Влюбиться по расчету

      На следующий день охрана стала пропускать посетителей, ведь ходили не к Эйвану, к Эшлин. Принца визитеры старались вообще не замечать. Впрочем, как оказалось, не все. Когда к ним в гостиную зашел Дерек, Эйван даже взгляда на свояка не поднял, так только скосил, продолжая вчитываться в рабочие документы. (Собственно и сидел мужчина не с женой, а в гостиной, чтобы не мешать ей общаться с сестрами, и не выслушивать одно и тоже по десять раз к ряду.) Однако муж Дженеви не прошел в спальню, к Эшлин, как бесцеремонно поступали все остальные ее родственники, а остановился напротив Эйвана:       — Ваше Высочество, Вы позволите?       Взгляд мужчине поднять все же пришлось. И кивнуть, позволяя пришедшему присесть в кресло напротив. И документы отложить, ибо продолжать работать было бы не вежливо.       — Чем обязан?       Ответил Дерек не сразу. Не то, чтобы у него не было заготовленной речи, но даже так подобрать слова было все равно сложно. При последнем разговоре со старшей принцессой они затронули в том числе и тему положения теперь младшего, а не единственного, принца во дворце. Феликс еще весьма метко «пошутил», что принцам в этом королевстве надо держаться вместе. Такие разные, но они неожиданно оказались в похожих условиях: в одном видели мужской вариант нашумевшей истории о Золушке из соседнего королевства, а во втором чуть ли не узурпатора, но ни одного не воспринимали как принца, принца этого королевства. И в такой ситуации… кажется сам бог велел мужчинам пообщаться, подружиться, в конце концов вспомнить о мужской солидарности! Но за все эти месяцы парни едва ли несколько слов друг другу сказали, все же они были слишком не похожи, или им так казалось, в следствие привычки к различным социальным статусам.       — Не знаю, чего Вы добиваетесь, но все рано хочу Вас поблагодарить.       Эйван только удивленно вздернул бровь. Но Дерек на собеседника не смотрел, гипнотизируя столешницу чуть слева от себя и соответственно справа от линзорца, похоже слова подбирать ему было действительно не просто, и все же пока он не закончил:       — За Эшлин. Со стороны виднее: она стала чаще улыбаться.       Дерек сам заметил это не сразу: всегда добрая, но серьезная, заботящаяся о сестрах старшая принцесса в какой-то момент действительно стала выглядеть несколько… более теплой. Яркой. Раньше в ее образе всегда сквозил какой-то оттенок серого, а потом, почти неожиданно — пропал.       Эйван этого изменения не заметил. Или не отследил момент, хотя «моментов» когда его жена менялась даже на вскидку мог назвать не один, а несколько. Но важно тут другое: Эйван еще помнил как желал эту улыбку. И ее хозяйку. И для него это было важно.       Принц встал, молча прошел к мини-бару, и также не произнося не слова достал оттуда бутылку вина и два бокала, вернулся, поставил все это на стол, собственноручно вскрыл захваченным оттуда же штопором бутылку и разлил вино, пододвинув один из пузатых бокалов свояку. Свой бокал он долго крутил в руке, игнорируя удивленный взгляд Дерека, а потом сел в свое кресло и опустошил его за два глотка, снова наполняя уверенным движением, и почти нарочно едва не разбрызгивая багровую жидкость.       — Предлагаю перейти на ты.       И Дерек с безграничным удивлением понял, что оказывается выбрал верные слова для налаживания контакта с Эйваном, и все же он не ожидал, что все пройдет настолько успешно. До сих пор он ни разу не видел линзорского принца в столь неформальном виде, настолько живого, гораздо более теплого, чем на всех этих официальных приемах. Эшлин была права, когда говорила, что ее зять прекрасно разбирается в людях, видит их. Просто далеко не всегда он об этом распространяется.       Вино Дерек принял. Напиток оказался терпким, чуть вяжущим, явно дорогим и похоже довольно крепким — обычно такое вино разбавляли. А напиваться в планы принца, до сих пор ощущавшего себя сапожником, не входило, даже несмотря на стереотипы, его профессию окружающие — он лишь символически пригубил напиток, едва ли сделав глоток. И показалось ему или нет, что на лице Эйвана промелькнула ехидная усмешка?       — И все же, если мне не изменяет память, — Задумчиво проговорил наследник престола, продолжая перекатывать в пальцах бокал с вином. — твоя жена считает меня источником всех зол, с чего вдруг такое расположение?       — Я люблю Дженеви, но это не значит, что я во всем с ней согласен. — Сверкнул исподлобья голубыми глазами Дерек.       — Рад это слышать. — Как-то покровительственно кивнул Эйван и сам же поморщился, на сей раз решив эту мимолетную гримасу не скрывать.       Это было сложно. Хоть он и был действительно старше, и наверняка получил лучшее образование, принц понимал, что права на этот покровительственный тон он не имеет, но… несмотря на то, что хотел, не успел ничего поделать. Вообще-то мужчина всегда считал, что хорошо владеет своим лицом и голосом, Эшлин же говорила, что чтобы действительно ее обмануть — мог бы для начала спрятать руки, и конечно он знал, что его выдают глаза, вот только обычно в них никто не смотрел. А сам он обычно не просил прощения, не положено это принцам. Но кажется положено родственникам?       — Извини. Не хотел.       И удивительно, Дерек правильно понял за что у него просят прощения. Улыбнулся и все же сделал из уже было отставленного бокала еще один глоток. Но не удержался и закашлялся. Сначала Эйван еще пытался замаскировать смешки под кашель, но под жалостливым взглядом голубых глаз плюнул на это бесполезное занятие и улыбнулся почти нормально:       — Может лучше коньячку?       Свояк в ответ застонал, но тоже улыбнулся, да и взгляд был уже таким же насмешливым как и у мужчины напротив.       Да, не умели в этом королевстве пить. Все свои запасы алкоголя линзорец привез с родины: королевство его отца имело довольно богатые виноградники и развитое алкогольную производство, здесь же пить не только не умели, но и не любили. Не понимали. Да они даже вино, и то разбавляли!       А меж тем, сдерживаемый смех раздавался не только в гостиной, но и из-за массивной двустворчатой двери в спальню. Стрельнув туда взглядом, Эйван жестами показал неумелому собутыльнику «тише», позволив и тому услышать неучтенный звук, после чего громко поинтересовался:       — Эшлин, а ты знаешь, что подслушивать не вежливо?       — Знаю. — Приглушенно раздалось из-за двери, спустя пару секунд.       — Прекращать собираешься?       — Нет.       — Тогда иди сюда, удобнее будет. — Снова улыбнулся мужчина.       Девушка осмотрела себя и подумала, что одета немного не подходяще для приема гостей, если ее внешний вид вообще можно назвать «одета». Она вообще сейчас чувствовала себя маленькой девочкой, девчонкой, подслушивающей под дверью, болеющей и капризничающей, идущей на поводу у своих эгоистичных желаний… давно она себя так не вела. Но как же это было приятно! Когда о тебе заботятся.       — Сейчас!       Возвращаться в кровать ей совершенно не хотелось. И все же выздоровела принцесса еще не до конца: содранная на ладонях кожа до сих пор мешала мелкой моторике, причиняя дискомфорт, суставы разве что не скрипели, и почему-то в остатке болела спина. Это не упоминая общую слабость, редкие приступы довольно сильного кашля и небольшую температуру. Но все это несущественные мелочи, по сравнению со скукой, способной буквально выесть изнутри. Эйван проявлял о ней буквально избыточное количество заботы, тоже самое делали и сестры. Казалось, в их дворце слишком много оказалось болеющих.       Привела себя девушка в порядок только спустя минут десять, хотя и надела самое обычное платье, и заплела волосы наипростейшим образом. А руки-то все равно устали. И как она в таком виде покажется Эйвану? Назад же в кровать загонит!       Супруги уже успели поговорить, и Эйван уже выяснил, что от нечего делать (даже книжку почитать не дали — видите ли нельзя перенапрягаться), его жена вздумала заниматься подслушиванием… и именно поэтому вчера «сбежала», не желая больше выслушивать как ее сестра обвиняет ее мужа. Не смогла смириться. А вот у Эйвана оказалось совершенно другое мнение: мужчина ей потом очень много интересного о том, что ее здоровье важнее каких-то там слов, высказал. Он сначала вообще минуты две молчал после того как Эшлин честно ответила на вопрос «Ты где была?!», и только выдержав эту «паузу» смог со своим голосом совладать, выдохнуть, но жена все же видела как потемнели его глаза.       Но сейчас принцесса снова собрала силы и волю в кулак, вытянула их в струну, гордо расправила плечи, подчеркивая идеальную осанку, и открыла дверь в гостиную. Она сильная. Но похоже обмануть мужа ей не удалось. Чем иначе объяснить этот взгляд, на который девушка смогла ответить только извиняющейся улыбкой, в которой однако даже не пыталась скрыть радость.       — Здравствуй, Дерек.       — Эшлин. — Все же подскочил и поклонился принц-сапожник. — Как твое самочувствие?       — Уже гораздо лучше, спасибо. Спиваетесь понемногу? — Улыбнулась принцесса, обозрев экспозицию.       Дерек кажется даже покраснел. Эйван усмехнулся. А сама Эшлин потянулась за бокалом, что муж оставил, когда встал, чтобы помочь ей сесть на занимаемое им ранее место, но до тары так и не дотянулась — принц молниеносно бокал перехватил, на возмущенно приоткрытый ротик безжалостно заявив:       — Тебе нельзя, ты болеешь.       — А в терапевтических целях? — Не отступила капризничающая нынче по болезни Эшлин.       — Я пагубно на тебя влияю. — Сокрушенно покивал Эйван, делая очередной глоток алкогольной жидкости. — И все равно нет: в терапевтических — это от сорока градусов и выше, а ты пить не умеешь.       После такого по всем законам маленьких девочек оставалось только обиженно надуться, но Эшлин даже в том нежном возрасте была серьезна и рациональна: принцесса и сейчас только скептически хмыкнула и серьезно спросила:       — Научишь?       — Очень пагубно влияю.       Появления Дженеви «соображающие на троих» могли бы и не заметить, если бы принцесса не хлопнула дверью буквально с треском, лишив тем самым саму себя живописнейшей картины.       Принцесса всегда опаздывала. Опоздала к самому интересному и сейчас. Или, может быть, не успела, это смотря с чьей стороны посмотреть и что считать «самым интересным». Впрочем блондинке и увиденного хватило. А увидела она, как ее любимый муж выпивает в компании этого наглого линзорского узурпатора, который похоже успел еще и ее больную сестру (которая вообще должна лежать в постели и пить не алкоголь, а лекарства!) напоить! А иначе почему эти двое, столь дорогих ей людей, так глупо хихикают, на нее глядя? Седьмая принцесса сама не заметила, как дара речи лишилась, а ведь только что хотела что-то сказать…       На беду веселящихся окружающих Дженевьева вспомнила, что она сказать хотела:       — Ты пьешь?! С этим?! — Вперила взгляд своих больших глаз в мужа принцесса, что тот моментально поперхнулся под взглядом этих расширенных от удивления, но однозначно возмущенных и осуждающих очей. — Эшлин, ты же болеешь! — Досталось и сестре.       — Я пью горячий чай с медом. — С неоправданной грустью вздохнула старшая принцесса. Она не оправдывалась, это Дженеви еще уловила, а вот все остальное — уже нет.       Дерек в ответ снова улыбнулся свояченице, и очень удивленно посмотрел на промолчавшего Эйвана. Внезапно осозналось, что он и по приходу Дженеви с ними не смеялся… Мужчина перевел удивленный взгляд на жену. Похоже, что только ее присутствие остановило старшего принца от шпильки, что ровно три капли коньяка в том чае все же есть. И это было невероятно странно. Сколько они успели просидеть в теплой компании? Пять минут, полчаса, час? Теперь это не так уж и важно. Теперь Дереку безумно жаль, что его любимая вместо того, чтобы разделить с ними веселье, послужила причиной его прекращения. Это было неправильно. Жизнерадостная и улыбчивая Дженеви не могла быть причиной грусти и молчания.       А возможно он действительно был уже пьян.       — Эшлин! — Не удовлетворилась полученным ответом седьмая принцесса. — Как ты можешь?! Я не понимаю, неужели ты не видишь, кто он на самом деле?! — После той памятной истории, принцесса носила с собою веер постоянно, и теперь верное оружие было обвиняющее наведено на Эйвана. Впрочем, тот только чему-то усмехнулся.       Она действительно не понимала. И не видела. Вернее видела, но не то: она видела на месте сестры папу, который когда-то, еще совсем недавно, не видел врага в Ровене, наоборот, доверял ей чуть ли не больше, чем собственным дочерям! Вот и Эшлин сейчас: ну как она может не верить сестрам, когда те ей прямым текстом говорят, что этот линзорский принц желает ей и папе смерти?! Неужели у всегда такой серьезной и рассудительной Эшлин такая короткая память? И ладно Ровена, она была папе двоюродной сестрой, но этот то принц Эшлин никто, просто договорной супруг, политический контракт — и все! У Дженеви в голове не укладывалось: неужели он настолько очаровал ее старшую сестру, что та совершенно перестала соображать?!       Примерно все это Дженевьева не сдержавшись и выпалила прямо в лицо не только Эшлин, но и Эйвану. И вот от последнего старшей принцессе было особенно неприятно: Эйван же не виноват, что сестра их отца пыталась его отравить. Как не виноват и во всем остальном, инкриминируемом ему седьмой принцессой.       — Дженеви, ты не права. — Опередил уже открывшую было для отповеди рот Эшлин Дерек.       Он видел, как Эйван искренне заботится о жене, и не смог промолчать. Он чувствовал, что эти двое действительно любят друг друга. Он знал, что не может оставить все так как есть. И он успел проникнуться к свояку искренним участием. А может просто организм пропитался достаточным количеством алкоголя.       — Скажи, тебе не надоело вмешиваться в чужую жизнь, вместо того, чтобы следить за своей? — Мужчина встал и почувствовал, как в голове что-то неспешно перекатилось от затылка ко лбу. Но продолжить говорить это ему не помешало. — Или ты считаешь, что у нас все идеально? — Голубые глаза грели каким-то неестественным огнем. — Думаешь, я всегда буду молчать и улыбаться? Я тебя люблю! А вот по поводу твоих чувств уже не уверен. Да я им завидую, несмотря на все, что вокруг творится! — Указав напоследок на сидящих от этого выступления в некотором шоке супругов, Дерек резко развернулся и вышел, хлопнув дверью не хуже жены и, на опытный взгляд, чуть не врезавшись при этом в косяк.       «А ведь он потом будет жалеть.» — Не без чувства собственной вины подумал при этом Эйван. Дерек действительно был хорошим, добрым парнем, и каких бы то ни было проблем принц ему не желал.       Дженеви же так и стояла на месте столбом, беспомощно хлопая глазами. Отошла, на удивление, сама, и сама же разорвала тишину:       — Извините. — Девушка на автомате сделала оточенный до безупречности быстрый реверанс и тоже вышла, ее застывший взгляд был устремлен в пространство.       — И что это было? — Нахмурившись, поинтересовалась Эшлин.       — Следствие воздействия алкоголя на неподготовленный организм.       К неприятным разговорам вернулись уже вечером, после визита еще трех принцесс, не преминувших поинтересоваться, знает ли Эшлин что случилось с Дженеви. Эшлин отвечала, что о том что что-то случилось слышала, но что — знать не знает. Ей верили, косились на Эйвана (ложиться назад в кровать принцесса не пожелала) и продолжали болтать о всякой ерунде, будто нарочно избегая темы покушений на короля и странную пропажу наследницы, развлекая оказавшуюся под таким же домашним «арестом» как и ее принц старшую сестру. Принцесса охотно «развлекалась», пытаясь казаться полной энергии, после чего неизменно получала тяжелый взгляд, а когда и шпильку о безответственности и наплевательском отношении к самой себе, от Эйвана.       Для нее это все еще было необычно. Забота. Уже давно она была той, кто заботился об окружающих: сестры, отец, подданные… Порою это приносило дикую усталость, но чаще все же успокаивало. Знать, что у тебя все под контролем, что все, кто тебе дорог — в полном порядке — это приносило покой и уверенность. Теперь же заботились о ней. Приятно было до безумия. Однако очень непривычно.       Для него это тоже было непривычно, но за Эшлин мужчина действительно переживал, и очень сильно. Да пусть говорят все, что им вздумается, пусть неприятно, выслушает, не впервой (хотя обычно подобное и не говорят в глаза, но за это можно даже спасибо сказать, а не наоборот), к тому же сейчас-то он точно знает, что все сказанное — неправда. Главное — чтобы Эшлин была жива, здорова и радостна.       Еще три, да что там, полтора месяца назад Эйван и представить не мог, что полюбит свою жену, да еще настолько, по-настоящему. Максимум на что рассчитывал — уважение и сотрудничество, может быть симпатия и когда-нибудь, конечно, сын. И уж тем более не думал, что ему ответят взаимностью. Уезжая в это королевство, принц был полон весьма мрачных дум, сейчас же мужчина мог сказать, что почти счастлив. Невезение быстро учит радоваться любым успехам. Осталось только с этими покушениями разобраться.       — Я все же считаю, что Эшетона надо прищучить.       — Ну причем тут Юджин? Почему ты так уверен, что это именно он? Он профессионал, секретарь с идеальным послужным списком, мы с детства знакомы, он не мог. И возвращаясь к вопросу о мотиве: у Юджина нет никаких прав на престол — у него нет причин убивать папу. — Видя, что не помогает простая уверенность, попыталась Эшлин давить аргументами.       — А стреляет он хорошо?       — Стреляет? Не знаю. Вроде бы да. При чем здесь это?       — Было два выстрела. Попал один. В плечо, что для жизни не опасно. А пока прибежала охрана — даже самый косоглазый стрелок мог попасть в человека не один раз, тем более с двадцати пяти метров о которых мне рассказывал начальник охраны.       — Может у стрелка было только две стрелы.       — Потому что остальные лежали в моем столе?       Принцесса поняла, какую глупость сказала: одна — понятно, но если взять вторую, то почему бы не взять и третью и пятую? И все равно она попыталась еще раз образумить мужа:       — Уперся в одну версию, прямо как Дженеви. Не верю я, что это мог быть Юджин.       — Тогда почему именно после разговора с ним тебя пытались убить? — Продолжил упрямиться принц, постаравшись не заметить неприятное ему сравнение с седьмой принцессой.       — С ним. А также с начальником охраны, Блэр, Кортни и Дженеви. Моих сестер тоже будешь обвинять в покушении?       — Твоих сестер можно много в чем обвинить. — Все же дал волю раздражению Эйван. — Кроме покушения.       — Еще скажи, что не опустишься до их уровня. — Съязвила в ответ принцесса.       — Эшлин, ну не везет мне с принцессами. Мне вообще не везет.       — Везет — не везет… — Не нравилось девушке, когда муж поминает свое невезение. Сама не знала почему, но очень не нравилось. Принцесса сжала губы в тонкую линию, а потом пересела к нему на диван и крепко обняла. Невезучую часть Эйвана ей хотелось защитить. Девушке вообще все это «невезение» виделось одной большой глупостью, только по какому-то недоразумению мешающей жить этому замечательному мужчине.       С опозданием, но руки мужа сомкнулись у нее на спине, а губы мимолетно тронули висок. Принцесса улыбнулась и подняла голову, встречаясь с карими глазами принца взглядом. Он тоже ответил теплой улыбкой, но когда потянулся накрыть своими губами ее, Эшлин сменила улыбку на лукавую:       — Кстати, я уже спрашивала, да ты не ответил: Ваше Высочество, что же Вы так на принцесс ополчились, чем мы Вам не угодили?       Эйван отвел взгляд, а у его губ опять залегла упрямая складка. Может, если бы Эшлин сейчас не обнимала его так крепко, принц бы так и не ответил. Но рядом с этой женщиной все остальное — дело прошлое. Неважное. А значит, можно?       — Угодили. — Буркнул мужчина. — Именно, что пытались угодить, охотницы на завидных женихов. Только делали это крайне неумело. — Усмехнулся принц. — Об искренности я не говорю, я говорю о назойливости и пустоголовости.       Теперь усмехнулась Эшлин. Да, вот уж чего-чего Эйван терпеть не мог…       — И все равно я не верю в виновность Юджина.       — Зато твои сестры верят в мою. — С непроницаемым выражением лица откликнулся мужчина. — Я тут накануне попросил принести мне справочник по токсикологии… занятная, хоть и мудреная оказалась литература. И вот что я подумал, это просто предположения: у Эшетона есть орудие покушения, яд, который в малых дозах — лекарство, природное обезболивающее, и никто не удивится, даже если найдет у него эти травки-ягодки, — хобби у человека такое… Прости, но не верю я, что можно учуять эту отраву даже если она в опасных для жизни количествах.       — Хорошо. — После продолжительной паузы кивнула Принцесса. — Ладно. Допустим. Допустим что это кто-то третий, кого мы пока вообще не знаем. — Слова Эйвана заронили в душу сомнения, но упрямства Эшлин, как и сестре было не занимать. — И как же мы будем этого кого-то вычислять? У меня вариантов не осталось. Разве что только еще раз попросить помощи у сестер.       — Не поверят. Уже не поверили.       — Да. Поверят только если увидят. Нужны неопровержимые доказательства. Провокация?       Эйван задумался. На долго. Очень на долго. Эшлин успела выбраться из его рук, когда затекла в не самом удобном положении поясница, выпить еще чашку чая, даже переодеться и лечь в кровать. Пару раз на памяти девушки такое уже бывало: хотя на самом деле Эйван предпочитал откладывать решение не решаемой на первый взгляд проблемы на потом, ища ответ в фоновом режиме, если время поджимало, принц почти полностью уходил в себя, рассматривая ситуацию со всех сторон. Мешать Эшлин не хотела. Своих-то идей по этому поводу не было. Думала так и уснет, но мужчина все же соизволил появиться сегодня на пороге спальни.       — Так что будем делать?       — Есть одна идея. Только не обижайся, Дженевьеву придется разыграть в темную…