С тобой или без тебя

По ярко-красной ковровой дорожке шагала красивая молодая пара. Мужчина и женщина сияли от счастья, а на лицах горели улыбки. Он бережно придерживал спутницу за талию, та в свою очередь скромно льнула к нему и растерянно улыбалась. Никто: ни журналисты, ни коллеги, ни поклонники, - видя эту пару, не мог сомневаться в том, что Сюзанна Филдинг и Том Хиддлстон действительно любят друг друга. Они выглядели такими счастливыми и влюбленными, что сомневаться в их чувствах казалось кощунством. Девушка в кукольном черном платье, выгодно подчеркивающем ее округлые формы, была на удивление красива: сияющие от восторга глаза, бронзовый оттенок кожи и легкий румянец на щеках, придававший здоровый вид. Том же, напротив, выглядел болезненно-бледным на фоне подруги то ли из-за черных волос, обрамлявших лицо, то ли из-за насыщенного коричневого цвета ее кожи. Вокруг одна за другой ярким заревом горели вспышки, журналисты что-то наперебой говорили, самые настойчивые, а может просто потерявшие совесть, просили пару о поцелуе. - Как давно вы вместе? – слышался скрипучий, писклявый женский голос. - Улыбайтесь! – просил бас, а после очередной вспышки добавил, - встаньте правее! - Подарите публике поцелуй! – кричал самый настойчивый журналист. - Поцелуй меня! – Сюзан обратилась к Тому. Глаза ее искрились от восторга словно взор был прикован к праздничным фейерверкам. Филдинг упивалась происходящим: вспышки фотокамер, дерзкие вопросы журналистов, красная дорожка, по ворсу которой вступали британские и американские звезды. Сюзанна чувствовала себя маленькой девочкой, попавшей на закрытую вечеринку, на которую благосклонные родители разрешили ненадолго заглянуть. Девушка позировала фотографам, широко улыбалась, игриво скрещивала ноги в щиколотках и придерживала юбку платья. Она пыталась выглядеть гордо и вальяжно как светская львица, но ребенок то и дело прорывался наружу. Том в отличие от спутницы был сдержан и выдержан. Творящаяся вокруг суета не доставляла ему радости, а лишь угнетала. Ему не было в тягость раздавать автографы и фотографироваться, нет, как раз это было самым приятным в актерской работе. Взамен на кривую роспись он слышал слова благодарности, искренние восторги его работой. Любовь публики – это все, что нужно актеру, чтобы чувствовать себя успешным, но даже такие сильные чувства не могли заполнить пустоты в сердце. - Поцелуй меня! – более настойчиво просила Сюзанна. И он поцеловал. Крепко, с чувством - так по-собственнически, чтобы каждый присутствующий мужчина знал, что эта женщина пришла с ним. В ту короткую секунду он не предал значения своим действиям, Хиддлстон просто отдался порыву, зову сердца, которое тут же перестало биться, стоило ему коснуться губ Сюзан. Ничего. Актер не испытывал никаких чувств – абсолютно ничего! Ни трепета, ни нежности, ни наслаждения, ни сожаления, ни разочарования. Всего на мгновение, но такое мучительно-долгое мгновение, ему показалось, что он умер, а этого мира больше нет. Том тотчас отпрял от спутницы и быстрым шагом засеменил в здание кинотеатра, в котором вскоре должна была состояться премьера фильма «Глубокое синее море», в котором ему посчастливилось сыграть главную роль. На белоснежном экране появился небольшой дом, в окне которого стояла женщина, курившая сигарету. В то утро Эстер покинул любимый, в то утро Эстер "умерла". Ее смиренное ожидание, взгляд полный надежды и боли, скорбь на бледном лице, - все это было Тому до боли знакомо. Три года назад он, как и его герой Фредди, покинул женщину, вступая в новую беззаботную жизнь без горя и печали – без Викки. Как-то Теренс спросил его: «В чем твой секрет, парень?» Актер лишь смущенно улыбнулся, поблагодарил за высокую оценку и сотрудничество. Он ведь не мог сказать, что Фредди Пейдж получился таким живым и естественным просто потому, что Хиддлстон не приложил ни малейшего усилия, играя его. Том просто взошел на сцену и явил зрителю свое подлое естество. А ведь именно подлецом он и был. Как же он был высокомерен и глуп, как были высокопарны его слова, брошенные Викки, будто бы она была жалкой поклонницей, пришедшей к нему на спектакль. Те слова были безличны и бездушны, в них не было и капли Тома. Эти слова были сказаны актерами, писателями, певцами, но не им. Эти витиеватые помпезные фразы сказал кто-то чужой. Но чужой ли? Не скрывалась ли ужасная правда именно в том, что каждая хлесткая фраза была рождена его холодным, черствым сердцем? Эта внезапное открытие ослепило. Всю свою сознательную жизнь Хиддлстон боролся с несправедливостью, вставал на защиту слабых, но и сам он оказался ничем не лучше тех, кому пытался противостоять. Томас Уильям Хиддлстон оказался ничем не лучше других, пожалуй, даже хуже. Судьба воистину обладает прекрасным чувством юмора: ее уроки обличают человеческие недостатки в самом дурном свете. Сожаление заполнило каждую клеточку тела. Как же было жаль Викки, что пала безмолвной жертвой его тщеславия, глупости и гордыни. Сколько раз актер в сердцах корил ее за серость мысли, покорность, безынициативность - сколько раз Том корил Ви за то, что ее огонь погас? А ведь он сам, своими руками, задушил в ней все то прекрасное, что в ней было, тем самым превратив Викторию Престон в умерщвленную податливую куклу. Актер был противен себе, ему была противна роль и весь фильм в целом. Он был преисполнен ненависти к себе: с высокого экрана на него смотрел не Фрэдди Пейдж, а Том Хиддлстон. Мужчина не играл своего героя, а рассказывал историю своих ошибок, проживал свою жизнь, которая вызывала лишь отвращение. Тома одолевали сильные эмоции: сожаление, ненависть, презрение и горе. Их необузданная мощь разрушала ход мыслей, душевное спокойствие, виденье себя - разбивала сердце и жизнь на "до" и "после" Викки Престон. Сердце каждого человека – глубокое море, на дне которого покоятся позабытые тайны, разбитые надежды, неразделенная любовь – обломки прошлого. Где-то на горизонте маячат мечты на светлое будущее, новые знакомства, великие совершения. Душа Хиддлстона хранила в себе немало тайн и покалеченных надежд, но корабль его жизни бесстрашно плыл вперед к новым воздушным замкам. Вот только сейчас в его сердце царила мятежная буря, разбередившая душевные раны. Все, о чем актер хотел забыть, внезапно напомнило о себе обломками на пенных волнах, но самым страшным оказалось то, что его судно нос к носу столкнулось с лайнером-призраком «Виктория», давно потерявшим свой лоск.