Картины осколков. Темнота

Улькиорра Сиффер

В резко распахнутых глазах, смотрящих в пустоту сквозило неверие, будто из вечного ничто вышло нечто по-настоящему ужасное, рука с остервенением, почти с болью сжала край простыни, а лицо неуловимо исказилось. Изумительно яркие, напоминающие застывший и такой теплый огонь, обрамляющие восковое лицо волосы разметались в белизне окружающего. Такое удивление... Семья, что значит для него это слово? - Я не верю. - холод в этом тихом голосе был настолько убийственным, что невольно заставил вздрогнуть всех присутствующих. - Они тоже были для меня... - он закашлялся, выплевывая сгустки крови. Ему не стоит так много говорить. Определённо, этот человек слишком странный чтобы понять его сейчас. Вновь закрывает свои глаза слегка дрожащей рукой и по бледным губам скользит улыбка, больше напоминающая саркастичную ухмылку. Этот контраст имеет какое-то странное очарование. Момент, наполненный скрытым удивлением и тревожным ожиданием длится, кажется, бесконечно пустую вечность. В комнате наступает звенящая тишина, премежаемая лишь немного жутковатым тиканьем часов на грани слышимости. Белая копия этого синигами куда-то исчезла, хоть я и видел его всего несколько минут назад. Это тревожное молчание разрушил шепот Лиллинет. В этом гулком молчании он звучит почти набатом. - Ты... Не веришь нам? Что ж, я понимаю. - а потом она совершила то, чего, конечно, не ожидал никто. Девочка в белом платье с черной каймой просто опустилась на пол и просто-напросто всхлипнула. Она сидела и молча давилась слезами, не проронив больше ни звука. Это было так странно, что все, и так недвижимые, казалось и вовсе превратились в статуи. Все оборвалось так же резко как и началось. Джинджербак резко оторвала руки от лица, вытерла соленые дорожки на щеках, и с каким-то отвращением уставилась на мокрые ладони. Пробурчав что-то вроде "с ума сойти", она, теперь уже громко, обвинительным тоном, будто это и не она была, спросила: - Ну и что это было? - не дождавшись ответа, она повторила. С хрипотцой, но уже не кашляя, ей ответил Куросаки, недоуменно вскинув бровь. - Слезы. Люди плачут когда им грустно. - Грустно... - тихо, будто для самой себя повторила Лил. Вновь повторилось то состояние тревоги, продлившись, однако, недолго. У одного наглого арранкара терпение никогда не было бесконечным, и даже после обретения души, того, что поставило жизнь каждого с ног на голову, абсолютно ничего не изменилось. - Куррросаки, болван! - с такими рычащими нотками в голосе к постели приблизился Гриммджоу, схвати юношу за плечи и хорошенько встряхнул. А потом добавил: -Ты ведь хочешь стать сильнее? Ичиго гулко сглотнул и кивнул. Определенно, в который раз, он действительно хочет стать сильнее. - Тебе придется смириться со своим новым положением. Теперь ты наш союзник, и пусть Арранкары, мягко говоря, не слишком компанейные существа. - Гримджоу поморщился, а следующие слова он буквально выдавил из себя, - На первых порах я... Мы... поможем... тебе. Вновь ухмыльнувшись и резким рывком подняв на ноги Лилинет, он радостным голосом с капелькой злорадства сообщил, что с завтрашнего дня он начнет его тренировки. Это немного удивило. Он? - Я присоединюсь. - Уверен, Ичиго будет полезно научится управлять силами пустого, но инициатива от Старка? Лиллинет, вырвавшаяся из "дружеских" объятий Джагерджака ярко улыбнулась. Конечно же, Все это время я подпирал собой стену, с некоторым скептическим настроем. Признаю, контроль эмоций стал сложнее, и сейчас приходилось сдерживать свою силу более тщательно. Этот странный, странный человек с душой... Какой он на самом деле? И, похоже, теперь мой выход. Все же, находясь ближе к Ичиго, я, скорее всего, пойму странную логику людей. Их нелогичность, несомненно, притягивает. Яркость застывшего огня заставляет лететь на свет новую группу самоубийц. - Я тоже. - И был мне наградой взгляд Гриммджоу. Да, в эмоциях, определенно есть свои плюсы.