Follow your heart

Пронесшись ураганом мимо родителей, брата и Итонов, я взлетела по лестнице и распахнула дверь своей комнаты, завалившись на кровать и разразившись рыданиями. До меня только здесь дошло, что сейчас произошло. POV Четыре С того момента, как Трис поцеловала меня, прошли сутки. В тот вечер я стучался в дверь ее комнаты, умоляя ее выйти, слышал ее тихие рыдания. Я попытался войти сам, но дверь была заперта. Хотелось бы ее выломать, но нельзя. Похоже, я понял, почему она в последнее время себя со мной так вела. Тогда я сказал ей, что она мне как сестра, чтобы проверить ее реакцию. Я ожидал чего угодно, но только не ее холодного тона. Тогда я не понял, что это значит. Но теперь все встало на свои места. Я, как минимум, ей нравлюсь. Определенно. Еще она назло мне вела себя как счастливая маленькая сестричка, радующаяся своему старшему брату. В те моменты ей было плохо, но она слишком искусно притворялась, и я ничего не заметил. Меня это просто удивляло. Она не хочет быть мне младшей сестрой. Это ее слова. Её отчаянный поцелуй. Она попыталась показать им мне, что она чувствует ко мне. И у неё получилось. А вот я отреагировал слишком поздно. Вот так и получилось. А сегодня моей Трис не было в школе. Да, именно моей. Теперь я ее никому уступать не собираюсь. Теперь я стою у порога ее комнаты, не решаясь постучаться. Входная дверь в доме была открыта, никого, кроме нее нету. Это упрощает ситуацию. Но я просто сижу перед ее дверью, потому что боюсь. Сам не понимаю, чего именно. Но из раздумий меня вывел ее тихий голос: — Я знаю, что ты здесь. Я вздрогнул. Она слышала, как я вошел. Сижу тут, даже не зная, с чего начать. Я глубоко вдохнул и резко выдохнул. — Трис, нам нужно поговорить. — Четыре… Прости меня за вчерашнее. Мне жаль. Я не хотела этого. — в голосе Трис отчетливо слышалось сожаление. О чем она жалеет? — Чего ты не хотела делать? — с опаской спросил я. — Я… Целовать тебя. — даже мне было слышно, как она сглотнула горький ком в горле. Она не хотела меня целовать. Я ответил ей напрасно. То есть, я почти открыто признался в своих чувствах и получил отказ. — Что ж… И ты прости меня. За то, что ответил на поцелуй. Не надо было этого делать. — мне тяжело дались эти слова. Я встал с пола, на котором сидел, разговаривая с Трис, стряхнул с плеч невидимую пыль, и, даже не попрощавшись, пошел домой. Я шел и думал, зачем же тогда она меня поцеловала. Ведь для нее это ничего не значит. Почему? Она так и не дала вчера ответа на мой вопрос. Тогда она плакала. Убежала. Что-то заставило ее это сделать. — Четыре? — Калеб остановился напротив меня. Видно, он шел домой. — Вы поговорили? — осторожно поинтересовался он. Похоже, они с Трис тоже говорили о нашем поцелуе. Я горько усмехнулся. — Да. Поговорили. Пока, Калеб, мне пора. Встретимся в школе. — без каких-либо эмоций попрощался я и пошел прочь. - Ну и что за цирк ты устроила? — требовательно спросил я у Трис, которая сидела на траве, опустив голову, и она тут же вскочила на ноги. По сравнению со мной, она такая маленькая. Мы были совсем рядом друг с другом. Она с усилием натянула фальшивую улыбку и сделала невинное выражение лица: — Ты это о чем? — Прекрати! — рявкнул я и она вздрогнула от неожиданности и испуга. — Почему ты себя так ведешь? — Потому что вчера ты сказал, что я тебе как сестра! — истерично начала кричать она, очевидно, выходя из-под контроля. — А я не хочу быть тебе просто надоедливой младшей сестрой! — А кем ты тогда хочешь быть? — изумленно спросил я. Ведь вчера ее реакция мне была не ясна, и я подумал, что она хочет быть именно моей сестрой. А потом произошло то, чего я никак не ожидал. Она обвила мою шею руками и с отчаянием впилась в мои губы. Я ответил на поцелуй, и мои руки легли на ее идеальную талию. Её губы оказались такими сладкими, что казалось, что можно получить от них сахарный диабет. Мы целовались страстно, как будто оба долго желали этого. Хотя я точно сильно и долго желал этого. Всегда, когда она ругалась на меня, я смотрел на её губы. Я очень и очень часто любовался её губами. Так сильно хотел попробовать их на вкус. Я полностью отдался ощущениям. Когда воздух в легких кончился, я прижался своим лбом к её. — Почему, Трис? — тихо спросил я. Ответа не последовало. Вдруг по её щеке скатилась слеза, и она, плача, отстранилась. — Прости. Прости меня… — и она убежала в дом. Еще полминуты я стоял, как вкопанный, пытаясь осознать то, что сейчас произошло. Через несколько секунд из-за угла выбежал запыхавшийся Калеб. — Четыре, что произошло? Она закрылась в комнате, плачет и не открывает дверь, — обеспокоенно сказал он. — Мы… Мы целовались. Она поцеловала меня, и я ответил. — смотря в одну точку, ответил я, не обращая внимания на шокированное выражение лица ее брата. Потом он преобразился и улыбнулся. — Значит, она решилась… — тихо произнес ее брат. Я не придал этому никакого значения. — Почему же она плакала? — Я не знаю. Она просто расплакалась и убежала. — Четыре. Вам нужно поговорить. Я молча кивнул, и мы вместе вернулись в дом. Я лежал на кровати и вспоминал вчерашний вечер. Вот мы с Трис и поговорили. Для меня она — идеал. Всегда, всегда я смотрел на нее так, как не смотрел ни на одну девушку. Никто другой, по моему мнению, не заслуживал таких моих взглядов. Все остальные девушки казались мне фальшивыми. Ненастоящими. Бесчувственными. Желающими внимания парней. А Трис — она другая. Настоящая. Живая. И хоть я называю ее «Куклой», она похожа на красивую куколку только по внешности. Ее яркие поразительно-синие глаза, ее нежно-розовые пухлые губы, чуть полноватые щечки… Несмотря на то, что я люблю её, она всегда напоминала мне ребенка. Наивного, жаждущего внимания. Хоть она этого и не показывала, она нуждалась во мне, Зике и Юрае. Она любила свою семью, но это не было всем, что ей было нужно. Ведь порой даже любви недостаточно. Не знаю, замечала ли она мои недвусмысленные взгляды, воспринимала ли мое внимание как нужно. Но мне просто хотелось, чтобы она никогда не упускала меня из виду. Чтобы всегда была рядом. Чтобы я был ее единственным. Навсегда. Наверное, вчера она просто… Растерялась? Я не имею представления о ее чувствах. Но я должен это выяснить. А пока — пусть все остается, как есть.