Глава 5
8 ноября 2015 г. в 16:33
Он всю ночь прислушивался к тому, как Эдит дышит во сне, и сам погрузился от этого в своего рода забытье, чего прежде с ним не случалось. Наверное, в эту ночь даже были моменты, когда череда картин из прошлого прерывала свой бег, оставляя место для сладостного молчания, сквозь которое Томас плыл, как в легкой лодке, лишенный всякого плана и багажа.
Когда на рассвете Эдит открыла глаза и повернулась на спину, он вздрогнул и торопливо обернулся к лестнице. Соединявшая их нить внезапно натянулась, больно дернув, и из спальни наверху послышалось тихое:
- Томас.
Томас замер.
Эдит вздохнула, и острое чувство печали наполнило нитку, словно электрический ток, нахлынув, как волна, разлившись, заполнив. Томас почувствовал, что в груди стало горячо, защипало в уголках глаз, свело скулы. Эдит наверху горько всхлипнула, и во внезапном озарении он понял, что она оплакивает его.
Он рванулся к лестнице, взлетел по ступеням. Дверь в спальню была открыта, и он остановился в дверях, глядя как его жена сидит на постели, одной ладонью касаясь подушки на другой половине кровати, а другой зажав себе рот. Ее глаза были плотно закрыты, между ресниц блестели слёзы.
- Я здесь, - тихо произнес Томас, но Эдит не шевельнулась.
Она несколько раз втянула воздух, стараясь успокоиться, потом взглянула на подушку, погладив ее пальцами в том месте, где могла бы покоиться голова ее мужа, если бы он спал рядом с ней, и улыбнулась. Потом вытерла слёзы, решительно откинула одеяло и встала.
Томас в отчаянии следил за тем, как она обошла кровать и зажгла газовую лампу в ванной комнате.
"Не видит... - думал он. - Она не видит меня..."
Это не укладывалось в голове, ведь он сам видел свою супругу, и между ними существовала эта нить, и...
Эдит вышла из умывальной комнаты, пересекла спальню, направившись к гардеробу, и Томас онемел, потому что она вновь прошла совсем близко. Она открыла дверцы шкафа: на вешалках висела только черная одежда. С верхней полки свешивался край бежевого шарфа, который выпростался из коробки, но он хранился там до лучших времен, его не надевали, - иначе бы перенесли в прихожую.
Эдит остановилась, выбирая между траурными платьями. Томас шагнул в ее спальню, осторожно ступая по ковру, и приблизился к ней.
Его жена протянула руку, коснувшись бархатного рукава одного из своих одеяний, раздумывая. Томас замер у нее за спиной. Нить между ними сократилась до крошечного отрезка, спускаясь из его груди к Эдит и исчезая у нее между лопаток. Он так хотел потрогать ее кожу, но не решился сделать это.
Несколько секунд минули в этом болезненном сладком равновесии, потом Эдит выбрала платье, вытащила его из шкафа и отошла к кровати, чтобы снять ночную рубашку и переодеться.
Томас отвернулся, разглядывая ее автоматическое перо и очки, лежавшие на столе. Он вовсе не был уверен в том, что имеет право рассматривать свою жену, обнаженную, когда она даже не может узнать об этом.
Вскоре, однако, он вновь бросил на Эдит осторожный взгляд, и увидел, что она уже застегивает пуговицы на спине. Судя по всему, ей было трудно это сделать: последняя петля не поддавалась, выскальзывая из пальцев, и Томасу захотелось ей помочь. Он уже двинулся вперед, но тут пуговица застегнулась, и Эдит повернулась, взглянув сквозь него, рассеянно и хмуро. Томас отступил к дверям, потрясенный ощущением, которое вызвал в нем этот взгляд. Эдит шагнула к нему, Томас смешался, пытаясь пропустить ее, запнулся каблуком о ножку стула и едва не потерял равновесие.
Эдит взяла со стола очки и вышла из спальни.
Томас нащупал позади себя край письменного стола и опустился на него, пытаясь справиться с ощущением ужаса, радости и стыда.
Он снова весь день следовал за Эдит, на этот раз, в основном, оставаясь на лестницах или за дверями кабинетов, куда она заходила. Он слышал, как она ведет переговоры, обменивается ничего не значащими замечаниями со служащими библиотеки, набирает текст на пишущей машинке. Пока она делала это, он опять решился подойти к ней, остановился за спиной и увидел, что это книга о Шарп-холле.
Эдит описывала возвращение с почтовой станции: Люсиль встретила ее в кухне и не смогла себя сдержать.
"Вы! Одни!! В такую метель..." - прочитал Томас на машинописном листе, и ледяная струйка отвращения скользнула вдоль по его позвоночнику.
Эдит снова вернулась домой поздно вечером, долго работала за письменным столом и за полночь легла спать. На этот раз Томас всю ночь просидел на полу у ее постели, в ногах. Когда утром она в полусне вновь первым делом положила ладонь на соседнюю подушку, пытаясь нащупать там своего спящего мужа, он быстро поднялся и наклонился над дальней спинкой кровати.
- Эдит, Эдит! Я здесь! - проговорил он.
Эдит вздохнула и открыла глаза. На этот раз она не заплакала, - только нахмурила брови, бегло оглядев комнату, как будто пыталась увидеть что-то, чего обыкновенно здесь не было по утрам.