Walk That Fragile Line

Эмма Свон терпеть не могла работу по дому. Обычно, она с легкой душой, позволяла блюдцам и чашкам отлеживаться в раковине не просто больше двух дней, а даже недели. В сравнении с Мэри-Маргарет, это было на самом деле кошмарное ведение домашнего хозяйства. Последняя могла отказаться от личных дел, в пользу аккуратности и уюта. Поэтому Эмма была более чем удивлена, обнаружив себя за протиранием уже и без того сухой тарелки. Причем казалось, что она мстит несчастной столовой вещи за что-то. Всё это было на самом деле для отвлечения от мучивших её мыслей. Кора умерла уже как три дня назад, а Свон избегала его, будто от этого зависела её жизнь. Она игнорировала его многочисленные телефонные звонки, кучу смс-сообщений, переходила на противоположную сторону улицы, и стремительно скрывалась в ближайшем людном месте. После того, как Джонс спас Генри и уничтожил Кору, его статус в городе сильно изменился. Конечно, не было постоянных распростертых объятий, но многие жители уже хорошо подружились с ним. В том числе, как стало ясно, и её сын. Эмма понятия не имела, почему она себя так чувствовала, почему не могла в состоянии смотреть на него и говорить с ним. Ну, хорошо. Знала. Они были настолько схожи и близки, больше чем она была с кем-либо. Ближе чем Нил, Мэри-Маргарет и Генри. Но и его предательство ударило так же сильно, как их отношения. Но теперь, когда она знала, что он все же в итоге поступил правильно, какая-то её часть не могла его отпустить. Но и вернуть как было всё «до», тоже казалось невозможным. Вот почему она вела себя так противоречиво. Крюк оказался бескорыстным, благородным, да он в конце концов принес себя в жертву ради неё, Генри, и черт возьми, даже по сути всего города. Без сомнения, он любит её. Он совершил ужасную ошибку. Но так же дорого он за неё и заплатил. Черт… Эмма прикусила губу от разочарования, когда услышала уже сухой скрип вафельного полотенца о белоснежную тарелку. Она была чистой и сухой, даже выше стандартов самой Мэри-Маргарет. Почему она не может переступить через свое упрямство? Было бы все намного проще! Она могла бы стать, наконец, счастливой. Потому что он причинил ей боль, вот почему. Она позволила ему разрушить стены, оберегать её, сказала то, что не говорила никому. И она заплатила за это, узнав, что это все было уловкой. И, поэтому, Эмма не могла быть счастливой с тем, кто больно ударил в её сердце. Почему в её жизни все так трудно? И именно в этот момент раздался стук в дверь. Думая, что это Генри, который, вероятно, забыл ключи, Эмма быстро вытерла руки и пошла к двери. Может предложить ему посмотреть его любимый фильм, взамен её поведения за обедом. Независимо от того, что происходило между ней и Крюком, никаких оправданий не должно быть перед сыном. — Эй, парень, ты забыл ключи… — её слова замерли на языке, едва она распахнула дверь и увидела на пороге Джонса. — О… — Ты не слишком рада меня видеть, я так понимаю, — констатировал Крюк. — Что ты хочешь? — Поговорить, — ответил мужчина. — Могу ли я? — указал он внутрь квартиры. Её было первым порывом сказать ему идти прочь, но потом поняла, что вечно избегать Джонса она не сможет. Может сейчас самое время со всем покончить? Смирившись, Свон отступила назад, и Крюк вошел в квартиру, закрыв за собой дверь. Положив руки на бедра, Эмма повернулась лицом к пирату: — Я не хочу с тобой разговаривать, — заявила она сразу. — О, я вижу, лапочка, — озорно улыбнулся Крюк. — Я бы предпочел заняться другими вещами, — начал подходить он ближе к Эмме, заигрывающе приподняв бровь. — Не прикасайся ко мне, — запротестовала Свон. — И хватит этих кличек, как у домашних животных. — Ты избегаешь меня? — мелькнула тень на лице Джонса. Отрицать было бесполезно. Эмма уже предполагала последовавшие факты и примеры с его стороны, если бы она ответила отрицательно. — Возможно. Мне жаль, что ты испытываешь от этого неудобство. Внезапно, Эмма поняла, что это была не очень хорошая идея, потому как внизу живота появилось давящее чувство пустоты. — У меня сегодня много дел, — кивнула она в сторону кухни. — Почему? — Что почему? — удивленно уставилась она на него. — Почему мне сегодня надо делать работу по дому? — Почему ты меня избегаешь? — спросил Крюк. — И не отрицай этого. Ты сама знаешь это. Прежде чем она успела возразить, Джонс протянул руку и схватил Эмму за запястье: - То, что ты сказала тогда на корабле… Свон отдернула руку и отвела взгляд: — Послушай, все не так просто, — вздохнула она. Есть некоторые вещи, которые обычно хочется сказать, или надо, когда человек умирает. И не всегда эти слова значат то, как слышатся. Крюк моргнул, явно опешив: — Но… я думал… — Ты думал не правильно, — холодно сказала Эмма. — Значит, ты не имела ввиду, что сказала? — Это не то, что я имела ввиду, — устало потерла Свон переносицу. Боже, голова начала просто раскалываться от ситуации. — Тогда что ты имела ввиду, Свон? — Я не уверена, что ты хочешь это услышать? — Эмма отвернулась спиной, занявшись снова посудой. Она не могла больше стоять и видеть его лицо, потому как еще пара мгновений и она может расплакаться. — Попытайся, — настойчиво сказал Крюк. — Я уверен, что выдержу. — Так же, если бы увидел как тебя представляют по телевизору в современном мире? — вылетели из её рта слова, прежде чем она смогла себя остановить. — Потому что ты и так бесподобен. — В точку, — ответил Джонс, и Эмма могла поклясться, что он даже подмигнул при ответе. Она ничего не сказала, продолжая споласкивать уже и без того чистые тарелки. Сделав глубокий вдох, она попыталась успокоиться. — Эмма, — твердым тоном окликнул Крюк. — Поговори со мной. Или, клянусь, я буду стоять здесь, пока ты не станешь разговаривать со мной. И я уверен, что это случится. Внезапно, Эмма почувствовала себя безумно злой. Он был уверен? Повернувшись к нему лицом, Свон даже почти не обратила внимания на звук разбившегося стекла от упавшего бокала. Он хочет поговорить? Ну тогда, она даст ему то, что он хочет. — Отлично, — рявкнула Эмма. — Ты хочешь, чтобы я говорила? — зашагала она к Джонсу, даже не заметив, как её ступня коснулась осколков, один из которых быстро рассек тонкую нежную кожу. — Ты сломал меня! Ты разбил мне сердце! И я ненавижу тебя за это, потому что до сих пор тебя люблю! И ненавижу себя еще больше за сей факт. Теперь ты счастлив? Она настолько была погружена в эмоции, что только заметила, что руки были сильно сжаты в кулаки, а слёзы уже опасно близко находились к крайней черте контроля. И именно в этот момент, позади неё появились её родители. Она даже не знала, что они были дома. — Что тут происходит? — подозрительно прищурившись подошел ближе Дэвид, переводя взгляд с сердитой дочери на безумно удивленного пирата. — Мы слышали… — добавила Мэри-Маргарет, но сразу же осеклась. Но никто ничего не ответил. Эмма смотрела в пол, а Крюк стоял с открытым ртом, не в состоянии вымолвить ни слова, что было Джонсу совсем не свойственно. — О Боже, — ахнула Мэри-Маргарет, заметив как кровь окрасила деревянный пол. — Эмма, у тебя кровь. Свон вздрогнула, посмотрев вниз. А Крюк сделал шаг вперед: — Ты в порядке, любовь моя? — с беспокойством взглянул он на девушку. Но Дэвид выставил руку вперед, блокировав дальнейшее передвижение Крюка к дочери: — Я думаю, ты сделал достаточно, Крюк. Тебе лучше уйти, — твердо сказал Прекрасный, поймав протестующего Джонса за руку и повел в сторону выхода. В то время, Мэри-Маргарет сочувствующе смотрела на Эмму. Крюк старался изо всех сил, но в данный момент, Дэвид был сильнее. Эмма ничего не говорила, наблюдая, как отец выталкивал Джонса за дверь. Обычно, она бы не удержалась от ироничного комментария на тему самоличного распоряжения людьми и вещами. Но сейчас… сейчас она была лишена слов, и не могла до конца поверить, что призналась ему. — Я не перестану бороться за тебя, Эмма! — отчаянно крикнул Крюк, перед тем как оказался за порогом. — Я сделаю все, чтобы завоевать твое сердце обратно! Эмма повернулась к матери. И только тогда из глаз девушки потекли слёзы.