С тобой или без тебя

Молодая пара сидела на диване за просмотром телевизора. По центральному каналу показывали фильм, главная героиня которого на протяжении полутора часов никак не могла понять, кого ей выбрать: умного и воспитанного мужчину или же страстного и необузданного. И если девушка, прильнув в мужчине, внимательно следила за каждым действием героини и беспрестанно комментировала их с пылким жаром, то ее молодой человек без интереса смотрел на экран, витая в своих мыслях. - Том, ты слушаешь меня? – Сюзан повернула к нему смуглое личико. Черты красивого лица, смягченные темнотой комнаты, таили в себе недовольство и раздражение. - Прости, Сюз, - мужчина сразу же извинился, - тяжелый день. В доказательство своим словам он лениво потер лоб и откинулся на изголовье дивана. - Тяжелый день?! – девушка резко отпрянула от него. Филдинг в упор смотрела на своего молодого человека, ожидая от него объяснений. И хотя ее взгляд был внимателен, а глаза ее редко моргали – она, словно не видела усталости на понуром мужском лице. - Сюзан. - Тяжелый день?! – вновь повторила она, перебив мужчину. – В последнее время у тебя каждый день «тяжелый»! - Сюзан! – Хиддлстон попытался взять слово. - Не перебивай меня! – девушка резко поднялась с дивана. – Объясни мне, что происходит!? Карие глаза теперь казались абсолютно черными, что являлось для Тома негласным признаком подступавшей истерики. И хоть сейчас голос девушки звучали относительно спокойно – он знал, что любое неосторожное слово может вывести ее из себя. - Я устал, Сюз, просто устал! – под воздействием недовольства, внезапно охватившего душу, Хиддлстон поднялся. Все те разрушающие эмоции, что съедали его изнутри, мгновенно вырвались из заточения словно снега, сошедшие с высоких гор. Терпение, так долго сдерживающее напор недовольства, раздражения и злости, лопнуло и теперь чувства безраздельно властвовали над разумом мужчины. - Не кричи на меня! – рассвирепела Сюзан, сейчас так напоминавшая собой мифическую Медузу Горгону в гневе. Ее решительный взгляд, полный ненависти, если и не превращал камень, то был способен привести в оцепенение. Да, чары ее были сильны, но видимо не достаточно, раз Хиддлстон, не ропща, приблизился к ней и отважно смотрел в черные глаза. - Ты думаешь о ней, да? – Сюз мельтешила в гостиной. - Ну конечно, – руки взлетели к потолку, взывая к неведомому Богу, - все твои мысли об этой, - лицо ее скривилось, пока мозг подбирал подходящий эпитет, - об этой дурнушке Виктории! - чернь глаз запылала доселе неведомым огнем. Она взяла короткую паузу, набирая побольше воздуха в разгоряченные легкие и готовясь к новому действию. - Ты бросил ее, - слова ее были пропитаны ядом, - бросил! Заставил страдать, жить в ожидании! Ты разбил ее сердце, ты сломал ее жизнь! А теперь, - Сюз сделала несколько шагов в наступлении, - думаешь, что она простит тебя? – комнату наполнил самодовольный смех. – Если она также глупа, как и дурна собой, то у тебя есть все шансы получить прощение сегодня же! - Замолчи, Сюзан! – взревел Хиддлстон, - не смей так говорить о ней! Негодование рвалось наружу, Том из последних сил сдерживал себя, чтобы не накричать на Сюзан, не сказать ей ничего лишнего, но яростное желание защитить честь Викки было так сильно, что сдерживаться было все труднее. - Посмотри на себя! На кого ты похож! Эта жалкая девчонка, - в ее голосе слышались шипящие змеиные нотки, - завладела тобой! – Филдинг взяла паузу. – Скажи, ты любишь ее? Любишь? «Любишь?» эхом звучало в квартире. Каждый повтор короткого слова заставлял девушку все крепче сжимать кулаки, а мужчину – подступать все ближе. - Ты любишь ее? – вновь спросила Филдинг, как только Хиддлстон подошел непозволительно близко. - Нет, - спокойно ответил он, - но говорить о ней в таком тоне я тебе не позволю! - Не позволишь? – едкая улыбка появилась на красных губах. – Мне не нужно твое позволение! – четко произнесла Сюз, - я буду говорить то, что хочу! С красивых губ Сюзанны слетали грубые, черствые, злые слова, пропитанные всей той желчью, на которую была способна ее душа. Хотя злоба, преисполнявшая ее, с корней выдирала надежду на то, что таковая у нее имеется. - Хорошо, - быстро согласился актер, пожав плечами, - говори все, что хочешь, но не в моем доме. Слова его звучали спокойно, но сухо и холодно словно представление, разыгранное Сюзанной, порядком ему надоело. - Ты прогоняешь меня? – суженные глаза внимательно смотрели на него из под опущенных ресниц. - Да, - простое слово легко слетело с губ. Удивительно, но это простое «да» принесло ему громадное облегчение словно с плеч спал неведомый груз. Она медленно подошла к Тому, встав вплотную к нему: «Пусть твоя девчонка, Хиддлстон, - Сюзан ткнула ему в грудь указательным пальцем, - никогда не простит тебя! Слышишь!? Никогда!» С теми словами Сюзанна резко развернулась и, на ходу опрокинув содержимое встретившихся ей на пути полок, подхватила шубу и с громким хлопком покинула квартиру. Том с ужасом смотрел ей в след. Его не поглотил ужас содеянного, ни в коем случае, нет, мужчину пугало лишь то, что Виктория никогда не сможет простить его. Годы будут идти, Земля день за днем вращается вокруг солнца, времена года послушно сменяют друг друга, день становится ночью, а холодные, пустые зеленые глаза сквозь пелену бесконечности будут смотреть на него, а губы скажут лишь «нет». Жизнь будет идти своим ходом: вороны все также живут в Тауэре, хрупкие почки каждый год распускаются, а после разноцветным ковром листья лягут на холодную землю, в кофейнях встречаются пары, женятся, заводят семьи, а Том будет обречен на вечные муки совести. Груз вины перед Викки лег надгробным камнем на пути его жизни, отняв спокойствие и веру в светлое будущее.