Ведьма и Инквизитор

~Ярд = 0,9 метра (прим. авт.)~ За те два года, что Виолетта становилась ведьмой, она видела любимого только три раза. А последний был ещё 4 месяца 6 дней назад (да-да, девушка считала). Поэтому всей душой Летта мечтала хоть одним глазком ещё раз взглянуть на возлюбленного. И такой шанс был ей предоставлен. Главная улица была самой широкой во всём городе. Здесь могут разъехаться сразу три повозки, да и людям сполна хватало места. Дорога тут выложена булыжниками, что представляло собой редкое зрелище даже в больших и богатых городах, так как все предпочитали обычные земляные дороги. Хоть по ним тяжело проходить после дождей, зато нельзя споткнуться о выступающий камень. На главной улице и близлежащих улочках стоят дома родовитых и знатных людей, основную часть которых составляют вельможи и чиновники. Чуть подальше, ближе к главной площади, располагается самый большой рынок в государстве. Именно оттуда доносятся игривые звуки дудок и флейт и весёлые вскрики шутов и менестрелей. Веселье в самом разгаре. Но не из-за рынка сегодня на главной улице собралось неимоверно огромное количество народа. Основное внимание уделено главному Инквизитору, толстому и неповоротливому Генриху Шевальеру. Все ликуют, кричат, машут ему засаленными платками, пытаясь так выразить свою благодарность за истребление ереси. А он лишь с презрением осматривает простолюдинов и велит ехать быстрее. Среди всей этой бешеной толпы стоит миловидная девушка с ярко-рыжими волосами. Её внимание, в отличие от всех, было приковано не к Шевальеру, а к белокурому юноше, едущему с краю процессии. И снова она пытается поймать его оживлённо-восторженный взгляд. Она привстала на цыпочки, еле удерживая равновесие, и глаза её так и вперились в до боли знакомые утончённые черты лица, выдающие его аристократическое происхождение. Вот он медленно проезжает на своём могучем коне всего-то в нескольких ярдах от неё. Его голова поворачивается в её сторону, и тут же глупая улыбка растеклась по лицу девушки, щёки запылали, и сердце быстро и гулко застучало в груди. Он посмотрел на неё! Всего долю секунды, не более, но всё же посмотрел! Его голубые глаза смотрели так тепло, что захотелось броситься к нему в объятия, прижаться и никогда никуда не выпускать. Девушка мечтательно закрыла глаза. Из таких хороших мыслей Виолетту вырвал резкий женский крик, отчего рыжая сурово сдвинула брови и повернулась на звук. Но тут же изумлённо покосилась на землю, которая была….в ярде от неё! Неуклюже задвигав руками и ногами, Летта попыталась приземлиться, но не тут-то было. Каждое движение лишь всё выше и выше поднимало её над толпой. Все вокруг испуганно и удивлённо воззрились на летающую девушку. И одно слово, которое с точностью бы охарактеризовало Виолетту, тут же было произнесено из чьих-то уст. - Ведьма! – гаркнул старый крестьянин с маленькой девочкой на руках. Ребёнок тут же заплакал, уткнув покрасневшее лицо в плечо мужчины. И вся толпа мигом подхватила клич и стала произносить его всё громче и громче. Враждебность витала в воздухе. А Виолетта, дрыгая конечностями, всё поднималась и поднималась над народом. Её прикрытие, хранимое вот уже два года, разрушилось за несколько секунд на виду почти у всего города. Предательские слёзы появились в глазах, но они тут же были высушены сильным напором ветра. Платье развевалось, руки девушки были заняты его держанием, поэтому за равновесием следили ноги. Плохо следили, так как Летту качало из стороны в сторону, и отчего многие люди внизу шарахались и испуганно отпрыгивали. Длинные распущенные волосы мешали обзору, лезли в рот, когда девушка невольно вскрикивала от пугающей высоты. Наконец Виолетта смогла справиться с равновесием и зависла в воздухе. Она нешироко раскинула руки, чтобы снова не потерять равновесие из-за ветра. И тут девушку охватил детский восторг. И пускай она уже не ребёнок, 21 год и 2 месяца, губы Виолетты растянулись в счастливой по-настоящему искренней детской улыбке. Весь страх тут же сгинул под напором радости. Летать – это так здорово! Тихий звонкий смех раздался в воздухе. Не просто прекрасна, а великолепна была сейчас Виолетта в своей ведьмовской красоте. Солнце переливалось в золотистых волосах, лучистые глаза задорно сверкали от веселья, здоровый румянец появился на щеках, руки были раскинуты будто в приветственном жесте. Она была словно богиня, сошедшая к народу с небес. Безобидней на вид человека на площади не было. Но народ был неумолим. Там и здесь раздавались сердитые голоса: «Посмотрите, какое у неё уродское лицо. Точно ведьма!» или «Она хочет нас убить. Видите, как злобно она смотрит!». Некоторые хватали палки, лежащие у обочины. Были бы здесь вилы и мечи, точно бы и их прихватили. Женщины поспешили увести маленьких детей, закрывая им глаза и приказывая не смотреть на летающую ересь. Многие перекрестились и стали молиться. Летта невольно оглядела людей и её взгляд случайно остановился на голубых глазах, горящих лютой ненавистью. Это были Его глаза. Такие родные, но в этот момент совсем чужие. По цепкому, проницательному взгляду девушка поняла, что Он её никогда не забудет. Казалось, он впитывал каждую чёрточку её лица, дабы легко разглядеть в толпе. Он приближался вместе с ещё некоторыми Инквизиторами. Народ ободряюще хлопал им и пропускал поближе к парящей рыжей девушке. Виолетта непрерывно смотрела в холодные глаза, на искривлённое злобой лицо, побелевшие костяшки пальцев, крепко державших поводья. От пронзительного взгляда девушка невольно вздрогнула. Инквизиторы остановились прямо под ней, многие с тихим железным шелестом достали мечи, опасно поблёскивающие в свете солнца. - Спускайся, ведьма! – крикнул один из Инквизиторов. Летта усмехнулась. Если бы она знала, как это сделать…. - Месье Жан-Марк, что будем делать? – громко поинтересовался полный молодой человек у нахмурившегося белокурого юноши. Теперь она знала, как Его зовут! (да-да, до этого Виолетта так и не узнала имени возлюбленного, но разве это важно?) Жан-Марк. «Превосходное имя», на секунду сладко подумалось ей. И в то же мгновение девушка поняла, что начинает опускаться. Возмущению рыжеволосой не было предела. Значит, до этого она взлетает у всех на виду, а теперь падает прямо в руки будущих палачей. Горькая усмешка на секунду тронула розовые губы Виолетты, но дальше её лицо приняло сосредоточенную гримасу. Летта начала быстро обдумывать все возможные варианты дальнейшего. Земля неумолимо приближалась. До острых мечей оставалось ярда четыре, если не меньше. Тогда девушка предприняла единственное верное решение. Она резко, насколько могла, толкнулась руками и ногами, делая движение, похожее на плавательное. И это помогло! С высокой скоростью девушка рванула в сторону от преследователей, пытаясь попасть в стог грязного сена, одиноко лежащий на соседней улице. Крыши домов пронеслись внизу, все цвета слились в один, грязно-коричневый. От страха Виолетта зажмурилась и вжала голову в плечи. Бух! Девушка рухнула прямо на сухую траву, что смягчило сильный удар. Но без последствий не обошлось. Из-за не совсем удачного приземления девушка ударилась правым боком. Резкая боль прошла по всему телу, заставляя слёзы брызнуть из глаз. Словно сердитая кошка, рыжая тихо зашипела. Всхлипнув, Летта поднялась и покачнулась. За стоящими рядом домами слышались возмущённые крики толпы, что провоцировала идти на охоту на ведьму. Надо спешить, иначе её точно сожгут. Полёты ведьмам не прощают. Рыжеволосая медленно побрела в узкую улочку между домами, пытаясь спрятаться до того, как сюда явятся Инквизиторы. Движение было затруднено из-за саднящей боли в боку, за который Виолетта всё время держалась. Ноги были словно налиты свинцом, так тяжело они передвигались. Тело не отвечало на команды мозга, отчаянно завывая об отдыхе. Наконец, девушка смогла прижаться к холодной стене дома в улочке, к которой она пробиралась. Послышался резвый цокот копыт. Виолетта тихо застонала и двинулась в спасительный полумрак, образованный широкими крышами. Присев на корточки и сжавшись, как только смогла, Летта замерла и вгляделась в просвет между домами. Бок нещадно пульсировал, девушка снова зашипела от боли. Неудачную позу приняла ведьма, но сейчас больше всего она боялась пошевелиться. В просвете показались передние копыта иссиня-чёрного жеребца, чья голова вдруг повернулась, и пронзительные глаза горящего красно-чёрного цвета вгляделись в тень. Казалось, он смотрит прямо на девушку, что теперь от страха перестала даже дышать. На коне, что привёл Летту в лёгкое лихорадочное состояние, восседал Инквизитор. Девушке вдруг захотелось помолиться, чтобы он не заметил её, хотя она презрительно относилась к церкви. Почему? Хмм, может быть потому, что она истребляла таких, как она? А конь всё так же сверлил Виолетту взглядом, казалось, он разгадал её ведьмовскую сущность и жаждет раскрыть её всему миру. Ноздри свирепо раздувались, шумно втягивая воздух. Уши, после частых резких движений, вдруг замерли и прислушались. Глаза жеребца блеснули, и он уже собрался сделать рывок в сторону ведьмы, как всадник вскинул поводья, и конь нехотя помчался прочь. Всадник не заметил прятавшуюся девушку и поскакал дальше. Виолетта облегчённо выдохнула и смогла поменять позу на более удобную. Она вытянула ноги и расслабленно прижалась спиной к кирпичной стене. Организм просил о сне, но сейчас даже думать о таком было непростительно. После ухода Инквизиторов надо было срочно искать убежище, где можно было бы залечить бок и пожить несколько дней, пока молва о ней не утихнет. Просидев так до вечера, когда ночной холод уже стал щекотать кожу, Виолетта решила действовать. Она медленно попыталась встать, но затёкшие конечности заныли, а бок напомнил о себе резкой болью. Рыжеволосая со стоном встала и оперлась на уже ледяную стену. Слабость разлилась по телу, голова помутнела, никуда идти не хотелось. Летта не знала, то ли от нервов и пережитого шока ей так плохо, то ли от потраченной силы на полёт. Виолетта, всё же переборов себя и решаясь идти дальше, побрела к лачуге, когда-то служившей ей домом. Почему именно туда? А куда ещё же? Подруг у девушки не было, в таверну нельзя было возвращаться, а дом отца был наиболее подходящим местом. И хотя Беатриче была ей какой-никакой сводной сестрой, Виолетта вдруг поймала себя на мысли, что желала бы её смерти.