Бусинка

Машина Джареда летела по опустевшему вечернему шоссе, огибая повороты, игнорируя перекрёстки. Мелькали здания и улочки за окном, проносились рекламные щиты и красочные билборды. Время было поздним, и в окутывавшей пространство тьме свет неоновых огней выплясывал по поверхности автомобиля - так азартно, что Лето слегка щурил глаза. Впрочем, делал он это и по другим причинам. Во-первых, несмотря на то, что все навыки были доведены почти до автоматизма, вождение машины требовало высокой концентрации внимания, и это он хорошо осознавал. А во-вторых, его мысли то и дело устремлялись вдаль, оставляя по себе след в виде сосредоточенного взгляда. А мысли эти в последнее время неизменно касались Эйлин. С момента встречи с доктором - а с тех пор минуло два дня - в особняк в Малибу Джаред так и не поехал: остался в городе заниматься кое-какими делами. Правда, дела эти не были первоочередными и вполне могли подождать, но он решил не откладывать их в долгий ящик. Не потому, что был очень уж организован или отличался чрезмерной требовательностью к себе, а потому, что избегал встречи с Эйлин. Причём по нескольким причинам сразу. Но что бы он ни делал в эти дни - встречался ли с нужными людьми, проверял ли состояние техники в студии, обсуждал ли текущие дела группы, - его мысли устремлялись к этой девушке. Ему хотелось знать, что она делала, что думала, где находилась в данный момент - сидела ли в доме или вышла прогуляться. А главное, ждала ли она его, хотела ли увидеть или же готова была отдать всё, чтобы он больше не появлялся. Такая мысль саднила ему душу. Джаред даже замирал, стоило ей нагрянуть. И каждый раз - всё сильней и сильней, с большей уверенностью в том, что это правда. Такое действительно могло быть. Это у других он вызывал восхищение и томные вздохи, а реакция этой девушки на него оставалась спокойной. И она по-прежнему была очень далёкой, несмотря на то, что была вынуждена так близко его подпустить. Всё-таки на этот раз судьба не просто шутила, а витиевато издевалась, наблюдая, хватит ли у Джареда нервишек и сил. Повернув руль влево, он прошёл поворот и, направив машину в сторону Малибу, слегка притопил. Погружённые в сумерки заоконные пейзажи, и так едва различимые без подсветки, и вовсе размазались тёмными пятнами по стеклу, превращаясь в сплошной безликий сумбур. Впрочем, для данной поры года это была привычная картина: всякая яркость, наполнявшая просторы раньше, померкла, радужные краски пожухли и стёрлись, и теперь жизнь смотрела на мир унылой серостью и безликим мраком - верными спутниками глубокой осени. Даже в воздухе пахло затхлой безысходностью и тоской, предвкушением инерционности и замирания жизни. Интересно, какой кретин назвал осень золотой? Где же её золото? Коррозия изъела? В кармане куртки затрещал телефон, и, достав его, Лето поднёс к уху. - Алло? - Джаред, ты где? - голос профессора настойчиво ворвался в салон, отдавая требовательностью командного тона. - У себя в машине. - Что ты там делаешь? - Как что? Пеку пироги. А что в ней ещё делать? - Хватит ёрничать! Мне не смешно! Уловив в голосе Чериша неподдельное волнение, Джаред мгновенно напрягся. - Доктор, что-то случилось? Что-то с Шенном? - Нет, - заметно сдал позицию тот. - С ним всё хорошо. А вот с его братом, по всей видимости, дело плохо. - Чего? - не понял Лето. - Что стряслось-то? - Это я у тебя хотел бы спросить. Что там у вас происходит? Почему я не могу дозвониться к вам в Малибу? Почему никто не снимает трубку? И почему ты сейчас в машине, а не с Эйлин? - Я как раз еду к ней. - Что значит едешь? - доктор, казалось, оторопел. - А до этого где ты был? - В городе. - Всё это время? Все два дня? Ты что же, к ней тогда так и не поехал? - Нет. В трубке послышался поражённый вздох, затем - манерное цоканье языком, и Джаред даже представил, как при этом профессор ещё и качнул головой. - С ума сойти! Хочешь сказать, что всё это время в домике в Малибу Эйлин оставалась одна?! - Да. - Джаред, ты спятил?! Чёрт меня дери! Теперь понимаю, что значил её телефонный звонок! - Она вам звонила? - Представь себе! Несколько минут назад! На мобильный! Просила подсказать адрес, по которому она находится. - Зачем? - А ты не догадываешься? - в голосе доктора сквозил нескрываемый упрёк. - Чтобы вызвать такси! - Такси? Зачем ей такси? - Да чтобы уехать! - Как уехать? Куда? - Подальше от такого разгильдяя! Я бы и сам от тебя сбежал! Чёрт возьми, Джаред, чем ты думал? Как ты мог бросить девушку одну? - Доктор, я... - Знаешь, у тебя редкий талант срывать с трудом поставленное дело! - кипел профессор. - На что ты рассчитываешь? Что я уподоблюсь сутенёру и буду поставлять тебе красоток каждый месяц? - Да как вы смеете?!! - Джаред в сердцах даже дёрнул руль, отчего машина по трассе заметно вильнула. Благо, дорога была пустынна. - А как мне ещё говорить, если ты, тогда как тебе отвели конкретные сроки, позволяешь себе прохлаждаться? У тебя задача одна: торчать в Малибу и всё это время не вылезать из постели! - Я как-нибудь сам разберусь! - огрызнулся Джаред. - Хватит, доразбирался уже: вон девушка уезжает! Почему ты раньше к ней не поехал? - Потому, что это вас волнуют лишь сроки, а я думаю о другом! - Да? И о чём же? - О самой Эйлин! Для неё ведь всё-таки это было впервые! Доктор постиг значение этих слов, и они возымели на него действие - это Лето понял по тому, что он умолк. Правда, это длилось всего минуту, но этого ему хватило, чтобы дальше говорить уже намного спокойнее: - А, ну да. Я как-то выпустил это из виду. - Да ну? - не без издевки протянул Лето. - Как вы могли об этом не подумать? Вы правда доктор, сэр? - Ох, и доизгаляешься ты у меня! Вот выпорю тебя по-отцовски, будешь знать! - В самом деле? Мне сразу бояться или ещё потерпеть? - Мальчишка! - голос Чериша звучал уже иначе. - Нас поджимают сроки, Джей. Это ты понимаешь? - Опять вы со своими сроками?! Успеем! - Я очень надеюсь на это. Потому, что в противном случае придётся ждать ещё целый месяц. - Я уже еду, док. - Поторопись. Если Эйлин уедет, ты её уже не найдёшь. Отключившись, Джаред отбросил телефон на соседнее сидение и, про себя чертыхнувшись, нажал педаль газа до упора. Увеличился за окном встречный ветер, невидимые в темноте увесистые тучи сыпанули в стекло первые снежинки. Странно это всё. Обычно снег здесь шёл редко, даже зимы чаще всего были теплыми и бесснежными. А вот сегодня, сейчас, ему вдруг придумалось выпасть, невзирая на то, что ноябрь только начался. И его хаотичные пляски перекликались с настроением Лето: его душой также владел сумбурный хаос и неуютная тревога. Конечно, в последнее время это было обычное его состояние, но слишком уж оно затянулось. Ведь даже у тяговой лошади время от времени ослабляли подпругу и давали передохнуть. Его же судьба так крепко натянула поводья, что он не мог свободно шелохнуться, и задорно хлестала над головой кнутом, не позволяя расслабиться ни на минуту. И что бы он ни делал, это, казалось, только добавляло проблем. Так было и с Эйлин. Призванная помочь ему найти выход в очень непростом деле, она должна была стать обнадёживающим спасением и привнести облегчение в его жизнь. Но с её появлением Джаред ощутил дополнительную сложность, поскольку отчего-то пред этой девушкой невероятно робел. Нет, внешне он выглядел уверенно и спокойно, но внутри непривычно для себя трепетал. Он очень боялся её чем-то обидеть - словом, жестом, взглядом, намёком... Даже какой-нибудь мыслью, известной только ему! А тут им предстояло такое щепетильное дело, в котором были важны абсолютно все аспекты. И которые ему необходимо было учесть. И тогда ему казалось, что он сумел это. А вот сейчас... Сейчас он не был уверен ни в чём. Нет, в ту ночь Джаред не вёл себя, как деспот, идущий напролом к своей цели; не считал завоевателем - глупым, мерзким, ничтожным, добившимся очень лёгкой победы, которую даже не намеревался одержать; не держался напыщенно-грубо. Напротив, он обходился с Эйлин с трепетной чуткостью, как с наибольшей ценностью, которую имел. Он прекрасно осознавал, что в тот момент зарождалась её чувственность и что её дальнейшее отношение к интимной стороне жизни напрямую зависело от его действий. А породить в ней отвращение он не хотел. И ему не было за что себя упрекнуть: он был внимателен, сдержан, крайне осторожен и до безумия нежен. И Эйлин ему доверяла - он даже испытал окрыление, поняв это. Но почему тогда сейчас она была готова без раздумий уехать? Только потому, что уехал он? Или, быть может, он где-то всё-таки оступился? Сделал что-то не так? Вышел за черту? Возможно, всё-таки нужно было остановиться и изначально не затевать эту игру? У Джареда не было на эти вопросы ответов, поэтому обуявшие его сомнения устроили настоящую тиранию в истерзанной душе. Ему не хотелось, чтобы Эйлин уезжала. Он почему-то испытывал страх от мысли, что она может сделать это, и сердце сжимала в тисках холодящая тревога от того, что он мог сейчас опоздать. Что, если, приехав, он наткнётся на покинутый домик? Пройдёт по пустынным комнатам и коридорам, улавливая давешний запах Эйлин и угадывая растворяющееся в пространстве её тепло? Лето неистово тиранил педаль газа. Всё-таки прав был Чериш: он редкостный в своём роде болван! Темень на дороге слегка прояснилась, само шоссе вынырнуло из мрака, и за окном появились признаки жизни: учащающиеся здания и жилища и прореживающие тьму фонари. Вихрившие в воздухе снежинки внезапно сбавили темп, и, завидев издали окна приближающегося коттеджа, Джаред заметил горевший в них свет. И вздохнул с облегчением: Эйлин ещё была в доме. Правда, у ворот красовалось такси, а куривший у него таксист свидетельствовал о том, что он поджидал потенциального клиента, но всё-таки Лето успел. Подъехав к шофёру, он остановился и опустил стекло со своей стороны: - Забери-ка свой транспорт, дружище. Ты мне мешаешь заехать. - Без проблем. Отбросив окурок, тот уже взялся было за ручку дверцы, но в это время свет в доме погас, и входная дверь распахнулась. И он остановился, оглянувшись на Лето. - А может ты подождёшь чуток? Я только заберу пассажира и уеду. Забрать Эйлин? И уехать? Да как бы не так! Джаред будет настоящей дубиной, если позволит ему сделать это! Отстегнув ремень, он торопливо выскользнул наружу, бросив таксисту на ходу: - Да нет, это ты погоди. Он направился к дому как раз в тот момент, когда Эйлин спускалась с крыльца. Завидев Джареда, она растерянно сбавила ход и, всё же сойдя вниз, в нерешительности остановилась. Молча наблюдала, как он подошёл, с полным самообладанием посмотрела в глаза. - Эйлин, куда вы собрались? - прожёг он её взволнованным взглядом. - В аэропорт, сэр. - Вы куда-то летите? - Домой. - Почему? Она опустила глаза, стараясь сохранить присущее ей аристократическое спокойствие, за которым Джаред угадывал колющую нервы обиду. Но Эйлин держала себя в руках, не позволяя ей вырваться наружу. И только тихо произнесла: - Вас долго не было, сэр. Вы уехали, не сказав ни слова, не оставив записки. И не приезжали ни вчера, ни позавчера. И я решила, что... Не в силах закончить, она умолкла, и Лето отважился сделать это за неё: - И вы решили, что я вас оставил? Она лишь кивнула, по-прежнему не поднимая глаз. И Джаред поражённо изумился: - Оставил после всего, что было?! Эйлин, кажется, смешалась ещё больше, опустила голову ещё ниже и проронила ещё тише: - Ну... может быть, я вас разочаровала, сэр. Вы ведь рассчитывали на другое. Ну, как можно было такое говорить? Как можно было этой удивительной девушке - чистой, искренней, непорочной - считать себя в чём-то виновной, тогда как виноват во всём был именно он? - Эй! - послышался сзади голос таксиста. - Ну, что там у вас? Мы ехать будем? - Сейчас! - отмахнулся от него Джаред. - Погоди минуту! Повернувшись затем к девушке, он взял её за подбородок, заставил взглянуть на себя. - Эйлин, я не буду вам лгать и скажу правду. Я не приезжал по двум причинам, с которыми в одинаковой степени не мог совладать. Первая - психологического плана. Ведь вы не питаете ко мне никаких чувств, а тут сразу... Я боялся, что противен вам и не вызываю ничего, кроме омерзения. Её красивые глаза округлились ещё больше, дуги бровей поражённо изогнулись, а губы слегка разомкнулись, выдавая крайнее удивление. Похоже, она не ожидала, что Лето мог так думать, и ещё больше не надеялась, что он найдёт смелость об этом сказать. - Но это не так, сэр. Если бы вы были мне противны, я бы на это не согласилась. Что же до стремительности событий, так ведь вы действовали в рамках договора. - Договор - всего лишь бумага, - возразил Джаред, хотя ощутил невероятное облегчение от её слов, - а мы с вами живые люди. Ей тоже пришлись по душе эти слова, это Лето понял по её виду. Взгляд её смягчился, стал чуть смелее, растерянность и опаска в нём отошли на задний план. И она уже хотела спросить что-то, как её опередил всё тот же неугомонный таксист: - Ну, мне ещё долго здесь ждать? - Да подожди ты! - и Джаред вновь повернулся к Эйлин. - Вы всё ещё намерены уехать? Она колебалась, поглядывая то на него, то на таксиста, и отчего-то Лето ощутил новое беспокойство от мысли, что она всё-таки улетит. - А какая вторая причина, сэр? - коснулось его уха. - Чисто физиологическая. Ведь у девушек первый сексуальный опыт связан с болевыми ощущениями, и я не хотел ещё больше усиливать их. - Но у нас не так много времени, сэр, - смутилась Эйлин, опять опуская голову. - Я бы потерпела. - Ну, зачем же терпеть, если можно подождать, пока боль утихнет? Невзирая на темень, Джаред заметил, как её щёки вспыхнули стыдливым румянцем, глаза застенчиво блеснули, а губ коснулась едва уловимая смущённая улыбка. И он, привыкший к чрезмерной расхлябанности современных девиц, для себя отметил, насколько пленительной была непорочная скромность. - Спасибо, - шепнула Эйлин, боясь поднять на него глаза. - Спасибо, что вы подумали об этом. Господи, что она говорила?! Неужели она могла считать его бесчувственным чурбаном, которому плевать на всё и на вся? Что послужило ей поводом так думать? Его популярность? Его звёздный статус? Приступив ближе, он взял её за руки и, слегка стиснув, чуть слышно шепнул: - Я отпущу такси? Она лишь кивнула. - Ну, тогда, - и, достав из-за куртки розовый бутон, он протянул его Эйлин, - бегите в дом. Не стоит здесь мёрзнуть. Она послушно упорхнула, и, проводив её глазами, Джаред улыбнулся. Нет, Эйлин не уедет. Она останется с ним. Пусть она и не питает радужных чувств, но и не испытывает к нему отвращения. И ему об этом почему-то так приятно узнать! Облегчённо вздохнув, он взглянул на небо. Срывавшийся ранее снег временно утих, и тучи на небе чуть-чуть расступились, образовывая некую брешь, в которую проглядывали алмазные звёзды - всё ещё далёкие и холодные, но уже не такие мрачные, как прежде. И, как отметил Джаред, они были на удивление нежны. А когда он вошёл в дом, в нём было темно и тихо, как если бы его обитатели давным-давно спали, или же он попросту пустовал. И если бы Лето не знал, что в нём скрылась Эйлин, то решил бы, что так оно и есть. Но она была в гостиной. Прижимая к груди подаренную розу, она сидела на подоконнике, сумрачно освещаемом уличными фонарями, и пристально вглядывалась в окно. - Почему вы сидите в потёмках? - войдя, потянулся было к включателю Джаред. - Так лучше видно. Он остановился, заинтересованно повёл бровью и, так и не включив свет, тоже подошёл к окну. - Видно что? - Звёзды. - Звёзды? - облокотившись о противоположный оконный косяк, Джаред тоже охватил взглядом маленькие светила. - Тучи на небе расступились, и сквозь них проглядывают звёзды. А они очень значимы для меня. - Да? Это чем же? Прежде, чем ответить, Эйлин чуть-чуть помолчала, гадая, стоит ли говорить. Но, видя, как Лето заинтересованно смотрит то на неё, то на небо, всё же отважилась на это: - Однажды, когда я была маленькой, у родителей было какое-то торжество, и папа устроил для всех фейерверк. Большой, красивый, красочный. С гигантскими россыпями по небу и серебристым свечением. Я его тогда видела впервые и думала, что это звёзды. - Звёзды, рассыпающиеся по небу? - Угу. Я не могла понять, откуда они берутся и почему их так много. Но помню, как все гости глазели на них, разинув рты. И у каждого на губах играла улыбка. Даже у меня. Да и как можно было не улыбаться, видя, как папа обнимает маму, одновременно держа меня на руках? И в моей памяти навсегда отложилась эта картина: любящие объятия, радостные улыбки и звёзды. С тех пор всякий раз, когда мне нравится что-то, в своём воображении я вижу именно их, - и Эйлин перевела взгляд на Лето. - Глупо, да? - Нет, - он даже задумчиво сощурил глаза. - Напротив, детские воспоминания очень сильны. Они порой составляют стойкие ассоциации, которые человек проносит через всю жизнь. У меня, кстати, тоже есть мечта, связанная со звёздами. - Правда? - Да. Я очень хочу снова увидеть, как они улыбаются. - Улыбающиеся звёзды? - Не верите, что такие бывают? Напрасно. Я видел их раньше. Собственными глазами. Довольно часто. Он ожидал, что она будет смеяться. Но Эйлин продолжала поглядывать на него очень серьёзно, свидетельствуя о попытках разгадать скрытое значение его слов. Всё-таки Джаред не ошибся: она прозорлива и умела улавливать смысл сказанного между строк. - А какие они, улыбающиеся звёзды? - Очень красивые. Просто невероятные. Отдающие счастьем. Понимающая полуулыбка слегка тронула её губы, глаза по-доброму сверкнули, прежде чем оторваться от его лица и переместиться снова на небо. И Джаред догадался, что она его поняла. При этом взгляд её озарился звёздным свечением, сияя в такт играющим переливами серёжкам и блестящей на шее цепочке, видневшейся в скромное декольте блузки. - Здесь они тоже красивы, - кивнула она на звёзды. - И чем же? - Они очень глубокомысленно молчат. А кроме того, они мне не изменяли и преданно составляли компанию все эти дни. Эти слова были произнесены прежним спокойным тоном, но почему-то - скорее всего, из-за пристыженной совести - Джаред расслышал в них упрёк. Приступив ближе, он взял руку Эйлин в свои ладони, поднёс к губам и поцеловал. - Простите меня, - шепнул. - Простите меня, Эйлин. Я не должен был оставлять вас. Но был слишком подвержен эмоциям, чтобы поступать разумно. - Я ни в чём вас не виню, сэр. У вас своя жизнь с налаженным насыщенным ритмом, и я в ней всего лишь эпизод. Вряд ли я могу претендовать на большее. - Почему нет? Вы имеете на это право, поскольку во всей этой затее согласились на самую тяжёлую роль. - Это ещё не повод диктовать вам условия или требовать чего-то. Вам сейчас и так нелегко. На вас свалилось испытание, которое выдержит не каждый. Всё ещё не выпуская её руку, Джаред приложил её к щеке, погладил своей ладонью, пристально вглядываясь в серо-голубые глаза. Всё же она удивительное создание: самой невероятно трудно, а она поддерживает его! - Эйлин, - сказал он тихонько, - почему у вас такие грустные глаза? Она опустила их, подтверждая, что он затронул трудную тему, и помолчала, горько вздохнув. - Не надо об этом, сэр. Прошу вас. Есть вещи, о которых я не могу говорить. - Хорошо. Но знайте: если вам понадобится помощь - сейчас или значительно позже, - вы всегда можете рассчитывать на меня. Поднятая голова и удивлённые глаза сказали Джареду о том, что от него такого не ожидали. Ну, почему все думают, что, коль уж ты знаменитость, то обязательно бездушный кретин? - Тогда могу я кое о чём попросить вас, сэр? - Всё, что захотите. - Обещайте мне одну вещь. - Какую? - Обещайте, что никогда меня не оттолкнёте. Теперь удивляться пришёл черёд Лето. Брови его вспорхнули, глаза стали больше и пронзительней, как у ребёнка. О чём она говорила? Что имела в виду? Видя, что он ничего не понял, Эйлин решила добавить: - Быть отвергнутой очень неприятно. И я не хочу столкнуться с этим. Обещайте мне это, сэр. Даю слово, что никогда не злоупотреблю вашим зароком. Но в случае необходимости воспользуюсь в качестве защиты. - От кого? - От вас, сэр. - Господи, Эйлин, я не собираюсь вас отвергать! - Вы можете сделать это ненароком, сами того не желая. Глаза её горели - настойчиво, решительно, серьёзно, - заручаясь поддержкой сверкающих серёжек-бусин и отдаваясь неровным дыханием в груди. И Джаред понял, что она знала, о чём говорила, и для неё это было важным. Быть может, это было как-то связано с её молодым человеком, который, как она говорила, ушёл? И пусть Джаред не собирался ему уподобляться и прекрасно знал, что никогда так не поступит, - да чтоб ему пусто стало, если это произойдёт! - всё же не стал спорить и, глядя ей прямо в глаза, произнёс: - Обещаю, что никогда не оттолкну вас, Эйлин! - Пожалуйста, сэр, помните своё слово. Возможно, мне придётся прибегнуть к нему. И всё же о чём она? Он пристально в неё вгляделся. Окутанная сумраком ночи, подсвечиваемая заоконными фонарями, сейчас она казалась такой загадочно-недоступной, такой одновременно близкой и далёкой, что он сравнил её с мечтой. Такой же сладостной и безумной, недосягаемой и эфемерной. И вместе с тем принадлежащей только ему. Он ощутил всколыхнувшееся внутри желание, устремляющееся по венам горячей волной и рассыпающееся, словно искры, по нервам. Безудержное и неуёмное, оно было таким ощутимым, что Джаред не мог ему упираться. Да и не хотел. Эта девушка была ему интересна. Как союзник, как собеседник, как друг, как женщина, как человек. Она заставляла его озябшее сердце биться быстрее, а его самого среди всех трудностей и неурядиц - снова чувствовать себя живым. Её глаза загадочно искрились, в них, словно снежинки на солнце, проносились крохотные отблески фонарей. И, стиснув её ладони, Джаред шепнул: - Эйлин, я вижу в ваших глазах звёзды. - А я - в ваших, сэр. Их окутывал сумрак, шёпот, опущенный до уровня интриги, настраивал на более откровенную волну, и, поддаваясь её волнующей силе, Лето, казалось, только сейчас заметил, что Эйлин всё ещё называла его "сэр". - Джаред, - шепнул он, желая покончить с этим. - Меня зовут Джаред. - Я знаю. И всё-таки было что-то до боли знакомое в тёмном силуэте Эйлин, в погружённом в сумерки взгляде, в тихом полушёпоте, нарушающем тишину. Что-то, что не поддавалось пониманию, но что так отчётливо вонзалось в мозг. Что-то, что захватывало и пленило, растапливая в душе промозглый лёд и порождая в Джареде откровенную нежность - такую неуёмную, что ему не удавалось её в себе удержать. И он потянулся к Эйлин - вкрадчиво, неспешно, осторожно, будто опасаясь её напугать, - и, достигнув губ, накрыл их целомудренным поцелуем. Скромный, одними губами, он даровал обворожительную ласку, бьющую незримыми точками по нервам и ручейками катящуюся по спине. И вдруг Джаред ощутил ответные действия со стороны Эйлин: она тоже его целовала. Пусть ещё застенчиво и робко, но явственно и ощутимо. Целовала? Его? Или ему всё это лишь показалось? Он на миг остановился, старясь понять, было ли это на самом деле; перехватил её настороженный взгляд - чуть напуганный и виноватый, словно опасающийся, не станут ли её осуждать за это. Глупая птичка Эйлин! Конечно же, нет! Напротив, Джаред готов был её расцеловать! Что, собственно, и собирался сделать. Он улыбнулся, отмечая, как при этом потеплели её глаза, настороженность в них отступила, сменяясь невинным смущением, невероятно красящим её. Протянув руку, Джаред вытащил из её волос заколку, и освобождённые из-под стражи пряди рассыпались по её плечам. Господи, как она красива! И бесхитростная стеснённость ей невероятно к лицу. Джаред вновь повторил поцелуй - на этот раз настойчивее и смелее - и опять уловил ответ с её стороны. По его нервам разлились вдохновляющие потоки, душу затопила необъяснимая радость, вознёсшая его, казалось, к самим небесам. Она отвечала! А значит, говорила правду: он действительно не был ей противен. И, чувствуя невероятное окрыление от подобной мысли, он подхватил Эйлин на руки и, ступив на лестницу, понёс наверх.