Никогда не влюбляйся в волчицу

      Для этих земель солнце светило довольно ярко, но на небе еще остались тучи после ночного дождя. Ноги троих человек хлюпали по мокрой траве, и Джендри казалось, что его старые сапоги не выдержат такого напора. А новые попросить как-то даже язык не поворачивался, особенно после событий последней пары дней.       — Торос, ну долго еще?       — Мы уже близко, мой друг! — по какой-то причине настроение красного жреца было очень сильно приподнято, и дело было вовсе не в солнечной погоде. — Я чую, что мы почти пришли.       Берик тяжело вздохнул. Он-то как раз этого утреннего похода не одобрял и не мог понять, почему друг так рано поднял его с постели… точнее, её подобия в виде камня, но лорд Молния и против таких условий жизни не возражал. Да и Джендри уже совсем привык к ним.       Вот только он тоже не понимал, что делает в этом походе. Они стояли недалеко от Близнецов, когда пришли новости о массивном истреблении Старков. После Красной Свадьбы, как её зовут теперь, Братство находилось на одном месте и не собиралось предпринимать никаких попыток к движению. Все были ужасно подавлены, не понимая, как такое могло произойти, и не знали, что делать дальше. Джендри в том числе: он вообще не понимал, что здесь делает. И не знал, это он так думает о Братстве или о своей никчемной жизни в целом.       И вот, этим утром, Торос затормошил Берика и зачем-то позвал Джендри, тихо, чтобы никто не услышал. Том, с чего чутким музыкальным слухом, заворочался на месте и хотел было поднять голову, чтобы ударить своего дружка близлежащим музыкальным инструментом, но славная девица из его сна притянула певца обратно в дрёму. Так одним попутчиком стало меньше.       И если с Лордом Молнией всё понятно, то вопрос, зачем было брать бастарда, волновал не только самого Джендри, но и Берика. Жрец всё отшучивался, говорил, что без него никак не обойтись, но невыспавшийся Дондаррион только скалил зубы и строил угрюмые выражения лица.       Джендри спросил снова:       — Так зачем вам я? — на что Торос усмехнулся:       — Ты же у нас сочувствуешь Старкам.       — Сочувствую. — И Торос прекрасно знал, почему, дело было ведь не в политических, а в чисто сердечных предпочтениях.       — Вот поэтому ты там и нужен. — Берик усмехнулся.       — Что, уже? Так быстро отомстим Уолдеру Фрею? Рʼглор решил даровать нам такую благодать и выгнал старика на прогулку, а потом сообщил об этом тебе?       — Я не уверен, что Бог Огня тут вообще при делах, как и Уолдер Фрей. Он-то теперь из Близнецов и шагу не ступит, потому что будет бояться. Даже Риверран не посетит, и ничего, что там его новые подданные, а лорд обязан быть в курсе дел своих подданных. Ему-то что? Может, дочь отправят, но, будь я там, я бы её повесил просто потому, что у неё отец такой. Он же убил людей Робба Старка потому, что они были людьми Робба Старка — а я, скромный жрец из Мира, чем хуже?       — Ты чего так разболтался-то так с утра, жрец из Мира? — произнес Берик раздраженно, но с улыбкой на лице. Как он умудрялся совмещать два этих состояния, Джендри недоумевал. Торос пожал плечами, спускаясь по земляной насыпи и хватаясь за торчащую ветку, пытаясь не упасть. Послышалось журчание воды: жрец спустился первым и убрал от лица ветви с листьями, открывая вид на реку. Джендри сказал бы, что она прекрасна, если бы не…       — Матерь всеблагая… — Даже Берик временно забыл о том, что уже давно не верит в Семерых.       — Матерь, — кивнул Торос. — Только бывшая.       — Не все её дети мертвы. — Жрец пожал плечами. — Парнишка говорит, что её девочка еще вернется, чтобы отомстить.       Он взглянул на Джендри, а тот ничего не понимал. На влажном камне лежало тело женщины — белое, словно мрамор, со столь же бледными, выцветшими волосами. Он эту женщину не знал, но слова Берика и Тороса словно намекали, кто лежит перед ним.       Он и раньше думал, что когда-нибудь встретится с родителями Арьи. Отца он уже видел, а вот мать — нет. Возможно, если бы они вместе поехали в Риверран, ему бы повезло больше, но это было глупо, и Джендри бы так никогда не поступил. В этом и толку не было, ведь всё, что осталось от Старков, было поглощено бурным течением Зеленого Зубца. Было бы ужасно, если бы там осталась и Арья. Но этого не произошло. И, возможно, оно и к лучшему. Арья ведь жива.       Берик снял со своих плеч плащ и укутал тело Кейтилин Старк, поднимая его над камнем и разглядывая глубокую рану на шее. После длительного нахождения в воде она запеклась, а там, где раньше текла кровь, остались только оборванные вены. Выглядело это жутко, особенно если учесть, что её голова была откинута назад. Всё было видно, и лицо Берика еще никогда не выражало столько скорби и сострадания. Он убрал волосы с её лица и тяжело вздохнул.       — А ведь она когда-то была красивой.       — Все мы красивы, пока Смерть нас не забирает. А кто-то, Берик, — жрец указал на своего друга, — и после Смерти пользуется популярностью. Даже если воскрешаются по три сотни раз! — Он снял с пояса бурдюк и пригубил его, на что лорд Берик поднялся сам и бурдюк отобрал. Торос выглядел озадаченным, пока лорд Молния не отпил сам, проглотил и вытер рот рукавом. Жрец усмехнулся и взглянул на Джендри: — А ты, что, не хочешь выпить за леди Кейтилин?       А Джендри просто не мог оторвать от неё взгляда. Его пугала белая кожа и выступившие наружу полосы вен, а также худые руки, видные из-под плаща Берика. Торосу он не ответил, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. Он хотел спрятать взгляд, но не знал, куда. И бежать от её смерти тоже нельзя было. Никак.       — Ты можешь оживить её? — спросил Берик, всучивая Торосу бурдюк. Жрец растерялся и чуть не разлил драгоценную жидкость, но вовремя нашелся.       — Совсем с ума сошёл? Она в воде три дня провела, не меньше. Гиблое дело!       — Неужели никак нельзя? — Берик снова присел на колени и взял лицо леди Кейтилин в свои руки. — Я бы и сына её оживил, если бы мог. И мужа. И отца, ведь он тоже был хорошим человеком. К чему воевать за мир, в котором нет добрых людей? Жаль, что я не всемогущий. Она заслужила жить куда больше, чем три сотни раз воскресший.       Торос положил руку на плечо друга, словно поддерживая его и даже чуточку подталкивая.       — В этом мире нет всемогущих. Иногда людям приходится умирать, потому что таков закон природы. — Взгляд Берика остановился на его руке, а потом поднялся выше, останавливаясь на лице жреца.       — Но есть ты.       Торос продолжал удивляться. И, кажется, уже даже пожалел, что привел их сюда.       — Что я могу?       — Ты можешь её оживить так же, как всегда оживляешь меня.       — Прошло слишком много времени.       — Ну и что? Попробовать никогда не мешает. Подари ей Поцелуй Огня, а там посмотрим, что будет.       Кейтилин Старк было уже всё равно, оживят её или нет. Её чистый и спокойный взгляд (глаза почему-то были открытыми) был подернут белой дымкой, но не выражал ничего. Джендри вдруг захотелось, чтобы её глаза были закрытыми, ведь тогда можно было представить, что она спит, укутавшись в теплый плащ. После того, как провела много времени в холодной воде. Ужасно, что это было не так. Он потянулся к её лицу, коснулся пальцами её ледяных век и опустил их. Вот так. Теперь она будто спит обнажённая посреди леса. Как нимфа.       — Тогда я сделаю это сам, — решил Берик, видя, что Торос не спешит соглашаться. Жрец плюнул, кинул бурдюк на землю и повернулся, чтобы уйти, оставляя Джендри и Лорда Молнию наедине. Джендри удивился, а вот Берик просто усмехнулся и проводил своего друга взглядом.       Дондаррион повернулся к кузнецу и спросил:        — Ты думаешь, я поступаю правильно? — тот немало удивился:       — А у меня есть право голоса?       — Здесь больше нет никого, кроме тебя, а Торос знает, что я от своего не отступлюсь. Ты бы сделал это?       Джендри задумался.       — Я этого не умею.       — Ну, уметь — наука небольшая! — усмехнулся Берик. — Другой вопрос, хочешь ли ты этого или нет. Эта женщина погибла зря, а я живу и ничем не могу помочь ей. И отомстить тоже, ведь я не знаю, кто именно виноват. — Он отвернулся от Джендри и снова взглянул на её лицо. Решение уже было принято, и бастард не произнес ни слова, чтобы отговорить Лорда Молнию, даже не осознавая, что происходит. — А она знает.       Из-за куста послышался шорох и быстрый топот. Это вернулся Торос, который собирался быстро что-то сказать, но немая сцена лишила его речи: Берик прикоснулся к губам Кейтилин, прижимая её руки к камню. Жрец вздохнул, всплеснул руками и уселся рядом с Джендри, у которого захватило дыхание. А почему, он и сам не смог бы объяснить.       Поцелуй длился недолго, но, отпрянув от мертвого тела, Берик явно потерял равновесие и всякие силы. Он распрямил спину, глубоко вздохнул, поднял голову к небу… и упал навзничь, а Торос бросился к нему, приговаривая под нос какие-то молитвы. Он еще не успел дойти до тела, как что-то его остановило: а что-то было блеклой костлявой рукой, которую подняла мертвая леди Кейтилин. Джендри онемел, а вот жрец не стал терять ни секунды, подойдя к ней и хватая женщину за руку. Он помог ей поднять спину и получше закутал в плащ Берика, удерживая её за плечи и помогая встать на ноги.       Она встала, и взгляд её стал блуждать вокруг. Он наткнулся на Джендри, и белые глаза наконец-то моргнули. А бастард даже не знал, как реагировать, и не понимал, что происходит. Он неуклюже поклонился и назвал её «миледи», но ответа не последовало.       Леди Кейтилин старалась что-то произнести, но вместо голоса из горла вырывался только тихий хрип.