Второй шанс

      Я сидел среди кипы анкет и фотографий оставшихся девушек и пытался понять, кого же мне стоит отправить домой, а кого оставить в Элите. Выбор был не так сложен. Я знал, каким в итоге должен быть список тех, кто попадет в число оставшихся, но в голове моем промелькнула неожиданная для меня самого мысль: «Может, я могу помочь кому-то, подержав их немного дольше во дворце. Не только Америка оказалась в стесненном положении, таких людей, как она, много, и большей части из них невозможно сразу помочь, но я могу что-то сделать хотя бы для тех, кто сейчас находится под моей ответственностью, и я вполне реально могу помочь кому-то еще, при этом оставив Америку рядом. Америка Сингер, несмотря на то, что отец будет не в восторге от моего выбора, но отпустить ее домой я попросту не мог бы. Нет-нет-нет, я ни под каким предлогом и ни под каким давлением не отправлю ее домой. Я остановился на пороге музыкальной комнаты и замер. Картина открывалась потрясающая: Америка сидела на широкой скамье, в руках у нее был блокнот и, подозреваю, что все-таки карандаш, хотя отсюда точно нельзя было понять. Она была в наушниках и, судя по тому, как ритмично она постукивала ногой и слегка покачивала головой, что-то неслышно шепча губами, можно было предположить, что она слушает музыку и придумывает к ней песню. Америка была в своей стихии. Свободный музыкант, оставленный наедине с миром музыки, где ей хорошо, и нет ни проблем, ни забот, ничего, кроме самой музыки. Я не мог разглядеть ее лица, только профиль, но и его мне хватило, чтобы просто стоять и любоваться этой неземной нимфой, которая словно не принадлежит шумному миру королевского Отбора.       Я не хотел ее беспокоить, а просто стоял, словно заколдованный, опершись о дверной косяк, но одна из служанок оступилась и на пол посыпалось всё столовое серебро, которое она несла на подносе. Грохот был приличный, и девушка, испугавшись, что неминуемо последует наказание, немного подпрыгнула, вся сжалась и тут же присела над столовыми приборами. — Простите, Ваше Высочество, я нечаянно. Простите, — ее голос дрожал и тонкие пальцы, подбирающие вилки и ложки, дрожали. Кто ее мог так напугать? Почему ее так трясет только из-за того, что она уронила поднос? — Все в порядке, мисс. Просто соберите их и продезинфицируйте их еще раз, — я постарался говорить, как можно мягче и увереннее, девушка и так была более чем напугана. — Вы… Вы не уволите меня? — не скрывая своего удивления, поинтересовалась служанка и замерла над приборами. — Нет. А должен был? — я улыбнулся, надеясь, что хоть это ее приободрит. — С прошлого места работы меня уволили и за меньшее, Ваше Высочество, — девушка опустила голову, словно не могла решить, насколько неправильно поступает она, разговаривая с принцем, и будь тут мой отец, она оказалась бы за воротами дворца не позже, чем через пять минут, но его тут не было. — Мы сделаем вид, что ничего не произошло, — горничная рассеянно кивнула, отчего небольшая прядь русых волос упала ей на глаза, и принялась быстрее собирать серебренную утварь. — Спасибо, Ваше Высочество, — поклонилась девушка, поднявшись с подносом и поспешила уйти. Возможно, боясь, что я передумаю. Когда я обернулся в сторону музыкальной комнаты, Америка уже стояла возле меня. Она выглядела задумчивой и довольной. Заметив мой взгляд, она посмотрела прямо мне в глаза и взгляд ее стал задумчиво-оценивающим и мне только оставалось надеяться, что ей нравится то, что она видит. — Я не ожидала, — честно и прямолинейно призналась Америка, но разве от нее кто-то мог ожидать чего-то другого? Она была очаровательна в своей непосредственности и непохожести на большинство других. — Того, что человек моего положения может замечать людей вроде нее? — шутливо спросил я Америку, но увидел, как она нахмурилась, и понял, что сделал ошибку, не подумал, что она не так поймет. Может, когда-то я не замечал простых людей, тех, кто постоянно скрывается в тени, но именно она и изменила меня, повлияла на мое мировоззрение и восприятие, казалось бы, элементарных явлений. — Прости. Я не хотела сказать, что ты черствый и чопорный, хотя было время, когда я так считала, — голубые глаза заискрились, что дало мне понять, что разговор начинает ее забавлять. — Черствый и чопорный? Неужели все так ужасно? — я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Рисуя себе в голове образ самого себя, какой видела Америка до приезда сюда, ничего положительного в этом не было и вместо того, чтобы оскорбится, я решил, что смех — лучший вариант. Америка кивнула и еще довольно улыбнулась. — Еще надменный и пустоголовый. — И так обо мне думает вся семья Сингер? — спросил я, отвлекаясь на то, что рядом со мной была сейчас Америка и мне чертовски сильно хотелось ее поцеловать, все остальные мысли быстро испарялись, оставляя лишь короткий след. — О нет, мама и Мэй тебя просто боготворят, — ответила Америка и в ее глазах появились игривые искорки. Она была умна, очень умна, чтобы быстро заметить, что я неотрывно смотрю на ее губы. — Может, уже поцелуешь меня?       Я наклонился к ней, приблизив свое лицо так близко, что ощущал ее дыхание на своей коже, слышал биение ее сердца, мог разглядеть каждую крупицу радужек ее глаз, но я остановился, не уверенный, что она до конца понимает, что делает. Та Америка, которую я знал, да и знаю сейчас, нуждалась во времени, а я не собираюсь ее торопить. Не мог так поступить с ней. Но эта Америка не дала мне шанса долго думать о том, что мне стоит делать или не стоит, она просто потянулась ко мне и поцеловала. Она притянула меня к себе, взяв на себя всю инициативу, и я отложил все свои заботы и тревоги в сторону, не позволив им испортить этот момент. Он был волшебным, как и солнечный свет, озаряющий всю музыкальную комнату и нас вместе с ней. Крисс Эмберс. Она мне нравилась, не так сильно, как Америка, но определенно больше остальных. Я мог бы полюбить ее. Я это знал. Может, не сразу, может для этого потребовалось бы время, но это было ощущение того, что что-то могло бы быть, не встреть я Америку, и не влюбись в нее до безумия, очаровательного упрямого безумия, которого так не хватало в моей слишком размеренной жизни, и от этого я чувствовал себя виноватым перед ней. Отчеты, бесконечные отчеты и кипы документов, которые было еще нужно подписать — только это могло бы поселить в моей голове упрямые мысли о том, чтобы закончить все здесь и сейчас, оставив отчеты незаконченными. Я в пятый раз прочитал заключительный вывод к отчету о инвестировании государственных денег в общеобразовательную систему и решил сдаться. Хватит сегодня с меня. Я сложил все свои заметки, отчеты и еще не тронутые документы и убрал все в стол. Меня беспокоила мама, а, точнее, ее плохое самочувствие в последнее время, особенно плохое. Я пытался уговорить ее отдохнуть, но она была упряма почти так же, как Америка. Стоит зайти к ней еще раз и попытаться убедить оставить дела государства на Сильвию. Оно того не стоит.       Задумавшись о своем, я резко открыл дверь и услышал глухой стук. Осмотревшись, я увидел Крисс, сидевшую на полу, точнее, она пыталась подняться, держать за локоть, который, очевидно, ударила, и не без моей помощи. — Прости, — я наклонился к ней и помог подняться. Девушка мило улыбнулась и быстро поправила свое платье. — Нет, что Вы, это я должна была быть внимательнее, — Крисс, как и многие остальные девушки, все еще обращались ко мне на «Вы» и это так резко контрастировало с прямолинейным и дерзким «ты» Америки, что мысли снова возвращались к рыжеволосой бунтарке. — Но Вы упали только потому, что я решил выйти именно сейчас, — я убрал ей выбившийся локон за ухо и заметил, как она смутилась от этого простого жеста. Словно я, к примеру, поцеловал ее, но ее румянец оказался очень даже милым. — Куда Вы направляетесь? — В библиотеку. Взять новую книгу. — Вы любите читать, — я не мог сдержать удивления. Все девушки, с которыми я так или иначе был знаком, не проявляли особого интереса к книгам, даже Америка, которая не переставала меня удивлять, не так часто и много читала. Я призадумался и вспомнил, как часто видел в последнее время Крисс с книгой в руках и поразился тому, как она все же отличалась от других участниц. Мои чувства к ней были смешанными. Я чувствовал некое родство душ. Я не любил Крисс, не верил, что можно любить больше, чем одного человека, но никак не мог избавится от ощущения, что Крисс была тем человеком, кто мог меня понять меня. Она стала бы мне лучшей женой из всех участниц Отбора, если бы не было Америки. Крисс была бы прекрасной королевой и замечательным другом, а любовь? Что ж, ей пришлось бы пожертвовать. — Конечно. Многие не понимают их ценность. Может, если бы люди больше читали, наш мир стал бы лучше, — почему-то именно сейчас я вспомнил проекте Крисс из другого отбора. Неужели мне все и правда приснилось? Это кажется таким невозможным, неправильным. — Может быть. Знаете, у меня есть идея, может, перейдем на «ты»? — я не был уверен в том, что делал, но мне хотелось порадовать эту девушку. — С радостью. То есть, я буду очень признательна, — конец ее предложения я так и не услышал, она произнесла его очень тихо и на ее щеках появился румянец. Селеста Ньюсом. Большую часть Отбора, по словам хотя бы той же Америки, Селеста вела себя более чем скверно, и я прекрасно знал, что она использует меня для достижения своей цели, и в то же время наступая на одни и те же грабли. Когда мне нужно было просто отвлечься, не думать, выпустить мгновенно пар и забыть об этом, я по-прежнему приходил к Селесте, нам обоим это было удобно. Несмотря на это, она была хорошей девушек, которая просто заблуждалась. Все мы в чем-то заблуждаемся. Ошибкой Селесты было то, что она думала, что одного желания достаточно, чтобы я сделал ей предложение. — Ммм, — сладко протянула Селеста, проведя концом заостренного ногтя по моей шее и спускаясь ниже по хребту. Она играла со мной и в этот раз я понимал, что это лишь флирт. — Может, поднимемся ко мне в комнату и продолжим? — Не думаю, что это хорошая идея, — я покачал головой и отстранился. Я увидел протест в глазах Селесты, но она быстро справилась и снова приблизилась ко мне. — Это прекрасная идея, — я покачал головой и стал надевать пиджак, который сбросил на стул в своем кабинете, стоило нам с Селестой отвлечься от бессмысленных разговоров. — Может быть, но король ждать не будет, — я убрал ладонь Селесты со своей груди, поправил пиджак и провел Селесту до лестницы на второй этаж. — Приятного вечера. — Когда-нибудь Вы так просто не отвертитесь от меня, — загадочно улыбнулась девушка и царственной походкой стала подниматься по лестнице. Я четче, чем когда-либо, почувствовал, что играю с огнем, но сегодня мне повезло, и наша игра не зашла дальше, чем должна. Марли Теймс. Она была всеобщей любимицей. Народ Иллеа хотел бы видеть принцессой ее, я видел несколько социологических опросов, в которых она лидировала и, несмотря на мои попытки, моя Америка была даже не в десятке лидеров. Я знал, что должен выбрать ее в Элиту, но все никак не решался. Из-за Картера. Я не хотел для нее повторения ее судьбы. Я не был уверен в том, что-то, что они получили с Вудворком, стоит того, что они оба потеряли, но в то же время я не мог быть таким лицемером и отказать им в праве на любовь, они были такими же, как мы с Америкой, и если я собирался прилагать все усилия, чтобы вернуть любовь Америки, я должен помочь им. — Марли, — позвал я девушку, которая словно была за много миль отсюда. Мы устроили небольшой пикник в саду, и я уже минут вот как пятнадцать пытаюсь найти подходящую тему для разговора, и это было бы куда проще, если бы Марли хоть немного концентрировалась на разговоре. — Что? — удивленно переспросила девушка, словно забыла, что я тут нахожусь. — Простите, я… Я сегодня немного рассеянная, — Марли улыбнулась, и я понял, почему ее любит весь народ, что в ней нашел Картер. Она была солнечной, яркой, красивой, светлой. Она не заслуживает жизни служанки, я должен ее защитить. Неважно, чего мне это будет стоить. — Все хорошо. Я могу чем-то помочь? — вежливо поинтересовался я, хотя прекрасно знал ответ на свой вопрос. Я не знаю, когда между ней и Картером все началось, я этого не заметил в прошлый раз и, кажется, упустил сейчас, слишком увлеченный своими переживаниями относительно Америки. Я проследил за взглядом девушки и увидел в стороне от нас среди гвардейцев Картера, вот и подтвердились мои догадки относительно того, почему она такая рассеянная. — Нет. Максон, мне кажется, я делаю постоянно что-то не так. Не думаю, что у нас есть с Вами шанс, — неуверенно и все сильнее и сильнее смущаясь начала девушка, опустив глаза, но потом все же нашла силы их поднять. — Я и многие девушки видим, как Вы смотрите на Америку… — Это так заметно? — удивленно поинтересовался я. Все мои усилия скрывать любовь к Америке от остальных, как оказывается, проваливаются с треском. Я же ведь могу так навредить, привлечь внимание отца к ней, а Америку он всегда недолюбливал. — Если знать, на что обращать внимание, — уклончиво ответила Марли, немного воспарив духом. — Но, да, это заметно. Ваши частые свидания, встречи в коридорах и взгляды. Не думаю, что это не выглядит так, словно она Ваша фаворитка. — Об этом думают все девушки? — Нет, большая часть надеется, что еще могут заинтересовать Вас. — А Вы как думаете? — Я думаю, что у нас нет ни единого шанса, ни у одной из нас, кроме Америки, — Марли поправила складки своего платья и снова посмотрела на меня. Я удивлялся проницательности девушки, но ведь она всегда была очень проницательной. — Поговорите с ней, сделайте шаг к ней. — Она еще не готова. — Вы так думаете? — загадочно улыбаясь поинтересовалась Марли и по блеску ее глаз, я понял, что шанс у меня все-таки есть и, возможно, не маленький. — Она влюблена в Вас, может, сама еще это отрицает, но я, как подруга, вижу в ней это. — Спасибо. В любом случае, я не могу обойти Элиту. Марли, Вы — хороший друг, я буду только рад оставить Вас во дворце до конца, если Вы этого хотите, или могу отправить Вас домой. В любом случае, я Вам благодарен, и Вы правы, у нас нет с Вами шанса. Даже если бы я и хотел, я не могу его дать. — Я, пожалуй, задержусь, — после некоторого молчания ответила девушка, смущенно улыбнувшись и ее взгляд снова потянулся к Вудворку. Кое-что изменить невозможно. Натали Лука и Элиза Вискс Я знал, что и их оставить нужно. Элизу из-за связей в Новой Азии, а Натали была еще одной любимицей, только на этот раз отца и его советников, для меня же они были просто именами в списке.       Было еще несколько имен, которые я вписал в список, но пока шел до отцовского кабинета, я и думать забыл о девушках, которые были добавлены в список. Я переписал его еще раз, чтобы спрятать имя Америки в середине, в надежде, что он не обратит на него особого внимания. Я прошел мимо Женского зала и через приоткрытые двери увидел сидящих у окна Америку и Марли, оживленно о чем-то разговаривающих, но тут вдруг Америка повернулась и посмотрела на меня, улыбнувшись, словно почувствовала мое присутствие за дверью. Может, Марли права? Если я сделаю Америке предложение, может, она не откажет?       Отец сразу же поднял на меня глаза, стоило мне войти в его кабинет. Он как всегда хмурился, снова был чем-то недоволен. Я привык к такому его состоянию, поэтому просто прошел вперед и остановился у его стола, положив список Элиты. — Что это? — нетерпеливо и сердито спросил отец, отрывая взгляд от бумаг, как раз в то время, когда я сел поудобнее в кресле у его стола. — Элита. — Справился быстрее, чем я ожидал? Отлично, — я удивился. Эта была похвала? Или мне показалось? Непривычно даже. — Да. Я собираюсь объявить Элиту после ужина. — Обеда. Остальные должны собрать вещи и уехать до ночи. Лишние рты нам не нужны. — Отец, за ними должны остаться право покинуть дворец, когда они захотят. — Нет. Все девушки, которых нет в списке, должны до заката покинуть дворец. Кстати, почему их десять? Можно отправить еще несколько из них домой. Аманду Кенсингтон или Америку Сингер, они из низших каст и совершенно не нужны. — Они останутся. — Почему? — Они могут принести пользу. Пятерка и Четверка могут обеспечить нам поддержку низших каст и как раз во время активности повстанцев это будет как нельзя кстати. — Возможно. Пусть пока остаются, — я мысленно улыбнулся. Отец редко соглашался со мной и еще реже принимал мои слова к сведению, но сейчас я был рад, что мне не пришлось выкладывать все заготовленные заранее аргументы «за».       К отцу подошел его секретарь, уже стоящий две минуты за моей спиной, и что-то сказал ему, от чего хоть немного хорошее настроение тут же улетучилось. Он одних взмахом руки скинул все документы со стола. — Что случилось? — я поднялся, чтобы в случае чего уйти и оставить его одного. — Чертовы французы! — рассвирепел отец и ударил кулаком по столу. — Они отказываются впускать наши корабли в порт, Леон отказывается от торгового соглашения, и это после стольких лет слаженного сотрудничества!       Я не знал, что и думать. Мы с французами давние союзники и если они отказываются сотрудничать, это плохо, это очень плохо. Может, об этом меня хотела предупредить Дафна?