... Я играю соло. До этого, казалось, Гриша не замечал, кто стоит с ним рядом на сцене, но теперь обернувшись, он не может отвести взгляд, понимая, что Федя танцует с какой-то девчонкой в зале, а я.... Шок, видимо, сменяется гордостью, поэтому Гриша вскидывает большой палец вверх и продолжает петь в свойственной ему манере, то есть на разрыв аорты. После песни "Я счастливый", мои познания в гитарных изысках кумира миллионов заканчиваются, и я нехотя покидаю сцену. Тут Григорий хватает меня руку и тем самым заставляет остановиться. Он стоит на сцене, а я внизу, поэтому, чтобы предложить спеть мне дуэтом ему приходится встать на колено и наклониться. Он берет меня за руки и затаскивает на сцену снова. Играет вступление, стою несколько секунд просто рядом с певцом, но потом начинаю его обнимать, говоря: "Как же я тебя люблю", он нежно отодвигает меня от себя, со смехом замечая: "Ааа, ну теперь мне все стало понятно". Мы поем вместе "Самый лучший день", передавая микрофон из рук в руки. Видимо я пытаюсь петь быстрее, поэтому Григорий иногда шепчет: "Медленнее", иногда показывает жестами, чтобы я не торопилась. Но делает он все это с такой отцовской любовью, что становится очень тепло на душе, будто мы сейчас вдвоем в ответе за общее дело, за дело музыки. В конце песни, он крепко обнимет меня и шепчет на ухо: "Признавайся, сколько?" Я сначала стараюсь сделать вид, что никак не могу понять, о чем он говорит, но после повторения вопроса приходится говорить правду, он всё равно узнает: "Один косячок". Гриша улыбается и помогает мне спуститься со сцены, говоря:"Я скоро приду, а пока... Не натвори глупостей..." Сижу в зале за столиком, пока продолжается концерт Лепса, к нему на одну песню "Быстрее" присоединяется Витольд Петровский, который прибыл в Сочи раньше всех участников Голоса, остальные приедут только завтра. После песни "Водопадом", Гриша под бурные аплодисменты зала уступает сцену следующему выступающему, кажется, Эмину. Григорий по пути закуривает, подходит к столу, не останавливаясь берет меня за руку и увлекает за собой. На моё удивление, которое без труда можно прочитать на лице, он отвечает: "Пойдем потанцуем, я ужасно соскучился". Он одной рукой нежно обнимает меня за талию, в то время, как в другой держит сигарету, продолжает изредка затягиваться. Я кладу голову ему на плечо, мы покачиваемся в медленном тихом танце. Через некоторое время, Гриша наклоняет голову и целует меня в губы. Я ужасно удивляюсь, ошарашенно задаю вопрос: "А что, тут можно целоваться?", на что он мне отвечает хриплым голосом где-то у самых губ: "Нам с тобой сегодня можно все"; его губы снова находят мои. Мы страстно целуемся, забывая обо всех вокруг. Незаметно для нас обоих я спускаюсь с поцелуями к его шее; в этом состоянии совершенно не замечаю, как целую Григория слишком сильно, и, тем самым, оставляю на его нежной коже засос. Осознаю это только, когда сделать что-то уже невозможно . Вскидываю взгляд на Гришу, мы на секунду даже перестаем танцевать, он все понимает по моим глазам. Снова улыбается, прижимая к себе еще крепче и шумно выдыхая в волосы. Затем шепчет в самое ухо так, что по спине бегут мурашки: "Кого-то сегодня придется наказать за такое баловство,-после этого добавляет уже совершенно другим, шуточным тоном,- хех, вот теперь точно я как мальчишка стал". Я ему тихо отвечаю: "Все-таки я тебя очень люблю". Мы так кружимся в танце еще несколько песен, кажется, что время остановилось. Нас прерывает девушка-репортер, которая топчется вокруг и хочет взять интервью. Мы проходим в относительно тихий закуток. Пока идем, Григорию приходится застёгивать расстегнутую до середины торса рубашку и приподнимать воротник , чтобы ничего не было видно. При этом он так ехидно смотрит на меня, что мои щеки заливает краска, становится страшно стыдно, но в то же время почему-то ужасно весело, я еле сдерживаю смех. Интервью в основном состоит из вопросов, относительно дальнейших творческих планов Григория. В конце девушка ехидно проговаривает: "Григорий, мне кажется, что у Вас на шее помада или что это?". Я никак не реагирую на ее замечание, точнее я начинаю нести какую-то чепуху, не относящуюся к теме, мне кажется, что девушка чрезвычайно мила и желает нам только добра; а вот Гришу , наоборот, раздражает этот вопрос и тон, в котором она его задала, поэтому он отвечает резко, что этой сударыне не должно быть дела до таких мелочей. На такой странной ноте завершается наше интервью. Мне становится ужасно смешно от того, что тут происходит. Я заразительно смеюсь, Гриша сначала смеется вместе со мной, но потом прижимает к себе крепко-крепко и говорит: "Какая же ты у меня дурная; а под шалой так вообще ненормальная". Я смеюсь, а он меня обнимает и продолжает кружить в танце. Мы с Григорием возвращаемся за столик, за которым теперь сидят ещё и Майя с мужем. Гриша смотрит на меня, затем усмехается и подзывает официанта, говоря: "Знаю, что кому-то хочется есть..." Да, я и вправду умираю от дикого желания наполнить свой живот чем-нибудь съестным. Несколько следующих минут Гриша наблюдает за тем, как я с аппетитом уплетаю за обе щеки содержимое тарелки. Давно ли я стала такой обжорой? После сего торжества, устроенного для моего желудка, я откидываюсь на диванчике, смотрю вокруг себя: Сергей и Каролина, также подсевшие к нам, как-то слишком нежно ведут себя друг с другом, но моё внимание не долго задерживается на них. Завязывается какой-то разговор; я сначала долго молчу, изнутри разрываемая желанием поболтать. Потом вдруг начинаю без умолку тараторить что-то. Да, я знаю, что в последнее время стала как-то слишком болтлива, но ничего не могу с собой поделать. Видимо, все за столиком в шоке, что я так много говорю, потому что все привыкли, что обычно из меня слова не вытянешь. Гриша смотрит на реакцию окружающих, потом, видя, что я могу ляпнуть что-то не то, выбирает подходящий момент и утягивает меня из-за стола. Мы поднимаемся на второй ярус клуба и усаживаемся за один из столиков в глубине зала. Сейчас мы тут почти одни, все спустились вниз, ближе к сцене, чтобы потанцевать. Я постоянно спрашиваю Григория, почему мы ушли оттуда. Но он оставляет вопросы без ответа; усаживает меня на диван, заказывает кальян. Мое внимание он переключает на совершенно другую вещь:" Послушай, какая музыка красивая", и действительно, музыка прекрасная, или так только кажется. Мы сидим в обнимочку. Гриша потягивает пар, изредка делает милые колечки, перебирает четки. Я раскачиваюсь в такт музыки, чувствую себя очень расслаблено и спокойно.

***

Мы так сидим довольно долгое время, пока мне не начинает казаться, что музыка не такая уж и прекрасная, и я озираюсь вокруг в поисках тех самых милых людей, которые как мне казалось, окружали меня до этих пор, но никого особенного больше не нахожу. Видимо четыре часа, данные мне на приподнятое настроение, таяли на глазах. Мое смущение не осталось незамеченным Гришей, который приблизился ко мне со словами:" Я рад, что ты наконец-то вернулась, я ждал тебя". Я смотрю на его ворот рубашки, который почти не прикрывает следов страсти, в голове всплывает моя болтовня и концерт, устроенный перед всеми звездами. Из глаз текут непрошеные слезы, утыкаюсь Грише куда-то в грудь. Со всхлипываниями извиняюсь перед ним, корю себя, что я такая дура; он меня прижимает к себе и шепчет в волосы: "Ничего, не волнуйся, со всеми бывает, все хорошо; ты ничего почти не натворила, все прекрасно, не заморачивайся,- затем заговорчески шепчет уже в самое ухо,- тем более, ты ведь должна была когда-то попробовать курить план". Теперь я смеюсь уже искренно. Он стирает большим пальцем капельки слез, затем целует меня в щечку. В этот самый момент к нам подходит Майя. Она спрашивает, не сошли ли мы с ума, и просит объяснить, что вообще происходит. Григорий, не выпуская меня из своих объятий, говорит ей: "Не волнуйся, все уже хорошо; мы сейчас спустимся ко всем". После того, как я привожу себя в порядок, мы идем вниз и садимся за привычный столик. Ребята смотрят на нас с некоторым недоверием и с опаской. Но Григорий как ни в чем не бывало садится и закуривает, как будто ничего и не произошло. Разговор возобновляется. Наверное, от меня ждут каких-нибудь выпадов, но я стараюсь соответствовать Грише в его спокойствии. На улице уже давно утро, а гости очень долго не расходятся. Всем хочется выпить маленькими глоточками этот вечер; растянуть его намного дольше.