Бусинка

Утихомирившийся с вечера снег ночью пустился снова, и до рассвета просторы Малибу укрылись пушистым белым слоем - пусть и не большим, но нарядно-чистым. Обелённое пространство радовало глаз, ветви деревьев и провода сковывал иней, и, выглянув поутру в кухонное окно, Джаред блаженно улыбнулся: округа не только стала чище и веселей, но и отдавала умиротворением и покоем. Вообще, этот уголок страны, казалось, жил своей особенной жизнью. Здесь не громыхал транспорт, спешащий куда-то под окном, не раздавались о чём-то спорящие голоса, воздух не пресыщался удушливым смогом, а в окружающей обстановке не чувствовалось суеты, присущей многомиллионным мегаполисам. Напротив, этот район выдавался обособленным от сумбура жизни и являвшимся неким островком, где можно было перевести дыхание. И Джареду приятно было это понять: после всех оказий и перипетий он остро нуждался в хорошей передышке. Поэтому, встав поутру, он твёрдо решил сегодня просто побыть самим собой, а от навалившихся проблем хоть на день отрешиться. Запихнув в соковыжималку апельсины, он приготовил фреш, достав из холодильника фрукты, стал чистить клубнику. Сегодня ему хотелось Эйлин удивить. И заодно проявить заботу. А что могло быть для этого лучше, чем приготовленный собственными руками завтрак? Работа ладилась. Глядя на неё, Джаред иногда улыбался, время от времени мысленно уносясь к событиям минувшей ночи. На этот раз она была откровеннее и смелей, Эйлин держалась уверенней, и он мог позволить себе большее. Но было кое-что, что озадачило его, оставляя в душе немаловажные вопросы. В предкульминационный момент Джаред заметил, как участилось дыхание Эйлин, тело накрыла трепещущая волна, голова мотнулась по подушке, и она закусила губу, дабы не вскрикнуть. Она не ожидала такого сама - тут же распахнувшиеся ресницы и оторопелый взгляд красноречиво подтвердил это, - а последующая растерянность на лице засвидетельствовала её старания всё осмыслить. Столкнувшись с этим впервые, она, похоже, была немало удивлена, что во время близости может чувствовать что-то; и, будучи в этом вопросе неискушённой, видимо, посчитала такое поведение нескромным. Потому что постаралась тут же всё скрыть. Причём так мастерски и быстро, что Джаред даже предположил, что ему всё лишь показалось. Однако чуть позже, думая, что он уже спит, Эйлин заскользила рукой по его оголённому торсу - осторожно, едва уловимо, не прикасаясь к телу, но так к нему близко, что Лето уловил тепло её ладони. А затем чуть слышно всхлипнула: - Я не хочу знать о вас ничего, сэр. Ничего абсолютно! И отвернулась. А он открыл глаза и долго думал, чем же было вызвано всё это. Ей было с ним хорошо? Он вызывал какие-то чувства? Порождал привязанность? Пробуждал интерес? Ведь что-то же значили её слова! И почему она плакала, произнося их? За спиной послышался шорох, и, оторвавшись от раздумий, Джаред оглянулся. Облачённая в мягкий халат, в дверях кухни стояла Эйлин и измеряла его недоверчивым взглядом, словно сомневаясь, что он ей не снится. - Доброе утро! - шагнув навстречу, он взял её за руки. - Как спалось? - Хорошо, спасибо. А... вы не уехали, сэр? А, так вот почему такое удивление! Он слегка улыбнулся: - А вы этого хотите? Она завертела головой с таким усердием, с каким провинившийся ребёнок обещает больше не озорничать, и Лето вновь улыбнулся. - Тогда предлагаю провести этот день вместе. Ведь вы не будете возражать против моего общества, Эйлин? Её удивление слегка отступило, пропуская вперёд заискрившуюся во взгляде радость - такую светлую и по-детски искреннюю, что она не удержалась от облегчённой улыбки. И неожиданно для себя Джаред понял, что одиночество для этой девушки сейчас было такой же невыносимой пыткой, как и для него. - А у меня разве есть выбор? - прищурилась с лёгким задором она. - Ну, разве что остаться одной. Но это невесёлая перспектива. - Тогда давайте сегодня забудем о проблемах и просто прогуляем весь день. Вы не против? - Мы пойдём гулять, сэр? - Да. Я ведь обещал показать вам окрестности города. - Но на улице - снег. - А мы оденемся потеплее. К тому же у нас есть уникальная возможность увидеть заснеженный Малибу. Вы же не хотите пропустить такое чудо? - Ни за что. - Договорились. Но сначала - завтрак! Удивление на лице Эйлин вновь проступило на первый план. Выглянув из-за его плеча, она бросила быстрый взгляд на стол, а затем опять перевела его на Лето. - Вы приготовили завтрак? - поразилась, как если бы он совершил нечто невероятное. Сдвинул с места статую Свободы, к примеру. - Угу. И очень надеюсь, что он съедобен. - Но... я никогда не завтракаю, сэр. - Почему? - Мне не с кем, - пожала она плечами. - А делать это самой как-то неинтересно. - Но сегодня вы обязательно позавтракаете, - Джаред усадил её за стол. - Даже если это ужасно невкусно. Он пододвинул ей сок и нехитрую снедь и с минуту наблюдал, как она приглядывается к "банановой лодке", украшенной ягодами, орехами и изюмом. При этом у Эйлин было такое изумлённое лицо, что Лето безошибочно понял: ни вниманием, ни заботой избалована она не была. И он мысленно осудил её ушедшего молодого человека. - Это восхитительно вкусно, сэр! - наконец откусила кусочек она. - И невероятно: вы умеете готовить! - Не думаю, что стоит этому так удивляться, - принялся за свой завтрак и Джаред. - Многие мужчины делают это. - Мне не приходилось таких встречать. - А ваш парень? - на минуту остановившись, спросил он осторожно. - Он считал это обязанностью женщины. К тому же мы не жили вместе: сначала хотели пожениться. - Вы любили его? Эйлин помолчала, поглядывая на Джареда - серьёзно, насторожено, чуть недоверчиво. И такой её вид сказал Лето о том, что она оберегала эту тайну и сейчас раздумывала, стоит ли её раскрывать. - Очень, - наконец шепнула. - А он? - Мы оба любили друг друга. - Тогда почему он ушёл?! Эта фраза вырвалась у него прежде, чем он успел её удержать. И Джаред не сумел скрыть звучавшее в голосе возмущение, едко подстегнувшее тишину. В тот же миг Эйлин сникла, торопливо опустив голову и отвернувшись. Тело её напряглось, лицо обрело жёсткости, а губы крепко стиснулись, выдавая боль от затронутой темы. И Лето мысленно огрел себя по лбу. Какой же он дуралей! Ну, зачем он опять лезет на эти грабли? Сорвавшись с места, он обошёл стол, присел у её ног и стиснул ей руку, лежавшую на коленях. - Эйлин, простите. Простите меня. Я не имел права спрашивать об этом. Тем более таким тоном. Она не вырывалась, не выдёргивала ладонь, не пыталась отстраниться или уйти, а просто сидела, изредка поглядывая на него, и от обречённости, сквозившей в её глазах, у Джареда оборвалось сердце. - Пожалуйста, не сердитесь. Я не хотел обидеть вас. - Вы не обидели, сэр. Просто напомнили то, что я усиленно пытаюсь забыть в последнее время. - Тогда тем более простите меня. И давайте лучше поговорим о чём-то другом. К примеру, расскажите, как вы провели в этом доме последние два дня. Никто вас не беспокоил? - Нет. Вы были правы: это тихое и спокойное место. Правда, несколько раз звонил телефон, но я не снимала трубку. - Почему? - Этот дом не мой, поэтому звонили явно не мне. Я не хотела стать причиной чьего-то недовольства или поводом для чужих проблем. - Их бы не возникло: это звонил доктор. Хотел поинтересоваться нашими делами. - Тогда ещё лучше, что я её не снимала. Вдруг бы он попросил к телефону вас и узнал бы о вашем отсутствии. - Он и так о нём узнал, - ухмыльнулся Джаред. - И устроил мне настоящую выволочку. - Узнал? - удивилась она. - Откуда? - Догадался после вашего звонка. Доктор - человек неглупый. Джаред говорил обычным тоном, каким рассказывают о самых приятных вещах, однако Эйлин взглянула на него как-то виновато. - Я не подумала, что всё так выйдет, сэр. Простите мне этот звонок. Я к такому не стремилась. - А я вас и не виню, - он убрал с её лица локон и, заправив за ухо, вдруг оторопел: - Эйлин, где ваша серёжка? Относительный покой, обретённый ею с огромным трудом, как от дуновения ветра, вновь испарился. Лицо её опять напряглось, по нём пронеслась настороженность и что-то сродни паническому страху. И она инстинктивно прижала ладони к ушам, проверяя, действительно ли на ней отсутствовало украшение. - О, Боже! - вырвалось у неё. - Я потеряла пуссету! На ней слабая застёжка, поэтому она слетает иногда. Глаза её до самых краёв наполнились неподдельной болью, подкрашенной отчаянием и всё той же обречённостью; и, опустив голову, она зашарила ими по полу, выискивая пропавшую вещицу. - Господи, где я могла её обронить? - она вскочила на ноги, готовая броситься на дальнейшие поиски, но Джаред удержал её за плечи. - Эйлин, постойте! Сначала успокойтесь. Ничего ведь страшного не случилось. - Вы не понимаете! Это для вас не случилось, а для меня... Мне нельзя её потерять! - Но вы её не потеряли. Она никуда дальше дома не делась. - А если..., - и в глубине серо-голубых глаз даже сверкнули слёзы. - Вчера я выходила из дома. Что, если пуссета слетела где-то на улице? А ночью пошёл снег и... Тогда мне её уже не найти. - Погодите, - он сжал ей плечо. - Вчера вечером в гостиной на вас их было две. Я заметил. Сегодня утром - уже одна. Следовательно, вы потеряли её ночью. А где вы были ночью? - В спальне. - Значит, искать нужно именно там. Пойдёмте. Применённый Джаредом нехитрый дедуктивный метод дал свои результаты, и после недолгих поисков мигающее переливами украшение Эйлин было найдено. В постели среди подушек. Завидев его, она обрадовалась, словно ребёнок, глаза благодарно заискрились, а руки зажали серёжку в кулак и притиснули к сердцу. И, глядя на это, Лето по-доброму улыбнулся: - Никогда не понимал, почему женщины придают столько значения подобным вещам. Может быть, вы мне это объясните? - Эта очень дорогая вещь, - коротко ответила она. - Разве? - и он недоверчиво покосился на вторую серёжку, красовавшуюся в её мочке. - А я вижу всего лишь искусно гранённое, похожее на драгоценный камень, но всё же обычное стекло и оправу из нержавеющей стали. - Так и есть, сэр. И в финансовом отношении эти безделушки стоят немного. Но они очень ценны для меня. Как подарок. - Подарок от вашего молодого человека? - догадался он. Эйлин молча кивнула. - Он подарил вам их на память? - Нет. Он подарил мне их на счастье. Перед уходом. - Как это? - снова не удержался Джаред. - А не лучше ли было ему остаться и это самое счастье для вас создать? - Он не мог. Он... знал, что уйдёт и... что мы не сможем быть вместе. И он подарил мне эти бусинки, сказав, что они обязательно принесут мне счастье... Поэтому, сами понимаете, я не могу их потерять. Эйлин было трудно об этом говорить. Голос её то и дело срывался, порой запинался, нервно дрожал. А потом она и вовсе умолкла, и просящаяся наружу слезинка, прорвав оборону, всё же предательски покатилась по щеке. Всё-таки это была сложная тема, Джаред видел это. И, осторожно её приобняв, крепко прижал к своей груди. Внезапно он постиг глубину чувств Эйлин по отношению к неизвестному ему мужчине. Любить его настолько, что ни за что не осуждать. И не позволять этого никому другому. И даже после ухода трепетно относиться к тем вещам, которые хоть как-то о нём напоминали. Ну, почему мужчины порой так глупы, что не ценят того, насколько их любят?! - Я понимаю, Эйлин, - шепнул он. - Конечно же, вам нельзя потерять их. Хотите, я подожму застёжку, и бусинка не будет больше слетать? Тычась ему в грудь, она отрицательно качнула головой. - Почему нет? - удивился он. - Так будет надёжнее. - Не надо, сэр. Вдруг она сломается? - Хорошо, - и он успокаивающе погладил её по голове. - Будь по-вашему. Только, прошу вас, успокойтесь. Ведь, если помните, мы обещали не касаться сегодня проблем. - Я не нарочно. Всё вышло случайно, - и, взглянув на Лето уже спокойнее, Эйлин совсем как ребёнок произнесла: - Я больше не буду. - Тогда надевайте свою серёжку и давайте собираться. Нас ждёт прогулка по заснеженному Малибу. Как чуть позже выяснилось для Эйлин, заснеженный Малибу был явлением очень редким. Город располагался в прибрежной зоне, и климат в нём был тёплым. Поэтому здесь преобладала мягкая влажная зима с плюсовой температурой. А что уж говорить об осени! Но в этом году она, похоже, решила установить рекорд и выкинула такую вот шутку. Её юмор жители города по достоинству оценили, поэтому в этот день на его улицах было оживлённо: каждый стремился насладиться белым чудом, которое, как все знали, продержится здесь недолго. Уже сейчас, с утра, температура достигала выше нуля, отчего снежок начинал кое-где таять. И постепенно он грозился исчезнуть из поля зрения вовсе. Первую половину дня Джаред с Эйлин посвятили изучению достопримечательностей города. Затем посидели в кафе, побаловались пирожными и горячим чаем, а после обеда отправились к береговой черте, дабы полюбоваться осенним океаном. К тому времени с городских улочек снег уже сошёл, но в гористой местности Санта-Моники всё ещё не думал этого делать. Правда, стал лёжким и влажным, но Эйлин видела в этом огромный плюс: он хорошо лепился. И, замечая, как озорно горят её глаза, Лето понял, что игры "в снежки" им не избежать. Вообще, как он заметил, сегодня Эйлин была немного другой. Она приятно преобразилась, взгляд её оживлённо горел, на ранее бледном лице появился румянец. А главное, она улыбалась! Поначалу - несмело и осторожно, словно примеряя улыбку на себя, затем - намного уверенней и смелее. А когда снежная война всё-таки разразилась, когда шуточная "перестрелка" достигла апогея, переходя в такой же шуточный рукопашный бой, когда воюющие стороны по уши утонули в снегу, она уже безудержно смеялась - заразительно, заливисто, задорно. Когда совсем стемнело, они наконец добрались домой - чуть уставшие и промокшие, но невероятно удовлетворённые прогулкой. - Мигом в душ! - весело скомандовал Джаред, помогая Эйлин снять куртку и замечая, что она дрожит. - На вас нет сухой нитки. - По-моему, вы тоже промокли, сэр. - Да, но я ещё могу продержаться. А вот кое у кого даже зубы стучат. Так что сначала - вы. А я пока разожгу камин. Вы же не будете возражать против уютного вечера у камина? - и он озорно взглянул на неё, стягивавшую с себя ботинки. Она разогнулась, заглянула ему в глаза - пристально, серьёзно, чуть удивлённо - и затем произнесла нечто, что заставило его замереть: - А разве возражают против счастья? И тут же скрылась за дверью ванной. А он остался стоять на месте, недоумевая по поводу услышанного. Что она говорила? Что этот вечер для неё - настоящее счастье? Как, наверно, и проведённый вместе день? И он, Джаред, его составляющая? Его частица? Что-то похожее на эйфорию затопило его с ног до головы, душу заполнило внутреннее ликование, а губы растянулись в довольной улыбке. Всё-таки невероятный сегодня день! И Джаред чувствует себя настоящим мальчишкой. Метнувшись в гостиную, он затем растопил камин, принёс плед и подушки, устроил настоящее лежбище у огня, где намеревался посидеть в обнимку с Эйлин, наблюдая за пламенем в топке. Но вернувшись через время из душа, обнаружил, что она немного дополнила программу вечера: рядом с этим привалом был накрыт импровизированный стол, на котором помимо ужина и вина красовались зажжённые свечи. Сама Эйлин, облачённая в джегинсы и рубашку, сидела в кресле у камина и, кутаясь в наброшенный на плечи палантин, смотрела на огонь. Отбрасываемые им сумрачные блики плясали по её лицу, но она, казалось, этого не замечала: мысли её в эту минуту блуждали где-то далеко, отчего она вновь выдавалась отрешённой и далёкой. Распущенные чуть волнистые пряди, уже просохшие после душа, слегка обрамляли изящное лицо, на котором всё ещё сохранялся румянец. Изогнутые шнурочки бровей, полуопущенные ресницы, в глазах - танцующие отблески огня, не спадающие ни на минуту... У Джареда перехватило дыхание, заставляя остановиться в дверях, дабы не нарушить эту картину. Затем он всё же вошёл - тихо и осторожно, - неслышно приблизился к креслу, присел у её ног. И только тогда она словно очнулась, вскидывая взгляд на него. - О чём вы думаете, Эйлин? - спросил он негромко. - О тепле. - О чём? - не понял он. - О тепле, сэр. Я силюсь понять, куда оно подевалось. Раньше мне всегда было тепло, независимо от поры года или погоды. Но вот уже год, как это тепло куда-то исчезло, и я постоянно ощущаю холод. Даже если сижу у огня. Порой мне кажется, что меня поцеловала Снежная королева и мне не поможет уже ничего. Она говорила тихо и, казалось, спокойно, однако в глазах отражалась глубоко таившаяся боль. И Джаред понял, что её слова не касались холода в буквальном смысле и скорее относились к холоду души. Ведь из личного опыта он знал, что это самый лютый холод, от которого нет спасенья. - Поможет, - шепнул он, слегка сжимая ей руку. - Обязательно поможет. Пройдёт немного времени, ваша жизнь изменится, и в ней снова появится тепло. - Нет, сэр. Того тепла, что было, мне уже не вернуть. - Но можно обрести другое. - Вы думаете? - она недоверчиво улыбнулась. - Когда? - К примеру, летом. Это такая пора года, когда холодно не бывает никому. - Но чтобы дождаться лета, нужно пережить зиму. Верно? - Именно. Поэтому запаситесь терпением. И верьте: всё ещё впереди. - Спасибо, сэр, - шепнула она, вглядываясь, казалось, ему в самую душу. - За что? - За вашу поддержку. За эти слова. За то, что сегодня впервые за долгое время я не чувствовала зябкий холод. Даже когда по уши качалась в снегу. Она улыбалась. Серо-голубые глаза смотрели на Джареда тепло и открыто, подтверждая, что она не лгала. И Лето вновь ощутил всколыхнувшуюся в душе эйфорию. Неужели она давала понять, что он сделал её безрадостную жизнь чуточку краше? И оказывал влияние, приуменьшая холод и боль? - А сейчас пойдёмте ужинать, - поднялась она. - Вы приготовили ужин? На полу? - Угу. Он в японском стиле. - Суши? - бросил взгляд за её плечо он. - Это вегетарианские роллы, сэр. Вы же не откажетесь полакомиться ими? Откажется? Он? Да он не такой осёл, чтобы сделать это! И Лето с готовностью пересел на брошенные на пол диванные подушки, проронив на ходу: - Эйлин, вы просто волшебница! - Не больше, чем вы, сэр, - возразила она, тоже подсаживаясь к "столу". - Ваш завтрак также был сказочно необычным. Так что мы с вами авторы обычных чудес, помогающих сделать эту жизнь чуточку необычной. Джаред улыбнулся, поражаясь тому, что она рассуждала об этом так легко и доступно. И опять в который раз в нём пронеслась мысль, что было в этом что-то очень знакомое. Что-то, что он уже где-то встречал. И когда-то точно так же беседовал с кем-то на жизнеутверждающие темы - коротко, ясно, так же свободно. Да что это с ним? Почему всякий раз, когда вокруг - сумерки, а рядом - Эйлин, его охватывает эта убеждённость? - Эйлин, - проронил он, стараясь отогнать от себя эти мысли, - вы очень умная девушка. - Это плохо? - Почему вы так решили? - Ну... мужчины в основном предпочитают иметь дело с дурочками. - Разве что глупые мужчины. Потому, что на фоне умных женщин их глупость очень видна. - А вы, стало быть считаете себя умным? - она поглядела на него с таким озорством, что он не смог сдержать улыбку, затем лукаво прищуриваясь: - Вообще-то, нет. Но я надеюсь, что свою глупость мне удаётся надёжно скрывать. Они рассмеялись - искренне, весело, дружно, - отчего сумрачная гостиная, казалось, наполнилась дополнительным теплом. И, глядя, как при свете свечей лучатся её глаза, Джаред проронил: - У вас очень красивая улыбка, Эйлин. Почему вы улыбаетесь так редко? Несколько секунд длилось молчание, в ходе которого она зацепила палочками кусочек ролла и, макнув в соевый соус, отправила ему в рот. При этом казалось, что она была полностью увлечена этим процессом, хотя на самом деле всего лишь использовала отвлекающий маневр, позволяющий выиграть время. - Сейчас мне трудно это делать, - наконец произнесла она. - Быть может, когда-то, когда придёт лето... и наступит истинное тепло, я и смогу снова весело улыбаться. Так же, как и ваши звёзды. Нет, она была невероятной! Она чувствовала всё очень тонко - не только себя, но и его. И использовала такие сравнения, которые одним-единственным словом могли всё доходчиво объяснить. И пусть их разговор мог казаться странным, но они понимали друг друга. Потому, что говорили на одном языке. - Эйлин, вы очень..., - Джаред даже запнулся, неожиданно обнаружив, что ему не хватает нужных слов. Его лексикон оказался слишком бедным, чтобы эту девушку охарактеризовать. - Я не ожидал, что всё будет вот так. - А чего же вы ожидали, сэр? И опять он опустил голову, признавая своё поражение. Почему именно сейчас, когда красноречие так необходимо, эта способность вдруг изменила? Как же он мог выступать перед массой народа, тогда как сейчас почему-то терялся в словах? А Эйлин выжидающе изучала его глазами, словно пытаясь понять, чего он не досказал. И, не желая испытывать её терпение, Джаред отважился на вопрос, терзавший его с самого утра: - Прошлой ночью мне показалось... На секунду мне показалось, что... Дьявол! Да что же это такое? Ему показалось то, о чём он не смел и помыслить. Но почему он не может высказать этого вслух? - Вам показалось, что мне понравилось? - пришла на помощь сама Эйлин. - А это так? - прожёг он её взглядом, замирая от мысли, что сейчас мог услышать ответ. - Нет. Она сказала это спокойно, всё тем же ровным тоном, не тушуясь и не отводя глаз. И Джаред понял, что это было правдой. И ощутил, как внутри его оборвалось что-то, разнося по нервам едкую досаду. На что он рассчитывал, глупый? На то, что девушке будет хорошо с ним? В такой-то ситуации? При подобной обстановке? Тогда он редкий тупица, верящий сказкам! Ведь хорошо по принуждению не бывает. Он лишь понимающе кивнул, опуская глаза и удивляясь, почему для него это было так важно. И вдруг услышал нечто, что ошеломило его: - Но я была к этому близка. Открытый взгляд - честный и чуть смущённый - подсказал Лето, что это тоже было правдой. И, ощущая возрождающееся воодушевление, он почувствовал себя намного увереннее. Отставил бокал, придвинулся ближе, убрал с лица Эйлин непослушный завиток. - Тогда, - произнёс он, не прерывая зрительного контакта, - мне бы хотелось провести эту ночь совершенно иначе. Не потому, что мы подписали соглашение, не потому, что так нужно, а потому, что меня одолевает желание. Сильное, неуёмное, которому я не могу упираться. Но если вы не хотите... Он не закончил: пальцы Эйлин тут же накрыли ему губы, призывая остановиться. Скользнули по ним, прошлись по щеке, захолодили по шее... Она наклонилась и вместо всяких слов коснулась его губ своими. От неё пахло нежностью изысканных нот, вплетённых в букет цветочного шампуня, чарующей неспешностью, пленительной мягкостью в жестах. И, как уловил Джаред, просыпающейся смелостью. Она целовала его! Сама! Не от безысходности. Не по принуждению. А по собственной воле. По личному желанию. Быть может, прав был доктор Чериш: даже в такой ситуации можно надеяться на что-то? Настойчивее привлекая Эйлин к себе, Джаред заключил её в крепкие объятия и, усадив на колени, перехватил инициативу. Теперь уже он целовал её. Продолжительно, упоительно, нежно. Эйлин прижалась к нему посильней, её руки сомкнулись у него на шее, скользнули вверх, запутались в волосах, ноги обвили его бёдра. И отметив настрой на решительность и откровенность, он с тактичной осторожностью опустил её на постеленные пледы. Огонь в камине пылал с особым азартом, языки пламени облизывали нёбо топки и, вихрясь витиеватыми завитками, затем опадали на угли. И они озаряли сумрачные тени, под музыку страсти сплетающиеся в таинственном танце любви. Доверчивые прикосновения, невесомые жесты, чувственные ласки и поцелуи, пламя в глазах. И любовная магия, возведённая в степень доверия: нежность. Чарующая, пленительная, трепетная. Заставляющая сердце биться быстрее и составлявшая этому танцу достойный аккомпанемент. Подогретый камином воздух в гостиной пылал. Эйлин чувствовала тепло каждой клеточкой тела, и, достигая отдалённых уголков души, оно электрическим током достигало микрочастиц. Участилось дыхание, порождая неровные вздохи, затрепетали сомкнутые ресницы, по нервам прокатилась томительная дрожь. И внезапно на Эйлин накатилась такая горячая волна блаженства, что ей не удалось удержать в себе стон. Ещё застенчивый, приглушенно-тихий, он, словно предатель, сорвался с губ, опережая смешанный с горячим дыханием шёпот: - Я вижу... Я вижу... - Что? - послышалось такое же придыхание в ответ. - Что вы видите, Эйлин? Разомкнув ресницы, она охватила Джареда блаженствующим взглядом, в глубине которого отражались пляшущие искры, и, превозмогая внутренний трепет, смущённо улыбнулась. - Я вижу звёзды! Звёзды. Которые, по её признаниям, вторгались в воображение в минуты настоящего наслаждения. Понимая, что значат эти слова, Джаред ответил такой же улыбкой и, притиснув Эйлин покрепче, припал к её губам. Что ж, пусть его злодейка-судьба постоянно шутила, но на этот раз её шутка была невероятно доброй. Ведь кто бы мог подумать, что даже при таком раскладе двое, опалённые превратностями жизни, смогут обрести гармонию между собой?