Encore

J'ai encore, encore besoin d'elle Encore une flamme Encore une larme Enlacer nos corps Jusqu'à ce que passe la fièvre Au-delà de l'âme Encore une larme*

Драконов в небе над Фолкритом не видели более двух лет. Люди, скинувшее груз постоянно висевшей над головой опасности, безустанно возносили хвалу восьми (а тайно, за запертыми дверьми, и девяти) богам и одному, сразившему Алдуина, герою. Впрочем, о Довакине в этих местах тоже давно не слышали. Многие были уверены, что он не вернулся из последнего боя, навсегда сгинув вместе с врагом. Фолкрит вновь привык к тишине и покою. Сонное оцепенение, царившее на главной улице, нарушал лишь хриплый голос стражника, сидевшего на ступенях «Мертвецкого меда». Страж порядка, заслуженно отдыхающий от трудов праведных, рассказывал густо накрашенной девице очередную, на сей раз весьма пошлую, версию о судьбе великого Драконоборца. Редгардка, хускарл местного тана, краем уха заслышав его речи, досадливо сплюнула себе под ноги. Старый жрец Аркея, шедший рядом с ней, попытался удержать женщину, уже было нацелившуюся объяснить зарвавшемуся стражу, как он не прав. Но та лишь отмахнулась, едва не заехав окованным наручем по лицу мера. Народ, исподволь наблюдавший за разворачивающейся сценой, дружно затаил дыхание в ожидании доброй драки. — Послушай, ты, мешок конского навоза… — редгардка шагнула на первую ступень, яростно сжимая кулаки. — Дракон! — внезапно истошно завопила девица. Хускарл резко развернулась, собираясь высказать шутнице все, что про нее думает… да так и застыла с приоткрытым ртом, завороженно наблюдая, как с ближайшего горного пика взмывает ввысь крылатый силуэт. Воцарившуюся вдруг тишину разбил тревожный голос боевого рога, призывавший стражников к оружию. Рядом с редгардкой вскочил давешний воин, протрезвевший в мгновение ока: — Талос, помилуй наши души… Вокруг слышались пронзительные крики женщин, зовущих своих детей, отчаянная ругань мужчин, спешащих к кузнице. Побелевший как полотно Лод, то и дело поминающий чью-то мать, вытаскивал из недр своего жилища коробы с готовым оружием, передавая их в руки готовых защищать свои дома горожан. Огромная тень накрыла главную площадь. Дракон, грузно хлопая крыльями, тяжело опустился на крышу ярлового дома. Жалобно хрупнули проседающие под весом гигантской туши балки, зашуршала опадающая солома. — Лучники! — что есть силы заорал командир гарнизона. В небо взмыло несколько десятков стрел, рассерженно-жужжащим роем пронеслось над площадью и с беспомощным шелестом осыпались, столкнувшись с прочной броней чешуи. Крылатый ящер, задрав тупоносую морду к небу, распахнул пасть и огласил окрестности оглушительным ревом, словно призывая кого-то. И его зов был услышан… Грохот лошадиных копыт прозвучал подобно отдаленному эху грома. Снежногривый конь, выбив искры из булыжника, затормозил напротив дома Сиддгейра. Невольные защитники Фолкрита затаили дыхание, наблюдая, как всадник, соскочив со спины жеребца, делает несколько шагов к середине площади и поднимает голову. Капюшон плаща соскользнул, обнажая длинные каштановые волосы. — DREM YOL LOK, ZeyMah. — OL SiiVAhKRIN Roo, жалкая JooR, называть меня ZeyMah? Roo, WEN DEZ — DINOK NaaL VODahMIN! — Ты ошибаешься, ZeyMah. Взгляни мне в глаза, и ты поймешь, моя DEZ — FeyN ALDUIN! * Дракон склонил голову набок, словно огромная собака, пристально вглядываясь в лицо молодой нордки. Спустя пару мгновений он презрительно фыркнул, выпустив струйки дыма из ноздрей. — FUL Roo DOVahKiiN? QahNaaRIN ALDUIN? Неужели JUN был совсем SahLO, раз позволил тебе KRii GeiNMaaR? TOL в тебе способно GRaaN DOVah? * Она, лишь устало вздохнув, откинула полу плаща. Тихо прошелестел клинок, покидая ножны. Кто-то из толпы за спиной сдавленно охнул, видимо, узнав Бич драконов. Женщина перехватила рукоять второй рукой, едва заметно кивнула сыну Акатоша. — Что ж… приди, и узнай! Дракон с пронзительным криком взвился в небеса, стремительно набирая высоту. Воительница проворно отскочила назад, спасаясь от рухнувших вниз остатков крыши. — Никому не высовываться из укрытий! — ее голос с трудом пробивался сквозь утробное рычание ящера и грохот рухнувших балок. Лишь двое не подчинились приказу: редгардка, с обнаженными скимитарами, занявшая позицию за ее левым плечом, и старый альтмер, сжимающий на ладони сиреневый сгусток готового заклинания, ставший за правым. — Это слишком опасно, — покачала головой воительница. — Я твой меч и твой щит, — с горькой иронией произнесла хускарл ритуальную фразу, прекрасно понимая, кто кого на самом деле защищает. Слишком часто она наблюдала, как закованная в драконью броню фигура выходила на смертельный бой и неизменно оставалась победителем там, где любой другой не продержался бы и минуты. Жрец Аркея и вовсе промолчал. Не ему, хранителю тайн посмертия, бояться костлявой. Дракон, описав широкую петлю в небе, тяжелым камнем рухнул вниз. Наполненная бритвенно–острыми зубами пасть распахнулась, сотрясая воздух вековой мощью ту'ума: — YOL TooR SHUL! * И в тот же миг в небеса Фолкрита взмыл другой крик: — FO KRah DiiN! * Две стихии столкнулись с оглушающим грохотом. Троицу, замершую посреди городской площади, окатило волной горячего воздуха и ледяным крошевом. Дракон, едва не сбив крылом навес над кузницей, раздраженно взрыкнул и, с трудом выровняв полет, вновь взмыл ввысь. — Нужно выманить его из города! — просипела нордка, морщась от боли в горле. Альтмер понятливо кивнул и разжал ладонь, активируя заклинание. Ярко полыхнуло, и спустя мгновение перед ними застыла ледяная глыба атронаха. Существо вскинуло похожую на обломок ледника руку и послало вдогонку ящеру ослепительно сверкающее копье… Ледяные стрелы бессильно разбиваются об прочную броню, едва ли причиняя дракону боль, но пробуждая в душе сына Акатоша слепую ярость. Не раз и не два призывал он грозный ту'ум, но каждый раз его крик встречал ответ от той, что, надежно укрывавшись за спиной ледяного создания, медленно отступает за черту города. Огонь встречается с вековечным холодом и рассыпается снопом бесполезных искр. Наконец, на одном из виражей ящеру удается зацепить ледяную глыбу огненным дыханием. Призванное существо растекается блеклой лужей у ног троих смертных, обреченных на погибель. Дракон зависает над ними, тяжело взмахивая мощными крыльями. Глубокий вздох, и в глотке зарождается новый ту'ум — последнее, что услышат эти жалкие двуногие создания перед своей смертью… Но та, что назвалась победительницей Алдуина, не прячется, не отступает, как это делают ее спутники. Она бесстрашно делает шаг вперед, поднимает голову, и сын Акатоша встречается взглядом с неестественными для человека, так похожими цветом на его собственные, глазами смертной. И прежде, чем его собственный крик пронзит пространство, он слышит: — JooR Zah FRUL! * И страх просыпается в его душе… Пускай он никогда не слышал этого ту'ума. Но то, что объединяет всех драконов кровной силой Дова, та незримая нить знания, что связывает их разумы и помыслы, подсказывает, что сейчас произойдет. Невидимая паутина окутывает его крылья, давит, тянет вниз к бренной земле. Сын Акатоша противится, бьется из последних сил, но мощь ту'ума, придуманного проклятыми смертными на погибель своим владыкам, ломает волю, высасывает последние капли самообладания. И тогда он кричит. Не обрушивая на голову двуногих ярость стихии. А от страха и отчаяния… Дракон, рухнув на открытую площадку рядом с кладбищем, разнес крылом каменную ограду в мелкое крошево. И земля содрогнулась. От дикого грохота на мгновение заложило уши, взметнувшаяся пыль запорошила глаза. Не дожидаясь, пока восстановится зрение и слух, редгардка подскочила к огромной туше и что есть сил рубанула по задней лапе, перерезая сухожилия. Ящер, яростно взвыв, наотмашь полоснул шипастым хвостом. И лишь врожденная ловкость спасла хускарла от стремительной атаки. Уйдя кувырком в сторону, темнокожая воительница встала перед безостановочно колдующим жрецом, прикрывая того от возможной атаки. С ладони альтмера сорвался очередной сгусток магии, и на бьющегося в агонии дракона бросился сотканный из призрачных нитей волк. Призванное существо впилось острыми клыками в нанесенную скимитаром рану, отвлекая внимание сына Акатоша от нордки, выхватившей из ножен кинжал. Дальнейшее произошло слишком быстро. Дракон, с трудом ломая сопротивление ту’ума, изогнул шею, стремясь схватить призрачного волка. В тот же миг в щель меж тонких височных пластин воткнулся тонкий кинжал. Держась за него, нордка в один удар сердца вскарабкалась по шейным гребням на загривок ящера. Молнией сверкнул Бич драконов, пробивая лобную чешую. Дракон взвился на дыбы, оглашая окрестности предсмертным воплем. Взвились клубы пыли вокруг рухнувшей наземь туши. Сын Акатоша содрогнулся в последний раз и замер. Теперь уже навсегда… Тяжело дышащие альтмер и редгардка обменялись пораженными взглядами, словно не веря, что все наконец закончилось. Что Довакин, несколько лет считавшийся погибшим, наконец вернулся, больше не скрывая лица от всех и вся за забралом тяжелого шлема из драконьей чешуи. — Прости, ZeyMah, — почти простонала нордка, с трудом вытаскивая клинок из смертельной раны. Неловко оскальзываясь на гладких пластинах, воительница скатилась на землю, где тут же рухнула на колени. Жрец, видимо, заметив кровь, стекающую по лицу сразившей дракона, шагнул вперед, но хускарл удержала его, схватив за плечо. Что-то было не так. Не было осыпающейся огненными обрывками плоти, не было золотистого свечения, что окутывало фигуру Довакина каждый раз после гибели дракона, не было отсвета отгоревшей битвы в глазах ее тана. Редгардка первая шагнула к стоящей на коленях нордке. Опустившись рядом, хускарл осторожно коснулась ладони, все еще сжимавшей Бич драконов. — Рада, что вы вернулись, госпожа. Довакин подняла голову, и хускарл едва не отшатнулась, заметив в глубине янтарных глаз пылающее золотом отчаяние, смешанное с безумием.