Покорный слуга

Ткачёву казалось, что у него очередное дежавю. Они снова с Зиминой, придвинувшись друг к дружке, корпели над бумагами на столе. Она сидела, он стоял, облокотившись, рядом. Паша надеялся, что его бешено колотящее сердце однажды не вырвется из груди, когда они в очередной раз с Ириной едва коснутся головами друг друга, смотря в один и тот же документ, или женская рука, нагло выдрав с его стороны стола папку, опять не заденет ладони, локтя или плеча. Ирина отвлеклась первой, посмотрела прямо в глаза, заставив растеряться. Её губы тронула очередная лукавая улыбка. − Паш, а скажи… − как-то хитро проговорила она, − а если бы я тебе… ну… позволила немножко больше чем другим, ты бы… как, рамки соблюдал, не наглел? В Пашиной голове так же бешено, как и сердце, забились мысли. Когда Ирина Сергеевна говорит туманно – это же катастрофа, поймешь как-то неправильно, и сразу в опале. Надо либо знать, о чём речь, и выдавать ответы по существу, либо как-то увиливать и отвечать так же неоднозначно, туманно. Только беда, когда Паша увиливал – Ирина его всегда раскусывала, а говорить туманно с ней Паша не умел. Не получалось. − Паш, ты чего завис? − Я?.. − Ты тут кого-то ещё видишь? Я тебя спрашиваю, не наглел бы или как? Паша вконец растерялся Он хотел бы предположить, что «больше чем другим» − это, например, поцеловать, но опасался, что за малейшую попытку в данный момент податься к губам может словить не только удар по щеке, но и по более уязвимому месту. Впрочем, он был готов вытерпеть и это, но ведь Ирина Сергеевна в гневе страшна, она и уволить враз может. А это пугало сильнее – как же он сможет жить, если не сможет её видеть? − Не наглел бы, − сказал Паша, наконец, по существу. Он пришёл к выводу, что что-то большее – это очередная кучка левых дел, которая свалится на его голову. За это он потом получит халявные выходные и прощение за разные выходки. В этом плане он действительно не наглел. − М-м… − как-то кисло откликнулась Ира и, потеряв интерес, снова уткнулась в бумаги. В дверь постучали, она разрешила войти. Паша среагировал моментально, как только увидел незнакомца на пороге и пистолет в его руке – повалил начальство на пол, накрыв собой. − Э-э, да вы чего, он же игрушечный! Смотрите! Павел с Ириной вместе взялись за край стола и приподнялись. Незнакомец нажал на спуск, и из ствола вылетел флажок с надписью. − Лёш, ты обалдел?! – воскликнула Зимина. − Вы что, его знаете? – спросил Ткачёв. − Да конечно я его знаю! Руку дай сюда, тоже мне, оценил он ситуацию! Глаза сперва разул бы лучше… Паша хотел сказать, что это несправедливо, что он переживал, что.., но не стал напрашиваться на выговор. Помог встать Ире и отметил, что её юбка собрала пыль. Он конечно хотел бы протянуть руку и отряхнуть, но… трогать мягкое место начальства – это, наверное, совсем перебор. Кто знает, что за это светит. Может, казнь… − Ирина Сергеевна, у вас это… юбка испачкалась, − неловко он заметил. − Где? Ирина опустила глаза в поисках. Паша сглотнул, прежде чем ответить: − Сзади. − Ну спасибо, − с недовольными нотками в голосе протянула Ира и отряхнулась. – Кстати, Лёш, рада что зашёл, познакомься – это наш опер Паша Ткачёв. Паш, знакомься − это наш старый, то есть бывший, следователь Алексей Черенков. − А я к Андрюхе зашёл, а его нет, на выезде, решил подождать и к вам заглянуть! – радостно ответил Алексей, протягивая руку. – Здорова, Павел. − Здорова, − пробубнил Паша, выдавив из себя жуткую улыбку. Принял протянутую через стол руку и сдавил её так, что Алексей немного занервничал. − Ну, я думаю, Паш, мы с тобой по этому делу потом договорим, да? – сказала Ирина. − Давай, иди уже, свободен. * * * Как же так, расстроенно думала Зимина, слушая вполуха Черенкова о том, где он всё это время пропадал, работал, проживал. Она же Ткачёву чуть ли не прямым текстом сказала, что есть такая возможность, вероятность на что-то большее, а он ей – «не наглел бы». Нет бы сразу обрадоваться, попробовать поцеловать… Глупое, несмелое животное. Ира итак уже нарочно придвинулась ближе, касалась его головой, заставляя смотреть в один документ, нагло выдергивала со стороны папки, а этот балбес остался непреклонен и не рискнул ни разу. Впрочем, та же история была и в прошлый раз, когда Ирина якобы спотыкнулась о порог и попала в Пашины руки. То покраснел, то побледнел и пообещал лично разобраться с порогом в их кабинете. Ну не идиот ли?.. − Вот я и подумал, было бы здорово, да? – напомнил о себе, улыбаясь, Лёша. − А? – Ирина очнулась. − Лёш, прости, прослушала, ты сейчас о чём? Черенков повторил, как это хорошо оказаться в родных стенах, навестить друзей. Зимина вдруг вспомнила, как Ткачёв её повалил. Не раздумывая ведь сделал, как настоящий герой. Её вдруг посетили любопытные мысли… Впрочем, она уже давно не девочка, чтобы их стесняться. Стало вдруг любопытно, какой же Ткачёв в остальном... Такой же буйный? дикий? горячий? Как возьмёт и повалит на кровать? А потом с жаром..? − Вы как на это смотрите? Ирине снова из-за Лёши пришлось отвлечься от занятных мыслей. − На что смотрю то?.. * * * Сказать, что Ткачёв разозлился, значит ничего не сказать. Ткачёв лютовал, негодовал, пылал гневом, находился в бешенстве. Сперва какой-то Черенков зашёл в гости, затем этот Черенков оформил перевод, после наглый Черенок начал посещать Ирину Сергеевну в рабочее время, а затем и она, Зимина, за ним побежала с тюбиком крема, потому что Черенков, видите ли, спину вдруг надорвал, когда его в очередной раз спросили, как там обстоят дела с висяками. Да Паша в кабинете начальства если только ковриком не стелился, и то за ним Ирина Сергеевна никогда не бегала! Разве что кричала: «Ткачёв, ты где?!», и терроризировала вопросами: «Ты видел Ткачёва? Куда он шёл? Он что, от меня прячется?», остальных. Ткачёв подкараулил Черенкова в коридоре, схватил за шкирку и потащил под лестницу. − Слышь ты, капусты черенок! – заговорил с ним сердито, − ещё раз к Ирине Сергеевне зайдешь или ближе, чем на расстояние вытянутой руки, сунешься, я тебе… − погрозил кулаком, − да я тебе хребет сломаю, понял?! − Понял, − легко согласился Черенков. Ткачёв, удовлетворенный результатом, отпустил и ушёл. Он ещё не знал, что Черенков, как друг Агапова, склонность к понимаю имел нулевую, поэтому Пашины тёмные глаза спустя несколько часов стали больше похожи на бездну, в которую Черенков нагло провалился, снова зачем-то зайдя к Зиминой. Дверь начальника следствия ахнула по косяку, обещая сорваться. − Костян, чё за дела?! – загремел Паша. – Ты начальник вообще, или где?! Куда ты, твою мать, смотришь?! Здесь этот урод что, собирается черенковаться, что ли?! − А-а, ты о Черенкове, а я-то думаю… − лениво отозвался Щукин. – Был, блин, один герой, теперь двое стало. А всё Ирина Сергеевна… − вздохнул протяжно, − она и с Агаповым, и Черенковым работала раньше, представляешь? А мне с ними по её милости мучайся теперь. Черенков-то, кстати, вроде как, получается, твой приятель. − Че-во-о-о?! Какой он мне на фиг приятель?! − Да как же, он же, как и ты, смотрит только на баб… − На кого-о-о??!! − Да на баб, на кого ещё. Ну и к Зиминой вон ещё ходит, представляешь, если Зяма на него клюнет? Вот будет хохма, − весело улыбнулся Костя. – Столько лет жила, всех отшивала и тут на тебе, такой герой и красавец нарисовался. «Да я ему крючок раньше сверну!» − злобно пробормотал Паша, выходя. − О, Ткачёв, а ну-ка зайди ко мне, − увидев, крикнула Зимина. Паша прошёл в кабинет начальства. Лёша с милой улыбкой сидел за столом и приветственно помахал ручкой. Ирина прикрыла дверь. − В общем, Паш, так: Леше надо помочь в деле, давай, подключайся, копай, ну всё, как ты умеешь… У помрачневшего Паши внезапно задергался глаз. * * * Дежурный, как и обычно, зашёл доложиться о происшествиях за последние дни. Весь доклад Олега, как это ни странно, состоял из одних и тех же слов: Ткачёв, Ткачёв, Ткачёв. Менялись только варианты: сломал в допросной скамейку, сорвал с петель дверь, сделал из швабры два обрубка, послал кого-то далеко и надолго. Ирина серьёзно забеспокоилась − в её отделе случаи психических расстройств с некоторого времени стали нередки. Не хватало, чтобы ещё и Пашка свалился. Кто же будет выполнять её поручения? Смотреть на неё так невинно и любвеобильно? А она, она что, будет таскать ему в психушку колбасу и пиво? Несправедливо. Ира забеспокоилась и направилась к подруге. − Лен, случилось что-то ужасное… − с порога начала. Лена, стоявшая у шкафа, оторвалась от изучения дела. − Ты это о чём? − Ну, помнишь про… Ира втянула воздух в грудь и уселась на стул. − Про хорошенького молодого человека? Лена, подумав, кивнула, захлопнула папку и кинула её на стол. − Вот. С ним что-то не так. Какой-то он нездоровый ходит, хмурый, не смотрит на меня… − А я тебе говорила, Ир… − назидательно изрекла Лена. − Если сшибла лося, так подбирай, подбирай, не раздумывая, поняла? Иначе ведь кто другой подберёт, или того хуже – эта глупая скотина оклемается и в лес вернётся. А там уж всё, там она учёная, в следующий раз под колеса не… − Лен, да блин, прекрати ты со своими лосями! – Ира треснула кулаком по столу. − Я тебе серьёзно говорю, что-то не так! Лена села за стол, решительно отодвинула от себя бумаги и уставилась внимательно на подругу. − Хорошо, давай как на духу, с того момента, как мы разговаривали, ты что-нибудь делала? Может беседы с ним какие недобрые вела? Отказывала? Ругала? На звонки не отвечала? − Да не было ничего такого. − Ир, ты кому рассказываешь? Мы с тобой в ментуре не первый год. Так не бывает. Что-то же было, вспоминай давай. Может ты его просила о чём? Глупом. Ему там не понравилось, или… − Лен, да я его попрошу поезд остановить, он в лепёшку расшибётся, но на рельсы встанет! Какие ещё… Да и не просила я в этом месяце особо… так, пустяки, как и обычно, разве что, вон, Черенкову там немного… − Погоди, этот твой… хорошенький молодой человек зна-ко-о-ом с нашим Черенковым??? − Ну-у-у… так как бы получилось. Да он прекрасно знает, где и кем я работаю! Знаком и знаком, что в этом, блин, такого? Лена заулыбалась и не сдержалась после: − Ну, ты, Ир, страте-е-г! – залилась смехом. − Браво! – похлопала в ладоши. − Ещё у меня она спрашивает! – восхищенно воскликнула. − О-чу-меть! Чёрт! Я так тоже с Ромкой хочу! Может он хотя бы проснулся, что ли! − Да что ты ржёшь то?! Ты мне скажи, что делать! Ты не видишь, я в замешательстве?! Мне ж его реально, бедного, жалко! Лене потребовалось время, чтобы успокоиться. − Вот теперь, Ир, ничего не делай, − решительно заявила она. − Вот абсолютно ничего. Ты уже всё, что только можно было и даже больше, сделала. Если уж сейчас твоё животное не осмелеет, тогда, я не знаю, какой-то лось неправильный нынче пошёл… − Да ну тебя! Ира махнула на подругу и отправилась к себе. Впрочем, к совету она решила прислушаться. Ленка, может, и выражается как-то странно, но в мужиках толк знает, не зря занудного Савицкого заарканила, а тот на юбки, как последний сухарь, и не смотрит в принципе.