Три дара

Танин аккуратно подвел Посвященную прямо к койке, в которой метался в горячечном бреду его младший брат, помог присесть на край постели. Рядом тихо стоял третий из братьев — Стурм. - Вначале все выглядело как обычная простуда, - пояснил он тихонько, - Но жар усиливался, а потом Палин начал бредить: говорит слова на языке магии, зовет папу по имени, еще какую-то Бупу, а не так давно он назвал Ваше имя... - Видимо, беда не только в телесной немощи, - строго сказала Крисания, затем продолжила мягче и как бы задумчиво, - Его дух также уязвлен, это бывает у магов. Повезло еще, что он не владеет Оком Дракона... Танин потупился и смущенно кашлянул, при столь явном намеке на дядю. - Я думаю, будет лучше, если Вы оставите нас наедине. Лечение души дело очень деликатное... - гладко продолжала Посвященная. Все-таки она обещала Рейстлину сохранить его секрет в тайне, а как еще она это сделает, если в бреду он может проговориться, сам того не понимая? Молодые рыцари поклонились и вышли, оставив их одних. Крисания протянула руки, возложила их на лоб Палина и начала читать исцеляющую молитву. Закончив, она почувствовала, что жар отступил и лоб стал заметно прохладнее, дыхание мага выровнялось. Жрица была уверена, что исцеленный юноша спит, и была весьма удивлена, когда он перехватил ее руки. - Что ты здесь делаешь? - голос волшебника был все еще слаб после болезни, но звучал вполне твердо. - Меня пригласил Танин, поскольку в бреду ты меня звал... По имени, - мягко выделила она голосом. - Что еще я успел наговорить в бреду? - мрачно спросил он. - Немногое: произносил какие-то заклятия, назвал своего отца Карамоном и позвал Бупу. Надеюсь, твои племянники не вполне в курсе, кто она такая, все остальное еще можно объяснить... - помедлив жрица продолжила, - Я вообще удивляюсь, откуда ты столько много знаешь о личности и быте Палина, что до сих пор никто из его родственников не догадался. - Я ничего не знал, просто оставил в теле отрывочные воспоминания, которые старательно отыгрываю уже несколько месяцев. Хотя определенные подозрения все-таки были, но я намекнул, что при Испытании маг переживает очень сильное психическое потрясение, которое может даже изменить его характер, - признался Рейстлин, настороженно глядя на жрицу, - В любом случае, правда настолько невероятна, что никому и в голову не пришла мысль о подмене. Крисания мягко улыбнулась комплименту, потом слегка нахмурилась, отчего между ее тонкими бровями залегла тонкая складка: - Но почему ты не пришел к Карамону и не рассказал все, как есть. Я уверена, ты смог бы убедить брата, что это ты, хотя бы упомянув какие-нибудь из ваших общих воспоминаний. Или тебе есть чего стыдиться в этой подмене? - Какая разница, стыжусь я чего либо или нет. Я посчитал тогда и считаю и сейчас, что поступил правильно, - жестко ответил маг и чуть ли не оттолкнул руки жрицы, которые до того неосознанно продолжал сжимать. Посвященная слегка отстранилась от волшебника, тем не менее лицо ее было обращено к магу, казалось она всматривалась во что-то сквозь него. Затем она мягко улыбнулась и грустно произнесла: - Мне странно, что ты не захотел объясниться с Карамоном. Убеждена, что он был бы рад твоему возвращению. - Я лично в этом сомневаюсь, - все еще сердито ответил Рейстлин, - В любом случае не вижу смысла усугублять наши отношения выяснением вопроса о том, где сейчас находится его любимый сын.