Рождество с врагом

Как оказались вы наверху — помнишь ты смутно. Да и нужно ли? Вам даже не потребовалось и пары слов, за вас всё сказали ваши глаза. И сейчас, находясь в его объятиях, ты таешь от нежных и уверенных прикосновений Пьеро. Притянув к себе, он перебирает твои густые тёмные волосы, пытаясь запомнить и сохранить в своём сердце их аромат. Уже прошла целая вечность, но ты так и не можешь оторваться от его манящих губ. Не выпуская мужчину своей мечты из объятий, начинаешь исследовать своими пальчиками его широкую спину. Он, покрывая тебя пламенными поцелуями, приглушённо стонет, отвечая на все твои прикосновения. Между страстными поцелуями ты пытаешься перевести сбитое дыхание. Твоё сердце вот-вот выпрыгнет из груди. И причина тому не внезапно возникшее желание заняться любовью с Пьеро, а пленительное счастье, что он сдался. Что его язвительно-саркастичные замечания в твой адрес — всего лишь защитная реакция маленького мальчика, на чувства которого ты не смогла ответить пять лет назад. За окнами гудит хлёсткий зловещий ветер. Леденящая душу вьюга не стихает ни на минуту. Деревья, попавшие во власть зимнего вихря, гулко качаются из стороны в сторону, грозясь упасть вниз. Неожиданно огромная ветка гулко ударяет по стеклу. От раздавшегося звона ты вздрагиваешь. — Алекс! Алекс, с тобой всё в порядке? — встревоженный мужской голос, секунду назад шептавший нежные слова, выводит тебя из сонного оцепенения. — Ты кричала во сне, — крепко обнимая тебя, произносит он быстро. — На улице разразилась настоящая вьюга, — продолжает гладить он тебя по головке как маленькую девочку, испугавшейся грозы в летнюю ночь. Ты неуверенно обнимаешь его за шею, твоё лицо всё ещё пылает от пережитого во сне, а губы предательски покалывают из-за тех пламенных поцелуев, которыми ты покрывала каждый дюйм его тела. — Хочешь я останусь с тобой? — спрашивает Пьеро. Ты видишь, что он не на шутку встревожен. — Н-нет, спасибо. Я справлюсь одна, правда, — твой голос дрожит. Всё так же крепко сжимая тебя в объятиях, он ложится рядом, накрывая вас одеялом. Невероятно жаль, что от чудесного сна у тебя остались лишь зыбкие воспоминания. Ты чувствуешь, как Пьеро гладит тебя по волосам, шепча, что всё будет хорошо, погода обязательно изменится, и завтра снова засияет солнышко. Хочется верить, что это самое солнышко засияет и в ваших отношениях. Каждая произнесённая Пьеро колкость в твой адрес постоянно мучает тебя. А за пять лет их собралось, однозначно, на целый ящик. — Засыпай, я рядом. Ничего не случится, — нежно проводя рукой по твоей спиной, шепчет он. — Спасибо, — бессвязно шепчешь в ответ и обнимаешь Пьеро так, как будто никогда больше не отпустишь. Вьюга так и продолжает свирепо бушевать за окном, но вы, успокоенные счастьем в объятиях друг друга, забываетесь предрассветным сном. Утро. Ты слышишь утреннее шуршание веток за окном. На улице и, правда, сияет солнце. Значит ли, что непогода стихла? Тогда ваши друзья наконец-то смогут добраться до домика. Вам столько всего нужно сделать: приготовить праздничный ужин, украсить рождественскими игрушками и гирляндами гостиную, торжественно и с песнями нарядить ёлку, расставить, конечно же, тщательно выбранные для каждого подарки. Ах, да! И ещё придумать игры для вечера. Без них не обходится ни одна ваша дружеская встреча. Да-да, вам не пять лет, вы это знаете. Но ты ни на что не променяешь эти светлые и добрые воспоминания, когда Франческо, зажав карандаш в зубах, пытается объяснить вам, как глубоко вы ошибаетесь: на бумаге изображена не чушь собачья, а «Титаник», столкнувшийся с айсбергом. Это не он рисовать не умеет, это у вас фантазии ноль. Или когда Ники пытается объяснить «виноградное вино», не называя при этом однокоренных слов. Вы перебираете все алкогольные напитки, но Ники каждый раз закатывает глаза от того, какие ж глупые идеи вы выдаёте. Или Пьеро, смешно изображающий лунную походку Майкла Джексона, которую вы угадываете мгновенно. Да, Пьеро… Ты резко открываешь глаза и видишь, как он спокойно и безмятежно спит в твоей постели. Нет, ты не забыла события прошлой ночи. Но ты до сих пор не можешь поверить, что Пьеро, смешно посапывая во сне, лежит рядом с тобой. Ты тихонько выскальзываешь из-под одеяла, стараясь не разбудить его. Сразу же выглядываешь в окно: куда ни кинь взгляд — везде снежные сугробы. «Нет, нет, — уверяешь ты себя. — Это здорово, что погода улучшилась, и все сегодня приедут». Но чертовски назойливая мысль, поселившаяся в твоих мыслях этой ночью, уверят тебя, что вам никто не нужен. Наконец-то у вас появилась превосходная возможность выяснить отношения, точнее, у тебя появилась превосходная возможность высказать этой высокомерной льдышке Пьеро всё, что ты о нём думаешь. Но, чёрт, каким же искренне взволнованным он был сегодня ночью. И вправду, Рождество — самое волшебное время года, превращающее вот таких грубиянов в хороших людей. Пусть хоть и на один день. Спустившись по скрипучей деревянной лестнице, ты принимаешься за завтрак. Открываешь все имеющиеся шкафчики в надежде найти более или менее стоящий сервиз для сервировки стола. В этом старинном доме сделать это будет, конечно, на грани невозможного. Твой взгляд падает на красивый белоснежную фарфоровую посуду, исписанную витиеватым узором изумрудно-бирюзового цвета. «То, что надо!» — проносится у тебя в голове. Ты выставляешь красиво на деревянный стол тарелки и чашки, столовые приборы и стеклянную посуду с мюсли, перевязанную декоративной красной верёвкой — хоть что-то должно вам напоминать о Рождестве сегодня. Издалека раздаётся приглушённый сигнал — кофе готов. Ты осматриваешь стол — всё выглядит изумительно красиво и по-рождественски волшебно. Не хватает только Пьеро. За твоей спиной раздаётся скрип лестницы. Как ни в чём не бывало, твой друг проходит мимо тебя, наливает кофе и выходит в зимний сад. — А, да, спасибо за кофе, — голова Пьеро высовывается из-за стеклянной двери, ведущей на балкон, и снова исчезает. Ты стоишь, онемев от шока. Что это было? Ведь он же заметил накрытый тобой завтрак на двоих. Пытаясь не расплакаться, садишься за деревянный стол, который кажется в тысячу раз огромнее, когда ты сидишь за ним в полном одиночестве. С трудом проглатывая мюсли, пытаешься выкинуть, да нет, не выкинуть, вышвырнуть просто Пьеро из головы. Через пару минут он снова появляется в гостиной. Если бы не кофе, он точно бы заперся в своей комнате и не спускался бы до тех пор, пока друзья не придут на помощь. Не поднимая на него глаз, ты уставилась в свою тарелку. Тишину разрезает телефонный звонок. — Да, привет. Как у вас дела? — спрашивает Пьеро. — Как у нас? Терпимо. «Что? Терпимо?» — в негодовании ты разводишь руками, не замечая, что держишь ложку с мюсли, которые благополучно разлетаются во все стороны и приземляются прямо на белоснежную сорочку этого хама. — Что это было? — зло спрашивает Пьеро. От неожиданности ты начинаешь хохотать. «Вот так тебе, чурбан бесчувственный» — думаешь ты и продолжаешь заливаться смехом. «А утро уж и не такое плохое», — думаешь ты и загружаешь посуду в машинку. — Дорогу замело снегом? — подняв высоко бровь, переспрашивает он. — Нет, вы что шутите? Вы сегодня снова не приедете? — продолжает негодовать он. Ты выхватываешь у него трубку. — Эй, народ, вы что, издеваетесь? Я с этим типом не останусь на Рождество одна. На день всех мёртвых, пожалуйста, но не Рождество. Отрывайте себя от дивана и топайте сюда. На улице не всё так плохо, как кажется, — отчеканиваешь ты. — Дорогая, рада тебя слышать, — радостно произносит Ники. — Но дорогу на самом деле замело. К вам не проехать. Никак. Порваны линии электропередач. Включи телевизор и увидишь сама. Я очень сожалею, правда, что тебе придется провести всё Рождество, как ты выразилась, с этим типом, — ты слышишь, как раздаётся смех подруги в трубке, —, но вспомните хотя бы на Рождество, что вы старые добрые друзья еще со школьной скамьи, и отметьте хоть это Рождество по-человечески. С наступающим! — и она отключается. Ты закатываешь глаза — еще один чёртов день с ним. — Не волнуйся. Ты ни единственная в этой гостиной, кто не горит отмечать Рождество непонятно с кем, — бросает он. И ты хочешь ответь колкостью на его слова, но тебе становится так обидно. Ты отворачиваешься от него, чтобы скрыть слёзы, и направляешься в сторону выхода. — Я, конечно, счастлив, что ты решила уехать, но, боюсь, что дорога на самом деле покрыта тонной снега, и ты застрянешь на ней где-нибудь в кювете, — ровным голосом произносит твой обидчик. — Собственно, как ты уже, наверное, догадалась, спасать тебя я не буду. Нет, вот куда? Вот куда делся этот трогательный мужчина, пытавшийся защитить тебя от холода этой ночью и уверенный, что причиной твоих ночных криков стала непогода? — Я за подарками. Они так и остались лежать в машине, — бросаешь ты, не оборачиваясь. — А ну да. Всё везде замело. Не замело только тропинку, ведущую от дома к гаражу. Удачи, — саркастично произносит за твоей спиной Пьеро. Ну уж нет. Ты не повернешь назад лишь из-за того, что этот хам прав. Ты доберёшься до машины и хорошенько стукнешь его этим чертовым подарком по голове, чтобы вышибить из него одним махом весь сарказм. Открываешь дверь. С улицы хлынул поток ледяного воздуха, сносящего с ног. «Давай, иди вперёд», — шепчешь себе. Мда… снега и впрямь много. Да нет, его не просто много — за ночь улица превратилась в один сплошной снег. Ни улиц, ни домов, ни Альп, по идее уходивших далеко в горизонт. Ничего. Ты неуверенно ступаешь. Один шаг, второй… — Чёрт, чёрт, — доносится твой резкий приглушённый крик. Ты поскальзываешься и проваливаешься полностью под снег. Он застилает тебе глаза, и ты уже не можешь ни дышать, ни разговаривать, ни видеть. Каждое новое движение лишь всё больше погружает тебя в самую гущу сугроба. Снег обжигает своим пронзающим холодом. Из дома доносится громкий хохот Пьеро. Через мгновенье тебя обхватывают сильные мужские руки. — Ну что, Снегурочка, доигралась, — произносит он успокаивающим голосом, слыша, как ты плачешь. Не из-за снега, а от того, что эта льдышка оказалась права. Крепко прижимая к себе, он бережно относит тебя в гостиную. На деревянном полу от ваших следов остаётся снежная дорожка. Пьеро начинает стряхивать с тебя снег, снимая сначала куртку, потом сапожки, варежки. — Я думаю, что с остальным ты справишься сама, — внезапно остановился он. — Я включу пока горячую воду в ванной, — и он, не смотря на тебя, уходит наверх. Через час ты, уже укутанная Пьеро в тёплый плед, сидишь на диване с чашкой горячего чая и малиновым вареньем. Рядом с тобой уютно устроился Пьеро. Тебе так и хочется коснуться этих иссиня-чёрных волос. Его объятия в тысячу раз теплее, чем этот никчемный плед. Но оценит ли он твой порыв? Конечно, нет.