Покорный слуга

В кабинете начальства, как и всегда, было уютно и тихо. На ноутбуке проигрывалась запись. Зимина, глядя в дисплей, комментировала, отдавала указания. Ткачёв, наклонившись, пропускал известные истины мимо ушей и позволил себе не в первый раз положить руку на спинку её кресла и придвинуться ближе, словно тоже изучая запись. На самом деле он в очередной раз вдыхал аромат духов, восхищался и запоминал черты лица: алые сочные губы, бежево-персиковые щёки, пленяющие как дорогой напиток глаза, вспыхивающие невероятным огнем то в радости, то в гневе, едва заметную складочку на лбу, изящные брови, что так... − Ткачёв, ты меня вообще слушаешь? − А? А, да, Ирина Сергеевна. − Что-то незаметно... Она проворчала и снова вернулась к дисплею. Паша покрепче сжал спинку кресла, вторая рука, оставшись на столе, взмокла, как и шея, к которой прилип ворот тёмной рубашки. Ирина внезапно повернула голову, и они посмотрели друг другу в глаза. − Что? − Что «что»? − Паш, ты что, попугай? Это я тебя спрашиваю, что. Чего ты на меня смотришь как на рождественский подарок? − Да я… э-э… да вам показалось, наверное. Её изящный пальчик с колечком скользнул по клавиатуре и уверенно нажал на кнопку. Сработала пауза. − Так, ладно, я вся во внимании. Давай, признавайся. − Э-э… в смысле? − Что-то натворил, да? − Ири-ина Сергеевна, вы меня прям обижаете!.. − Ткачёв, я тебя хорошо знаю, не делай из меня дурочку. Говори, чего натворил, помогу чем получится. − Ну это, знаете, перебор вообще... Паша, притворно обидевшись, отпрянул и почувствовал, как к щекам приливает жар. − Ну ладно, − протянула начальница, снисходительно улыбнувшись, − будем считать авансом за следующий раз. Ты это, давай, иди уже, выполняй. − Есть. * * * − ...вы, смотрю, мороженое не доели, а у вас там больше половины, можно? − Господи… я ему о серьёзных вещах, а он... Да на, кушай на здоровье. Ирина, сидевшая за столиком в летнем кафе, протянула свою чашку. Паша с неподдельным восторгом на лице впился в неё с аппетитом и стал невероятно милый и забавный. Тёмная макушка бросалась в глаза, удивляя, что в какую сторону не укладывай на ней волосы, они всегда смотрелись неплохо: либо дерзко, либо стильно. Ложка, сверкая, усердно черпала, отправляла очередную порцию в рот, нахальный язык, не стесняясь, облизывал то губы, то ложку. − Я слушаю-слушаю, Ирина Сергеевна, − напомнил Паша о себе, посмотрев невинно тёмными глазами. Ира, залюбовавшись, оторвалась и продолжила излагать дело. Криво улыбнулась, подметив, белесый след над уголком рта и достала платок. − То есть вы хотите, чтобы я с ним поговорил и… э-э-э… Паша залился краской и со своей растерянной миной стал ещё милее и забавней. Ира, едва коснувшись, чтобы протереть, убрала платок от уголка его рта. − И закрыл на этом вопрос, − невозмутимо закончила она, сдержав очередную улыбку. – Понял? Ну, если понял, молодец. Закажу тебе в следующий раз двойную порцию. * * * Друзья сидели на лавке у дома с бутылками пива. По расстроенной мине и тяжким вздохам Ткачёва Савицкий безошибочно поставил диагноз. Рома конечно не стал бы донимать друга, что там у него и как, но если того что-то мучило, то это могло отразиться не только на настроении, но и на работе. А одному Роме работать не хотелось. Один разок он без Пашки поработал, так спину никто не прикрыл и его чуть не пристрелили. Полежав в больничке, урок Рома усвоил. − Ну всё, Ткачик, колись, кто она? − Да иди ты… − Ткач, ну я же вижу! – Рома положил руку на плечо друга и крепко сжал. – Колись. У Ромы имелся проверенный годами подход, и главное в нём – усердно и методично капать на мозги. Жертва, как правило, сдаётся. − Это труба, Ромыч... – сообщил погодя друг. – Я для неё что угодно, а она меня тупо не видит, а если и замечает, то только прикалывается... − Да ладно, Ткач, какая баба тебя, такого орла, может не видеть? Что за ерунду несёшь? На этом свете есть только одна женщина, которая чисто в принципе мужиков не замечает. Это Зимина, но ты же не в неё втрескался, да? Паша округлил глаза и посмотрел на друга. − Ну да, я бы в неё тоже ни за что не втрескался, − по-своему оценив, согласился Рома и заботливо похлопал по плечу. − Да ладно тебе, Ткачик, подойди ты к этой твоей бабе и скажи ей прямо, мол, чего кобенишься, я тут итак сохну, как... − Ром, ты чё, рухнул?! Это ж тебе не какая-то там девка со двора − Катька, ты мне нравишься, пошли вместе поужинаем! − Да Катька-то вроде ничего была... − Да дура она конченная, не хочу я о ней слышать больше! − Ткач, ты меня прямо удивил… Это что же за баба железная такая, к которой даже ты, такой борзый в амурных делах, не можешь подкатить? − Ну вот такая... – огорченно буркнул Паша и поднёс бутылку к губам. − И вообще не баба... Рома внезапно подавился пивом и закашлялся. − Че-го? – прохрипел. − Ну, в смысле, умная и привлекательная женщина. Только меня не видит... * * * Измайлова, рассевшись в кабинете Зиминой, проткнула вилкой лапшу, накрутила и хитро заулыбалась. Ей не составило большого труда прочитать всё по довольному лицу подруги. − Так-так… и что же это за молодой человек такой? Разведенец с детьми? Полковник? Генерал? − Лен… − Всё мимо, значит. Ну, хорошенький, это я уже по твоей улыбке вижу. Как, уже было что? Хорош в том, нашем любимом, деле? − Лен, ты издеваешься? − Да ладно, чего, дело житейское. У меня вон Ромка вообще обалдел, крутишься перед ним, крутишься, а пока прямо не скажешь или не полезешь, так, зараза, не понимает. − Ты сейчас, моя дорогая, такими разговорами до темы развода дойдёшь… − Да хоть до развода, раньше вон аж горел, сам забегал и сразу под юбку лез, а сейчас?.. Да ну, надоело. Лена махнула рукой, закусила и недолго помолчала. − Ну ведь хорошенький, да? − Ну, хорошенький, − помолчав, согласилась Ира, мягко заулыбавшись: – И главное, знаешь, смотрит на меня невинно и, такой забавный, думает, я ни о чём не догадываюсь. Но я-то не дура, у него на лице всё написано. − А ты что? − А что я? Это что, мне надо? Пусть сам, как там это у них называется… подкатывает. А я оценю, подумаю… − К тебе «подкатишь», ага. Ты, Ир, как боднёшь, копыта вообще сразу можно отбросить. Бедный мужик, извёлся, наверное. Пожалела бы лучше. − Ага, сейчас, он такой не смелый, а я его жалей. Да на кой мне тогда такой сдался? − Ир, ты такая забавная, да они ж, мужики, глупые как лоси – видят, где фары горят ярче, туда и бросаются под колеса. Знак, между прочим, «Осторожно, лоси!» не везде стоит. Ты уж, если проехалась и сшибла, так подбери. Может и это твоё животное оправится, осмелеет. − Лен, ты ешь уже молча, а? Меня однажды добьёт эта твоя философия… Лена с важным видом, что уже всё сказала, вернулась к трапезе.