С тобой или без тебя

Две недели назад Виктория с радостью приняла предложение Тома встретить Рождество вместе в кругу его семьи. Подруги либо разъезжались, либо праздновали со своими семьями, а отец никак не мог вырваться из Нью-Йорка, поэтому такое заманчивое предложение пришлось как нельзя кстати. Загрузив пакет с подарками в багажник и усадив Гвен в детское кресло, Ви села за руль и направила свой автомобиль к дому Дианы Хиддлстон. Часовая поездка по залитым дождем улицам нисколько не испортила настроения двум леди в серебряной машине. Они пели все известные рождественские песни, любовались красивой иллюминацией города и сквозь тоненькую щелку в окне водителя вдыхали запах праздника - аромат жареных каштанов, клюквы, новенькой оберточной бумаги и дождя. Таков был Лондон. Частенько зимние праздники в этом городе проходили без главного атрибута - снега, который успешно, но не к радости жителей, подменял дождь. Но в этот волшебный день на смурную погоду никто не обращал внимания, спеша к своим семьям. - Гвен, приехали! - оповестила ее мать. Девочка тут же энергично замотала головкой, рассматривая улицу; когда ее глаза нашли бабушкин дом, личико сразу озарила улыбка. Едва их машина остановилась, как дверь дома распахнулась и на порог вышла лучезарная Эмма. - Привет! Как я рада вас видеть! – она радушно обняла обеих Престон. - Привет! – Ви, поставив пакет на пол, обняла ее в ответ. – Гвен, ты рада Эмме? - Да! – девочка на радостях обняла колени тети. - Викки, Гвен! – в холл вышла Сара. – Добро пожаловать! - Ты ведь помнишь Сару? – Ви опустилась на колени рядом с дочерью. – Это старшая сестра твоего папы. Гвендолин в жизни видела свою вторую тетю всего один раз, поэтому никак не могла уподобить эту красивую загорелую женщину с той, которую отец показывал на фотографиях. Однако широкая, добрая улыбка и шоколадная кожа незнакомки уже расположили ребенка к ней. - Привет, - она несмело подошла к Саре. - Привет, Гвен! Пойдешь с нами на кухню? – женщина протянула ее ладонь. Девочка медленно перевела взгляд с вытянутой руки на свою мать, словно спрашивая у нее можно ли ей пойти. Виктория, мягко улыбаясь, кивнула ей и повесила свое пальто в скрытый шкаф под лестницей. - Если Том вернулся без грецких орехов, то он останется без ужина! – женский голос, доносившейся с кухни, становился все громче. - Это Викки, мам, - ответила ей Сара, - и Гвен. - Мои милые! – ее глас сразу приобрел мягкое звучание. – Ну же, проходите в дом! Виктория, улыбаясь, проследовала за хозяйкой дома на кухню, на которой уже вовсю готовилась индейка. Гвен помогала Саре украшать праздничное печенье, а Эмма занималась клюквенным соусом. Все женщины от мала до велика улыбались и громко смеялись, смотря новогоднюю комедию по телевизору. - Это Том! – заслышав трель звонка, Сара первой собралась с места. – Я открою! - А я помогу! – за ней подорвалась младшая сестра, держа на руках свою племянницу. - Викки, милая, поможешь мне натереть серебро? – миссис Хиддлстон внимательно посмотрела на нее. Престон изумленно взглянула на женщину. Том рассказывал, что его мать никогда и никому не разрешала даже коснуться приборов до праздничного ужина. Никогда и никому. А тут она сама попросила разделить свою бессменную обязанность с Викторией, которая даже не была ее родственницей. Эта честь, оказанная ей Дианой, была принята Викторией с гордой радостью. - Конечно! – Ви улыбнулась ей. - Мама, Том принес орехи! – Эмма заглянула на кухню. Лицо девушки выглядело крайне удивленным и озадаченным. Еще бы! Она никогда не видела, чтобы кто-то, кроме матери, натирал серебро к ужину. - Спасибо, - женщина кивнула. – Положи их на стол! - Вы не поверите! – заговорчески прошептала младшая Хиддлстон. – Ви помогает маме с приборами! - Быть этого не поможет, - растеряно выговорила Сара. - А ты проверь! – ее сестра захихикала, крадясь к кухне. Первой заглянула Эм. Ее светловолосая голова едва высунулась из-за рамы и тут же исчезла, через несколько секунд ее действия повторила Сара, а потом они обе еще раз с опаской посмотрели на происходящее словно они видели перед собой драконов и их клад. - Мама ведь не разрешает нам трогать серебро, - прошептал Том, заглянув в помещение последним. Гвен за всем происходящим наблюдала с нескрываемым удивлением. Она никак не могла понять, что же так сильно изумило и порадовало взрослых, что они никак не могли перестать шептаться и как-то странно улыбаться. Девочка тоже заглядывала на кухню, но ничего интересного не обнаружив, пожала плечиками и, взяв игрушку, пошла к матери. Сара, тихо ступая по паркету, увлекла за собой в гостиную брата и сестру. Она села на диван и с чувством глубокого собственного достоинства, которое появляется у каждого старшего ребенка в нужный момент, оглядела родственников. Женщина выглядела крайне серьезной и озабоченной будто бы им предстояло обсудить не иначе как судьбу мира. - Том, ты ведь знаешь, что это значит? - Сара наклонилась к брату, сидевшему между ней и сестрой. Ее слова звучали тихо, но при этом четко. Каждое слово несло в себе сокровенное значение и было сказано не просто так, но особая роль была выделена частице "это", на которой и держалась вся тайна смысла предложения. - Да, Том, ты ведь знаешь? - к мужчине также склонилась Эмма. Томас недоуменно переводил взгляд с одной улыбающейся сестры на другую, силясь понять, что же именно они хотят от него услышать. Сара и Эмма частенько практиковали двойной прессинг на брате, пытаясь добиться необходимого. То ли из-за силы воздействия, то ли из-за любви к сестрам он всегда сдавался и делал все так, как они хотели. Сейчас был совсем другой случай: эта маленькая команда что-то знала и теперь искренне забавлялась тем, что их брат совсем ничего не понимает. - Нет, - честно ответил он, легко хлопнув себя ладонями по коленям. Сара смотрела на своего брата с нескрываемым удивлением. Ей было невдомек то, как можно не замечать столь очевидных вещей! Все ведь элементарно! - Том, мне кажется, мама одобрила Викки, - пояснила она. - Да, - поддакивала ей Эм. - Ты ведь помнишь, что она говорила про серебро? Хиддлстон, конечно, помнил. Он был еще подростком, когда мама сказала, что фамильное серебро перейдет по наследству в его семью, в руки достойной женщины. - Помню, - он едва успел вставить слово. - Ты планируешь сделать ей предложение? - в бой вступила Эмма. От смущения щеки Тома слегка покраснели. Конечно, он собирался сделать своей возлюбленной предложение, но сейчас было рано думать об этом. Их хрупкие взаимоотношения только-только стали крепнуть и развиваться в нужном русле, он боялся сделать что-то не так и потерять Викторию навсегда, поэтому и не предпринимал скоропостижных действий, предпочитая им размеренность. А брак несомненно был серьезным и скоропостижным поступком, к которому актер еще не был готов. - Планирую, - ответил мужчина, - но не в скором времени. - А когда? - Сара немного повысила голос. - Еще через десять лет!? Первенец в семье Хиддлстон был самым смелым, настойчивым и решительным ребенком из всех троих. Она никогда и ничего не боялась, была легкой на подъем и скора на решения - именно эти черты сделали из нее журналистку и привели в далекую Индию. Том задумался. Прошло ни много, ни мало - десять лет. Они больше не двадцатилетние беспечные студенты, а взрослые люди, имеющие ряд обязанностей и ребенка. Может, Сара права? Может, вместо того, чтобы не торопить события, он тянул резину, оттягивая неизбежное? Том не знал этого, он запутался. - Не сейчас, Сара, - Хиддлстон, поднявшись, прекратил разговор. Он быстрым шагом направлялся на кухню, где были Викки и Гвен. - Мам, я вернулся, - он легко чмокнул женщину в щеку. - Как раз вовремя! - Диана сразу же оживилась. - Нужно почистить лук для индейки! Мужчина со страдальческим видом глубоко вздохнул: чего он не любил, так это чистить лук. - Викки, я рад тебе, - она также получила поцелуй в щеку. - Возьми глубокую миску с холодной водой, - посоветовала Престон, - так будет проще. Пока единственный мужчина вел борьбу с растением, все женщины дома сконцентрировались на кухне, завершая приготовления к празднику. На кухне царило небывалое оживление, всюду слышались радостные голоса и смех – каждый был счастлив в кругу своей семьи. Для Виктории Сара, Эмма и их мать теперь тоже были семьей. Две молодые женщины стали для нее сестрами, которых у нее никогда не было, они помогали с Гвен, делились с Ви новостями, спрашивали совета и помогали сами. Диана заменила ей мать, отрекшуюся от Викки с самого рождения. Эта мудрейшая леди предала ей несколько важных жизненных уроков, подарила веру и своего чудесного сына. После роскошного ужина Викки, уложив Гвен в постель, вернулась в гостиную, где семья Хиддлстон уже сидела у телевизора. - «Некоторым нравится погорячее»? – уточнила Престон. – Обожаю этот фильм! На экране телевизора в блеске своей молодости сияла Мэрилин Монро. Ее героиня «Душечка» улыбалась белоснежной пленяющей улыбкой, в ее глазах горел роковой огонь, а с пухлых губ слетал ангельский голос с нотками сексуальности. - Потанцуешь со мной? - Хиддлстон повернул голову на звук ее голоса. Женщина, смущенно улыбаясь, кивнула ему. Они плавно кружились на паркете, не переставая улыбаться друг другу. С узких губ Викки слетал незамысловатый текст песни "I wanna be loved by you", в эту минуту она верила в эти слова всем сердцем и душой. Она верила в то, что ей нужна любовь только этого мужчины и никакого другого. И ей хотелось, чтобы Том чувствовал это. И судя по тому, с каким обожанием и любовью он на нее смотрел, он чувствовал и отвечал ей взаимностью. Едва затих мотив, как пара под шум атласной юбки Виктории опустилась на диван. Все присутствующие в который раз смеялись над нестареющими шутками этой вечной картины, сопереживали Джо и "Душечке" и жаждали наказания для гангстеров. - Том, ты утомил свою принцессу! - его мать ухмыльнулась. Ви, положив голову на мужское плечо, крепко спала и совсем не обращала на происходящее вокруг ровно никакого внимания. Хиддлстон, стараясь не потревожить ее сон, аккуратно взял женщину на руки и отнес ее в гостевую комнату. Сняв с ее талии тугой ремень, он поцеловал ее в щеку и накрыл одеялом. - Том, - сквозь сон позвала Викки, - побудь со мной. Едва он лег на край постели, она удовлетворенно улыбнулась и тут же закрыла глаза, едва ли поняв, что произошло. Викки, ворочаясь на хлопковых простынях, глубоко дышала и что-то про себя бормотала. А Том боялся лишний раз шевельнуться или громко вдохнуть, так велико в нем было желание не нарушить ее покой. Его глаза блуждали по безупречно белому потолку, пока он размышлял о разговоре с сестрами. Он любил Ви, но пока был не готов сделать ей предложение. Хиддлстон понимал, что они знакомы больше десяти лет, но чувствовал, что время еще не подошло; но когда настанет нужная минута, он без сомнений сделает ей предложение. А пока актер решил довольствоваться тем, что она рядом. Мужчина и не заметил, как погрузился в сон. Проснулся он только тогда, когда никак не мог повернуться со спины на бок. Открыв глаза, Том быстро обнаружил причину своего дискомфорта – Викки, обняв его, сладко спала, положив голову ему на грудь. Ви плотно прижималась к нему, ища тепла, и умиротворенно улыбалась. Вся ее хрупкая фигура, расположившаяся у правого бока мужчины, выражала собой покой и довольство. Стараясь не тревожить женщину, Хиддлстон выскользнул из ее объятий и направился на кухню. С кружкой горячего чая он встал у окна, рассматривая спящие улицы. - Почему ты не спишь? - за спиной раздался голос матери. - Не спится, - ответил он первое, что пришло в голову. Отчасти его слова были правдивы. Да он не мог заснуть, но причиной тому была вовсе не бессонница, а мысли, что вновь завладели головой. - О чем ты думаешь? - Диана, налив себе чай, присела на стул. - Ни о чем, - сын пожал плечами Женщина усмехнулась. Неужели он думал, что ему удастся обмануть материнское сердце? Неужели он думал, что родная мать не заметит, что ее единственного сына что-то беспокоит? - У этого "ни о чем" зеленые глаза и зовут ее Виктория! - женщина глухо рассмеялась. - Верно, - подтвердил Томас, широко улыбаясь. - Мама, как ты думаешь, я должен сделать ей предложение? Миссис Хиддлстон внимательно оглядела его и усмехнулась. Ее мальчик уже давно стал мужчиной, а все никак не может понять элементарных вещей, когда дело касалось вопросов сердца. - Если ты любишь Викки и хочешь прожить с ней всю жизнь, то, несомненно, тебе стоит сделать ей предложение. - Я люблю ее и хочу быть с ней, но разве одного желания достаточно? На высоком лбу Тома тут же выступили глубокие морщины: он задумался. Если все именно так, как говорит мать, то браки не распадались бы и все жили бы долго и счастливо как в сказке. - Нет, конечно! - она рассмеялась. - Но без желания и любви даже пытаться не стоит! Дело ведь не в этом, Том, - женщина посмотрела сыну в глаза.- Что тебя тревожит? - Сара считает, что наши отношения с Викки немного застопорились, - неуклюже сказал Хиддлстон. Ему было неловко говорить с матерью об этом, но все же он решился: Томасу больше не к кому было обратиться за советом и помощью. В его душе царила смута, окутавшая его мысли; мужчина никак не мог понять, а не совершает ли он в очередной раз ошибку, не предпринимая следующего шага. - Ты же знаешь Сару, милый, - женщина взяла его за руку, - для нее любое промедление смерти подобно! Но ты ведь не Сара, - она улыбнулась,- и если ты пока не готов сделать Виктории предложение, то тебе не нужно торопиться. Том ничего не мог ответить матери. Он только тепло улыбался ей и мягко сжимал ее ладонь в знак благодарности. - Иди к ней, Том, - посоветовала ему мать. – Спокойной ночи. - Спокойной ночи. Спасибо, мама, - он поцеловал ее в щеку. Хиддлстон, поднявшись в свою комнату, аккуратно лег в постель и забрался под одеяло. Викки все также спокойно спала, подложив ладони под подушку; она была спокойна и невероятно хороша в своей невинности. Том лишь протянул руку, чтобы убрать локон волос, упавший на лицо; как Ви сладко улыбнулась. Не прошло и пяти минут, как Виктория снова прижалась к нему и обняла. Том улыбнулся ей, поцеловал в макушку и сам погрузился в сон. Как бы автор вернулся...я кое-как закончила эту главу и мне она не нравится. Но я подумала, что двух недель слишком много, чтобы пытаться выбить из себя что-либо другое... Котаны, простите...