Картины осколков. Темнота

Куросаки Ичиго

Из груди вырывается сиплое дыхание. Кажется ещё немного и я отправлюсь туда, куда меня собственно изначально и хотели отправить — на перерождение, или куда там… Моя тушка безвольно сползает на пол. И пусть весь мир подождет. Голова напоминает растревоженный улей своим гудением, ноги так же не отстают в этом плане. Стыдно признать, но первая тренировка у арранкаров началась с того, что я заново учился ходить. Вот уж действительно — новое рождение. Хочется улыбнуться, но сил не хватает даже на то чтобы приподнять уголки губ. Тридцать шагов. Тридцать чертовых шагов — мой предел. Волосы лезут в нос и в рот, они порядочно отросли за время стазиса, и о смутных воспоминаниях о нем похожих на бред, думать не хочется совершенно. Реацу мне пользоваться нельщя еще неделю, зато с физнагрузкой полный порядок. Главное не трепаться много, иначе задохнусь. Рядом заржал Гриммджоу. Вот же гребаная ехидна он. Именно Джагерджак взялся за мою физическую подготовку. Врезать бы ему хорошенько, да сил нет. Так что остается мне лишь мысленно поминать его незлым тихим словом. — Что, сдался, слабак? К синигами ты поползешь что ли? Или опять хочется к своим добреньким друзьям, которые за добро и мир во всем мире? Слова задели меня до глубины души. Они были так сильно, до краев наполнены иронией, что в мою голову сами собой заполняли не слишком приятные думы о них. Переступив через себя, свою слабость и терзания, я поднимаюсь на ноги, по стеночке, потихоньку, цепляясь когтями за белый камень. Иначе как когтями их сейчас трудно назвать. Они так же отросли, стали намного тверже, и тепери их и почему-то волосы было отрезать очень трудно, хоть волосы по текстуре вроде не изменились. Может, как-то с реацу связано, черт его знает. Кое-как, с помощью дюжины ножниц и матери недавно помянутого черта и то и другое я обкромсал с помощью Тии до более-менее приличных размеров, но, как оказалось, чем ближе к корням, тем сложнее резать. Так что ногтевая пластина выглядела так, будто я их наростил (чувствую себя девченкой), выступая примерно на полсантиметра. Волосы же удалось отстричь до длинны «чуть ниже плеч», что ужасно мешало, но не так как грива до пояса. Отплевываясь от последних, я всполз, а иначе это назвать было нельзя, ценой неимоверных усилий по стене наверх. Немного отдышавшись, попробовал сделать шаг, но попытка провалилась. В прямом смысле. Судя по ощущениям, я куда-то падаю, и когда в ожидаемый момент встречи с полом я ничего не почувствовал, это напугало. Без зрения, откровенно говоря, хреново, но я уже немного привык. Человек такая гадина — ко всему привыкнет. Благо хоть реацу вижу, но, похоже, это состояние не вечно, уже сегодня (а только вчера состоялось мое триумфальное пробуждение), реацу я вижу если только сосредоточусь. Но сейчас, сколько бы я не вглядывался в темноту, ничего не видно. Резкий удар о твердую поверхность вышиб из меня дух. Через секунду, когда я наконец смог набрать воздух в грудь, меня поприветствовал голос, одним только звучанием внушающий отвращение. Он был похож на голос Куротсучи, что-то общее, по крайней мере, определенно присутствовало. Как минимум, ощущение такое же до омерзения отвратительное, как и от его голоса. Такое чувство, будто бы наступил на слизняка, к тому же огромного и почему-то говорящего. Вообще в принципе не представляю, как кто-то вообще может уживаться с этим психом. Так вот, ощущение у меня сейчас именно такое, откровенно говоря, неприятное. Тем временем меня сцапали за руку и куда-то усадили. Реацу я, как ни силился, разглядеть так и не смог, перед внутренним зрением будто повисла пелена. Даже те слабые искорки, присутствующие до этого момента куда-то исчезли. Когда я был уже готов лопнуть от сосредоточения, я снова услышал голос. М-да, услышав что именно он говорит, я понял, что я бы прекрасно прожил бы без этого знания. И без перемещения сюда… И вообще, мне так хорошо лежалось там, на полу в коридоре… — Интересненько, интересненько… Ну что ж, приступим… Последнее, что я помню, резкая боль от удара по голове, и мысль в уже ускользающем сознании. «Да что ж это за невезение-то такое?»