Последние волны

- Допрыгался, Зомби, - насмешливо шипит сержант Резник. Она лишь легонько придерживает его за плечо, но в шею, чуть ниже кромки волос упирается холодный смертоносный металл. Бен Пэриш не такой дурак, чтобы не понять - его жизнь, уже разменянная и заложенная десятки раз, висит на волоске. Потому что Резник - не просто холодная сука. Она любит причинять боль - убивать медленно, смакуя каждый вскрик. Он клянется себе (в сотый или тысячный раз?), что выбьет мозги этой твари при первом же удобном случае. Он предпочитает не дергаться и выпускает зажатый в ладони нож, что с глухим стуком падает на пол. Рингер. Рингер, беги. Лишь бы она не повернула голову, лишь бы не заметила девчонку у дальней кромки поля. Девчонку, что вцепилась побелевшими пальцами в толстые канаты и смотрит прямо на них с безмолвным ужасом на красивом лице. Только не глупи, я прошу тебя, Рингер. Если Резник увидит. Беги, Марика, беги, мой храбрый солдат. - Серьезно думал, что сможешь провести нас? Она говорит "нас", а он знает, что речь совсем не о людях. Безликий набор импульсов и сигналов. Разум, запертый в мощных компьютерах инопланетных кораблей. Пришельцы, паразиты, что внедрялись в землян, заменяя сознания, усиливая возможности слабых и таких примитивных тел. - Вам не одолеть нас, Резник. Даже пятая волна не поможет, скоро ребята поймут, в чем дело, и начнут вырезать из шеи следящие капсулы. Один за другим. Ее смех мертвый и холодный, как застывший азот. От нее веет морозом, а еще таким неземным равнодушием, что становится по-настоящему жутко. Бен хочет, так хочет скосить взгляд и посмотреть, что же делает глупая девчонка? Лучший стрелок пятьдесят третей группы. Та, кто должна была стать командиром. Неужели все еще стоит там, будто к земле приросла? Но он не смеет и шевельнуться, и лишь молит мысленно: "Рингер, беги. Если я хоть что-то значу для тебя. Беги и спаси Наггетса, Чашку, Дамбо и остальных". - Именно так вы и сделали? Ты и эта девчонка? Рингер. Признавайся, ее идея, ведь так? Она слишком хорошо играла в шахматы, я должна была догадаться. Ты слишком глуп, Зомби. И никогда не понял бы сам. Она цедит каждое слово так презрительно и высокомерно, будто он - ничто, пыль под ногтями, жалкий слизняк, которого можно раздавить двумя пальцами, микроб, бесхребетная амеба. - Она слишком хороша для таких, как ты, сержант Резник. Она обвела тебя вокруг пальца, как ребенка. Удар наотмашь, и теплая струйка крови стекает из рваной раны на затылке прямо за воротник. Бен не чувствует боли, он не чувствует ничего, кроме облегчения и какой-то шальной радости - потому что Рингер нет там, где он видел ее всего пару секунд назад. Значит, не стала рисковать. Ушла, воспользовавшись заминкой. Отпустила. "Она будет в порядке", - стучит в голове, и облегчение заставляет расслабиться, дышать глубже, ровнее. "Ты никогда не увидишь ее", - вторит другой, насмешливый голос где-то в подкорке, но Пэриш не слушает, отмахивается, как от назойливой мошкары. Не время. Потом. Запах пороха, пота и почему-то свежескошенной травы щекочет ноздри. Бен поворачивает голову к сержанту и тянет улыбку-насмешку. - Ты никогда не найдешь Рингер, сука. Ты никогда не поймаешь ее. - А она запала тебе в душу, - с удивлением выдыхает женщина и как-то даже лениво бьет по лицу вполсилы. Кровь хлещет теперь еще и из рассеченной губы, а отломленный зуб царапает изнутри щеку, разрезает десну. "Рингер, беги", - шепчет он, как в бреду, когда кованый ботинок опять и опять врезается в его живот, в ребра, в бока, в голову. Когда сознание, закручиваясь по спирали, уплывает куда-то в район Туманности Андромеды (может быть, именно оттуда явились они - всесильные выродки, решившие смести человечество с лица Земли?), Бен вспоминает их первую встречу. Рингер. Марика. Девочка, которую он почти принял за эльфа - снежно-белая кожа, прямые черные волосы и глаза-омуты. Глаза настолько глубокие, что никак не получается разглядеть, о чем она думает, что чувствует - радуется, грустит, равнодушна? Его всегда тревожили эти глаза, их чернота, их тьма, их бездна. Что там? Все или ничего? А еще улыбка. Ему так и не удалось рассмешить несмеяну. Кто же знал, что все кончится так быстро? "Обещай, обещай, что ты выберешься, Марика", - шептал он уже в бреду, и где-то в его голове она отвечала: "Я не даю обещания, я никогда не обещаю, Зомби. Неужели ты забыл об этом?". Обещай. Обещай. Обещай. * * * Он приходит в себя резко, как от толчка. Чувствует, как леденеют ноги, которых он почти не ощущает. Во рту сухо и кисло, а голова - как булыжник, такая же тяжелая и тупая. Темнота такая вязкая и густая, что несколько секунд ему кажется - глаза так и не удалось открыть. Но потом чья-то ладонь скользит по щеке и тихий охрипший голос шепчет ласково, с каким-то надрывом: - Ну и напугал же ты меня, Зомби. Всхлипывает и прижимает пальцы к потрескавшимся губам, мешая ответить. - Т-с-с-с, молчи, тебе нужны силы. Сейчас Чашка принесет воды. - Переводит дыхание, и выстреливает, как из автомата: - ты правда решил, что я брошу тебя там на смерть? Идиот, какой же ты идиот, Бен Пэриш. И сейчас, он готов в этом поклясться, если бы было хоть немного светлее, сквозь слезы он смог бы рассмотреть улыбку Рингер. Марики. Широкую и искреннюю, как у ребенка.