Члены королевской семьи

      Он встретил ее в восемь утра. У порога. Лохматую, с поплывшим макияжем, в смятой одежде, сопровождаемую запахом алкоголя и сигарет. Она приехала на такси, и он возблагодарил небо за то, что она не шла в таком виде по улице. Она не была пьяна, нет. Он как-то видел ее "в действии" - она могла хлестать джин, как святую воду. - Где вы были, юная леди? - осведомился Эдмунд, вынимая цветочек из ее волос, когда она прошла мимо него по коридору.       Нет ответа.       Он не хотел говорить с ней. Это, в сущности, не его дело. Отчитывать Люси было работой Сьюзен. Сьюзен сгребала младших в охапку, умывала, причесывала, отчитывала и выстраивала по росту, чтобы Питер и родители могли наблюдать идиллию. Вряд ли она сама знала, для чего старается с таким упорством.       Зато знал Эдмунд. Он всегда восхищался тому, с каким упрямством его сестра добивалась своих целей. Сьюзен была несчастна, и он видел это. Несчастна вдвойне от того, что не могла задушить свою боль, как это делала Люси, но не могла и продолжать соответствовать титулу золотой королевы, как Питер. Она металась между образами кокетки и праведницы. Ее внешность давала ей пропуск в мир детей богачей и политиков, где все знали ее как неприступную леди и светскую львицу. Она посещала все эти приемы и вечеринки, пользуясь огромным успехом у противоположного пола. Уже несколько раз ей делали предложение - хорошие, обеспеченные люди. Но она отказывала даже самым лучшим. Каждый раз после этого она приходила домой, ложилась в постель и горько плакала, пока он не приходил, садился на ее кровать и не начинал гладить ее по волосам. Тогда она успокаивалась и засыпала. Они никогда не говорили об этом.       В доме Певенси вот уже несколько месяцев традиционно разыгрывался "Спектакль для Питера", виртуозно срежиссированный Сьюзен, смотревшей на старшего брата, как на идеал. Посудите сами - ему двадцать четыре, и он уже год работает младшим хирургом в детской больнице. Ну и что, что курит крепкие сигареты, ну и что, что иногда пропускает словцо. А кто сейчас этого не делает? Сьюзен считала, что Верховный Король не должен видеть того, что происходит с его любимой сестрой. Она цеплялась за него, как за свою последнюю надежду, боясь, что однажды и он перестанет быть тем, кого она в нем видит. Эдмунд знал, что она просто не сможет одна. Собственно, именно по этой причине он соглашался отчитывать Люси.       Чем занимался лично он, не знал никто, и его это вполне устраивало. Получив ярлык замкнутого книжного червя, он cделал все, чтобы к нему нельзя было придраться. Учился на отлично, не ввязывался в сомнительные компании (во всяком случае, открыто), да и вообще подавал большие надежды, как будущий адвокат. Очки для чтения делали саркастичного Эда старше и строже. Питера поначалу напрягала его замкнутость и неразговорчивость, но он довольно скоро смирился с тем, что Эдмунда уже не переделаешь, и правильнее будет оставить все, как есть.       Юноша со вздохом закрыл за сестрой дверь. Та, цокая каблуками, прошла кухню, включила свет и налила себе стакан воды. - Где ты была? - настойчиво повторил он. - Тебя совсем не волнует, что нам может быть не все равно, что с тобой происходит?       Нет ответа.       Люси неторопливо пьет воду, глядя сквозь брата. - Люси. Где. Ты. Была?       Пустой стакан опускается в раковину. Она повернулась было уйти, но наткнулась на препятствие в виде старшего брата, стоящего в дверном проеме, скрестив руки на груди. - Пропусти, пожалуйста, - сказала она так, будто только сейчас его заметила. - Не надоело еще? - закатил глаза Эдмунд.       Люси впервые за это утро посмотрела в глаза брату. - Эд. - Лу.       Брат и сестра несколько минут сверлили друг друга взглядами. Наконец, он уступил. Закатил глаза и опустил руки. Люси вздохнула и обняла его. Он крепко прижал ее к себе и уткнулся носом в ее спутанные волосы, вдыхая аромат почти выветрившихся духов и сигарет. Уже давно установленный ритуал.       Нет, Эдмунд никогда не читал ей лекций. Громко кричал в стену, чтобы слышала Сьюзен, повторял фразы из серии «Когда это уже прекратится?» и «Юная леди, вы ведете себя неподобающе!». Он прекрасно знал, что эти слова для Люси — как об стенку горох. Он не понимал ее, нет. Никогда. Все, что делала Люси, оставалось для него непонятным. Эдмунд не одобрял ее поведения, ни капли. Но он смирился. Смирился с тем, какая Люси также, как и Питер смирился с тем, каков его младший брат. Но Сьюзен права. Если Питер увидит ее такой... этого он не перенесет. - Ну что, - вздохнул Эдмунд, - ты голодная? Хотя зачем я спрашиваю...       Он включил газовую плиту и водрузил на нее чайник. - Ты же понимаешь, что это должно прекратиться? - хмуро осведомился он. - Конечно, - как обычно, кивнула она. - Это был последний раз.       Юноша вздохнул и простил ей этот раз, как прощал все другие, прекрасно понимая, что через неделю, а то и меньше, она все равно уйдет с наступлением темноты, а он снова будет всю ночь сидеть здесь и ждать ее, чтобы лично убедиться, что с ней все в порядке. - Иди умойся, пока Сью в обморок не упала, - сказал он, засучивая рукава и доставая из холодильника яйца и ветчину. - Ты себя хоть в зеркало видела, красавица? - усмехнулся Эд. - У тебя все лицо в помаде. - Иди к черту, - криво улыбнулась Люси, открывая кран с холодной водой. На ее языке это означало "Спасибо, что заботишься обо мне".