С тобой или без тебя

Дорогие читатели! Прежде чем вы приступите к чтению, я должна предупредить вас о наличии в этой главе сцены эротического содержания. Конечно, это не NC-21, но тоже может задеть чьи-то чувства, поэтому, если вам неприятно читать такого рода сцены, попросту не читайте. Также прошу вас не писать мне, что я испортила весь фик одной эротической сценой (пусть и не подробной) просто потому, что написала ее. Рейтинг я повышать не буду, т.к. это единичный случай для всего фика. Тех, кого ничего не не смутило, милости просим к прочтению. Не прошло и двух недель, как Викки прямиком из Парижа вернулась в Лондон, чтобы провести выходные с Томом и дочкой. Четырнадцать дней разлуки тянулись как годы, а два дня вместе пролетели как секунда. Выходных было ничтожно мало, хотя любого времени для счастливых недостаточно: месяцев, годов, десятилетий. Спустя три недели Том, не выдержав разлуки, сам направился в Париж. Этот город не был им любим даже на четверть так, как любила его Виктория. Темная гладь Сены, холодные набережные, витиеватые ограды, безликие дома и точь-в-точь такое же непроницаемое серое небо, но именно под этим небом сейчас жила Ви. Едва такси припарковалось у нужного дома, где для Престон была снята квартира, как Том заметил Викки, сидящую за круглым металлическим столиком кафе с кофе и булочками. Она с самым серьезным видом листала газету "Le Monde" и как истинная патриотка Республики в нужных местах сокрушалась или восторженно улыбалась. Но едва Ви завидела его, как тут же положила газету на стол и ринулась к нему в объятья. - Привет, мой любимый социалист! - Хиддлстон, опустив ее на землю, направился вслед за ней к покинутому столику. - Bonjour, monsieur! - она лучезарно улыбнулась ему. - Социал-либерал! - газета всплыла в воздух. (*) - Что нового в мире социал-либералов? - поинтересовался он. - Свобода, равенство, демократия, - женщина пожала плечами, - все как всегда. Ты голоден? - Нисколько. - Идем, я покажу тебе квартиру. Престон, игриво подмигнув, мигом вспорхнула с насиженного места и побежала к высокой арке, в которой пряталась от посторонних глаз входная дверь. Пять этажей по невыносимо узким лесенкам с металлической оградой Хиддлстон безмолвно следовал за своей спутницей, расточавшей комплименты своему временному жилищу. Перед неказистой дверью Виктория резко остановилась, поколдовала с замком и шагнула навстречу свету. - Закрой глаза, - обойдя его, Ви со спины накрыла его глаза ладошками, - а теперь иди вперед, я скажу, когда повернуть. Томас чувствовал, как она восторженна; он чувствовал, как она улыбается, и улыбался сам, представляя своего маленького конвоира, идущего на цыпочках. - Сдается мне, кто-то подрос! - раздался ее голос. - Нет, гномик, это ты немного стопталась! - он громко рассмеялся. - Очень смешно, мистер небоскреб! - Престон в шутку лягнула его коленкой. - Готов? - послышался звонкий щелчок. - Открывай! Через распахнутое настежь высокое окно Том на фоне голубого неба увидел аллею стройных черных деревьев, за станами которых возвышалась ладная фигура Эйфелевой башни и блестели черные воды Сены под камнем мостов. Этот вид казался ему невероятно поэтичным в своей сказочной красоте. Сила вдохновения была так сильна, что хотелось взять в руки бумагу и ручку и написать сонет в честь своей леди. - Красиво, правда? - с придыханием спросила она. - Правда, - подтвердил актер, прижимая к себе собеседницу. Они еще несколько минут в абсолютном молчании смотрели прямо в сердце Парижа, вдыхая морозный воздух и наслаждаясь теплом друг друга. Этот пусть и мрачный облик города заворожил англичан и никак не хотел отпустить их, приглашая насладиться умиротворяющим шелестом вод и мягким шумком ветра. Удивительно, но через хлипкую оконную раму маленькая комната наполнилась любовью, красотой, вдохновением и счастьем. - Ты просто обязан увидеть выставку месье Лавуа, - Ви улыбнулась Тому, - сейчас! - Сейчас? - Конечно! - она уже подталкивала мужчину в спину. Крепко держась за руки, они торопливо шли по узким улочкам города, не переставая смеяться. Том не замечал ни расстояния, ни названия улиц; он смотрел лишь на Викки и крепко сжимал ее ладонь. Она была невероятно забавной в этой нелепой шапке с Дональдом Даком и разноцветной куртке, она восторженно о чем-то говорила, а ее рука в малиновой перчатке то и дело на что-то показывала. Эта женщина мало походила на серьезного тридцатилетнего архитектора Викторию Престон, но была удивительно похожа на двадцатилетнюю студентку академии Викки. Она смеялась, улыбалась, сжимала его ладонь - она была рядом, - и Том просто был рад тому, что сейчас Ви с ним. - Заходи, - Престон кивнула на красную дверь какого-то кафе. - Месье Лавуа живет под самой крышей, а здесь можно увидеть его картины. По периметру небольшой, но светлой кондитерской висел десяток-другой светло-коричневых рам с пейзажами. - Посмотри, как красиво лежат мазки! - восхищалась она. - А как чудно нарисован пруд! Кажется, что на воде качаются кувшинки. Ее восторг онемел - Ви не сказала больше и слова, переходя от одной картины к другой. И лишь сияющие глаза и детская улыбка выдавали в ней все то восхищение, которое она не могла высказать. - Раньше он работал здесь кондитером, - пояснила женщина, когда они с заказом сели за один из столиков, - а потом на пенсии месье со своей супругой отправился в кругосветное путешествие. Все эти картины - их мемуары. - А где его супруга? - поинтересовался Том. - Умерла год назад, - она поджала губы, - и с тех пор месье Лавуа больше не рисует: Флоренс была его вдохновением, - Ви сделала глоток напитка. - Их сын варит самый лучший кофе! - Семейное предприятие, - мужчина улыбнулся. - Это ведь прекрасно - иметь дело, которое связывает всех членов семьи. - Я вижу, ты подружилась с этой семьей. - Нет, - Викки усмехнулась, - просто эта история, эти картины, эта семья поразили меня. У тебя бывает такое, что история чужих людей проникает тебе в душу? Хиддлстон кивнул. Конечно, будучи актером, он читал множество сценариев и выбирал лишь те, герои которых находили в нем отклик. - Они, конечно, не Ной и Элли (**), - Престон усмехнулась, - о них не снимут кино, но их история прекрасна. Мужчина не знал, что ей ответить, поэтому лишь кивнул и поцеловал ее в макушку, привлекая женщину к себе. - Я рад быть здесь с тобой, - прошептал Том. Ви, оторвавшись от горячего напитка, подняла на него удивленные глаза и едва заметно улыбнулась. - Над чем ты смеешься? - гневно спросила она. - У тебя молочные усы! - не переставая улыбаться, Томас аккуратно обмакнул салфеткой губы Ви. - Ты такой момент испортил! - сокрушалась она. - У нас еще миллиарды моментов впереди, Викки, - тихо заверил он, - миллиарды. - Да, - согласилась собеседница, - но этот ты испортил! Хиддлстон, пользуясь моментом, крепче прижал к себе женщину и натянул ей шапку на глаза так, что теперь на него смотрела диснеевская утка. Ви в знак недовольства скрестила на груди руки и что-то неразборчиво прокрякала, чем вызвала у мужчины приступ смеха. - Теперь я буду называть тебя уточкой, - актер поднял ее шапку на лоб и поправил русые волосы. - Сам ты уточка! - снова ответил ему мультяшный голос. - Когда ты научилась изображать Дональда? - Я всегда умела, - она пожала плечами, - просто ты не знал. - О чем еще я не знаю? - Том хитро сощурил глаза. - Послушай мачо, - Виктория заговорила мягким голосом с нотками удивленного недовольства, - а каблуки не высоковаты? (***) Хиддлстон широко улыбался, наблюдая за тем, как спокойный тембр Ви приобрел негодующее звучание, но не успел он привыкнуть к одному превращению, как его уже ждало другое. - Смотри, это каша - Ви подняла тарелку, - и она рада тебя видеть! (****) Том громко рассмеялся, смотря на красивое женское лицо с высоко вскинутыми бровями и широкой улыбкой от уха до уха. - Тебе бы мультфильмы озвучивать! - мечтательно протянул он. - Ну уж нет! - ответила Престон своим голосом. - Я не создана для телевидения и шоу-бизнеса, мистер! - Я знаю. Хиддлстон понимал, что эта женщина не хочет того, чтобы ее личная жизнь хотя бы на крупицу стала достоянием общественности; она лишь хотела быть собой и жить так, как ей нравилось. Том знал, что Виктория никогда не будет сопровождать его на премьерах фильмов или знатных вечерах, предпочитая провести время дома с дочкой или за работой. Но как же он желал хотя бы единожды показать всему миру главную женщину своей жизни; как ему хотелось, чтобы мир восхищался ее красотой и грацией. - Вернемся? - зеленые глаза выжидающе смотрели на него. Их обратный путь в точности повторял прогулку до кафе, поэтому Том без труда узнал уже знакомые ему места. На этот раз Ви беспрерывно молчала, шагая по мощеным улицам; она даже не улыбалась – только в задумчивости кусала губы и все крепче сплетала свои пальцы с мужскими, будто боялась, что кто-то может их разлучить. - Ви, будешь чай? – крикнул Том, быстро освоившийся на маленькой кухоньке. Виктория, босиком ступая по паркету, пришла на звук голоса и опустилась на стул, разглядывая Тома. - Буду, - мимоходом сказала она. Ее глаза неотрывно наблюдали за его длинными изящными пальцами. Том старательно отмерил две ложки чая, который тут же залил кипятком; достал из шкафчика фарфоровые кружки; потер подбородок, рассматривая кухню на наличие печенья, а Виктория все это время никак не могла оторвать взгляд от любимых рук, которые были к ней так нежны. Женщине всегда казалось, что его руки, обладавшие столь необычной для мужчины красотой, живут своей собственной жизнью и рассказывают какую-то занимательную историю. Престон, сорвавшись с места, крепко обняла его со спины, сжимая ткань белой рубашки; она медленно дышала, вдыхая запах его тела, смешанный с восточными нотами парфюма. - Я скучала по тебе, - прошептала она. Том на долю секунды замешкался: хоть Виктория и была весьма эмоциональна, но такие ярые порывы были для нее редки. Престон могла сколько угодно громко смеяться, плакать взахлеб, кричать и растворяться в меланхолии, но признаться другому человеку в своих чувствах ей было неимоверно сложно. - И я скучал, моя леди. Повернувшись в кольце ее рук, он, улыбаясь, крепко прижимал к себе самое главное в его жизни – свою любовь. Ее крепкие объятья, простые, но столь значимые слова, молчание и частое биение сердца дарили Тому надежду на то, что его чувство взаимно. Взаимность. Ничто не может осчастливить больше, чем осознание того, что женщина, к которой ты небезразличен, испытывает к тебе те же чувства. - Погоди, - актер улыбнулся ей, - чайник вскипел. - Пойду с тобой, - обреченно известила Виктория и, не размыкая объятий, по пятам пошла за ним. Пока актер разливал в цветастые кружки чай, Ви, обнимая его со спины, наклонила голову, наблюдая за церемонией, и раздавала ценные указания о количестве сливок и сахара в чае. - У тебя печенье есть? - поинтересовался мужчина. - Есть, - кивнула Ви, - в спальне. - Ты опять ешь печенье в кровати? - ухмыльнулся Том. - Иногда, очень редко, - уверяла Престон, - только в выходные по утрам. Хиддлстон, скрестив на груди руки, смерил Викки изучающим взглядом будто бы он был детективом, расследующим запутанное дело, а Престон - подозреваемой. - Ладно! Ладно! - взмолилась она, доставая коробку из прикроватной тумбы. - Я каждый день ем печенье в кровати! Ты доволен? - Моя маленькая сладкоежка! - Том, рассмеявшись, обнял ее. - И вовсе я немаленькая, мистер! - Престон, пожав плечами, фыркнула в знак возмущения. Женщина, гордо вскинув голову, села на кровать в позе лотоса и демонстративно отвернулась от своего обидчика, тем самым показывая, как сильно она задета. Хиддлстон, наблюдая за манерными действиями своей возлюбленной, только снисходительно улыбался, находясь в твердой уверенности, что Виктория нисколько не обижена, а всего-то разыгрывает маленький женский спектакль, пытаясь добиться внимания. Драматическое молчание обиженной девы затянулось, поэтому Томас, принимая свою роль, обреченно склонил голову и направился к Ви. - Виктория Амбург Роуз Престон, - Хиддлстон опустился на колени перед кроватью, - умоляю тебя, прости мою бестактность! Мои слова, лишенные деликатности и воспитания ранили твою тонкую душу! Молю о твоем прощении, хотя знаю, что нисколько его не достоин! - его голова упала на стеганое покрывало. - Ты немного переиграл, - голос Ви прозвучал рядом с его ухом. - Переиграл? - Хиддлстон возмущенно поднял голову. Престон, до этого восседавшая в позе обиженной женщины, теперь лежала на краю кровати, разглядывая актера. Их лица разделяла лишь пара ничтожных сантиметров и воздух, до предела наэлектризованный от повисшей тишины. - Да, переиграл, - повторила женщина, практически касаясь своими губами его, - но я все равно простила тебя. Едва предложение закончилось, Том, ни сколько не задумываясь, поцеловал Викторию со всей той любовью, которая копилась в его сердце в долгие годы разлуки. Лишь на мгновение он прервался, перебираясь с пола на кровать, но уже в следующую секунду Том, нависая над Ви, жадно срывал с ее губ поцелуи. Сама же Виктория только сильнее привлекала его к себе и перебирала светлые кудри свободной рукой. Они были так близки, что казалось срослись друг с другом и получили одно сердце на двоих, бой которого так громко отдавался в висках; они были так близки, что свет и время перестали существовать для них. Руки мужчины в нетерпении бродили по телу Виктории, отчего та блаженно улыбалась и напряженными пальцами впивалась в его спину, прижимая мужчину к себе. Ощущение тяжести его горячего тела действительно заставляло Викторию счастливо улыбаться: для нее ничего не могло быть лучше, чем его близость. Но и этого Престон уже было недостаточно – ее руки потянулись к пуговицам на его рубашке. - Викки, ты…? - его хриплые слова в ту же секунду были прерваны настойчивым поцелуем. Том как порядочный джентльмен был просто обязан спросить у своей леди, уверена ли она в том, что хочет заняться с ним сексом. Конечно же, он долгое время желал того, чтобы Викки вновь доверилась ему, но сейчас мужчине как никогда хотелось знать, что его вожделение обоюдно. - Уверена, - женщина проворно выскользнула из его объятий и тут же оказалась сверху, - как и в первый раз. Виктория смело смотрела на него сверху вниз, не переставая соблазнительно улыбаться, пока ее ловкие пальцы одну за другой расстегивали пуговицы. Она выглядела крайне разгоряченной, в нетерпении срывая с него ненавистную рубашку, и от того еще более красивой и желанной в мужских глазах. Ее опухшие губы бегло скользили по его бледной коже от тонкой шеи, по бледной груди к низу живота. Престон похотливо улыбалась, чувствуя, как тело Тома напрягается под ее прикосновениями; она улыбалась, ощущая под собой его поднявшуюся плоть. Ви, выгибаясь, томно целовала его, совершая медленные вращательные движения бедрами - с его губ сорвался стон, которому женщина самодовольно ухмыльнулась. Ее пальцы скользнули к брюкам, но все, что ей удалось сделать, - расстегнуть пряжку ремня. - Не так быстро, принцесса, - Том, улыбаясь, приподнялся, укладывая на постель свою женщину. Он бережно покрывал поцелуями каждый сантиметр ее лица и шеи, пока сам боролся с пуговицами на ее кардигане и футболкой. Ви часто дышала, выгибаясь навстречу его ласкам, и алчно перебирала его волосы. - Спереди, - хрипло прошептала она, когда Том не смог найти застежку на привычном месте. Кружевной бюстгальтер вслед за футболкой и кофточкой упал куда-то на пол, составив компанию одинокой мужской рубашке. Через пару секунд поверх остальной одежды опустились джинсы и трусики Викки. Она лежала перед ним обнаженная и невероятно красивая. Ее волосы разметались по хлопку подушек, бледная кожа светилась румянцем, губы приглашали к поцелуям, а глаза сияли, словно женщина смотрела на звезды. По сути, Том и был для нее звездой, указавшей путь к счастью. - Ты такая красивая, - его пальцы очертили овал ее лица. Виктория, улыбнувшись, запечатлела страстный благодарственный поцелуй на его губах. Она целовала его с нетерпением, она больше не могла сдерживать себя и свое желание. Тело пылало огнем, сухой воздух жег легкие, низ живота, растревоженного его горячими поцелуями, свело томительной судорогой. - Я больше не могу, Том, - шептала Виктория, расстегивая на нем злополучные брюки. Мужчине не пришлось повторять дважды. Едва последняя одежда упала на пол, как Томас снова навис над своей любовницей, раздвинув ее податливые ноги. Его рука скользнула под ее ягодицы, слегка приподнимая тело женщины. С его первым осторожным движением Виктория сильно сжала ткань покрывала и откинула голову назад, позволяя Хиддлстону целовать шею. С каждым толчком женское тело, покрываясь дрожью, все ритмичнее двигалось навстречу мужчине, отдаваясь ему без остатка. Их тела двигались навстречу друг другу в едином ритме, дыхание и стоны слились в одно, а руки в бессилии цеплялись за ткань как за спасительную соломинку. Виктория меж поцелуев сбивчиво шептала имя своего возлюбленного, с каждым стоном все сильнее впиваясь напряженными пальцами в его спину. Томас крепко сжимал в руках тело своей женщины, чуть ли не рыча от сладостного наслаждения. Глаза застилал плотный туман, дыхание окончательно сбилось - два крика одновременно наполнили собой комнату. Изнеможенная Виктория без сил рухнула на кровать, по инерции обнимая Тома, положившего голову ей на грудь. Она, мечтательно улыбаясь, перебирала его взмокшие волосы и гладила разгоряченную кожу плеч. - Я люблю тебя, - совсем тихо произнес Том и поцеловал ее в губы нежным поцелуем. Престон счастливо улыбалась, но молчала, выказав всю любовь в ответном поцелуе. В голове Ви сейчас не было ни одного слова: чувства столь глубокие и яркие полностью отключили в ней все рациональное. Для нее существовали лишь тепло и объятья Хиддлстона, теперь лежавшего слева от нее. Томас же не стремился вырвать из нее признание в любви, довольствуясь ее доверием и близостью. Когда-то она непременно скажет эти заветные слова, а пока он будет терпеливо ждать и любить ее так сильно, как никто и никогда не любил. Лишь спустя несколько минут Виктория снова смогла рационально мыслить. Она оглядела темную комнату, освещенную лишь слабым светом иллюминации Эйфелевой башни, и остановила свое внимание на лежащем рядом мужчине. Умиротворенный Том пусть и смотрел в окно, но мысли его были где-то далеко-далеко отсюда, но что бы ни было предметом его раздумий, он выглядел счастливым. Хиддлстон тепло улыбался, и эта улыбка в парижских сумерках делала его самым красивым мужчиной на этой несовершенной Земле. И этот мужчина в эту короткую минуту принадлежал только ей. Престон поежилась, ближе прижимаясь к Тому, чем привлекла к себе его внимание. Он, улыбаясь, еще крепче обнял ее, поцеловал в лоб и плотнее укутал свою леди в невесть откуда взявшийся плед. - Чай остыл, - философски подметила Ви. - Тебе разве холодно? – актер крепче прижал ее тело к себе. - Нет, - усмехнулась женщина, - но я немного проголодалась. Печенье будешь? – она свесилась с кровати. – С шоколадной крошкой! Хиддлстон заливисто рассмеялся, наблюдая за тем как Ви с доброй половиной печенья за щекой, протягивала ему коробку. - Хомячок! – он легко пожурил ее за щеки. Престон состроила недовольную гримасу, пытаясь взыграть на совести мужчины, но прогадала – ее мордашка вызвала у него только смех. - Ты очаровательна, Викки! – наконец произнес он, откусив кусочек печенья. - Я рада это слышать спустя десять лет знакомства! – хитро улыбаясь, подметила она. - Эй! – возмутился мужчина. – Я говорил тебе это и раньше! - Правда? – Ви оторвалась от печенья. – Я, наверное, не расслышала. Их игривая перебранка продолжалась еще добрых полчаса, пока от печенья в коробке не осталось и крошки. Затем оба в полном молчании какое-то время созерцали переливчатые огоньки на башне и улеглись спать, едва новый день вступил в свои права. Ви, возлежавшая на предплечье Тома, никак не могла заставить себя закрыть глаза. Она нервно кусала губы: ее нисколько не успокаивали ни близость мужчины, ни его размеренное дыхание. Что-то тяготело над ней, мешая заснуть и погрузиться в мир сновидений. Сначала она думала, что боится уснуть только из-за того, что все произошедшее сегодня может быть какой-то иллюзией, от которой поутру не останется и следа, но потом женщина быстро одернула себя. Разве может быть что-то натуральнее тепла тела и биения сердца? И вдруг ее осенило. Виктория знала, что не дает ей заснуть. Том сказал, что любит ее, а она промолчала, так ничего и не ответив ему. Слова хотели сорваться с губ, но Престон так и не смогла произнести их, памятуя о своем первом признании. Боль и обида до сих пор не прошли, да и меньше не стали. Тогда она первый и последний раз призналась в любви, а ее чувства отвергли. И теперь набраться храбрости было неимоверно трудно, хотя для неуверенности в себе у нее больше не было причин. - Том? – она тихо позвала его. - Мм? – не открывая глаз, промычал мужчина. - Томас, я, - от страха Ви закрыла глаза и уткнулась носом ему в плечо, - я люблю тебя. Ну вот сказала. Намного легче стало, но как же быстро бьется сердце, как же страшно! Как страшно слышать тишину… - И я люблю тебя, - наконец произносит Том. Обрадованная Викки выглядывает из своего убежища и тут же широко улыбается, видя ту счастливую улыбку, которую он ей дарит. Том чуть ли не светился от преисполнявших его чувств. Никогда прежде Престон не видела его столь счастливым – тем лестнее ей было осознавать, что причина этого счастья – она сама. (*) Газету "Le Monde" выпускают социал-либералы, но никак не социалисты, у которых свое издание. (**) Ной и Элли – герои фильма «Дневник памяти». (***)Фраза Кисы Мягколапки из мультфильма «Кот в сапогах». (****)Фраза Мушу из мультфильма «Мулан». Итак, если вы дочитали до этих слов, то значит осилили всю главу целиком. Надеюсь, что не все так плохо. Долго не могла выложить главу, т.к. с инетом была беда. Новую главу уже начала писать. К слову, в новой главе появится два новых героя.