С тобой или без тебя

- Как же красиво, - восторженно прошептала Ви. Уже несколько минут Виктория Престон, не скрывая детского восторга, не могла оторвать глаз от храма Святого Семейства. Всего лишь в нескольких сотнях метров перед нею простиралось величайшее творение гениального мастера – Антонио Гауди. Господин Гауди, если так можно выразиться, был и остается первой настоящей любовью Викки. Малышке хватило лишь пары страниц из бабушкиного альбома по истории искусства, чтобы навсегда влюбиться в каталонского зодчего. И любовь эта оказалась нетленной и знаковой – именно благодаря Гауди Престон выбрала архитектуру в качестве специализации в университете. Ей хотелось создать на Земле свой особенный мир. Не маленький, скромный мирок, а целый мир: необъятный, смелый, яркий - в ритме неоготики и модерна. Викки хотелось творить, воплощать самые смелые мечты в реальность, зажечь Лондон новыми красками, оставить на Земле свой след. Но мечты юношества померкли. Незаметно для самой себя Ви потеряла свое виденье, смелость взгляда, радикальность идей, твердость характера – забыла себя. И вместо того, чтобы творить, Викки лишь восстанавливала работы великих гениев - тот, кто не способен на мысль, всю жизнь говорит чужим голосом. - Подойдем ближе? – озвучил свое предложение Ромео. - Да, - тихо прошептала Ви, - да. Она широко ему улыбнулась и запечатлела на мужской щеке благодарственный поцелуй. Ромео обладал удивительным талантом – он предугадывал желания любимых женщин, даже если одной из них всего два года. - Потрясающе красиво, - женщина аккуратно положила голову на мужское плечо, - правда, Гвен? – она легонько дотронулась пальцем до носика дочки, сидевшей на руках у Ромео. - Да, - согласилась малышка, очерчивая величественный собор на фоне черной глади неба. - Это потрясающий подарок, - с придыханием шептала Ви. – И как я сама не додумалась!? - Ты просто была занята другими вещами, - Веттори хмыкнул, - но теперь тебе не нужно ни о чем думать. - Ни о чем? – игриво поинтересовалась Ви, теснее прижимаясь к собеседнику. - Ни о чем серьезном, - уточнил он, - твои проблемы – мои проблемы. И будь уверена – я решу их, чего бы мне это не стоило. Вдохнув вечерний воздух, Престон широко улыбнулась переполнявшему ее ощущению счастья. Исполнение заветной мечты, испанское небо, любимая дочка и мужчина, подаривший ей веру, надежду и мир. - Люблю твою улыбку, - прозвучал его плавный голос, - и твою тоже, - он крепче прижал к себе Гвен. Ви, поднявшись на носочках, обвила руками шею Ромео и легко поцеловала его в губы. Поцелуи итальянца всегда отличались легкостью и нежностью , стоило Ви едва коснуться его губ как по телу мгновенно распространялось тепло, спокойствие и ощущение безопасности – рядом с Веттори ничто не было страшно. Этот мужчина дарил Виктории надежду и веру в то, что будущее незыблемо; именно Ромео помог вновь поверить в любовь, в мужчин и, что немало важно, в себя. Он заботился о Гвендолин - любил ее как родную дочку, баловал, читал ей на ночь, играл с ней, учил итальянскому языку. Малышка отвечала ему взаимностью и, кажется, видела в нем отца, которого у нее никогда не было. Любил итальянец и Викторию, он любил ее чистой и бескорыстной любовью, не требуя ничего взамен. На что сама Викки была с ним честна и не клялась в любви, которой ее сердце не испытывало. Она заботилась о Ромео, поддерживала и верила, что когда-нибудь она сможет его полюбить. И это будет правильно и естественно как вдыхать воздух. - Фото на память? - мужчина протянул Ви дочку. - Конечно, - широко улыбнулась женщина, позируя для своей личной истории, - а теперь - иди к нам. Этот снимок на фоне храма Святого Семейства стал первой совместной фотографией, стал первой ступенью к такому важному "вместе". - Ужинать, леди! - правую руку, согнутую в локте, приняла Викки, за левую ладонь схватилась Гвен. - Пицца! - возрадовалась малышка. - Да-да, пицца, - подтвердила мама. - Я и не заметила, как проголодалась, - недоумевала женщина. - Искусство притупляет чувство голода, - мужчина рассмеялся. Десятиминутная прогулка по извилистым испанским улочкам привела троицу к небольшому испанскому ресторанчику, из которого доносилась живая музыка. - Я когда-то хотела быть архитектором, - поведала Ви, откинувшись на высокую стенку стула. Ее взгляд был прикован к далекому, но все так же манящему фасаду храма Святого Семейства. В яркой вечерней подсветке мрачная готическая красота сооружения приобретала мистический оттенок. - И что тебе помешало? – поинтересовался Ромео. - Не знаю, - она пожала плечами, - сначала я работала архитектором. Но знаешь, студентке трудно заполучить по-настоящему стоящий проект, - в голосе смешались насмешливые и грустные нотки, - поэтому мне пришлось заняться чем-то более прибыльным. - Я и сам подрабатывал официантом, пока был стажером в галерее Уффици. Но что тебе сейчас мешает, Виктория, что? - черные глаза выжидающе смотрели на собеседницу. Но Ви не спешила ответить на поставленный вопрос: она попросту не знала причин, по которым занималась реставрацией вместо любимого дела. - Ты красива, умна, успешна и талантлива – я не могу понять, что тебе мешает. Если все дело в деньгах, - осторожно начал он. - Нет, - Викки перебила его, - дело не в деньгах. - В чем же тогда? – Веттори недоумевал. - У меня есть Гвен и я должна обеспечивать ее – я не могу рисковать. - Не бросай прежнюю работу, пока твое собственное дело не пойдет в гору. - Собственное дело? – Викки закусила губу. – Легче сказать, чем сделать! - И это говорит мне женщина, которая ранним утром поехала за красной икрой в другой конец города? – итальянец задорно рассмеялся. – Попытка не принесет вреда, - его пальцы сжали хрупкую ладонь Ви. Ромео, не смея моргнуть, смотрел на Викторию, она – на него. Магнетическая чернота его глаз приковывала внимание, лишала воли, умоляла поддаться – чаша весов Ви медленно накренилась к согласию. - Я буду рядом, - заверил ее Веттори, - я перееду в Лондон, если понадобится. - Но ведь вся твоя жизнь в Риме! – вспыхнула Престон. - Я сам творю свою судьбу - и если пришло время проститься с Римом, то я сделаю это без сожаления. - Так просто? – женщина все еще не верила в серьезность его намерений. – А как же твоя работа? - Найду другую, - он пожал плечами. - Думаю, с моими рекомендациями у меня неплохие шансы. - А как же твоя семья? Родители? - У моих родителей пять детей – думаю, они не заменят моей пропажи! – Ромео широко улыбнулся. – Мне тридцать лет – пора задуматься о собственной семье. "Собственная семья". Одно словосочетание мигом представило в истинном свете намерения Ромео, которые оказались самыми что ни на есть серьезными. Ви нерешительно подняла глаза на мужчину, она ожидала от него широкой улыбки, красноречивых извинений и шутливых объяснений, так подходящих к этой неловкой ситуации. Но Веттори, напротив, был, как никогда, серьезен и уверен в своих словах, от которых и не собирался отказываться. От него исходила молчаливая решительность, непоколебимая уверенность и сила. Ви едва заметно поежилась, словно кожу тронул легкий прохладный ветерок, но не прошло и пяти секунд, как ее душа до краев наполнилась ощущением первобытного спокойствия, которое так хорошо было известно нашим праматерям. Чувство защищенности - так на современный лад было принято называть это ощущение. Именно защищенной Виктория себя и чувствовала рядом с Ромео и ей это нравилось. - Ты можешь пожить у нас, если решишься переехать, - неуверенно предложила Престон. Пока эта новоиспеченная авантюра не внушала ей никакого доверия, пока было слишком трудно поверить в то, что кто-то ради нее готов бросить все и начать жизнь заново в абсолютно чужой стране. - Посмотри на меня, - черные глаза пытливо пробирались ей в душу. - Ты хочешь, чтобы я переехал в Лондон? Подумай, я не тороплю тебя. - Хочу, - ответила Викки быстрее, чем его слова стали прошлым. - Тогда я с радостью воспользуюсь твоим предложением, пока не найду себе съемную квартиру, - Ромео улыбнулся. - Не надо, - тут же поправила его женщина, - я хочу, чтобы ты жил с нами - со мной и с Гвен. - Ты уверена? - Больше, чем когда-либо, - узкие губы Викки открылись в широкой улыбке. В этот день, в эту минуту она приняла важное решение, в котором была непоколебимо уверена. Голоса души, тела и мыслей слилось в одну торжественную песню, мелодия которой захватила Викки и внушала веру, что все действительно правильно. И пусть Ви понимала, что ей придется столкнуться с дюжиной трудностей; понимала, какую ответственность берет на свою душу, она предполагала, как нелегко будет объясниться с отцом и как трудно будет объяснить подругам, что за одну минуту изменила всю свою жизнь в корне. Но иначе Виктория уже не могла: ей нравилось ощущать себя живой, борющейся за свое счастье, преодолевающей трудности. Ей нравился этот мужчина. Ей нравилось быть собой. Новая глава готова. Не из Италии, как подумало большинство) Вышла она именно такой потому, что я считаю, что это вполне здравым развитием вещей. Удачных выходных, мои друзья!