Охота на химеру

      Мерно потрескивал костерок, успокаивающе булькали над огнем банки с тушенкой. Пламя было низкое, его едва хватало, чтобы осветить стены огромной дренажной трубы, проложенной в насыпи, но оба конца трубы все равно загородили всяческим хламом, чтобы ни один отблеск не вырвался наружу. Воронин и Сержант засели рядом с этими импровизированными баррикадами, наблюдая в щели за ночью, стремительно опускающейся на Янтарь. Остальные члены группы расселись у костра, ожидая когда сготовится ужин. Все молчали, настроение было паршивым.       Никто особо не запомнил, как они оказались в этой бетонной кишке. Из Мертвого города они вылетели, будто на крыльях и неслись сломя голову, даже когда за спинами внезапно грохнуло так, что задрожали уцелевшие в домах стекла. Остановились лишь когда начало темнеть. Бежать дальше не имело смысла, в потемках можно было запросто размазаться по ближайшей аномалии, к тому же всем нужен был отдых.       – Как думаете, – наконец нарушила молчание Валькирия, – она... умерла?       Паладин вспомнил громкий взрыв, огромный столб дыма и пыли. Хмыкнул и выжидающе посмотрел на Сержанта.       – Пластит, – коротко ответил бывший солдат удачи. – Или аналог. Возможно, армейские фугасы. Заложили в стены домов. – он изобразил ладонями складывающийся карточный домик.       – Все это, конечно, воодушевляет, – проворчал Демократ, не переставая колдовать над тушенкой, – но вы сами видели насколько живуча эта тварь.       – Верно. – на этот раз Паладин выразительно взглянул на Сквайра. – Кажется, настало время охуительных историй.       Сквайр вздохнул, потер подбородок, размышляя с чего лучше начать.       – Все вы наверняка помните чем закончился третий рейд Стрелка к центру Зоны...       – Как же, как же, – усмехнулся Демократ. – Помним. Вам тогда неслабо наваляли.       Сквайр сделал вид, что не расслышал «долговца».       – Ситуация была критической, – продолжал он. – К тому же, незадолго до этого в Ордене произошел раскол: одна часть осталась верна Кристаллу, другая встала на сторону О-Сознания.       – Монолит раскололся! – хохотнул Демократ.       Паладин хмыкнул, оценив аллюзию. Валькирия же недоуменно нахмурилась.       – Я всегда думала, что это О-Сознание контролировало Монолит.       – К счастью Стрелок тоже так решил, – усмехнулся Сквайр, но тут же снова помрачнел. – Как бы там ни было, в той памятной битве за Припять обе фракции сражались вместе плечом к плечу, но даже это не помогло предотвратить катастрофу. Десятки погибших и раненых, священные залы осквернены...       – Ах, бедняжки! – Демократ возмущенно брякнул банку с тушенкой на деревянный ящик, заменявший компании стол. – Обидели мышек, насрали в норку!       – Демократ... – Вика укоризненно посмотрела на «долговца».       – Что, «Демократ»? – рявкнул тот. – Нам, что, предлагается сейчас «Монолит» пожалеть? Этих сук, которые нас из пулеметов рвали и минами забрасывали? Залы им, падлам, осквернили! А живых из огнеметов жечь и раненых гусеницами давить это у вас как, осквернением не считается?       – Вас в Припять никто не звал, – холодно ответил Сквайр.       – Хрена с два! Это вы слишком многое о себе возомнили, сраные сектанты! Давно пора было растереть в порошок и вас и ваш проклятый булыжник!       «Долговец» вскочил, сжимая кулаки. Сквайр остался сидеть, только губы его сжались в тонкую нить.       – Демократ, – ласково, но с угрозой в голосе, окликнул подчиненного Воронин, – оставить быковать.       Это подействовало. Демократ разжал кулаки, смерил бывшего «монолитовца» злобным взглядом и опустился на ящик.       – Есть, отставить, – проворчал он.       В трубе воцарилась тишина, нарушаемая только шипением разогретой тушенки. Воронин хмуро рассматривал темноту за баррикадой, Сержант с тем же выражением – лезвие ножа. Демократ и Сквайр невидящими взглядами уставились в костер. Оранжевые блики играли на осунувшихся лицах, плясали искорками в глубинах зрачков. Их снова разделял огонь, как в тот страшный день, когда вся Зона сошла с ума. Паладину даже на миг показалось, что он слышит стрекот автоматных очередей, свист падающих мин и стоны раненых, ощущает кислый запах порохового дыма... Яростно печет полуденное солнце, голубизну неба пятнает ленивый столб черного дыма, это чадит разбитый миной остов грузовика. Грохочут пулеметы, воздух стонет, рассекаемый пулями. Страх, заставляет вжиматься в землю. Запах грунта и пороха лезет в нос. Вместе с ним приходит ярость: сколько можно валяться в пыли? Ведь до позиций врага рукой подать – пятьдесят метров всего! Полсотни метров, прошитых свинцом... Он вздрогнул, отгоняя видение. Рядом тихо вздохнула Валькирия, тоже оцарапанная отзвуком прошлого.       Демократ первым очнулся от воспоминаний. Тряхнул головой, взял с ящика банку с тушенкой и молча поставил перед Сквайром. Бывший «монолитовец» и «долговец» встретились взглядами, молча кивнули друг другу. И Паладин почувствовал, как спадает повисшее в воздухе напряжение. Потянулись к импровизированному столу и остальные. Сержант выудил из-за пазухи плоскую фляжку, свернул пробку, в воздухе запахло дорогим коньяком.       – За тех, кого с нами нет, – тихо произнес вояка, отхлебнул из фляжки и протянул ее Воронину.       Все по очереди приложились к горлышку, разобрали банки, заскребли ложками. Наконец с едой было покончено.       – В общем, в конце-концов стало ясно, что Припять нам не удержать, – продолжил рассказ Сквайр, вытирая ложку гигиенической салфеткой. – Конечно, давным-давно был подготовлен запасной плацдарм, но потери были столь велики... Короче говоря, никто особо не верил, что в ближайшее время Орден сможет вернуть ЧАЭС под свой контроль. Все, что оставалось – вести диверсионную деятельность на коммуникациях противника и ждать. Именно ждать оказалось труднее всего. Нас не устраивали мелкие удары исподтишка, но на большее попросту не хватало сил. И тогда наши лучшие мистики создали существо более совершенное, чем любой мутант Зоны. Неуловимое, почти неуязвимое, чьей задачей было уничтожать руководящий состав противника, сеять страх и панику. Оно должно было стать нашим главным козырем в новой войне. Оружием возмездия.       – Но не стало? – сухо полюбопытствовал Воронин.       Сквайр покачал головой.       – Существо оказалось слишком нестабильно психически. Не подчинялось приказам, не обладало должной дисциплиной. После более чем впечатляющих полевых испытаний Капитул почти единогласно принял решение заморозить проект.       – Но не уничтожил тварь, – нахмурился генерал «Долга».       Сквайр вновь отрицательно качнул головой.       – Кое-кто верил, что сможет усовершенствовать образец. И, кажется, верил настолько сильно, что ослушался приказа Капитула.       – Так оно... она человек или нет? – спросила Валькирия.       – У нее личность человека. Тело же выращенно искуственно с помощью генной инженерии.       – А почему именно женщина? – поинтересовался Паладин.       Сквайр пожал плечами.       – Женская психика более гибкая. К тому же проект проходил под кодовым именем «Немезида»... Вероятно, кому-то из библиариев это показалось забавным.       Вика грязно выругалась.       – И чью же душу, вы всунули в этого... голема? – прошипела она.       Все выжидательно уставились на Сквайра. Тот слегка побледнел и опустил взгляд.       – Одна из наших сестер... – голос бывшего «монолитовца» был едва слышен, видно было, что эта тема ему неприятна, но отмалчиваться он не стал. – Монолит призвал ее в день штурма ЧАЭС.       Вика зло сплюнула под ноги, но ничего не сказала. Вместо девушки заговорил Воронин:       – На что способна, эта ваша... Немезида?       – Молниеносные рефлексы, сверхбыстрая регенерация, психокинетические способности. Сложите вместе химеру, снорка и полтергейст и получите нечто очень схожее.       Некоторое время все молчали, переваривая услышанное. Наконец, Демократ прочистил горло:       – Но у нее есть слабости... Так ведь?       Сквайр кивнул.       – Человеческая личность и есть ее главная слабость. Она все еще отторгает искуственное тело, поэтому нервная система сбоит и требует... не знаю, чего-то вроде перезагрузки. После каждого такого перезапуска личность заново пытается осознать себя, получить доступ к памяти, овладеть моторикой.       – Да это ж рехнуться можно, – проворчал Паладин.       – Именно это и произошло. Сознание Немезиды балансирует на тонкой грани между реальностью и безумием. Стоит разуму утратить контроль, власть над телом захватывают рефлексы и через некоторое время оно отключается.       – Как это может нам помочь? – спросил Воронин.       – С учетом того, что в ближнем бою ей требуется меньше трех секунд, чтобы превратить человека в фарш... не знаю.       Вновь повисла подавленная тишина.       – Надо идти к схрону, – уверенно заявил Паладин. – Там наверняка есть нечто очень важное для... Немезиды. Ведь не зря она пытается зачистить всех, кто знает о нем.       Сержант что-то едва слышно проворчал. Воронин понимающе усмехнулся.       – Думаешь, она не просчитает этот шаг?       Паладин пожал плечами.       – Остается надеяться, что приступы безумия помешают ей логически мыслить. Давайте спать, а? Завтра надо выйти чуть свет. Наше спасение сейчас в движении.       – Ага, движение – это жизнь, – мрачно пошутил Демократ.       Никто не рассмеялся.       Несмотря на накопившуюся усталость спали все плохо и беспокойно. Когда на рассвете хмурый и осунувшийся Сержант растолкал остальных, те с трудом выползли из спальников. Зевая и пошатываясь, словно заправские зомби, сталкеры кое-как позавтракали и привели себя в порядок, после чего долго, всей гурьбой, упаковывали Паладина в доспехи. Наконец, группа построилась в какое-то подобие порядка. Выбираться решили через западный конец трубы, чтобы встающее солнце не слепило глаза. Сержант осторожно отодвинул в сторону лист фанеры, быстро оглядел окрестности и выбрался наружу. Паладин шагнул следом, сощурился на неожиданно ясное для Зоны утро, вдохнул запах усыпанной росой травы.       Сначала он даже не понял, что случилось. Просто Сержант вдруг споткнулся и ухватился за край трубы, чтобы не упасть. Паладин подхватил его и почувствовал, как тело напарника содрогнулось словно от удара. А в следующий миг его самого ухватили за наплечники и дернули назад, так что он шлепнулся на задницу, громко лязгнув латами. Сверху повалился Сержант и только теперь Паладин увидел, что на груди напарника расплываются два кровавых пятна. Что-то ударило в край трубы, противно взвизгнуло, мимо виска пронеслась волна воздуха.       – Ляг, болван! – рявкнул сзади Воронин. – Снайпер!       Паладин тут же рухнул на спину, пытаясь отползти подальше от выхода и оттащить за собой Сержанта. Остальные тоже расползлись кто куда, укрываясь от обстрела за грудами строительного мусора и ящиками с землей. Сержант хрипло застонал, закашлял кровью.       – Помогите ему! – крикнул Паладин.       Извиваясь ужом, Сквайр подобрался к раненому, осмотрел раны. Поджал губы.       – Долго не протянет, – мрачно изрек он. – Нужен врач.       – Так давайте выбираться отсюда! – воскликнул сталкер-рыцарь. – Попробуем другой выход.       Воронин покачал головой.       – Он наверняка перекрыт вторым снайпером. Грамотная засада.       – Так что же нам делать? – взъярился Паладин. Темные пятна на комбезе Сержанта расплывались все больше.       – Сталкерская дуэль... – начала было Валькирия.       – Да, вот только снайпером у нас был Сержант, – процедил Сквайр, сосредоточенно наматывая на тело раненого все бинты, какие нашлись в аптечке.       Демократ выразительно покосился на прицел SUSAT, прикрепленный к винтовке Валькирии. Та лишь вздохнула.       – Вряд ли я могу претендовать на столь высокое звание. Будь у меня время прицелиться... В любом случае, на такое большое расстояние... Я просто не попаду. Простите.       – Кх... Звук... – внезапно прохрипел Сержант. – Не... кх... звукх...       – Что? – взволновано переспросил Паладин.       – Проклятье, ведь он прав! – Демократ просиял. – Не было звука выстрела! Снайпер использует дозвуковой патрон и глушитель, скорее всего у него ВСС «Винторез» или нечто подобное. Его позиция должна быть недалеко для настильной стрельбы по низкому входу в трубу. Он рядом, эта сука рядом!       – Да, и он сделает из тебя дуршлаг, едва ты сунешься на линию огня, – остудил пыл подчиненного Воронин. – И времени прицелиться не даст. Сумеешь выстрелить навскидку в цель на расстоянии в полсотни метров?       Демократ поник. Паладин заскрипел зубами от бессильной злости. Время уходит, жизнь по капле вытекает из Сержанта, а они тут философские беседы ведут!       – Время, – пробормотал он, словно пробуя это слово на вкус. – Время, чтобы прицелиться... – поднял голову, вперил в Валькирию горящий взгляд. – А если я дам тебе это время?       Девушка посмотрела на него как на психа.       – Ты что задумал, командир? – заволновался Сквайр.       Паладин не слушал.       «Клео, – позвал он. – Клео, отзовись. Ты сможешь...»       «Идиот! – сварливо отозвался призрак. – Думаешь, на тебе танковая броня?»       «Сможешь или нет?!»       Несколько бесконечно долгих секунд Клеопатра молчала.       «Один выстрел. Это все, что я смогу тебе подарить».       Паладин кивнул. Осторожно принял сидячее положение, прижавшись спиной к стенке трубы и прикрывшись обломком бетонного блока. Поманил к себе Валькирию.       – Один выстрел, – повторил он слова Клео, глядя во внимательные серые глаза сталкерши. – Я подарю тебе один выстрел. За это время ты должна успеть...       – Командир! – выдохнул Сквайр.       – Паладин! – воскликнул Воронин. – Ты...       Сталкер-рыцарь вскинул руку, призывая к молчанию. Вновь перевел взгляд на Валькирию.       – Я все решил. Ты со мной?       Девушка молча кивнула. Паладин посмотрел в сторону выхода. Солнце все выше поднималось по ослепительно-голубому небу, окрашивая бурую от пыли траву в разные оттенки зелени, искорками расцвечивало песчаные откосы, видимые вдалеке. Сейчас широкий зев трубы казался автоматным дулом расстрельной команды. Два шага. Два шага, и обломок бетонного блока перестанет служить защитой, а единственным укрытием останутся высокие заросли камыша, разросшегося возле выхода. Колени стали ватными, ноги превратились в кисель, одежда на спине мигом промокла от пота. Он до боли закусил губу, пытаясь побороть страх. Не помогло. В горле встал комок, который все никак не удавалось сглотнуть. Смерть смотрела на него глазами солнечного утра.       Прохладные ладони коснулись пылающих щек, отгоняя горячечный бред. Видения смерти потускнели, заслоненные серыми глазами. Их взгляд, спокойный и сосредоточенный, принес уверенность.       – Сделаем это. – тихо произнесла Валькирия. – Или умрем вместе.       – Сделаем это. – эхом откликнулся Паладин. – На счет «три». Раз... Два... Три!       Он ринулся вперед, одним рывком оказавшись у выхода из трубы. Валькирия бросилась следом, скрываясь за широкой спиной рыцаря. Утро было просто чудесным. Паладин еще успел оценить его красоту, прежде чем чудовищный удар обрушился на него. Ощущение было такое, будто в грудь саданули кувалдой. Глухо застонал сминающийся метал, дыхание перехватило, а в глазах потемнело. Он рухнул на одно колено, подставляя плечо в качестве упора. Цевье глухо бухнуло, заскребло по наплечнику. Еще удар! В груди вспыхнул фейерверк боли, но сталкер до хруста сжал зубы и уперся в землю рукой, чтобы удержать равновесие.       Гулко рявкнула над ухом «энфилд» и спустя секунду зашлась длинной очередью. Валькирия что-то крикнула, отбросила прочь пустой магазин, рванулась вперед, петляя безумным зайцем. Чьи-то руки подхватили Паладина подмышки, вызвав новый приступ боли. Но не было времени даже застонать, его безжалостно поволокли вперед, он машинально переставлял ноги, и попутно заново учился дышать. В себя пришел лишь рядом с распластавшимся на земле телом. Кровь пропитала песчаный холм, вытекая по меньшей мере из трех пулевых отверстий. Вместо правой половины лица было сплошное кровавое месиво. Рядом сломанной игрушкой валялся «Винторез» с разбитым прицелом – один из выстрелов Валькирии угодил прямо в оптику. Паладин всегда думал, что такое бывает только в кино.       – Сейчас второй пойдет! – проорал на ухо Воронин. Именно он волок за собой Паладина. Сквайр и Демократ тащили Сержанта.       Сталкер непонимающе уставился на генерала.       – Второй стрелок! – рявкнул тот. – Он выдвинется, чтобы проверить позицию напарника! Нужно его перехватить. Сможешь нести раненого?       Паладин кивнул, хотя внутренности жгло огнем, ребра болели, будто по ним пробежал отряд «Долга», а в груди при каждом вдохе неприятно покалывало. Тем не менее он послушно схватился за ноги Сержанта и постарался не отставать от Сквайра и Валькирии. Некоторое время сталкер слышал лишь свое натужное дыхание, но потом за спиной громыхнуло, раздались три короткие очереди и все стихло.       – Готов, – пропыхтел Воронин, нагоняя Паладина. – Живым, сука, не дался, но удалось забрать ПДА. Давай, подменю.       – Куда мы сейчас? – спросила, шедшая в авангарде, Вика.       – К научникам в лагерь, – прохрипел Паладин.       Воронин покачал головой.       – Не лучшая мысль. Не забывай, за нами охотится Немезида. Я бы не хотел подставлять под удар ученых.       Только новый приступ боли помешал Паладину объяснить генералу, где он видел монолитовскую тварь и всех ученых мира. Впрочем, тот все понял и так. Покачал головой, но спорить не стал.       – Помчали, – выдохнул Паладин.       И они помчали, выжимая из ног все возможное. До бункера экологов было всего с километр, буквально рукой подать. Если б не аномалии, щедро разбросанные в пожухлой траве...       Лагерь ученых был подозрительно пуст, даже обязательный караул возле входа отсутствовал. Впрочем Паладина это не смутило, он видел перед собой только серый горб бункера и металлический овал двери и, наверное, не остановился даже если бы охрана ученых открыла огонь. Закованный в сталь кулак с грохотом рухнул на бронированную дверь, ударил раз, второй, третий... Никто не отзывался, что привело Паладина в состояние, близкое к неистовству. Он не сразу услышал, что спутники окликают его по имени.       – Ну, что?! – прорычал он, оборачиваясь.       Все молчали, отводя взгляд. Лишь Валькирия посмотрела ему прямо в глаза и тихо произнесла:       – Не стучи. Мы опоздали.