Рождество с врагом

Уютно устроившись на диване, вы смотрите вместе чёрно-белую американскую комедию 60-х годов. Пьянящий запах Пьеро так и манит тебя поцеловать его. «Марк, Марк, Марк», — каждый раз повторяешь ты себе в надежде, что мысль о парне, оставленном тобою в далёком северном Гамбурге, спасёт эту ужасную ситуацию. — Если ты так хочешь позвонить своему Марку, то сделай это. Зачем повторять его имя каждую секунду? — недовольно бурчит Пьеро. «Чёрт, как ты могла произнести это вслух?» В гостиной раздаётся гулкий звон часов — время двенадцать. — Пьеро, вставай, давай. Нам нужно ещё всё приготовить к Рождеству. Уже двенадцать, — меняешь ты тему. — Не буду я ни к чему готовиться. Оставь меня в покое, — резко отвечает он. Ты пожимаешь плечами — к перепадам его настроения от заботливо-нежного до язвительно-саркастичного ты уже привыкла. Пусть делает, что хочет. Открыв холодильник, недолго обдумываешь, с чего бы начать. Вообще, у тебя в планах было приготовить пламенный тарт фламбе. В твоём родном Гамбурге, откровенно говоря, делают его так себе, но оно и не мудрено — блюдо происходит из южных регионов Германии. Издалека оно очень напоминает итальянскую пиццу, но в нём есть что-то терпко необыкновенное, что ярко отличает его от традиционной пиццы Италии. Спустя пару часов «пылающий тарт» наконец-то сделан, и ты с удовольствием расставляешь деревянные дощечки для его сервировки. Осталось только одно — белое эльзасское вино. В следующее мгновение раздаётся звонкий сигнал, извещающий — шоколадный венский торт «Захер» готов и ждёт своего часа. — У нас, итальянцев, будет сегодня, видимо, немецкий вариант Рождества, — оценивает недовольным взглядом Пьеро всё, что ты приготовила. — Своей же кухни у нас нет. — Ну так приготовь, золотце. Что тебе мешает? — ты готова огреть его сковородкой. — Не знаю, наверное, мне мешает твоя чрезмерная любовь к чужой стране. Или это Италия стала для тебя уже чужой? — невинно спрашивает он. — Пьеро, вместо того, чтобы болтать, помоги мне лучше с рождественскими игрушками, — идя на мировую, предлагаешь ты. — А, ну да, конечно, — сразу же соглашается он. — Мы, итальянцы, можем только болтать языком, твои же немцы, в особенности, думаю, Марк — люди дела. Не обращая на него внимания, ты идёшь к рождественской ели, где уже лежат упакованные в мягкую пурпурную бумагу игрушки. Конечно, нарядить ёлку вдвоём было бы веселее и интереснее, но что поделать, если твой друг — угрюмый и малообщительный неандерталец. Незаметно пролетел уже целый час, а ты всё еще никак не можешь решить, что подойдет лучше — белая или красная звезда. — Пьеро, — задумчиво зовёшь его ты, — как думаешь, что смотрится лучше — красный или белый цвет? — Мне всё равно, — прохладно отвечает он. — Ах, да! Точно, я и забыла, что тебе на всё наплевать, — отвечаешь ты, пытаясь водрузить белую звёздочку на самую макушку, но ель слишком высока для тебя. Ты вспоминаешь, что сегодня днём видела в подвале небольшую лестницу. Как раз должна подойти. Тебе жутко не нравится, что, имея в доме мужчину, тебе приходится готовиться к Рождеству одной, но и насильно заставить его ты тоже не можешь. С трудом дотащив лесенку, ставишь её прямо перед елью. Берёшь игрушку и осторожно карабкаешься наверх, стараясь сохранить равновесие, чтобы не упасть. Протянув руки к макушке, чувствуешь, как лестница немного покачивается под тобой из стороны в сторону. «Так, вдохнуть и не дышать», — думаешь ты. Но не тут-то было. Лестница, чуть накренившись влево, с грохотом падает на пол, и ты летишь вместе с ней. Боль, мгновенное пробегая по всему твоему телу, взрывается тысячью острыми осколками. Ушиб на голове жжёт так, что ты не в состоянии даже мыслить… Обхватываешь руками колени и начинаешь рыдать. И не потому что больно, а потому что всё идёт не так. Ты не понимаешь, за что тебя так ненавидит Пьеро, за что постоянно отпускает язвительные шуточки, стараясь как можно больнее ударить. Если вы встречаетесь в людном месте, он ведёт себя так, как будто не ты с ним училась 10 лет в одной школе. Как будто не у вас общий круг лучших друзей. И это проклятое Рождество. — Эй, девочка моя, ты сильно ударилась? — подбегает к тебе Пьеро. — Нет, всё хорошо, — пытаясь встать, произносишь ты. Он пытается помочь, но ты отталкиваешь его руку. — Знаешь, катись ты к чёрту, — зло отвечаешь ему. — Я весь день стараюсь хоть что-то сделать для нашего Рождества: готовлю ужин, украшаю стол, наряжаю ёлку. Единственное, что делаешь ты, — критикуешь. Это самое отвратное Рождество, которое у меня только было. И да, в тысячу раз было бы лучше, если сейчас рядом со мной был бы мой самый заботливый и самый лучший Марк, — ты видишь, как лицо Пьеро искажается болью. — Дай мне пройти, — отталкиваешь его и поднимаешься в свою комнату. Всё, праздник закончился. Ты закрываешь дверь на ключ, опускаешь жалюзи, и комната погружается во тьму. Вокруг выглядит всё именно так, как ты себя и чувствуешь сейчас: мрачно и угрюмо. Раздаётся стук в дверь. — Алекс, открой мне, — просит Пьеро. — Я хочу поговорить, правда. Мы с тобой уже целую вечность не говорили, как друзья. Впусти меня. — Не я виновата, топай отсюда, — ты выйдешь из этой комнаты только, чтобы сесть в машину и вернуться домой. — Прости меня, девочка моя. Я обещаю, что всё объясню, открой мне только дверь, — молит Пьеро. Ты не издаёшь ни звука. Не будешь ты больше портить себе нервы. Пусть топает теперь на все четыре стороны. — Алекс, открой эту чертову дверь. Нам нужно проверить, насколько серьёзно ты ударилась. — Ох, чёрт, отчего это мы вдруг такие нежные и заботливые стали? — не удержавшись, злобно бросаешь ты через дверь. По правде говоря, Пьеро как раз и был с тобой всегда нежным и заботливым, если ты попадала в нелепую ситуацию, как, например, сегодня ночью он просто тихо обнял тебя, а утром вытащил из снежного сугроба, сейчас же переживает из-за твоего неуклюжего падения с лестницы. — Чёрт, открой мне дверь, — рычит он, колотя по ней так, что, ты боишься, как бы он не снёс её совсем. — Алекс, мы больше не в первом классе. Давай поговорим как взрослые люди. «Да неужели?» Ты слышишь, как звуки по ту сторону двери стихают. Медленно сползая по двери, он опускается на пол. — Я люблю тебя, — шепчет он. — Люблю уже многие годы. Но каждый раз, когда я хочу тебе признаться в этом, ты исчезаешь, просто выскальзываешь из моих рук. Я каждый раз бегу за тобой, но догнать не могу. Каждый раз я оказываюсь не тем, кто тебе нужен. Не таким умным, отзывчивым, добрым, искренним, заботливым, нежным, — он немного помолчал. — Как твой Марк. Он всегда стоит на первом месте. И наши друзья не были против, чтобы он приехал на это Рождество вместе с тобой. Они даже были «за». Но был «против» я. Прости. Возможно, если бы Марк был здесь, ты сейчас не плакала бы в своей комнате. И не упала бы с лестницы. И не провалилась бы в сугроб. Потому что Марк был бы всегда рядом. Я не хочу, чтобы из-за меня ты портила себе праздник, — Пьеро продолжает и продолжает говорить. — Я обещаю, что не буду больше расстраивать тебя своими словами. Алекс, поверь, открой мне, пожалуйста, дверь. Я приложу все усилия, чтобы это Рождество стало самым невероятным в твоей жизни. Ты тихо отворяешь дверь. — Прости меня, — прислонив голову к стене, шепчет он. Его красивые черты лица пронизаны безмолвной болью. Ты легонько касаешься его плеча. Перехватив твою руку, он нежно целует её в ответ. «Может быть, ты ошиблась в своей жизни? Может, это Пьеро — твой единственный, которого ты не замечала столько лет?» Ни о чём уже не думая, притягиваешь его к себе. Ваши глаза встречаются. Вот тот волшебный момент, виденный тобой уже во сне — вам не нужны сейчас слова, всё и так ясно. Ты впиваешься в его губы долгим поцелуем, расстегивая одну пуговицу за другой на его белоснежной рубашке. Он неистово сжимает твои волосы, ни на секунду не отрываясь от твоих губ. — Я чертовски боюсь, что ты снова исчезнешь, — шепчет он тебе. — Мы поговорим об этом позже, — ты продолжаешь целовать его губы, глаза, шею. Странно, но тебе сейчас абсолютно всё кажется правильным: каждое движение, каждое прикосновение, каждое слово. Прошла, наверное, целая вечность. Вы лежите в объятиях друг друга. Пьеро с мечтательной улыбкой на лице перебирает пряди твоих каштановых волос. — Любовь моя, ты же вернёшься домой? — нежно касаясь твоего лица, спрашивает он. Ты понимаешь, что речь сейчас идёт явно не о Гамбурге. — Я не предлагаю возвращаться в наш маленький Наро. Просто возвращайся обратно домой в Италию. Мы обязательно найдём город для нас двоих. — Я вернусь, — обещаешь ты. — Обязательно вернусь. И ты веришь, веришь отчаянно и свято, что вернёшься. Ты целуешь Пьеро ещё раз и ещё раз. Ты готова провести с ним всю жизнь, ты уверена. — Идём праздновать Рождество? — соблазнительно улыбаясь, произносит он. — Ты вроде бы хотела познакомить меня с немецкой кухней, или я ошибаюсь? — тихо смеётся он. — Да, идём скорее, — ты выскальзываешь из постели, крепко сжимая руку Пьеро в своей. — Заниматься любовью с тобой здорово, но Рождество никто не отменял, — смеёшься ты и тянешь его за собой в гостиную, где на полу всё также лежат злосчастная лестница и разбившаяся на мелкие осколки белая звезда. — Остался только мой любимый цвет, — хитро улыбнувшись, Пьеро берёт в руки огненно-алую звезду и водружает её на самую верхушку ели. Крепко обняв своего мужчину, ты не неотрывно смотришь в его глаза чайного цвета. Именно сейчас, в этот момент, ты счастлива как никогда раньше. Вдруг вы слышите чьи-то шаги, и через мгновенье по всему дому раздаётся весёлый смех. — Мы приехали! — кричат ваши друзья. — Есть кто живой или нужно вызывать скорую? — кричит Франческо, уверенный, что вы уже успели убить друг друга. — Ха! Ты проиграл, Франц, — хлопая в ладоши, произносит восторженно Ники при виде вас двоих. Ты прячешь свой взгляд в объятиях Пьеро. Ты ещё сама не привыкла к мысли, что теперь вы вместе. — А то кто-то много болтал не по делу, что не выйдет. Смотри — наши главные скандалисты теперь будут наконец-то выносить мозг друг другу, а не нам, — Ники горячо обнимает вас. — Нет, я рада, правда, рада за вас, — и она заговорщически подмигивает Францу. Следующей день. Нужно ли говорить, что это Рождество обернулось для тебя неповторимой сказкой? Ваши друзья всё-таки признались, что явно неслучайно они приехали так поздно, дав вам возможность… выяснить отношения? Нет, дав вам возможность влюбиться друг в друга. Всё так и осталось прежним: ваш счастливый смех, яркие улыбки, весёлые игры, искренние пожелания любви и счастья. Изменилось только одно — в это Рождество ты согревалась теплом и близостью Пьеро, тая в его головокружительных объятиях, а он, нежно целуя тебя в макушку, шептал весь вечер, как счастлив. — Позвони мне, как доберёшься, — целуя тебя на прощание, шепчет Пьеро. — Алекс, или давай я поеду с тобой? — Пьеро, я справлюсь одна и скоро вернусь, — ты счастлива так, как будто внутри тебя сияет маленькое солнышко. Он взволновано смотрит тебе вслед. — Я не исчезну, не переживай, — и ты машешь всем на прощание рукой. — Я люблю тебя, — шепчет окрылённый Пьеро. Поздно вечером ты наконец-то облегченно вздыхаешь — вот и появилась дорожная табличка с указанием дороги на Гамбург. Через час ты уже торопливо звонишь в дверь своего дома. — Мама, папа, я вернулась. Встречайте меня наконец! — радостно извещаешь ты не только родителей, но и всех соседей вокруг. И вот через пару секунд тебя крепко обнимает мама. Из-за её спины радостно выглядывает Марк. — Привет, звёздочка моя! Наконец-то ты вернулась, — он кружит тебя по гостиной. — Ты не поверишь, как я соскучился за эти два дня, — яростно целуя, шепчет он. Ты не ожидала его увидеть сегодня дома. Ты наивно надеялась, что у тебя впереди еще вся ночь. Ты всё обдумаешь, взвесишь и примешь нужное решение. Ну как всегда в таких случаях и поступают донельзя правильные немцы. Но сейчас слёзы непроизвольно катятся по твоему лицу. Что делать? Как сказать Марку правду? Ты замечаешь, как твои родители странно переглядываются. — Дорогая моя, — беря тебя за руку, серьёзно начинает Марк. — Ты выйдешь за меня замуж? — и он опускается на одно колено, сжимая в правой руке золотое колечко. Ты стоишь, оцепенев от ужаса. Замуж? Вы это серьезно? Проходит ни одна минута, но ты продолжаешь молчать. — Любовь моя, ответь мне, — с мольбой смотрит на тебя Марк. Ты не можешь, не можешь предать любовь человека, который свято и искренне тебя любит, который пойдёт ради тебя на всё. — Д-да, — как в тумане отвечаешь ты. «Что ты творишь, дорогая моя?» — неодобрительно качая головой, шепчет твоё сердце. «Пытаюсь быть счастливой», — возражает радостно рассудок.