С тобой или без тебя

- Проходи! – Том, широко улыбаясь, распахнул дверь. Сейчас на его лице сияла яркая и искренняя улыбка, а глаза горели как у маленького ребенка при виде рождественской елки с подарками поутру. Для него этот момент и, правда, был сродни чуду: сердце заполнило волнительное ожидание, глаза искрились радостью, а черты лица казались мягче от переполнявшего душу теплого чувства. - Привет, - Люк, сконфуженно улыбаясь, зашел в квартиру. Увидев то, как хозяин радушно встречает его, Уинсдор поник: он понимал причины столь приподнятого настроения своего подопечного, но оправдать надежд, увы, не мог. - Том, - публицист пытался начать разговор, но едва взглянув на актера, он застыл в нерешительности, - это тебе. Уинсдор протянул подопечному увесистый прямоугольный пакет, посчитав, что наглядное пособие во много раз лучше голословных объяснений. - Что это? – Хиддлстон, вскрыв герметичный пакет, непонимающе перебирал бумаги. - Ты спросил найти Викторию Престон, - обозначил Люк. - Да, но, - недоумение мгновенно преобразило его лицо, - сколько же их!? – длинные пальцы за несколько секунд перебрали сотню белоснежных страниц. - Чуть больше тысячи. Видишь ли, - голос агента словно извинялся, - «Виктория Престон» - весьма распространенное имя. Это весьма странно, но Уинсдор, правда, чувствовал себя перед Хиддлстоном виноватым. Стоило лишь увидеть, как лицо подопечного осунулось и погрустнело, как Люк почувствовал угрызения совести словно он сам был тому причиной. - Я сделал все, что мог, - публицист развел руками. – Том, ты слышишь меня? Хозяин во время монолога гостя отрешенно стоял у окна, вглядываясь в исписанные машиной бумаги, пытаясь найти среди тысячи незнакомок свою Викторию. - Том? – Люк настойчиво позвал его. - Прости, - на губах актера появилась грустная, извиняющаяся улыбка, - я задумался. Так что ты спрашивал? - Кто она? – однако, увидев на лице артиста болезненную мрачность, Люк сразу пошел в отступление. – Если ты не хочешь, можешь не отвечать. - Все в порядке, - осторожные слова гостя заставили обрести самообладание, - мы просто учились вместе. На Люка пространственные заверения Тома не имели никакого воздействия. За время совместной работы он успел хорошо изучить подопечного: Уинсдор видел его радостным и опечаленным, беззаботным и задумчивым, но таким опустошенным и угрюмым Хиддлстон предстал впервые. И что-то подсказывало молодому человеку, что дело далеко не в том, что актера замучила ностальгия по студенческим годам, нет, здесь все гораздо глубже. - Давно не виделись? - Пожалуй, давно, - Хиддлстон прикусил нижнюю губу, дабы не сказать лишнего. - Ты пробовал позвонить ей? – публицист пытался хоть как-то помочь. - Пробовал, но этого номера уже не существует, - с горечью ответил хозяин. Гость насторожился, хоть и не подал вида: столько болезненного отчаянья ему не приходилось слышать в голосе Тома даже на пробах. - Может стоит…, - хотел было внести новое предложение Люк, но его тут же перебили. - Я уже был у нее дома, - голос Хиддлстона прозвучал непривычно тихо, - Виктория там больше не живет. В гостиной повисла тишина. Хозяин, словно обрадовавшись наступившему молчанию, скрестил руки на груди и вновь перевел взгляд на распахнутое окно. Голубые глаза неотрывно смотрели на соседний дом, который для него, как и все остальное, перестал существовать. Люк же пытался осмыслить полученную информацию. Не нужно было обладать специальными познаниями, чтобы понять, что разговор о таинственной Виктории – не самая приятная для Тома тема. Актер говорил осторожно и неохотно, боялся сказать что-то лишнее, хотя одолевавшие эмоции скрыть был не в состоянии: так сильны они были. Эта женщина когда-то значила для него многое, но, видимо, у судьбы были свои планы - она разлучила их. Теперь одно лишь упоминание о ней могло окунуть Тома в неприятные воспоминания, о которых доселе он никогда не упоминал. - Мне нужно найти ее, - Том нарушил тишину. - Зачем? – Люк, пользуясь желанием актера откровенничать, пытался узнать тайну. - Мне кажется, ей грозит опасность. - Кажется? – Уинсдор с недоверием посмотрел на фигуру у окна. – Что это значит, Том? - Мне приснился сон, в котором она погибла, - Хиддлстон прибег ко лжи. Отчего-то ему было страшно произнести вслух, что причиной ее преждевременной смерти стал он сам. - Том, это всего лишь сон, - агент пытался успокоить его, как мог, - это плод воображения и только. - Ты прав, наверное, - Хиддлстон недоверчиво посмотрел на гостя. - К тому же, Виктория могла бы оставить тебе новый телефон и адрес, если бы захотела, - он выдержал паузу, пытаясь найти мягкие слова, - она не хочет быть найденной, понимаешь? В ту же секунду глаза Тома наполнились болью, которую он, вновь повернувшись к окну, попытался скрыть. А что если Люк прав? Что если Викки больше не хочет видеть его? Неужели раны прошлого так сильны, что он стал ей ненавистен? Невольно актер вспомнил тот вечер: ее печальные глаза, смотревшие в пол, ее бесцветный голос, ее слова, полные обреченности. Викки с болезненной надеждой в глазах умоляюще смотрела на него, зелень очей заклинала остаться, хотя губы не произнесли и слова мольбы. А ее последние слова! Они прозвучали так, как будто женское сердце разорвалось. Он разбил ее сердце своей холодной заученной речью, воодушевленным взглядом, направленным в будущее, где ей больше нет места. Том безжалостно оставил ее погибать в пустоте высоких одиноких стен – он убил, убил Викки. И коль это так, имеет ли он право на то, чтобы вновь появится в ее жизни, подойти, сказать хотя бы слово? Нет. Он сам ушел от Викки, сам сделал свой выбор. И теперь абсолютно неправильно прийти в ее настоящее, в котором Тома не ждут. От одной лишь мысли о том, что Ви могла забыть его, в груди кольнуло. Хиддлстон непроизвольно поднес ладонь к сердцу. Больно. Как же ей тогда было больно, как же она страдала, пока мужчина наслаждался жизнью с другой женщиной. Престон любила его, любила всем сердцем, и в этом актер никогда не сомневался – вот только любовь эту он оценить не смог. - Я не буду искать ее, - с грустью сказал Хиддлстон, словно заверяя Люка в своих намерениях, - не буду. Слова эти прозвучали так, будто бы он хотел уверить в этом не агента, а самого себя словно мужчине непременно был нужен свидетель клятвы. - Как скажешь, - Уинсдор посмотрел на часы. – Мне пора. Том, сдавленно улыбнувшись, кивнул в знак понимания: на большее он сейчас не был способен. - Завтра у тебя интервью, ты помнишь? И снова короткий кивок послужил ответом. - До завтра, - выходя из квартиры, Люк, не медля, достал из кармана пиджака телефон и набрал чей-то номер. - До завтра, - тихо произнес артист. Он вернулся в пустую гостиную, где воздух был пропитан одиночеством, которое мужчина мог разделить лишь со стопкой машинописных бумаг. Том невесело ухмыльнулся: как можно было быть таким наивным, пытаясь найти ее по имени и фамилии. Это ведь невозможно, даже если бы он лично обзвонил каждую Викторию. И если еще вчера он лишился бы на эту авантюру, то сегодня она казалась не только безрассудной, но и эгоистичной. Найти Ви спустя год означало напомнить о пережитой боли, разбередить раны, нанесенные им. Хиддлстон тяжело вздохнул. Единственное, что он может сделать для счастья и душевного спокойствия девушки, - не искать ее. И пусть ради этого решения, принятого от чистого сердца, придется пожертвовать своим желанием увидеть Ви хоть раз; узнать, что она счастлива, то он готов на это пойти. Пусть не ради себя, но ради нее.