Влюбиться по расчету

      Домой принцесса вернулась довольная, но очень усталая. Как будто было мало того, что приходилось каждый день держать гордую осанку наследницы престола, так еще оказалось, что один из бригадиров решил приворовать, отдав дорогие стройматериалы на сторону, и закупив вместо них дешевые и закономерно менее качественные, положив разницу к себе в карман. Облицовочный камень вернуть не удалось, а вот отдать деньги и понести наказание мужчине пришлось. Впрочем, это бы все ничего — обычные рабочие моменты, хорошо еще что вор оказался один, — доконала принцессу обратная дорога.       Начало зимы, дожди, после которых дороги предсказуемо превратились в реки грязи, в которых колеса кареты вязли только так. Четыре раза пришлось принцессе выходить под холодные струи дождя и еще два раза под противную морось, чтобы слуги могли вытащить карету из колеи или ямы. В итоге наследница престола всерьез задумалась о реформации транспортной сети королевства.       Мокрая погода, духота зимней кареты, грязь раскисших дорог, липнущая к ногам тяжелая и грязная юбка: только приехав во дворец, почти на полдня позже запланированного, принцесса разве что не упала в горячую ванну и, съев не менее горячее жаркое в своих комнатах, забралась под теплое одеяло, уснув без сновидений.       И только на утро отдохнувший мозг Эшлин сообразил, что за вчерашний вечер, почти ночь, она не видела никого из домашних, из семьи, слуги не в счет. Не обнаружила она утром в соседней комнате и мужа, что обычно завтракал с нею вместе. Плюс ко всему и служанка, завтрак сервировавшая, поставила только один комплект приборов, а на все вопросы опускала глаза и извинялась.       Разумеется заподозрив неладное, Эшлин в рекордные сроки расправилась с едой и поспешила на поиски если не мужа, то отца и сестер. Что же тут успело произойти за неделю ее отсутствия? Если поверить, что сестры поздно вечером уснули, решив, что старшая сегодня уже не приедет, Эшлин еще могла, то объяснить исчезновение Эйвана ей было нечем. Разве что в голову совсем некстати пришли навеянные неразговорчивостью служанки мысли, что муж успел ей тут «изменить», причем так, что ночует он теперь у любовницы, — спасибо хоть не в ее, а теоретически их, кровати он все это делал. Однако несклонная по характеру к поспешным выводам девушка, старательно задавила зарождающуюся панику по крайней мере до того момента как поговорит с ним, или хотя бы с сестрами.       Найти девочек старшей удалось далеко не сразу, сложилось впечатление, что они чуть ли не прятались: только отловив тройняшек Эшлин удалось выяснить где остальные восемь. Удивительно, но они оказались все вместе, в одной комнате, в их общей спальне, хотя в это время совсем не должны были там находиться. И как-то даже неестественно оживились, когда к ним присоединилась наследница престола: вопросы о состоявшейся поездке сыпались как из рога изобилия, и на этот раз принцесс не волновало отсутствие ответов, молчала, что удивительно, только Дженеви. Это-то и наводило на нехорошие мысли.       — Девочки, что происходит?! — Все же перебила старшая, сверля взглядом исключительно седьмую. — Дженеви?       Сестра закусила губу, легко помотала головой и отошла к бывшей кровати самой Эшлин, заставляя сестру сесть. Удивительно, но этот предмет мебели принцессы так и не убрали из общей комнаты, будто надеялись, что она вернется сюда. Впрочем, кровать Дженеви стояла тут же. Резко замолчали и посерьезнели и остальные сестры, обступив расположившихся на кровати девушек полукругом.       — Мы не хотели тебе говорить не убедившись, но…       — Мы не хотели говорить, — Перебила Дэлия, делая ударение на местоимении. — ты была готова объявить во всеуслышание с первой секунды.       — Может быть и так, — Не стала спорить Дженеви. —, но это не меняет факта, что этот линзорский принц пытается убить папу!       — Что?! — Ахнула Эшлин. Сказанное звучало глупой шуткой, но лица сестер были по-прежнему серьезны. — С чего вы взяли?! А…, а с папой все в порядке?! — Сидевшая девушка, снова вскочила от волнения.       — Д-да. — Неуверенно кивнула Дженеви, но под требовательным взглядом сдалась и пояснила. — В папу стреляли. А до этого пытались отравить. Сейчас его жизни уже ничего не угрожает, у покоев дежурит стража, а еду на всякий случай проверяют, но папа все еще плох — доктор приезжает через каждые два дня.       Минута потребовалась принцессе на то, чтобы понять, что от ее присутствия рядом с отцом ничего не измениться и взять себя в руки:       — И почему вы решили, что это сделал мой муж? — Наследница престола снова села и чинно сложила руки на коленях. Чтобы не было заметно, что пальцы мелко подрагивают.       — Больше некому! — Отрезала Дженеви. — Это началось полтора месяца назад, а может и все два, а мы просто не замечали; его видели рядом с кухней; он регулярно отлучается в город — наверняка за новой порцией яда; к тому же у него в столе нашли арбалет и такие же стрелы как та, что попала в папу; и это только по его словам он был на конной прогулке; к тому же у него есть мотив!       — Какой мотив? — Удивленно уточнила Эшлин, не способная сразу переварить все обвинения.       — Наше королевство! — С полной убежденностью, как нечто само собой разумеющееся постановила седьмая принцесса.       — Дженеви, он и так станет королем — ему для этого совершенно незачем травить папу, а тем более в него стрелять. — Устало объяснила ей старшая сестра, отказываясь верить в реальность происходящего. И только на контрасте с фонтанирующей эмоциями младшей, Эшлин удавалось держать себя в руках.       — Неужели ты его защищаешь?!       — А не должна? — Слабо удивилась девушка. — Он мой муж, если ты еще помнишь.       — У вас же ничего не было! Он тебе никто! Как ты можешь сравнивать какого-то… с папой!       — Дженеви, я понимаю и разделяю твое волнение за папу. И я прекрасно помню историю с Ровеной, когда мы чуть не опоздали, но это не повод видеть коварного отравителя в каждом новом человеке. Даже если он близок к трону. — Эшлин встала и, предупреждая дальнейшее переливание из пустого в порожнее, продолжила. — Папа в своих покоях? Хорошо. А где Эйван?       — В тюрьме.       — Как в тюрьме?! Он наследник престола!       — Наследница — ты, а он просто твой муж!       — Ошибаешься.       Эшлин вылетела за дверь, только сильнейшим усилием воли ею не хлопнув. До ближайшей уборной дошла не разбирая дороги. Но только заперев за собою дверь позволила слезам пролиться, а себе сползти спиной по стенке. Нет, она не плакала, не рыдала и даже не всхлипывала, только слезы лились, а губы девушки сжимались в тонкую линию. Все сказанное Дженеви не укладывалось у старшей принцессы в голове. Этого просто не могло быть! В папу стреляли? Эйван?! Все, что знала Эшлин о муже буквально кричало, что это невозможно; может раньше он и был линзорским принцем, но сейчас он будущий король их королевства!       Прошло какое-то время, и наследница престола все же обуздала свои эмоции. И кое-что решила. Встала. Освежилась. Выдохнула. И открыла дверь.       Сначала девушка направилась к отцу. С папой действительно все оказалось не так плохо: он даже не был бледен, и если бы не пропитанные кровью бинты на правом плече, то можно было бы и не заметить, что королю нездоровится. Он заверил дочь, что все с ним хорошо и не пройдет и пары дней, как он будет танцевать с ней на каком-нибудь балу, может даже по этому поводу и устроенному, шутил и вообще радовался своему внеплановому «отпуску». В виновность Эйвана Рэндольф, кстати, не верил, даже не слышал о подобной версии и очень удивился, когда дочь аккуратно затронула эту тему, лишь посмеявшись над таким предположением. Из чего Эшлин сделала вывод, что все инсинуации против ее мужа — самодеятельность ее же сестер, о которой папе, дабы не волновать лишний раз, просто не сообщили. Так, строго велев отцу выздоравливать и пообещав непременно зайти еще, принцесса отправилась дальше.       Следующим в списке запланированных к посещению мест стоял их с мужем кабинет. Затем спальня. Потом принцесса спустилась в темницу. После случая с герцогиней Ровеной, вышел новый королевский указ: страже было велено слушаться принцесс беспрекословно, особенно их приказы имели приоритет, если шли в разрез с чьими-либо, кроме, разумеется, короля.       В подвальном помещении, где располагалась замковая темница, было холодно, так что принцесса порадовалась, что догадалась захватить теплый плед. Здесь было всего пять небольших камер: каменные мешки с дверью-решеткой и без окон, да караулка в дальнем конце коридора, уже совсем у лестницы наверх, на свободу; освещаться этаж должен был несколькими факелами, но сейчас горел только один из них, чуть не доходя до единственной «заселенной» камеры.       На удивление, но сделать последний шаг, поднять голову и встретиться взглядом с мужчиной оказалось для принцессы невероятно сложно: она только в этот момент невероятно четко осознала, как всю неделю скучала по мужу, еще садясь в карету девушка знала, что так и будет, но разве ж могла сказать об этом вслух, — и вот теперь опасалась не удержать себя в руках. Эйван же, как только Эшлин показалась в поле зрения, повинуясь не то этикету, не то привычке, а может и еще чему, поспешил встать. Выглядел он… принцем даже несмотря на нелучшие условия и отсутствие горячей ванны в течение уже трех дней, разве что глаза стали еще темнее, хотя может это и отсутствие света вокруг виновато, а линии скул еще резче.       Несколько минут супруги просто молча разглядывали друг друга, как будто не веря, кого видят перед собой, сопровождающий Эшлин стражник неуверенно переминался позади принцессы: неудобно ему было в такой ситуации, и далеко не сразу Эйван сделал шаг вперед.       — Здравствуй. — Официоз в такой ситуации казался глупым.       — Здравствуй. — Ответила Эшлин. И не отводя от мужа глаз, но уже стражнику. — Откройте дверь.       — Но Ваше Высочество…       — Я велела открыть дверь, солдат. — Жестко повторила принцесса.       — Ваше Высочество, я не могу его выпустить! — Окончательно разволновался еще молодой парень, нервно теребя связку ключей в руках. — Ваши сестры…       — Никто и не просит его выпускать. Открой дверь, впусти меня и снова ее запри. Это так сложно?       Стражник удивился, но подчинился. Когда за спиной принцессы вновь щелкнул замок, она продолжила, так и не повернувшись:       — Свободен. Оставь нас, понадобишься — позову.       — Как ты здесь? — поинтересовалась Эшлин, когда шаги стражника стихли вдали, проходя внутрь камеры и кладя принесенный плед на узкую тюремную кровать.       — Пришла все-таки. — Одновременно тихо вздохнул Эйван, по-прежнему от двери.       Эшлин пришлось спрятать улыбку и только потом снова повернуться к мужу. Интонацию мужчины она разгадать не смогла, хотя очень надеялась, что ей не показалось услышанное там облегчение, но даже просто преодолеть барьер между ними уже была рада.       — Зачем ты пришла? — Поинтересовался, снова глядя в серые глаза, принц.       — А ты не рад меня видеть?       Он не смог подобрать слов для ответа. Или не захотел.       — Скажи, это ты стрелял в папу?       — И ты туда же! Если не веришь, зачем вообще пришла? — Эмоции в голосе полыхнули и медленно угасли. Мужчина разозлился.       — Эйван, просто ответь: ты или нет. — Не отступила девушка.       — Нет, не я. Довольна?       — Да. Это все, что я хотела услышать.       Принцесса поймала удивленный взгляд принца, снисходительно улыбнулась уголком губ и сделала шаг к нему, в следующее мгновение уже кладя руки ему на плечи, привставая на носочки и целуя мужа. Надоело принцессе ждать от него инициативы, хватит, теперь она возьмет ситуацию в свои руки, а вернее губы. В этот поцелуй она попыталась вложить все то желание, что чувствовала, может где-то неумело, но отчаянно страстно терзая губы Эйвана, прижимаясь как могла близко.       На поцелуй мужчина ответил, при этом неожиданно осторожно обнимая девушку за спину.       — Ты уверена? — Переводя дыхание, все же нашел в себе силы поинтересоваться принц, кажется на четвертом поцелуе. — Я ведь перестану играть в эту дурацкую игру о браке по расчету.       — Наконец-то!       Дальше разговаривать было уже некогда. Не переставая целовать жену, Эйван быстро, даже профессионально, расшнуровал корсет ее платья, проводя пальцами по коже спины пока еще девушки, она же с удовольствием запустила руки под его рубашку, почти отрывая пуговицы и, возможно больно, царапая ногтями плечи мужчины, хотя тот этого совершенно не заметил. Жаркие поцелуи затуманивали сознание до дрожи приятно контрастируя с холодными стенами камеры, к которым попеременно то Эйван прижимал Эшлин, то она его. Добрались и до местного аналога кровати, пусть и далеко не сразу, а только когда платье принцессы уже сиротливо валялось посреди камеры, а его хозяйка избавила мужа от штанов; определенную проблему еще доставили сапоги, но принцесса справилась и с сапогами.       Узкая тюремная койка, но двоим она показалась лучше всякой кровати.       — Эшлин. Эшлин. Эшлин.       Мужчина перекатывал ее имя на языке, пробовал, растягивал, смаковал, и ему определенно нравилось. А девушка лишь довольно жмурилась как пригревшаяся кошка — ей тоже нравилось. И тихий голос любимого мужа, и его сильные руки, одна из которых прижимала ее к принцу, а другая перебирала длинные распущенные волосы, и мягкое тепло от него исходящее, и запах мужчины, что кружил голову, и стук его сердца, который Эшлин не столько слышала, сколько чувствовала.       — Как же давно я хотел тебя обнять. — Вдруг выдохнул ей в макушку Эйван, чуть сильнее сжимая жену в руках.       Девушка удивилась. Подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза. Не врет? Она и не надеялась на взаимность, поэтому лишь тихо спросила:       — Так почему ты тогда не… никак не реагировал, когда я… пыталась привлечь твое внимание? Все эти платья, прически, прикосновения, да я в вечер перед отъездом даже дверь в спальню от безысходности не закрыла!       — Откуда я мог знать, что ты это для меня делала?! — Ошарашено выдавил принц, понимая, какой же он дурак. И чем только такую женщину заслужил?       — А для кого еще? — Удивилась в ответ принцесса.       — Ну мало ли ты себе любовника нашла. — Нехотя буркнул мужчина, почти виновато отводя глаза.       — Да. Совершенно точно я нашла себе любовника. Тебя! — Почти зло рявкнула Эшлин.       — Безумно рад это слышать.       От второго раунда принцессе отвертеться не удалось. Да и не хотелось.       Прервали их, кажется, только через пару часов, заставив Эшлин снова порадоваться наличию пледа: до платья-то было не дотянуться. Эйван же спокойно встал, ссадив жену с себя и покрепче закутав в одеяло, и подал ей лежащий на полу предмет одежды, не обращая никакого внимания ни на стражника ни на собственную наготу. Принцесса почувствовала, что гордится мужем: даже сейчас он выглядел не узником, а наследником престола, королем. В ее глазах так точно.       И только с большим усилием, когда Эйван добрался до своих штанов, принцесса смогла оторвать от него глаза и посмотреть на то, что принес им смотрящий в пол и отчаянно краснеющий ушами стражник. Нечто серо-рыжее в накрытой краюхой хлеба миске и кружка с какой-то жидкостью (хорошо если водой) доверия не внушали, как и надежд.       — Это что?       — Стандартный тюремный паек. — Пожал плечами мужчина, проследив за ее взглядом и снова сосредотачиваясь на своем внешнем виде.       — Ужас какой. Стражник! Немедленно марш на кухню и принеси нормальный обед. На двоих!       — Ваше Высочество…       — На двоих!       От властного окрика наследницы престола служивый испарился как не было. Плед совсем не мешал принцессе быть принцессой.       — Ты уверена? Ты совершенно не обязана быть здесь со мной.       — Ошибаешься. — Улыбнулась девушка, вставая и извлекая из-под койки сорочку. — Я твоя жена, а значит обязана.       — Эшлин… — Он положил руки на ее плечи и заглянул девушке в глаза. — Ты принцесса, и…       — И я этого хочу. — Твердо возразила ему жена. После чего улыбнулась. — Мы же уже выясняли, что ты ничего не знаешь о принцессах.       Эйван в ответ смог только крепко ее обнять. Он действительно ничего не знал о принцессах. Хотя с недавних пор намеревался это исправить. Но таких ему еще не встречалось. Она была реалисткой, его жена, и чувствовался в ней какой-то внутренний стержень. Однако эта улыбка… Улыбка беззаботной маленькой девочки… Как она смогла сохранить такую улыбку, и одновременно полностью осознать, что значит быть наследной принцессой своего королевства?       Жаль было только, что ему она так не улыбалась. Раньше не улыбалась. Впрочем, это был его выбор. Эйван Неудачник, Принц-несчастье, как его называли за глаза — вот уж действительно насмешка судьбы — своими руками оттолкнуть такую женщину. Действительно королеву. Пусть пока и будущую. Успокаивало мужчину только, что он совсем не верил, что из его жены могла получиться просто любовница, и дело тут не в его интересе, просто казалось, что если бы она отдалась ему физически, то навсегда закрыла бы свое сердце, а так… какой-то бесконечно малый, исчезающий шанс, причиняя почти болезненно-мазохистское удовольствие, но оставался.       Он не имел права эту женщину завоевывать, хотя порою этого хотелось почти невыносимо. Он запретил себе это. Когда-то им все равно придется лечь в одну постель — королевству необходим наследник, но не сейчас. Время еще есть. Пока еще можно продолжать вдыхать запах герани, что исходит от ее волос. Эта принцесса сама не знает, что уже стала его королевой, и он только пытается оказаться достойным ее королем.       Эшлин. Она не знала, как он скучал все время ее отъезда. И считал дни, а может и часы, до ее возвращения. Только чтобы увидеть эту улыбку. Которую она подарит не ему. Даже это абсурдное обвинение и то отвлекло не полностью.       При мысли о мужчине, ради которого его жена последние недели выглядела как сошедшая с холста гениального художника нимфа, у Эйвана непроизвольно сжимались кулаки. Он понимал, что такая женщина не может быть одинока, и все равно это было больно. Гадать кто, Эйван не стал — это не имело значения — это был выбор Эшлин, а значит он априори правильный, принц достаточно ее узнал, чтобы понять — на подлецов у девушки нюх очень хороший, об этом можно было не волноваться. И все равно он волновался. Иррационально и глупо, но поделать с собой ничего не получалось. Как и с той злостью, что клокотала в груди каждый раз при подобных мыслях. Кажется именно эту смесь боли, злости и беспокойства и называют в просторечии ревностью. Да, Эйван осознавал, что просто ревнует. Отчаянно и… бесполезно. К тому же принц понимал, что если он узнает имя, то соблазн может оказаться непреодолимым, и он просто не сможет сдержаться, как тогда, с герцогом.       И вот теперь он узнает, что все это время ревновал к самому себе, что эта потрясающая женщина, место которой может быть только на королевском троне, согласна оставаться рядом с ним даже в маленькой тюремной камере. Поверить в это? Безумие. Но только прижимая шатенку к себе и вдыхая запах ее волос он понимал, что даже если он и сошел с ума, то пусть, ведь он счастлив. Только рядом с ней.       — Эйван, — Прохрипела его принцесса куда-то ему в под мышку. — задушишь.       — Прости. — Тут же ослабил хватку мужчина. И отчетливо понял, что отпустить он ее теперь не сможет. Даже если она свое мнение изменит.       С обедом (или это был уже ужин?) стражник расстарался: поднос буквально ломился от блюд и непривыкший к такой ноше парень чуть не ронял еду, сосредоточенно смотря только на поднос. Эшлин к тому времени уже успела одеться и даже зашнуровать, не без помощи мужа, корсет, попутно отметив, что когда-то, кажется целую вечность назад, Кортни была права: попытка одеться чуть снова не переросла в быстрое раздевание. Так что расставить на полу, протолкнув через специальную щель тарелки, служивому ничего не мешало, впрочем сбежал он быстро. А потом принцесса заметила, как Эйван набросился на нормальную еду. И тихо ужаснулась. Запеченная курочка с овощами исчезла за считанные минуты.       А разделавшись с последним кусочком и «вернув» посуду стражнику, однозначно пустившаяся во все тяжкие принцесса предложила сыграть в карты. И не успел Эйван спросить, где они эти карты возьмут, как принцесса легким движением руки извлекла колоду из маленькой поясной сумочки, из-за цвета и ткани сливающейся с темно-сиреневой юбкой платья, что раньше принц ее и не замечал.       Начали опять с Канасты, затем последовала партия в Домино, а потом Эйван научил жену играть в Баккару, и они как раз спорили сыграть ли в Бридж на двоих или все же поискать где-то еще пару человек, к примеру среди стражников, когда услышали громкую возню из коридора. Прислушались. Оказалось, что кто-то прорывается к ним, а стражник отчаянно старается этого кого-то не пустить, очевидно опасаясь, что супруги снова в неподобающим виде. Шумел тоже он, очевидно привлекая внимание пары. Учитывая, что парень был не так далек от истины, Эшлин прониклась к нему искренней благодарностью, а вот на мужа посмотрела почти с паникой во взгляде, тот только усмехнулся и помог ей быстро собрать разложенный между ними на койке компромат, все же карты считались прерогативой слуг и стражников, отлынивающих от работы.       Посетителем оказалась Дженеви. Она успела громко крикнуть имя старшей сестры, и та встала, разгладила, как смогла, складки на юбке и встретила седьмую принцессу с гордо поднятой головой.       — Эшлин? Ты все-таки здесь. Ты почему… — Начала Дженеви, но осеклась. — Добрый вечер, Ваше Высочество. — Сделала реверанс принцесса, вспомнив об Эйване, выражение лица у нее при этом свидетельствовало о том, что она делает принцу огромное одолжение.       — Добрый вечер. — Поклонился в соответствии с этикетом и брюнет. Ухмылку мужчины заметила только жена.       — Эшлин, можно тебя на минуточку? — Снова обратилась к сестре седьмая принцесса, понижая голос и делая шаг к дальнему углу решетки.       — Я тебя слушаю. — Холодно ответила старшая не сдвинувшись с места.       — Ты обиделась?       — Вы не имели права сажать за решетку наследника престола. Особенно не поставив в известность папу.       На последнюю фразу Эйван удивленно вздернул бровь, но промолчал.       — Мы только защищали папу! — Сдерживаться Дженеви не умела никогда. Она сжала кулачки, резко развернулась и едва не ушла, но, уже сделав два шага, остановилась, видимо что-то вспомнив. — Ты собираешься так и остаться здесь? — Спросила, не глядя на сестру.       — Я буду там, где будет Эйван. — Отрезала старшая из двенадцати принцесс.       — Выпустить его. — Выплюнула принцесса, метнув в будущего короля уничтожающий взгляд. — Проводить в собственные покои и выставить стражу. Никуда не выпускать, никого не впускать. Кроме моей присутствующей здесь старшей сестры. Все ясно?       — Так точно. — Вытянулся солдат.       — Тогда выполняйте. — Дожидаться и проверять исполнение приказа злая и обиженная девушка не стала.       — Дженеви! — Окликнула ее сестра, буквально выскочив из камеры, когда им открыли дверь. Та остановилась, но не обернулась. — А ты бы Дерека оставила?       Блондинка только ускорилась.       На пути к их комнатам Эшлин перехватили еще трое из ее многочисленных сестер, что пришлось отпустить Эйвана с конвоем, а самой поддаться любопытству младших. Принцесса еще удивилась, что разговорчивой Эделины нет, и закидывают ее вопросами только Фэлон, Блэр, да хлопающая любопытными глазками Кортни. На силу старшая отбилась от сестренок, что сгорали от любопытства: со странной улыбкой поблагодарила третью за советы, обняла шестую и как могла успокоила вторую, пообещав чуть позже обо всем рассказать. И посоветоваться. Но завтра, все завтра. Прямо с утра, но завтра, а сейчас она волнуется за мужа, поэтому поспешит к нему       Только-только зайдя в охраняемую теперь четверкой стражников комнату и заперев за собой дверь, Эшлин позвала мужа по имени и в ту же секунду оказалась в его объятиях. Вырываться не хотелось, она и так слишком долго этого ждала, так что очнулась принцесса только через несколько минут и уже на собственной кровати.       — Эйван, — Поцелуй. — Подожди. — Снова поцелуй. — Я… ах, подожди, нам, а-а-а, надо поговорить!       И еще поцелуй, и никакой возможности сопротивляться нависающему сверху мужчине. А может и никакого желания, так что пытающиеся оттолкнуть его руки вместо этих бесплодных попыток, только нежно обнимают принца за плечи, уже прижимая как можно ближе. И разум снова уступает место страсти и желанию, а разговор откладывается на неопределенное время.       Поговорить получилось только когда супружеская кровать стала по-настоящему супружеской. И когда принцесса мягко пресекла продолжение. В объятиях мужа было очень комфортно, но о проблемах все же забывать было нельзя.       — Эйван, а теперь расскажи, что тут произошло, пока меня не было. — Попросила принцесса, положив пальчики на губы мужчины. Тот и их начал целовать, но поддался ее улыбке и укоризненному взгляду искрящихся серых глаз.       — Три… да, уже три дня назад в короля Рэндольфа стреляли, попали, как я слышал в плечо, но в остальном с ним все хорошо. Я в тот день, дело утром было, на лошади катался, а стоило вернуться, как меня сразу обвинили в покушении. Сначала я и не понял в чем дело, стражу вокруг воспринимал глупой шуткой, не сопротивлялся…, а потом начальник стражи, честный воин, соизволил объяснить в чем вообще дело. Честно говоря, я хотел посетить Его Величество, узнать как он, но не успел: твои сестры меня еще и в отравлении обвинили. Потом в нижнем ящике моего рабочего стола вдруг обнаружился арбалет с теми самыми стрелами (И кто такой умный решил, что я могу так глупо прятать улики?). А затем я имел счастье узнать, что высшая власть в этом королевстве у принцесс, слово сказать не успел, как оказался в темнице, — не драться же было. Да и стражники всего лишь выполняли приказ. — Эйван тяжело вздохнул. — Наверное и твоих сестер можно понять: алиби у меня нет, а мотив есть.       — Нет у тебя мотива, королевство и так твое. — Приподнялась на локте Эшлин. — Не наговаривай на себя! И алиби у тебя есть! — Прошипела принцесса. — И пусть в публичном доме! Я сделаю вид, что страшно обиделась, а потом прощу, почему ты им этого не скажешь?!       Принц чуть сильнее сжал ее в объятиях:       — Нет. В этот раз я действительно не поехал в бордель. Просто катался, никого не встретил. Но лошадь, к сожалению, не может подтвердить мои слова.       Такое отсутствие алиби иррационально согрело Эшлин сердце, и принцесса пообещала себе, что больше ее муж в бордель не поедет никогда. Осталось только выяснить, кто же его подставил, и восстановить честное имя принца.       — Мы должны доказать твою невиновность. — Твердо решила наследница престола.       — Эшлин… Эх, как ты себе это представляешь? — Откинулся на подушку мужчина.       — Но тебя же подставили! Кто мог знать, что ты уехал, что у тебя нет алиби? — Подошла девушка к проблеме с рациональной стороны.       — Полдворца.       — Тогда у кого мог быть ключ от кабинета?       — Теоретически у меня, у тебя, у старшей горничной, начальника охраны и ключника. — Перечислил принц. — Как видишь достать не так уж сложно. Даже ты свой не постоянно при себе держишь, а горничные и у нас в комнатах бывают.       Эшлин кивнула. Но не сдалась.       — Давай тогда подумаем, у кого еще нет алиби и есть мотив?       — Мотив? Зачем могло понадобиться убивать короля, твои сестры правильно сказали, тогда королевство получу я.       — Так может цель — убрать не папу, а тебя? — Осенило Эшлин. — Или вас обоих! Кто-то расчищает себе дорогу к трону!       Эйван всерьез задумался. Версия имела право на жизнь, даже была правдоподобна, но…       — …кто? Из всех кандидатур только Дерек. — Сказано это было таким тоном, что любому было бы очевидно, что принц не верит в это ни на йоту.       — Дереку это ни к чему. Он души не чает в Дженеви, но в высшем обществе до сих пор чувствует себя немного неуютно, даже просто среди нас, принцесс — трон ему не нужен.       — Среди принцесс не очень уютно и я себя чувствую. — Передернул плечами принц. — У тебя слишком много сестер. — Тяжелый вздох. — И я им всем не нравлюсь.       — Только Дженеви. — Улыбнулась девушка. — Она убеждена, что брак с тобой сделает меня несчастной, вот и все. Я думаю, как только она поймет, что это не так, все наладится.       — А это не так? — Напряженно спросил Эйван.       Жена в ответ лукаво ему улыбнулась, прикоснулась губами к его груди, потом провела дорожку из теплых поцелуев по шее и наконец добралась до губ, накрывая своими абсолютно шальную улыбку.       Прикосновения, возня, смех…       — Даже немного жаль, что мы женаты. — Улыбку мужа Эшлин не увидела, а скорее почувствовала. И попыталась вывернуться, чтобы поймать взгляд: выразить вопрос вслух она не могла.       — Иначе я бы мог попросить твоей руки еще раз. — Соизволил пояснить принц.       — Проси, — Милостиво разрешила Эшлин. — я не возражаю.       О, как он «попросил»! Мысли отказать, даже в шутку, не возникло. Возникла другая, что с утра будет болеть все, даже наверное волосы. Однако не жалела девушка ни о мгновении.