Влюбиться по расчету

      Два оставшихся дня до торжества были полностью посвящены приготовлениям. У каждого своим. Большая часть дворца конечно готовилась к празднованию дня рождения…, но были и те, кого это мероприятие интересовало по совсем другим причинам.       Эшлин, к удивлению даже доктора, действительно оклемалась невероятно быстро. Не то волшебные порошочки Эйвана сработали, не то принцесса просто задалась целью выбраться из кровати и сделала это в кратчайшие сроки. У нее действительно появилась цель. И для этого девушке необходимо было выздороветь.       Поднявшись на ноги, и даже получив от доктора официальное «добро», девушка первым делом сходила навестить отца. Она даже поиграла с папой в шахматы, хотя игру эту не очень уважала, вопреки мнению общества, принцессе больше карты нравились. Вот только не до всех благородных еще докатились новые веяния, сложная интеллектуальная игра в Бридж и понимание, что карточная игра может завершиться по законам чести, а не пьяной поножовщиной.       Таким образом король Рэндольф тоже оказался «в деле», более того, воспринял задуманную Эйваном аферу просто на ура, — похоже стареющему монарху все это казалось развлечением. Хотя папе и болеть похоже нравилось, в отличие от дочери, которую и то, что придумал муж в восторг не приводило. Впрочем проводить всю подготовительную работу пришлось именно ей: замешаны оказались несколько слуг, стражник, доктор, пара принцесс и один бывший сапожник.       Но на удивление, к знаменательной дате все оказалось вроде как готово. На сколько оно вообще могло быть готово.       — Не помешаю? — Поинтересовался Дерек, заглядывая в гостиную после вежливого стука и двухсекундной паузы в течение которой его еще могли успеть послать.       — Проходи. — Приветливо кивнул Эйван, выходя из спальни и прикрывая за собою дверь.       Принц был уже почти готов к торжественному выходу в свет. Да, сегодня его выпустят из этих четырех стен, и выглядеть он собирался никем иным как наследником престола. Тонкая шелковая рубашка с модным в последние годы узким жабо, камзол с иголочки, расшитый золотой нитью, бархатный кафтан с отделкой кружевом и узором маленькими каменьями по манжетам, вместо еще недавно модных кюлот — длинные, заправленные в сапоги штаны, позволяющие прямо с бала сесть в седло; единственное, Эйвану как-то не хватало меча на поясе, перевязи с оружием. Весьма дорогой получился костюм, но важной оставалась не цена: узором по бархатной ткани были листы шеффлеры, что являлись также неотъемлемой частью герба страны, цветовая же гамма была выдержана в оттенках тицианового, рыжего и золотого — королевских цветах. Смело для необъявленного наследника. Но обвинить в повышенном самомнении его не успеют. Оставалось только застегнуть запонки с оранжевым халцедоном, также известным как сердолик.       Подождав, пока свояк разберется с рукавами, Дерек передал ему довольно объемную коробку, что принес с собой и как-то нерешительно огляделся, раздумывая не то уйти, не то тихо постоять в сторонке — природной наглости у недавнего башмачника не было и на половину необходимого принцу.       — Присаживайся. — Оборвал его внутренние метания Эйван, указывая на кресло привычно-изящным движением. Дереку оставалось только благодарно улыбнуться.       Старший принц же, коротко глянув на родственника и получив поощрительный кивок, не без интереса открыл коробку: внутри оказалась пара сапог. Новых сапог кожи тончайшей выделки с теснением по голенищу и прошивкой золотой нитью — не обувь — произведение искусства.       — Это вообще носить можно, или только любоваться? — С сомнением поинтересовался Эйван, извлекая правый сапог и обнаруживая, что обувь еще и легкая.       — В твоих будет неудобно танцевать. — Лицо мастера озарилось широкой улыбкой.       Брюнет непроизвольно посмотрел на свои ноги, двинул носком правой и вынужден был согласиться со свояком: его обувь подходила скорее для конной поездки по пересеченной местности, нежели для танцев на дорогом паркете. Еще один взгляд на новые — и принц окончательно убедился, что Дерек действительно не зря был королевским башмачником. Пришлось смириться с неизбежным и все же поменять обувь. К немалому удивлению Эйвана, сапоги сели как влитые.       — Откуда? — Поднял принц удивленный взгляд, вставая и делая несколько пробных шагов.       — Свои маленькие профессиональные тайны. — Может Дерек и пытался это скрыть, но гордость своей работой все равно была видна невооруженным взглядом.       — Эшлин? — Спросил не то свояка, не то супругу. Во всяком случае достаточно громко, чтобы последняя услышала.       — Не я. — Раздалось из спальни.       — Не она. — Развел руками в ответ на вопросительный взгляд сапожник.       Оставалось старшему принцу только усмехнуться, в сомнении покачав головой, и поднять руки ладонями от себя, обозначая, что сдается и профессиональные тайны выпытывать не будет:       — Спасибо.       — Мне было приятно.       — Дерек, а… — Эйван сомневался, имеет ли он право спрашивать, но ему не было все равно. — как принцесса Дженевьева?       За эти дни седьмая принцесса больше ни разу не пришла, хотя другие продолжали навещать сестру, и некоторые даже с Эйваном разговаривать пытались. Но не жена Дерека.       — Дженеви… в порядке. Вроде как. Мы поговорили, все обсудили… Только теперь она снова спит вместе с сестрами.       — Похоже я должен извиниться. — Снова садясь напротив, обронил тяжелым камнем Эйван.       — Да нет, ничего, — как сказала Эшлин, мы же теперь семья.       — Нет, не за это. — Старший принц отвел взгляд, но потом справился с собой и снова посмотрел в голубые глаза напротив. — Если бы не алкоголь… ты бы не наговорил всего этого своей жене.       Сначала взгляд Дерека был удивленным, спустя секунду в нем проскочило понимание, затем сомнение, но потом глаза принца наполнились уверенностью:       — Тебе не за что извиняться. Возможно, я должен был все это сказать. — Пожатие плечами вышло судорожным, но во взгляде осталась если и не сталь, но что-то несомненно металлическое и тяжело гнущееся. — Момент, конечно, вышел неподходящий, но подходящего могло не случиться вообще.       Дерек не привык откровенничать, обычно за него это делал Феликс (причем когда надо и особенно когда не надо). Эйван к этому тоже не привык. Еще больше он не привык, чтобы откровенничали с ним. В результате оба чувствовали себя весьма неловко. И наследник престола уже подумывал опять достать алкоголь, и желательно покрепче, но ситуацию спасла появившаяся из спальни Эшлин.       — Что я пропустила? — Беззаботно поинтересовалась принцесса, лишь после этого обратив внимание на как-то присмиревших мужчин. Брови девушка нахмурила почти непроизвольно. — Что-то произошло?       — Нет. — Мужчины дружно встали, приветствуя вошедшую девушку.       — Все хорошо. А ты… отлично выглядишь.       — Он сильно приуменьшает. Ты у меня просто красавица. — Подошел к жене Эйван, заключил девушку в объятия и шепнул на ушко. — Королева.       И в словах своих принц не погрешил против истины в угоду комплименту: старшая из двенадцати принцесс также как и муж выбрала стиль наследницы престола, и выглядела она в этом образе просто потрясающе. Еще одно пышное, немного старомодное платье глубокого фиолетового цвета с баклажанно-пурпурной отделкой и кружевами цвета византия: более яркие цвета, чем те что носила наследная принцесса, и не оттененные белым, цветом незавершенности и непорочности, цвета действующей королевы, а на юбке были вышиты листья шеффлеры. В глубоком декольте переливалось, отражая свет, богатое колье, положенную же по статусу, но принятую в их королевстве лишь по особым случаям, диадему в волосах заменил изукрашенный каменьями венок. Классические фиолетовые аметисты безупречной огранки. Этот камень очень любила почившая ныне королева Изабелла, ее гарнитур старшая дочь и одела сегодня.       Глядя на них Дерек понимающе покивал. Красивая пара. Он был очень рад за них, за двух нашедших друг друга людей, что в не таком далеком будущем будут править этими землями. Править мудро и великодушно, — в этом сапожник был уверен. И в том, что сегодня у них все получится, он тоже был уверен. Не мог не быть. Не сказать, что парню нравилось то, что должно произойти, он вообще не любил кого-либо обвинять, но в данной ситуации ожидаемый результат его более чем устраивал.       Однако спустя несколько минут тихого смеха и некоторых уточнений полушепотом, Дерек получил дружеский удар по плечу сложенным расписным веером и попрощался с молодыми супругами. Ненадолго.       Двое остались наедине. Она не хотела об этом говорить, но держать все в себе было еще тяжелее. Эшлин боялась, что не выдержит, и слова все же слетели с языка:       — Эйван, я волнуюсь. Мне все это очень не нравится.       — Мне тоже. — Мрачно откликнулся принц, на сей раз предусмотрительно пряча руки за спину.       — Это же был твой план. — Слегка улыбнулась девушка. Она не одна такая. Ему тоже не по себе.       — Не в плане дело. Мы подготовились ко всему, к чему вообще могли подготовиться. Теперь его ход… И я опасаюсь, что наш противник будет действовать без всех наших планов. А если объектом будешь ты? Эшлин, я…       Незаметно подкравшаяся принцесса положила пальчики на его губы, заставляя замолчать:       — Я никуда не уйду, не пропаду и не денусь. Я останусь с тобой. До конца.       — До какого? — Улыбнулся мужчина.       — До победного. — Безапелляционно кивнула ему жена, обнимая за шею.       — Я все никак не могу понять, — Задумчиво произнес принц после поцелуя, упираясь своим лбом в ее. — за что же мне такое счастье досталось?       — Значит заслужил. — Вернула улыбку Эшлин.       Сегодня главный зал был украшен весьма необычным образом. Никакого золота и минимум цветов, зато просто невообразимое количество разноцветных лент и шаров. А также несколько кулис. Близняшки не просто были искренними поклонницами театральных и цирковых представлений, не только сами пробовали себя в роли артисток, но еще и немало постарались как принцессы: чтобы эти искусства получили распространение, а их служители ни в чем не нуждались. И посему пришедшие нынче во дворец труппы выступали сегодня совершенно бесплатно, будучи весьма благодарными сестрам.       Присутствовали сегодня и дворяне, как и на любом королевском приеме. Впрочем, смотреть, как некоторые из особо чванливых шарахаются от развлекающихся «безнаказанностью» театралов было весьма забавно. И если Эшлин вполне привыкла, что ее сестры производят на непривычных приезжих, а также и некоторых местных, весьма… сильное впечатление, то Эйвану, проведя в зале всего несколько минут, пришлось отчаянно бороться с приступами неуместного хохота. Умение владеть собой — навык необходимый властьимущим, и принц им вполне успешно владел, за вычетом того обстоятельства, что при сдерживании одной сильной эмоции, у него «пропадали» и все остальные, так что вид получался весьма… нервирующий окружающих, и порождающий неверные выводы.       — Эйван, не делай такое лицо. — Мягко попросила, улыбаясь окружающим и поглаживая руку мужа, Эшлин. — Улыбнись гостям.       — Не могу.       — Что-то случилось? — На мужчину посмотрели обеспокоенные серые глаза. Жена действительно научилась неплохо его «читать».       Эйван ненавязчиво оттеснил принцессу поближе к стене и повернулся к ней, встав достаточно близко. Вот теперь эмоции на лице принца появились: задорный блеск в глазах, улыбка, пожалуй до жути лукавая, немного подрагивающие ноздри… Волнение, радость, еще что-то…       — Я все же считаю, что моя улыбка немного неуместна. Хотя граф Сенат получил по заслугам.       Эшлин понадобилось всего несколько мгновений, чтобы припомнить, о чем говорит муж: граф Ренар Сенат всегда был самовлюблен и всегда любил сладкое… разыгранная актерами сценка была весьма талантлива, принцесса сама еле сдержала смех.       — Почему ты так старательно сдерживаешь эмоции? — Мягко поинтересовалась девушка, прижимая ладонь к щеке мужа. — Зачем?       Эйван наклонился к самому уху принцессы и прошептал как величайшую тайну:       — Потому что эмоции — это слабость, когда о них знают посторонние. Потому что искренность может подставить близких под удар. Потому что правда не всегда выгодна для политики.       — Эйван, я…       — Ты. — Перебил резко вновь ставший серьезным принц. — И я очень не хочу тебя потерять.       — Ох, Эйван. — К огромному сожалению девушки, единственное, что она могла себе позволить на глазах у многочисленных гостей — крепко сжать пальчиками ладонь супруга, да заглянуть ему в глаза, надеясь, что мужчина поймет уже неоднократно озвученное ранее: она никуда не денется. — Никуда, слышишь. — Все же прошептала девушка одними губами. Принц согласно прикрыл глаза.       — Нас ждут гости. — Эшлин скрывать в голосе эмоции не очень умела, было вполне слышно, что принцесса сейчас предпочла бы далеко не приглашенными заниматься. Но долг есть долг. Впрочем, последующая улыбка получилась вполне искренней. — А еще кажется нас тоже хотят разыграть.       Девушка указала глазами на одну из трупп и те тут же ей приветливо помахали. Сдерживать улыбку Эйвану стало еще сложнее. Артисты же, видя эту постную мину, старались во всю: казалось они не отпустят принца, не добившись от него улыбки. А Эйван… не то, чтобы он не мог улыбнуться, но не испытывая искрящейся радости изобразить стандартную вежливую улыбку было куда как проще.       Спасти принца смогло только появление другого объекта. По иронии судьбы «объектом» оказался родной брат Эйвана. Сходство в мужчинах было несомненное, так что театралы только удвоили энергию. Однако вдвоем братья «отбились» от артистов: Ирвин оказался решительнее старшего в вопросах возможности обидеть людей искусства — принц был недоволен и не считал нужным это скрывать.       Оказавшись вдали от прессинга неформалов, представители высшего общества наконец-то смогли раскланяться по всем правилам. Приветствуя брата, Эйван почти не изменился в лице, но в том-то и дело, что почти: жена уже достаточно изучила своего принца, чтобы точно сказать: брата мужчина видеть был очень рад, он по всей видимости очень любил младшего, просто подчинялся этикету, не показывая этого в обществе. Эйван вообще, в отличие от семьи Эшлин, почти не проявлял чувств на публике… не на публике тоже, зато его поступки оставались вполне красноречивы.       Принцесса тоже была представлена на этот раз по всем правилам. Впрочем девушку сейчас интересовал не этикет: в прошлый его визит, принцесса не уделила младшему принцу достаточно внимания и сейчас собиралась наверстать. Впрочем, в те дни она и старшего не достаточно хорошо рассмотрела. Да и когда бы: за те три дня они и виделись-то мало, в официальной обстановке, перекинувшись едва ли десятком слов, — сейчас, по прошествии времени, создавалось впечатление, что спешили со свадьбой не спроста, будто боялись, что кто-то передумает.       Принц Ирвин Линзорский был чем-то похож на старшего брата: высокий брюнет крепкого телосложения, волосы были длиннее и слегка вились, а подбородок казался почти квадратным, но схожие, хоть и более мягкие черты лица, не позволяли не узнать в мужчинах родственников. Пожалуй Эшлин назвала бы младшего привлекательным, впрочем ее мужа в обществе тоже считали весьма привлекательным и вполне заслуженно. Хотя в Эйване ей нравилась совсем не внешность. Во всяком случае далеко не только внешность.       — Как ты тут, братец? — Поинтересовался принц после всех положенных расшаркиваний с невесткой. — «Везет» как всегда?       — Хочешь верь, хочешь нет… — Мимолетный взгляд на Эшлин. — Но да, мне повезло. Наверное один раз за всю жизнь мне все же должно было повезти. Правда, боюсь, на этом лимит моего везения исчерпан.       Лицо у Ирвина было очень удивленным. Впрочем, принц быстро справился с собой и душевно поздравил брата. На принцессу он при этом смотрел с нескрываемым любопытством. И тут же выяснилось, что младший — личность весьма предприимчивая и активная:       — Брат, разреши пригласить твою очаровательную жену на танец?       Старший взглянул на Эшлин, и та согласно улыбнулась, слегка качнув ювелирным венком.       — Следи, чтобы она тебя не утанцевала. — И добрая улыбка все же пробралась на лицо Эйвана. Брата он действительно любит. Как и жену. Очень.       Ирвин же, заполучив ручку принцессы, повел девушку в тот уголок зала, где играли музыканты, и уже танцевали другие кавалеры с дамами. Стоило артистам увидеть одну из двенадцати принцесс, ритм несколько изменился: прозвучал салют номинальной пока наследнице, и заиграл вальс, хоть и не классический, а в творческой интерпретации этих музыкантов.       — Так что же вы в моем брате нашли? — Поинтересовался Ирвин через некоторое время приятного танца.       Лицо у младшего оказалось гораздо более живым чем у Эйвана. Ирвин нравился женщинам, знал это и видимо умел пользоваться. Опытная принцесса не стала бы говорить с уверенностью, что те эмоции, что мужчина показывает — искренние, но отдать должное его умению сказать правильные слова правильным тоном, была обязана. Младший хочет защитить старшего? Учитывая невезение последнего — более чем реально. Эшлин выдержала паузу, но ответила, и сделала это правдиво на сколько смогла, возможно из уважения к чувствам не мужчины напротив, но другого:       — Знаете, Ваше Высочество, я затрудняюсь ответить вот так сразу. Ваш брат благородный, честный, сильный человек…, но все это по большому счету не так важно. Просто однажды я поняла, что больше не представляю своей жизни без Эйвана рядом. Что хочу, чтобы он был счастлив.       Сказано было легко, весело, уверенно. Ни надрыва, ни вымученности. Ирвин в ответ замолчал до самого конца тура вальса. Но так как следующей мелодией музыканты заиграли быструю кадриль, принц поклонился и вывел девушку из круга танцующих. Вот только стоило ему попытаться что-то сказать — собеседницу у линзорца перехватил не испугавшийся быстрого ритма Эйван.       — Потанцуем? Кажется, теперь я смогу получить от движений под музыку удовольствие.       Жена подарила ему широкую улыбку и подала руку, даже не попрощавшись с предыдущим партнером по всем правилам, рассчитывая, что посторонние не заметят, а родной человек не обратит особого внимания. Музыканты же, увидев что принцесса снова, почти что впрыгнула в круг, обрадовались пуще прежнего: оказалось темп кадрили можно еще увеличить.       Как и всегда, Эйван отлично танцевал даже и не думая путаться в ногах и движениях. Вот только на этот раз все было чуточку иначе. И если поначалу принц думал, что найдет наслаждение в танце главным образом потому, что удовольствие это доставит ей… он думал, но оказалось, что в первый день их знакомства Эшлин была права: да, ему на самом деле понравилось. Понравилось держать жену в своих руках, прижимать ее не отпуская, получить возможность в полном соответствии с рамками этикета касаться женщины, причем на глазах у всех, заявить, что она — его, и чувствовать, что принцесса позволяет ему вести в этом танце, в этой жизни.       — Что это на тебя нашло? — Пытаясь отдышаться от быстрого ритма, и удержаться от хихиканья, поинтересовалась, когда стихла музыка, Эшлин.       — Пока ничего не началось, мы вполне можем попробовать насладиться этим праздником. — Пожал плечами мужчина.       — Ты же сам не веришь в то, что сказал. — Снова прочитала мужа Эшлин.       — Да. Не верю. В это не верю. А вот в тебя верю.       — Эйван? — Как же ей не нравилось, когда ее принца захватываю эти пессимистичные настроения.       — Все хорошо. — Слегка покачав головой улыбнулся мужчина. Принцесса этой улыбке не поверила.       А праздник тем временем продолжался. К тому же в главном зале наконец появились и виновницы торжества в сопровождении своего венценосного родителя. И к близняшкам, конечно, тут же потянулись с поздравлениями: и артисты, и уже съехавшиеся к этому моменту, благородные гости.       Ни один уважающий себя бал, ни одно крупное общественное событие не обходиться без так называемого «гвоздя программы», без того, о чем потом и гости и обслуживающий персонал будут вспоминать еще (в самых смелых прогнозах) не один месяц — до следующего подобного события. Обычно претендентов на сию почетную должность, или даже миссию, нести на себе бремя славы и стать объектом почти всех последующих светских и не очень бесед довольно много: чье-то платье или украшения, чей-то салонный музыкальный номер, а порою и особо удачное высказывание или шутка.       Впрочем сегодняшний праздник стандартностью не отличался, хотя бы потому что артистов было настолько много, что некоторые развлекали знатную публику и в парке. И каждая труппа нашла своего зрителя (или объект для шуток) и наверняка останется в сердцах и на устах гостей. Также мимо заправских сплетников не прошли и события происходящие в правящей семье: не просто же так принцесса Дженеви весь вечер держалась достаточно обособленно от сестер и даже мужа, и при этом почти по пятам преследуя отца (о какой простор для придумывания причин!);, а как смело со стороны первой принцессы и ее мужа использовать королевские цвета — полное отсутствие белого — это почти граничит с неприличным и неприемлемым. А гостям из сопредельных держав, что все-таки осмелились приехать, гораздо удивительнее было видеть принцесс-именинниц, что самолично участвовали в одном из цирковых представлений: вот уж действительно на грани приличий. Хотя тут впечатление было немного сглажено, благодаря реализованной сразу после традиции королевской семьи, введенной для дочерей почившей ныне королевой Изабеллой: оставшиеся десять принцесс поздравляли сестер весьма душевной и при этом хорошо исполненной песней, заслужив аплодисменты и уважение в том числе профессиональных артистов.       Но главное событие праздника превзошло и все перечисленное и все ожидания заодно. Медленно и величаво, грациозно, будто осознавая всю свою значимость, искрясь сотнями и тысячами бликов в процессе, в центр зала красиво приземлилась главная люстра, облагодетельствовав гостей острыми осколками горного хрусталя на последок.       Секунд пять в зале стояла абсолютная тишина. Смолкла музыка, не шуршали больше юбки, не звенели бокалы, затихли дребезжавшие только что осколки… Гости осознавали случившееся. А в следующий момент зал взорвался снова. Крики, звуки чьих-то имен, звон падающих бокалов, что не удержал на подносе официант, причитания на разные голоса и шорох падающих в обморок, — множество звуков, характеризующих ситуацию и заглушающих действительно важное. Даже стражу, обычно расторопные в апелляции к власти дворяне, догадались позвать не сразу. В этой ситуации вообще самыми адекватными оказались циркачи и театралы — простые люди, знающие, что если толпа вокруг паникует лучше оставаться на месте, поближе к своим и закрепленным предметам интерьера.       А что же основные (не считая люстры) действующие лица — представители королевской семьи? А о них все как-то забыли… Кроме, разумеется, оказавшихся в непосредственной близости, самих членов семьи и кровно заинтересованных.       Как-то так получилось, что в момент катастрофы король Рэндольф имел все шансы оказаться под упавшей люстрой, и уцелел он и его седьмая дочь Дженевьева, находившаяся рядом, благодаря вовремя посмотревшему вверх и без лишних раздумий оттолкнувшему их от эпицентра, прикрывая собой, зятю, принцу Эйвану. Близняшки-именинницы нашли укрытие за одной из поставленных в зале сцен, затащив туда же пробегавшую мимо Дэлию. Эделину из общей массы вытащил, оказывается, непрерывно следивший именно за ней стражник Каснер. Тройняшки оказались у стены под защитой Дерека. Блэр выхватила от кавалеров, с которыми их застало падение люстры, Кортни и Фэлон и, собрав вокруг себя небольшой отряд стражи, теперь пыталась как-то организовать паникующих гостей, параллельно продвигаясь поближе к отцу: четверка его личных охранников тоже оказалась ближе к ней. А Эшлин, которую теперь безуспешно искал взглядом муж, не замечая рассекших камзол и спину осколков люстры, в последний момент была выхвачена из опасной зоны Юджином Эшетоном, за действиями которого она до того следила, и который теперь выводил ее из зала в более безопасное место.       Таким образом по большому счету королевская семья пережила происшествие отделавшись вывихнутой лодыжкой Дэлии, разбитой коленкой Лейси и синяком на копчике Дженеви. Но это, разумеется, опуская рассеченную спину Эйвана и порванную теми же осколками юбку Эшлин. Еще, наверное, стоило бы упомянуть пострадавшие локти Блэр, которыми принцесса распихивала не успевших вовремя успокоиться и уйти с дороги гостей, но на фоне нанесенных ею травм ее собственные…       Остальные гости тоже не иначе как чудом отделались легким испугом, испорченным гардеробом и не угрожающими жизни царапинами, большинство вообще пострадали именно от давки в толпе (ну и некоторые еще синяками от локтей второй принцессы), все же большая люстра была не на столько большая чтобы угрожать больше чем нескольким людям, а те успели из-под нее отскочить.       Когда «ударный отряд» добрался до короля, оглядев их цепким взглядом (разве что не пересчитав по головам) и убедившись, что тесть (а заодно и свояченица) в целости и сохранности и наконец под охраной своих гвардейцев, Эйван кивнул, встретившись взглядом с деятельной Блэр, и поспешил на поиски жены, добавив к общему, уже затухающему гомону и свой голос:       — Эшлин!       И лишь когда он развернулся, сверлившая его все это время подозрительным взглядом голубых глаз Дженеви, ахнула, наткнувшись на порезы на плотной ткани кафтана, застрявшие в них куски хрусталя и подозрительно-красные подтеки на рыжей ткани. Неужели теорию заговора придется пересмотреть?       А тем временем король достаточно оправился от потрясения, чтобы принять на себя управление ситуацией и, временно, ответственность за нее. Так последовали приказы: разделить гостей на небольшие группы и развести по малым гостиным, по возможности успокоить, оказать медицинскую помощь, для чего найти придворного лекаря, который тоже был приглашен; разыскать среди гостей главу королевской следственной службы, пусть соберет свою команду и оценит ситуацию, после чего слуги должны оперативно убрать весь беспорядок; все еще находящихся здесь артистов попросили успокоить публику дабы вечер закончился все же не на трагической ноте. Король всегда остается королем. И наверное Эйвану бы у него поучиться, но принца сейчас гораздо больше волновала любимая женщина, а не чужие люди. Не профессионально. Даже безответственно. Но семья Рэндольфа уже собралась вокруг него, а те кто дорог Эйвану… Ирвина он уже давно нашел взглядом и убедился что младший брат не пострадал, но куда же подевалась Эшлин?       Жену принц отыскал только убедившись, что в бальном зале ее точно нет, только когда вышел из него, когда заглянул в один из служебных коридоров. Впрочем увиденное не особо мужчину обрадовало. Его принцесса, растрепанная и с порванным подолом платья, обнаружилась совсем недалеко, но за руки ее держал никто иной как Эшетон. И хотелось бы принцу верить, что девушка пытается вырваться и у нее просто не получается, а она не оставляет этих попыток, не способная вырваться физически, так пытаясь отделаться от секретаря словами;, но почему же тогда что-то такое подозрительно похожее на внутренний голос неприятно шепчет минуя уши прямо в сердце, что возможно Эшлин отнюдь не хочет прерывать близость с другом детства.       — Эшлин!       — Эйван! — Принцесса с облегченным вздохом упала в объятия подошедшего мужа, тут же вырвавшись из рук удерживающего ее мужчины, что бальзамом пролилось по измученной неприятным опытом душе принца. Он лишний раз убедился, что в эту принцессу можно и нужно верить. Просто верить — и этого достаточно.       — Ты в порядке. — Шепнула девушка, прижимаясь ближе и вдыхая родной запах, дабы удостовериться, что это все взаправду.       — Так что здесь произошло? — Холодно осведомился принц, недобро глядя на королевского секретаря.       — Со мной все хорошо. — Ответила Эшлин, подняв голову, но так и не отстранившись от мужа ни на миллиметр. — Эйван, как там папа? Я видела…       — Его Величество в порядке, уже во всю командует. — Успокоил ее мужчина, поглаживая по голове. — Как ты оказалась здесь?       Девушка выпростала руку и, подняв, погладила мужа по щеке. Ничего не сказала. Этого не требовалось. И только когда он согласно прикрыл глаза, отстранилась, чуть развернулась и спокойным тоном рассказала:       — Меня Юджин вытащил из-под подающей люстры, а потом увел подальше от толпы, чтобы не задавили.       — Эшетон, благодарю. — Коротко кивнул принц, непроизвольно чуть крепче сжимая плечи жены. Не доверял он этому человеку.       — Это мой долг. — Столь же холодно откликнулся секретарь. И в его взгляде тоже не было доверия к собеседнику ни на самую мелкую монету.       Эшлин почувствовала себя меж двух огней.       Она привыкла быть сильной. Самой сильной, но эти двое были сильнее. Однако бесконечно напряжение нарастать не могло. И когда Эшлин увидела, что между мужчинами уже едва ли не искрит, поспешила разрядить обстановку:       — Думаю нам надо вернуться в зал, нас наверное уже потеряли и волнуются.       — Конечно.       Эйван взял девушку за руку, развернулся и поспешил назад, не обращая более внимания на секретаря: следует тот за ними или нет. Если до сих пор принц хотел проследить за действиями Эшетона, то в данный момент ему хотелось оказаться от него как можно дальше, а вернее, чтобы как можно дальше от этого мужчины оказалась его жена — не будь здесь Эшлин — принц бы может и поупражнялся в околополитической казуистике и остроумии. Но она была. И уж менять этот факт мужчина точно не хотел.       — Эйван, стой, что у тебя со спиной?! — Вдруг дернула его жена назад, остановившись. И только после этих слов, казалось, мужчина почувствовал затмеваемую ранее адреналином боль от ран. А раны по мнению принцессы были ужасающими, особенно учитывая торчащий откуда-то из поясницы осколок хрусталя. Небольшой, но кажется засел он глубоко. — Немедленно к доктору!       — Эшлин, сейчас есть дела поважнее. — Тихо, но твердо отказался мужчина, несмотря на то, что такая забота была ему приятна.       — Нету. — Отрубила в полный голос принцесса. — А со всем неотложным в зале справятся и без нас. Правда, Юджин? Юджин?! И ты тоже?! — Увидела девушка дорожку бордовых капель, оставшуюся на полу после папиного секретаря. И как она раньше не заметила? И то что осколков ни откуда не торчит оказывается еще ничего не значит: если ее ноги спасла широкая многослойная юбка, то друг детства свои похоже скоро начнет еле передвигать.       — Немедленно к лекарю, оба! И слышать ничего о делах не хочу!       Оставленные в одной из временных коморок для слуг (что ближе оказалось) мужчины со строгим наказом никуда не уходить от убежавшей в поисках врача принцессы, вот уже минуты три неподвижно сидели напротив друг друга, разве что не играя в гляделки. Даже наоборот, они избегали встречаться друг с другом взглядом. Просто не хотели.       Эйвану вообще не нравилось отпускать любимую… куда-либо, тем паче после такого происшествия. Не нравилось почти также, как бездействие. Он привык к всевозможным ранам — подобные царапины не могут помешать ему! Но Эшлин и слушать ничего не пожелала… и он поддался, поддался страху в ее глазах. Оставалось принцу только успокаивать себя тем, что пока главный враг здесь, перед ним, девушке ничего не грозит. Он уже говорил себе: такую женщину нельзя подчинить, все будет как должно только если они будут равноправными партнерами, если будут слушать друг друга. Чтож, а он пока проследит за Эшетоном.       Впрочем, через несколько минут мужчина вспомнил, как он почти также сидел напротив Дерека, и чем дело закончилось в тот раз. Да, коньяка в этой комнатушке явно недостает. К тому же Юджин Эшетон явно не собирался идти на контакт, ни с алкоголем, ни без него. На самом деле обоим мужчинам хотелось от сюда поскорее уйти, но для одного это значило бы нарушить приказ вышестоящего начальства, а для другого потерять доверие, что обрел с любимой женщиной. И не сблизило мужчин даже когда подоспевший лекарь, при помощи постреливающих глазками служанок, лечил их фактически параллельно. Так что как только врач наказал напоследок соблюдать покой или даже постельный режим, пусть и уверив, что кроме них самих здоровью мужчин уже ничего не угрожает, и отпустил их, а переоценивающие свою привлекательность служанки принесли запасную одежду, парни убежали так быстро как позволяли их раны.       До своих комнат Эйван добрался уже глубоко за полночь. Благо не один, держа под руку Эшлин. И кто кого поддерживал — это еще открытый вопрос: устали оба страшно, — на диван рухнули не дойдя до постели и с дружной мыслью, что сил переодеться уже просто нет.       Все эти встречи, разговоры, вопросы на которые нет ответов… К тому же было выяснено, что падение люстры — не несчастный случай: трос, держащий осветительный прибор, был перерезан. А вот вопрос в кого целились оставался открытым, там ведь оказались и король и принц и две принцессы, и заодно еще одна графиня, которая тоже успела оттуда убраться, к слову с жутким визгом.       Эшлин чуть ближе прижалась к мужу, положив голову ему на плечо и медленно выдохнув. Состояние было… странное. План Эйвана не сработал, они даже начать по-хорошему не успели. Или наоборот сработал слишком хорошо даже несмотря на то что начать они не успели? Как бы там ни было, все получилось как-то не так. И в итоге пришлось иметь дело с последствиями падения люстры. На самом деле принцесса не хотела иметь со всем этим ничего общего, но… она могла не любить интриги, однако родившись в королевской семье, она умела с ними мириться. Умела привыкать. Умела быть старшей.       И теперь училась быть еще и женой:       — Эйван, — Промычала девушка, не открывая глаз. Ей нравилось произносить его имя. Особенно после затянувшегося периода официоза. — Ты как себя чувствуешь?       — Устал. — Честно ответил мужчина. Вздохнул и погладил жену по бедру, без намека, на намеки уже сил не было, просто так лежала рука.       — Я не об этом спрашивала. — Недовольно буркнула Эшлин, делая над собой усилие, чтобы чуть повернуться и положить на мужа и вторую руку.       — Я знаю. — Позволил себе улыбку Эйван. — Не волнуйся, все хорошо.       — Если сейчас скажешь, что привык, я тебя ударю. — Пообещала, не открывая глаз, девушка.       — Ты засыпаешь на ходу. — Усмехнулся принц.       — Я сижу.       — Уже лежишь. — Эйван улыбнулся чуть шире и уже собирался поднять жену на руки и отнести в спальню, когда девушка заартачилась и не дала ему этого сделать, поудобнее устраиваясь на мужчине, наплевав на необходимость раздеться.       — Обсудим это завтра.