magnus

- Что между вами произошло? За пятым совместным ужином Лаберий не выдерживает и останавливает Эбернети перед самым его уходом, когда за столом не остается никого, кроме них двоих. - Не знаю, что это за стратегия, но игра в молчанку вам на Играх вряд ли поможет. - Не лезь куда не просят, - Хеймитч с каждым днем всё более отчетливо дает Лаберию понять, что его советы Эбернети не нужны абсолютно, но капитолиец устойчиво делает вид, что не слышит и продолжает изображать заботливого ментора. - На тренировках… - Тренировки закончились, ты опоздал. Лаберий удивленно поглядывает на календарь и выдыхает. Должно быть, он слишком много времени провел со спонсорами, размышляя над тем, как их заполучить и заставить раскошелиться. - Вообще-то, мы с Айсис виделись со многими из тех, кто мог бы спасти ваше положение на Арене. И они готовы вкладываться в вас, если ваш балл на показательных выступлениях будет выше восьми. Хеймитч останавливается и отодвигает стул, садясь обратно за стол. Если Лаберий не такой идиот, каким выглядит, значит хотя бы в вопросе забалтывания соотечественников он мог бы помочь. - Восемь? У обоих? - Да, у Эффи тоже. - Чего они еще хотят? - Яркое интервью. Им нужна идея, чтобы за нее можно было цепляться и рассказывать всем, за кого они так болеют. Драйв, энергия, сила – они обрадуются любому вашему порыву. Эбернети постукивает пальцами по деревянной поверхности и откидывается на спинке. Капитолию всегда нужен был «бум», яркий элемент, взрыв, что-то, что заставило бы их узкие головы думать, а рты раскрываться и повизгивать от восторга. Собственно, именно поэтому тактика влюбленных сработала во время семьдесят четвертых. План был неплох, но до того момента, пока он не превратился в реальность со стороны Мелларка. Впрочем, для них всё, так или иначе, уже закончилось. А вот для него и Эффи только начиналось. - Спасибо, - Хеймитч бросает взгляд в сторону Лаберия и усмехается, отмечая как мужчина расплылся от удовольствия от одной маленькой недоблагодарности. Гребаный Капитолий.

***

В нужный момент они получили необходимые баллы. И уже день как мучились, готовясь к интервью, на котором должны были продемонстрировать все свои самые лучшие стороны. Если у Эффи это получалось легко и естественно, то Хеймитч впервые в жизни пожалел, что называл Китнисс дохлой рыбой. Ибо он был дохлее всех мертвых на этом свете. В конце концов, Эбернети решил пойти по старому и выверенному пути – быть на интервью таким, какой он есть. То бишь самодовольным говнюком с Квартальной Бойни. Лаберий был не прав по поводу того, что они с Эффи играют в молчанку с самого начала тренировок. Они мало говорили, но всегда перекидывались парой нужных фраз – Эбернети находил время и место, чтобы настоятельно диктовать ей, как надо себя выставлять. Иногда ему казалось, что Бряк метнет в него что-нибудь острое, но девушка проявила небывалую выдержку – всего единожды заехала ему по лицу и то «нечаянно», в целях обучения внезапным ударам. Для остальных команд они оставались отшельниками. Заносчивыми с одной стороны и далекими с другой. - Ты танцуешь? Хеймитч следит за ней последний час уходящего вечера и отмечает, как покачиваются ее бедра в такт мелодии, которую она тихо напевает. Эффи оборачивается, возмущенно смотрит и сжимает губы, демонстративно не отвечая на его вопрос. Как же он выводит ее из себя. - Ни за что не поверю, что за тобой не выстраивались очереди в школе. Ну же, неужели скажешь, что я не прав? - А знаешь что, - девушка резко встает, откидывает плед на диван и подходит к Эбернети вплотную, упираясь ладонью ему в грудь, - уверена, ты и шагу не ступишь, не оттоптав мне ноги. - Проверим, мисс? Хеймитч усмехается, берет ее за руку и тянет за собой, включая радио. Эффи не сдерживает саркастичной улыбки, смерив парня взглядом. - Я отчаялась, раз танцую с тобой. - Ты просто не можешь устоять против моего обаяния, - Эбернети приобнимает ее за талию и ведет по гостиной, останавливаясь в центре. Музыка растекается по комнате, и Эффи поднимает голову, вслушиваясь в мотивы. Она никогда не слышала ничего подобного, но на секунду ей кажется, что эта песня ей знакома. Девушка прикусывает губу, оглядывается и поворачивается к Хеймитчу, натыкаясь на пристальный взгляд серо-голубых глаз. - Растерялся, Эбернети? - Еще чего, дорогуша. Парень ведет ее по залу, выставляя ноги одну за другой. Свет сочится через стеклянные окна, попадая прямо на стены и отбрасывая огни. Бряк неустанно следует за своим партнером, дразнит его своей красотой и улыбается, когда он в очередной раз поворачивает ее и подол юбки взлетает волнами. Девушка едва сдерживает свое удивление, не в силах понять, где и когда он, обычный парень из Шлака, научился так танцевать. Вот только в его рукавах был один крайне значимый козырь – Эффи сама обучила его, выстрадав этот чертов свадебный танец. - Ладно, ладно, сдаюсь, - семнадцатилетняя Эффи громко смеется, когда он мягко наклоняет ее над полом, описывает небольшую дугу и возвращает к себе, вглядываясь в сияющее и зарумянившееся лицо. - Признаешь, что я хорош? – Хеймитч невольно приближается к ней и ощущает ее разгоряченное дыхание на своей шее. - Очень хорош. Эффи не отодвигается. Только поднимает глаза и чувствует себя опьяненной, отчетливо понимая, что может позволить себе что угодно на пороге собственной смерти. Может протанцевать с ним всю ночь, может даже поцеловать его, может… - Кхм, - Лаберий, смутно представляя, откуда раздается весь этот шум, следует в гостиную и резко останавливается, припадает к дверному косяку и наблюдает за своими трибутами, пока их действия не становятся откровенно непристойными для участников Игр, - вы должны готовиться к завтрашнему интервью. - Спокойной ночи, Лаберий, - Хеймитч настойчиво выводит каждое слово, пристально смотрит в глаза «ментора», всё также не отпуская Эффи и прижимая ее к себе. - Я повторяю, вы должны… - Спокойной ночи. Эффи повторяет слова Эбернети и наклоняет голову, выжидая пока он уйдет. Мужчина только бурчит под нос, круто поворачивается на каблуках лакированных черных туфель и скрывается за поворотом под звонкий смех девушки. - Признаешь, что я… - Удивительно настойчивая заноза? Бряк фыркает, локтем пихая парня прямо под ребра. Эбернети кривится, тянет руки к девушке, но Эффи изворачивается и останавливает его, сводя его ладони в замок. - Попробуем еще раз, - Эффи держит его и парень (в эти минуты он абсолютно забывает, что в реальности давно не молод) поддается ей, смиренно ожидая своей участи, - повторяй за мной. Я, Хеймитч Эбернети, признаю, что… - Я, Хеймитч Эбернети, признаю, что… - Хеймитч не дожидается, пока она доскажет продолжение и выпаливает первое, что приходит в голову, - только что танцевал с очаровательной девушкой. - И эту девушку зовут? – Эффи из последних сил сдерживает хохот и, заглушая в себе явное нежелание, отпускает парня. - От скромности не умрешь, - Хеймитч с той же неохотой отходит от девушки и направляется к радио. Третья песня заканчивается, и канал уходит на рекламу, напоминая всем зрителям о предстоящем интервью и грандиозном шоу. Эбернети раздраженно выключает его, смотрит на время и понимает, что до подъема и подготовки со стилистами остается не больше пяти часов. Хеймитч поднимается по ступенькам, слышит, как Эффи тянет с дивана плед, и останавливается, не в силах незаметно ретироваться. - Ее имя Эффи Бряк, - Эбернети медленно оборачивается и запоминает ее такой – открытой и настоящей, пока она пытается хоть немного его разгадать. И они оба понимают, что завтра и словом не дадут друг другу понять, чего хотели одним оставшимся живым вечером. - Какой же ты дурак, Эбернети. Хеймитч закрывает дверь своей комнаты и опускается на кровать, проводя ладонями по лицу. - Какой же идиот. Не хватало еще влюбиться сейчас – в свою крайне молодую жену, которая «той» Эффи, быть может, и не была. Он должен был сосредоточиться на ее выживании, на том разочаровании, которое она питала к нему поначалу. Но он не мог. И, засыпая, представлял не Арену и очередной план, а нечто совершенно другое.