Оторва

Больно. Патриция по часу в день проводила, стоя перед зеркалом и мазала исполосованные ремнем ягодицы обезболивающей и заживляющей мазью. Ей было адски больно сидеть, подниматься по лестнице и бегать. А бег, как раз таки, помогал Патриции сохранять спокойствие. Теперь же, когда она не могла заниматься любимым делом, раздражение достигло предела. И пусть следы от ударов немного подзажили за три дня, но осталась злоба, которую не во что было вылить. Занзас еще и подливал масла в огонь ее злости. Особенно невыносимыми становились ужины. Они сидели за столом в столовой, пытались разговаривать. Вернее, пытался разговаривать Занзас, который то называл ее мусором, то подкалывал по поводу получения люлей ремнем. Это до ужаса злило Патрицию. Девушка чуть ли не взрывалась яростью. Но в тот вечер, когда они ужинали вдвоем, Занзас окончательно вывел ее из себя. — Знаешь, мусор, воспитание пошло тебе на пользу, — произнес мужчина, рассматривая виски в стакане. — Может, тебя каждый день профилактики ради учить? — Не стоит, дорогой, — Патриция отпила воды из стакана, пытаясь успокоиться и не вогнать ему в глотку нож. — Посмотри на себя, тебя хоть к ране прикладывай, такая ты нежная, — съязвил Занзас. — А где же твои зубки, которые так любишь показывать? Патриция сжала столовый нож так, что пальцы побелели. Злоба накатывала и накатывала, возникла угроза прорыва дамбы мира и спокойствия. Девушка смотрела на своего жениха, думала о том, как его съедают аллигаторы и пыталась этим успокоить себя. Занзас выглядел очень довольным собой и своими поступками. Мерзкий, гадкий, ничтожный мусор! Патриция принялась сосредоточенно резать мясо. — Кстати, дорогая, — продолжал выводить ее из себя жених, — чтобы ты не беспокоилась, я решил прекратить ходить в бордели. Теперь бордель будет ходить ко мне. Хочешь сегодня присоединиться? Обида и горечь обожгли Патрицию, девушка чуть ли не до крови прикусила губу, сдерживаясь. «Нет. Я не дам ему себя мучить! Не дам! Не реагируй! Не показывай ему, как тебе мерзко!» — закричала в уме девушка, запивая новость вином. Она готова была броситься на жениха с ножом, готова была придушить его во сне подушкой — что угодно сделать, только бы не терпеть это издевательство более. — Нет, спасибо, — она придала своему голосу беззаботности. — Сегодня я бы хотела лечь спать раньше. На самом деле злоба буквально разрывала ее изнутри, в горле встал ком. Нет. Она не даст себя мучить! Не даст! После ужина Патриция вернулась в свою комнату и, закрывшись, решилась на отчаянный шаг. Нет. Больше она чьей-то вещью не будет. Больше никогда. Бордель он домой водить будет, как же. Патриция Мелони была в ярости и эту ярость ничто не могло прекратить, кроме ничем необоснованного смертоубийства. Девушка переоделась в черную чистую одежду, на случай если дело прогорит и Занзас ее все же убьет, и вытащила из-под кровати коробку с оружием, которую все приняли за коробку с учебниками. Ха! Как будто мамочка отпустила ее к незнакомому мужику домой без подстраховки. Закрепив на торсе оперативную кобуру, в которой можно было закрепить два пистолета, Патриция спрятала ее под таким же черным пиджаком, в карманах которого были запасные кредитки и одна запасная обойма. Она села на кровать, достав из шкатулки нательный крест, и стала молиться, пусть даже и не верила ни в какого бога. «До чего же смешно, молишься о благословении на убийство», — мысленно посмеялась над собой девушка. За дверью раздались шаги. Патриция закуталась в плед, и открыла, сделав заспанный вид. — Ко мне сейчас придут гости, так что до утра мы не увидимся, — заявил Занзас, желая допечь ей еще больше. — Пришел пожелать тебе спокойной ночи. Он поцеловал невесту в лоб. Девушка ощутила немыслимую ярость, получив эту мерзкую ласку. Закрыв дверь, она резко выдохнула. Хватит с нее. Хватит! Больше не будет дурочки, которая позволит мужчинам помыкать собой! Патриция услышала звонок телефона Занзаса и как тот приказал кого-то впустить. Час расплаты близился. Девушка сбросила плед, надела ботинки, на случай, если надо будет убегать, и перепроверила оружие. Глушители на обоих пистолетах, все заряжено. Все так, как надо. Патриция вынула один и, спрятав его за спиной, бесшумно вышла в коридор. И как назло попалась горничная, которую, видимо приставили присматривать за ней. — Се… — начала было женщина, но была застрелена в глаз. — Нет, дрянь, ты не позовешь этого ублюдка, — прошептала Патриция, сжимая пистолет с дымком, вырывающимся из глушителя. В коридоре на первом этаже раздавались голоса. Занзас, два женских и один мужской. Она справится. Патриция выдохнула, поцеловала крестик и бесшумно стала спускаться вниз по ступенькам. И, как на зло, одна из женщин ее заметила. Шлюха растянула накрашенные губы и приветственно махнула ей рукой, в тот же миг получив пулю в лоб. Второй Патриция попала в шею спустя мгновение. Сутенер, потянувшийся было за оружием, упал следующим, как и завизжавшая горничная. В холле осталась только она и Занзас. — Прости, дорогой, я перестреляла половину твоей прислуги, — прошипела Патриция, прицелившись в него. — Руки вверх. — Мусор, ты что творишь?! — гаркнул мужчина, потянувшись за своим оружием. — Я сказала, руки вверх, ублюдок, или ты плохо слышишь?! — крикнула девушка, выстрелив в него. Пуля оцарапала руку, но прошла вскользь. Занзас не обнаружил в кобуре пистолет, который дома не так часто таскал с собой. Мужчина поднял руки вверх, коря себя за такую бестолковость. — Мусор… — Я НЕ МУСОР! Я — ПАТРИЦИЯ АЛОИЗИЯ МЕЛОНИ! — закричала девушка, заливаясь слезами. — Я тебе не игрушка, понял?! Я человек, а не отброс! В него целится истерящая маленькая женщина с пистолетом. Занзас в глубине души начинал нервничать: такая пристрелит и глазом не моргнет, а у него еще планов на жизнь куча. Да и не хотел мужчина быть застреленным вчерашней школьницей. Любой ценой надо было что-то сделать, чтобы она опустила оружие. — Я не дам тебе себя мучить! Не дам! — кричала она. — Я никому себя мучить больше не дам! Обращаетесь со мной, как с вещью! Продали меня ублюдку вроде тебя, чтобы ездил, когда захочет! Как лошадь! Как же я вас всех ненавижу! — косметика безнадежно потекла. — Думаете, у меня чувств нет?! Я всю свою блядскую жизнь мечтала о том, чтобы меня наконец-то начали уважать! — Мус… Патриция, — быстро поправил себя Занзас. — Опусти оружие, и мы поговорим. — НЕТ! Я НЕ СОБИРАЮСЬ ОПУСКАТЬ ОРУЖИЕ!!! — она выстрелила в потолок над его головой, и на голову мужчины посыпалась штукатурка. — Поговорим! Так теперь ты хочешь со мной поговорить, мразь! Поздно! Поздно разговаривать! Я думала, что теперь, с тобой, я буду чувствовать себя в безопасности! Что ты меня защитишь от чего угодно! Я тобой восхищалась! — Опусти оружие, — твердо повторил мужчина, глядя в ее заплаканные глаза. — Если убьешь меня — тебя тут убьют, и ничего изменить больше нельзя будет. Мы можем поговорить, если хо… у тебя кровь. Из носа Патриции полилась кровь. Девушка внезапно почувствовала слабость, и сначала опустила пистолет, не в силах держать такую тяжесть, а затем просто потеряла сознание.