На жизненной тропе — пересечение

Два дня пролетели, как одно мгновение. Анна чувствовала, что к ней возвращаются силы. Воспоминания же были по-прежнему далеки. Она молилась, прося Бога о помощи в принятии решения. Лидия Николаевна была так заботлива, что Анна с каждым новым мгновением все больше ощущала невольную вину за побег. «Как можно было причинить боль матери? Неужели я так сильно любила ныне неизвестного человека? Неужели можно скоро забыть того, кто был так мил сердцу?» Ивсе же ни одно воспоминание о прежнем возлюбленном ее не тревожило. Напротив, сердце тихо шептало о желании увидеть нежность и любовь в глазах Владимира. И даже разум не противился, упорно твердя: брак с бароном Корфом, верно, поможет избежать слухов, успокоит Лидию Николаевну и даже станет утешением для умирающего старика. Тревожило лишь одно: что если воспоминания вернутся и принесут неведомую доселе боль, от которой она и ее супруг будут несчастными? Но разум вновь подсказал неожиданное решение: вдруг потеря памяти нужна была ей, чтобы начать с чистого листа, построить новую жизнь, в которой не будет места старым ошибкам? Ежели это получится, то, верно, легче будет отпустить прошлое. «Что бы ни было там, в минувшем, я буду жить настоящим!» — решила Анна. Когда ей объявили о том, что матушка и Владимир Корф, пришедший с визитом, ожидают в гостиной, она поняла: время пришло. Анна вышла к ним, уверенная в своем решении. На лице сияла улыбка. Голубые глаза таинственно мерцали. В каждом движении царила грация. Барон Корф впервые видел такой Анастасию Меньшикову. Встретив однажды княжну на одном из балов, он нашел ее ослепительно красивой, хотя и гордой. Светская барышня была с ним весьма холодна, однако же, приняла приглашение на танец. Корф не привык отступать и надеялся вскоре покорить неприступную крепость. Вот только что будет потом, он не задумывался. Слишком часто женщины, очарованные его красотой, наскучивали. Он видел в них лишь кокетство, светское лицемерие и глупость. Красавица Анастасия Меньшикова была лишена этих качеств и посему привлекла внимание Корфа. Опытный в раскрытии тайн женской души, Владимир сразу безошибочно угадал: под маской холодности в этой барышне прячется страстная натура. Она заинтересовала барона. Вот только брак не прельщал его. Отец же настоятельно просил перед его смертью ввести в дом невестку. Отчего-то Иван Иванович Корф был уверен: лучшей партии, чем Анастасия Меньшикова, для сына не найти. В любое другое время Владимир нашел бы способ не связывать себя семейными узами, но отец был при смерти и просил дать слово. Обещания сын привык держать. Он сделал предложение княжне Меньшиковой. Лидия Николаевна ответила согласием, уверяя, что дочь послушна ее воле. Владимир этому не слишком поверил, но его встреча с Анастасией на следующий день несколько удивила. Княжна держалась по-прежнему холодно, но предложение приняла. Владимир знал: он покорит эту гордую красавицу и заставит с любовью смотреть в его глаза. Исполнение воли умирающего отца представлялось даже занимательным. Известие о побеге невесты с другим застало врасплох. О чем барон не подозревал, так это о сопернике. Плачущая княгиня просила прощение за безрассудство дочери и молила помочь отыскать беглянку, ибо была уверена: Анастасия попадет в беду. Лидия Николаевна поведала Владимиру историю об увлеченности Анастасии неким поручиком Шубиным, потомком обедневшего дворянского рода. Княгиня была уверена: молодому человеку от ее дочери нужно лишь приданое. Корф, несмотря на злость, питал сочувствие к горю Лидии Николаевны. Он обещался помочь… И, как следовало ожидать, слово сдержал. Но после потери памяти Анастасия предстала перед ним совсем иной. В ней не было прежней холодности. Она выглядела трогательной. По-прежнему не напоминала прелестных жеманниц, но и утратила схожесть с ослепительной звездой, блистающей на светском небосклоне. В этой барышне природная хрупкость сочеталась с добротой и нежностью. Было в ней и нечто, чего барон, привыкший читать женщин, словно книги, разгадать не мог. Какую-то тайну скрывали эти голубые глаза, милая улыбка. Теперь же, увидев княжну, барон заметил перемену даже в ее движениях. Прежняя Анастасия держалась с ледяным достоинством, но напоминала тигрицу, которая может и поразить, вцепившись когтями в противника. Новая, она показалась исполненной природного изящества, грации. Все ее движения были легки. В один миг Анастасия напоминала милого котенка, о котором хотелось заботиться. В другой — походила на прелестную кошечку, которая точно знала, как надлежит себя вести, но сама не стремилась к тому, чтобы ее погладили. Корф невольно залюбовался. Она же изящно поклонилась и негромко промолвила: — Рада видеть Вас, Владимир Иванович. Он поцеловал ее руку и с улыбкой ответил: — Благодарю, Анастасия Петровна. Вы — восхитительны. Рад, что болезнь отступает. — Да. Слава Богу! — вступилась Лидия Николаевна. — Настенька! Присядь, милая. Ты все же еще не до конца оправилась. И Вы, барон, тоже прошу: присядьте на диван. Нам надлежит объясниться. Ее желание было выполнено. Оба присели на резной диван, ожидая разговора. Лидия Николаевна села подле дочери и, с волнением заглянув в голубые глаза, проговорила: — Настенька! У нас только что состоялся разговор с Владимиром Ивановичем. Он по-прежнему просит твоей руки и согласен не разрывать помолвку, но я больше не допущу ошибки. Решение за тобой, милая. Пусть будет так, как того желает моя дочь. — Я согласна, — заверила Анна. Корф и Лидия Николаевна в удивлении переглянулись. Их поразила уверенность, звучавшая в ее голосе, и полное спокойствие, отразившееся на лице. — Вы, правда, желаете стать моей женой? — осторожно поинтересовался Владимир. — Да, — тихо, но по-прежнему уверенно ответила она. — Что ж… Не буду скрывать: я несомненно рада твоему решению, — тревога покинула лицо Лидии Николаевны. Она улыбнулась и даже показалась Анне моложе и красивее, чем прежде. — Мое желание — это видеть тебя счастливой. Корф приподнялся и, подошед к Анне, вновь поцеловал ее руку. — Благодарю за оказанную мне честь. Я обещаю стать Вам хорошим мужем. Она нежно улыбнулась ему. — Я верю Вам, Владимир Иванович. С этого дня Корф на правах жениха посещал дом Меньшиковых. Анна и Владимир подолгу гуляли, беседовали. С каждым днем Корф поражался: как же он раньше не видел открывшихся ныне достоинств невесты. Нельзя было не заметить ее ум и природную скромность, редко соседствующие друг с другом. Даже неопытность и стыдливость невесты не смутили, а скорее удивили его. Казалось, прежняя страстность, смелость, которые угадывались во взгляде, движениях Анастасии, теперь сменились какой-то особенно милой застенчивостью. Она так очаровательно краснела, что он, привыкший к женским уловкам, не мог не залюбоваться. Владимир понял, что княжна обладает природной душевной красотой и естественностью, что тоже весьма редко можно встретить в светском обществе. Такая Анастасия его не просто заинтересовала. Она поневоле вызывала желание оберегать, лелеять. У них нашлось много общих тем для бесед. Владимир заметил, что в ее присутствии его никогда не одолевает скука. Размышляя, он понял, что отец все же был прав, указав на княжну Меньшикову, как будущую невестку. Корф упомянул об этом в разговоре с ним. Находясь на одре болезни, старший барон весьма обрадовался такому отношению сына к предстоящей женитьбе.

***

Однажды Анна спросила у Лидии Николаевны: — Отчего фортепиано в гостиной никто не открывает? Княгиня, пожав плечами, ответила: — Никто не увлечен музыкой так страстно. Ты прежде не слишком любила садиться за инструмент. — Позвольте мне нынче попробовать это сделать! Она сама не понимала, отчего ее так тянет прикоснуться к клавишам. — Разумеется, дорогая, — Лидию Николаевну отчасти удивило такое желание дочери. — Коли тебе хочется. Анна поблагодарила и тотчас претворила в жизнь свои намерения. Она сама не знала, откуда полились звуки, но тонкие пальцы помнили то, о чем не догадывалась их хозяйка. Чистый голос вновь зазвучал с новой силой: — Сей поцелуй, дарованный тобой, Преследует мое воображение… И в шуме дня, и в тишине ночной Я чувствую его запечатление… Лидия Николаевна присела от неожиданности. Она даже не задумалась: откуда дочь знает модный романс, ранее неисполняемый в их доме. Лидия Николаевна поразилась и тому, что голос Анастасии звучал так, как никогда прежде. Слуга, не желая прерывать пение, подошел на цыпочках к хозяйке и шепнул о приходе барона Корфа. — Проси! — последовал приказ. Хозяйка с досадой махнула на него рукой, полностью поглощенная внезапно открывшимся талантом дочери. Владимир в сопровождении слуги подошел к гостиной и замер перед дверью. Его остановил ангельский голос, льющийся из комнаты. Голос… Ее голос… Он обволакивал, проникал в самую глубь горячего сердца, заставляя биться сильнее. Владимир ощутил, что дышать стало тяжелее… Неосознанно правой рукой он рванул ворот мундира и, прикрыв глаза, вдохнул полной грудью. В этот миг Владимир отчетливо понял, что влюблен. Это было так не похоже на прежние увлечения. Корф впервые почувствовал себя по-настоящему очарованным женщиной. Гордый красавец, прежде намеревавшийся покорить Анастасию, сам оказался у нее в плену. Эта мысль ему не слишком понравилась, но нельзя было не признать, что она являлась сущей правдой. Новая Анастасия превзошла все ожидания. Она, не стремясь что-то предпринимать для обольщения жениха, сумела вызвать в нем истинное восхищение. Подобное ранее не удавалось, пожалуй, ни одной барышне.