На жизненной тропе — пересечение

Княжна Анастасия Меньшикова в последний раз совершала конную прогулку в пределах имения Корфов. В белокурой головке вихрем проносились недавние воспоминания. Сколько всего изменилось в судьбе за последнее время! Боль от предательства любимого, известие о женитьбе бывшего нареченного и, наконец, открывшаяся тайна рождения. Подумать только! Как пересеклись тропы судьбы, сведя ее с Андре и Софи Долгорукими и с баронессой Корф, бывшей прежде Оболенской. Каждый из сих четверых, узнав правду, принял ее по-своему. Юная прелестница Сонечка, со слезами выслушав из уст Ивана Ивановича Корфа историю любви отца и его крепостной, тотчас с радостью обняла Анну и Анастасию. Андрей сдержанно отнесся к новости и, закрывшись в кабинете, вел долгий разговор с собственным отцом, более всех ошеломленным известием. После чего Долгорукий-младший объявил, что несмотря на затруднения, которые непременно вызовет открывшаяся тайна, он вместе с ныне здравствующим родителем считает своим долгом заботиться о новой сестре Анастасии ничуть не меньше, чем о Соне. Анне же князь выразил симпатии, объявив, что счастлив быть ее братом. Однако же добавил, что за ее будущее он спокоен, ибо оно в руках Владимира Корфа, которому можно доверять. Петр Михайлович Долгорукий лишь молча обнял дочерей. С его уст лишь сорвалось едва слышное: «Простите, дорогие!» Баронесса в ответ только слабо улыбнулась. Ей, едва оправившейся от шока после услышанного от мужа секрета появления на свет двух дочек крепостной и князя, еще предстояло привыкнуть к новообретенным родственникам. В особенности, к родной сестре, с которой судьба свела такой диковинной тропой. Тяжелее всех известие приняли гордая красавица Анастасия и блистательная Мария Алексеевна Долгорукая. Княгиня заперлась у себя в комнате и не желала никого видеть. В особенности — мужа. Анастасия, узнав правду из уст приемной матери, сначала словно бы окаменела, не в силах поверить услышанному, а после пришла в ярость, объявив, что не желает находиться в доме, где когда-то так жестоко решили ее судьбу. Она признавала родственницей лишь Лидию Николаевну, которой была воспитана, и желала поскорее покинуть имение Корфов. Однако же разубедить Анастасию в сем решении удалось новоявленной родной сестре. Анна смогла убедить мятежную княжну Меншикову погостить еще немного, дабы вместе найти решение возникшей нелегкой задачи. Старший князь Долгорукий настаивал на признании дочерей, яростно споря со старшим бароном. Дело меж двумя упрямыми стариками, чуть было, не дошло до дуэли. Петр Михайлович обвинял Ивана Ивановича во лжи. Барон же пытался объясниться, ссылаясь на вспыхнувший гнев княгини Долгорукой и выказывая свои опасения по сему поводу. Он боялся, что известная своим мстительным нравом Мария Алексеевна, оправившись от шока, примется строить коварные планы, дабы сжить со свету объявившихся падчериц. Петр Михайлович, проживший с супругой много лет, отказывался признать правоту старшего барона. Однако же в глубине своего сердца он на миг ощутил страх. Анна была под защитой Корфа-младшего, который, как заметил князь, был влюблен в свою баронессу и скорее бы согласился отдать жизнь, нежели позволить кому бы то ни было причинить вред жене. В отличие от сестры Анастасия не имела столь влиятельного защитника, и Долгорукий-старший желал поскорее признать ее дочерью, дабы иметь полное право выдать княжну замуж за того, кто смог бы барышню оберегать так, как сие делал по отношению к Анне Владимир Корф. Неосторожно озвучив свои планы в присутствии незамужней старшей дочери и ее Лидии Николаевны, он встретил яростный выпад холодной красавицы, вмиг превратившейся в разъяренную львицу. Анастасия заявила, что не позволит распоряжаться своей судьбой тому, кто столько лет и не задумывался о том, что его связь с крепостной могла иметь последствия. Она начинала понемногу смиряться с появлением в своей жизни двух сестер и брата, но Петра Михайловича по-прежнему отказывалась называть отцом. Лидия Николаевна, напротив, понимала опасения князя. Она знавала в молодости теперешнюю княгиню Долгорукую и догадывалась, на что способна обманутая мужем женщина. Посему Настеньку, считала дама, надобно было поскорее выдать замуж, дабы избежать позора, который мог быть лишь началом мести Марии Алексеевны. Убеждая в сем дочь, Лидия Николаевна, в конце концов, пришла в отчаяние от ее упрямства и со слезами взмолилась, прося непокорную девушку пусть под именем княжны Меньшиковой позволить Петру Михайловичу хотя бы тайно подыскивать барышне жениха, используя свои давние связи. Все еще ощущая себя виноватой за устроенный побег, Анастасия, наконец, нехотя согласилась. Нынче же, объезжая владения Корфов, она прощалась с ними. К завтрашнему дню велено было собрать вещи и заложить карету. Вместе с Лидией Николаевной они возвращались в Петербург. Их должны были сопровождать Петр Михайлович и Андре. Натали и Михаилу пришло время вернуться к своим обязанностям во дворце. Корфы намеревались прибыть позже и привезти с собой Лизавету. Барышне давно пришла пора закрепиться в свете. Надобно было успеть к завершению сезона. Приметив впереди пушистую ель, Анастасия направила к ней коня. Она решила остановиться именно в этом месте, так понравившемся ей еще в первую конную прогулку несколько дней назад. Анастасия спешилась и, погладив лошадь, огляделась. Вокруг, казалось, не было ни души. Княжна подняла глаза и посмотрела на огромный сияющий купол небес, раскинувшийся над ней. Внезапно где-то, совсем рядом, хрустнула ветка. Анастасия обернулась и от испуга вскрикнула. Перед ней, словно привидение или колдунья из злой сказки, возникла Мария Алексеевна Долгорукая. В руках эта злобная княгиня держала пистолет, направленный на неё, княжну Меншикову. В глазах горела ненависть. — Ну, вот и встретились мы тет-а-тет, — усмехнулась Мария Алексеевна. — Верно, и в этих лесах твой папенька со своей девкой гулял. А мне все сказывал, что отправляется к Корфу играть в шахматы. Вот и наиграл двух байстрючек, с которыми носится нынче больше, чем с законными детьми. Но ничего! Я за все унижения отплачу. Сестрица твоя пока за Корфа прячется, но и с ней найду повод поквитаться. А пока ты заплатишь за всю боль мою и муки, что от твоей матери-змеюки натерпелась. Как, должно быть, она надо мной смеялась! А вот теперь и я посмеюсь… Анастасия замерла от ужаса, не в силах вымолвить ни слова. Княгиня в этот миг казалась ей исчадием ада. — Не торопись, Мария Алексеевна! — громом раздался справа женский голос, незнакомый для Анастасии. — Барышня ни при чем. Уж если кого хочешь наказать, так меня накажи. Они разом повернулись. Их взору предстала рыжеволосая женщина, облаченная в черное одеяние. Анастасия видела ее впервые, а вот княгиня Долгорукая узнала сразу. — Тебе чего надобно, ведьма? — процедила Мария Алексеевна. — Убирайся, Сычиха. Видеть вас всех не могу. Все вы, Корфы… — но договорить она не успела. Из-за еловых зарослей в одно мгновение выскочил высокий шатен в офицерском мундире и, кинувшись на княгиню Долгорукую, одним умелым действием повалил ее наземь, выбив из рук пистолет. Схватив оружие, он отпустил ее и, держа даму на прицеле, твердым тоном проговорил: — Приношу извинение, мадам, за вынужденные меры, но я представитель закона, который Вы только что чуть не нарушили, пытаясь убить ни в чем неповинную барышню. — Кто Вы такой, сударь, — вскричала несостоявшаяся преступница, — и как осмелились напасть на меня, княгиню Долгорукую? Мой муж… — Обо всем непременно узнает! — перебил он ее, по-прежнему не опуская оружия. — Но не думаю, что он обрадуется. В моей власти сделать Вас гостьей Петропавловской крепости и оставить там… — на красивом лице появилась жесткая усмешка. — погостить на некоторое время. Вашими компаньонами будут крысы. Весьма занятная компания. Мария Алексеевна от возмущения покрылась красными пятнами и, желая возразить, открыла было рот, но молодой офицер вновь не дал ей выразить свое негодование. — Однако же у меня есть иное предложение. — примирительным тоном вдруг проговорил он. — Я забираю сию барышню, отпускаю Вас и мы все мило расстаемся… До новой куда более приятной встречи. Как Вам такой план, княгиня? — Вы увезете это отродье подальше отсюда? — с подозрением спросила княгиня. — Чего ради? — Я никуда не поеду! — решительно заявила пришедшая в себя Анастасия. — Поедете, сударыня! — ухмыльнувшись, возразил спаситель. — У Вас нет выбора. И достав свободной левой рукой второй пистолет, принадлежавший теперь уже только ему, он направил оружие на Анастасию. Правая по-прежнему держала на прицеле княгиню. Медленно подойдя к побледневшей Анастасии, офицер остановился подле нее и вновь улыбнулся. Помедлив на миг, он обвел взглядом присутствующих и в следующее мгновение внезапно выстрелил в воздух, разрядив пистолет княгини. Женщины вздрогнули. Все, кроме молчавшей до сих пор рыжеволосой Сычихи в черном одеянии. Она казалась олицетворением мрачного спокойствия и не проронила ни слова. Не дав Анастасии опомниться, молодой смельчак вскочил на ее коня и подхватил бледную как полотно хозяйку скакуна, усаживая в седло перед собой. — Отпустите меня немедленно! — дрожа от негодования и подкравшегося страха, выкрикнула она. — Вы, чудовище! В отчаянии Анастасия попыталась освободиться от кольца державших ее рук, но их хозяин на сию попытку не обратил никакого внимания. Напротив, он нахально усмехнулся, отвесил шутливый поклон Марии Алексеевне, вежливо кивнул Сычихе и спустя несколько мгновений скрылся вместе с разгневанной Анастасией на гнедом скакуне.