***
А спустя пару дней, мне впервые приснился кошмар не связанный с войной. Впервые. Я так привыкла к тем погибшим, кто приходит в мои сны, вызывая у меня и скорбь и отчаянье, что уже и забыла о том, что кошмары могут быть другими. А зря. Сначала я была просто погружена в воду. Тихая спокойная вода окутывала меня со всех сторон, словно обнимала и утешала. Но потом стали нарастать волны. А вместе с ними и мое беспокойство. Вода перестала быть спокойной, все вокруг словно боролось с чем-то, переживало какую-то бурю. А я не могла выбраться наверх. Вода толкала меня и утягивала в водоворот. Я задыхалась в этой толще воды, и мне было страшно. Очень страшно. Разбушевавшаяся стихия, с которой я не справлялась. Хуже всего — видеть какая неизведанная подо мной глубина, которая так и жаждет поглотить меня в свои сети. Это ужасает, и я отчаянно пытаюсь грести, но новые волны, вдавливают меня обратно на глубину. И в какой-то момент, когда я больше не могу бороться, я действительно начинаю идти ко дну. Мои руки цепенеют, тело тяжелеет, глаза непроизвольно закрываются, но сквозь страх я еще различаю, как темнеет вода, сменив холодный синий цвет, на грязно синий и болотно-зеленый. И когда я закрываю глаза, уже покорно прощаясь с жизнью, картинка вокруг меня резко меняется. Я оказываюсь… в церкви. В той самой церкви, в которой была несколько месяцев назад. И обстановка вокруг меня та же самая. Я стою в проходе, глядя на стоящего впереди меня Перси. Но мне не нравится то, что я вижу. Да, Перси снова в строгом костюме, его волосы так же подстрижены, и он стоит у алтаря один, как и было до этого. Но сейчас он счастлив. Перси … счастлив. Его лицо расслаблено и вечно нахмуренный лоб, больше не привлекал внимания. Мягкие черты лица, снова заблестевшие глаза, кричащие о жизненной силе и какой-то восторженности, даже губы были сложены в мягкой и теплой улыбке. Не было той жесткости, резкости и строгости, которая была у Перси пару месяцев назад. Он смотрит сквозь меня, но я не решаюсь обернуться. Я потрясенно смотрю на стоящих в первом ряду Салли и Посейдона. Оба смотрят на своего горячо любимого сына с гордостью и необъятной родительской любовью. Хирон. Дионис. Хелен. Сью. Гроувер. Все они здесь. И здесь нет фарса, все говорит об их искренности и радости за Перси. А когда я нахожу в себе смелость обернуться, я вижу, как Лина, на этот раз с ослепительной улыбкой и теплотой во взгляде, шефствует к алтарю. К Моему Перси. И она проходит сквозь меня, словно я какой-то призрак. И теперь я отчетливо понимаю, что Перси, действительно, смотрел сквозь меня. Он смотрел прямо на Лину. И сейчас он с довольной улыбкой смотрит только на нее. С такой нежностью во взгляде, что я не могу смотреть. Я падаю на колени, сжимая себя руками и беззвучно глотая слезы. Меня душит боль, унижение, чувство потери давит в области израненного сердца, и выбивает из легких весь воздух. Я вся сжимаюсь и все, чего я хочу, это умереть здесь, в этом проходе. Мне больно. Очень больно. Больнее, чем в тот раз, потому что сейчас он даже не нуждается во мне. Я больше ему не нужна. А когда молодожены целуются, вызывая восторженные аплодисменты в зале, я наконец-то просыпаюсь. С немым криком его имени на губах. Стук в дверь пугает меня хлеще пережитого кошмара, и я, испуганно дернувшись, падаю с кровати, запутавшись в своих простынях. — Бет? Все в порядке? Перси? Я снова утираю непрекращающиеся слезы все еще будучи в ужасе от того, что мне снилось. — Пошел вон! — хрипло говорю я, зная, что парень меня услышит. Последнее, что я хочу сейчас — это видеть его перед собой. Не после того, как я снова женила его на Лине. Перси, кажется, ошеломлен тем, что услышал, потому что перестает стучать на какое-то короткое время. Но потом парень начинает снова тарабанить в мою дверь, чуть ли не выламывая ее. — Открой эту чертову дверь! Я мучительно поднимаюсь на ноги и, пошатываясь, дохожу до двери. И когда вижу перед собой сердитое и обеспокоенное лицо Перси, снова хрипло прогоняю его, истерично утирая льющиеся слезы. — Ох, Бет, — Перси, явно не ожидал застать меня в таком виде, поэтому теряется и отступает назад, прежде чем тряхнуть головой и перехватить мои руки, бьющие его по груди. Я уже не различаю его лицо в пелене своих слез, поэтому снова толкаю его, говоря, что ненавижу его за то, через что из-за него прошла. Перси, кажется, понимает, что я в истерике из-за очередного кошмара, поэтому вместо того, чтобы развернуться и уйти, он тихо и нежно пытается меня усмирить. — Тише, малыш, тише. Все хорошо. Он держит меня крепко, но не причиняя мне боли. Все сейчас в нем говорит о нежности и утешении, в то время как я пытаюсь выместить на нем все, что меня так гложет. То, что сидит глубоко внутри, что плотно въелось в душу и не собирается покидать меня, чтобы облегчить мои страдания. И это обращение просто разрывает меня на части. Я обмякаю в его руках, из последних сил ударяя его, словно пытаясь заглушить свою душевную боль, причиняя ему физическую. — Я больше так не могу! Черт возьми, я больше так не могу! — осевшим голосом говорю я, больше не пытаясь вырваться из его крепкой хватки. А Перси притягивает меня к себе одним резким движением и накрывает мои губы своими. И это был роковой поцелуй. Как только его губы обрушились на мои мозг полностью отключился. Я крепче ухватилась за парня, желая почувствовать его всем телом, а он сильнее прижал меня к себе, обвив одной рукой мою шею, а второй талию. Таким образом, он словно был повсюду, он не давал мне отстраниться, не выпускал из хватки, по которой я так скучала. Наши губы настойчиво и жадно терзали друг друга в мучительно сладком и таком долгожданном для нас поцелуе. Мы целуемся голодно, истосковавшиеся друг по другу за все это время, неистово, и не в силах отстраниться, чтобы перевести дух. Перси толкает меня в дом, и я тяну его за собой, краем уха различив, как захлопнулась за нами входная дверь. Почти сразу впечатываюсь в стену, притянув к себе Перси, и где-то рядом с нами раздается звук упавшей вешалки, но нам плевать. Просто плевать. Мы слишком поглощены друг другом. Вся эта тоска и боль от расставания выплескиваются в виде отчаянного желания коснуться друг друга, и мы не сопротивляемся этому. Наоборот. Яро ему следуем. — Боже мой, как я скучал, — хрипло шепчет Перси, вкладывая в это больше отчаянья, чем можно было пережить, — Как я скучал! В этом поцелуе столько боли, столько муки и желания искупить все грехи, что ни у меня, ни у него, нет сил на душераздирающие разговоры. Каждый раз, когда мы начинаем стукаться зубами или сталкиваться носами, не сдерживая себя в силе своего поцелуя, Перси опускается к моей шее, позволяя мне касаться его плеч и спины. Мы соприкасаемся телами, но все равно кажется, что это недостаточно близко. Поэтому, когда парень снова по-собственнически опускает руки ниже, чем моя талия, а губы опускает на шею, покусывая ее и вызывая у меня тихий стон, я протягиваю к нему руки, и мне хватает двух секунд, чтобы избавить его от ненужной футболки. Пока мы проталкиваемся к кровати, не различая, куда ступаем и полностью дезориентированные, наши губы не расстаются, словно издеваясь над выдержкой. Перси подхватывает меня так, что я обвиваю ногами его за талию, и опускает меня на кровать, снова впиваясь в мои губы горячим поцелуем. Рассудок давно уже простился с нами, и осталась только чистая и неприкрытая страсть, похоть, жажда друг друга. Мое тело отвечает на каждое прикосновение, на каждый поцелуй, и я знаю, что с Перси происходит тоже самое. Моя футболка летит в туже сторону, где лежит футболка Перси. И не один из нас не сомневается в том, что там им и место. Перси спускался опухшими губами к шее и ниже, потом снова возвращался к моим обкусанным губам, когда мое дыхание хоть относительно можно было назвать ровным. Я только крепче прижималась к нему, соскучившаяся по этой близости. Моя вздымающаяся грудная клетка полностью повторяла его, как и затуманенный взор, и подскочившая температура. Каждый из нас мечтал об этом слишком долго. Каждый терзался и страдал, не веря, что еще хоть раз осмелиться коснуться запретных губ. Но сейчас, когда это случилось, ни один из нас не смог бы остановиться, если бы не сторонняя «помощь». — Святое дерьмо! Не смотря на то, что мы с Перси слишком заняты друг другом, чтобы реагировать на внешнюю обстановку, отчетливый визг Клариссы сразу приводит нас в чувство. В ту же секунду как мы резко поворачиваем голову на ее голос, мой стул резко отклоняется и падает, после чего что-то ударяется об стол, и с него падают книги. Не знай мы про то, что у нас есть «призрачные друзья», я бы уже давно поседела. Но сейчас, даже не видя Клариссу, я знала, что она нервно мечется по моей комнате, закрыв глаза руками. — Ну почему я не отправила к вам Криса! Перси первый поднимается на ноги, кинув мне мою футболку, которую я не успеваю словить, и она приземляется мне на лицо, скрывая красные щеки. — Кларисса, ты еще здесь? Я поднимаюсь вслед за Перси, быстро натянув футболку, и переглянувшись с ним, нервно дергаю край ткани. — Тащите свои задницы к Нико! — сурово пробасила подруга у двери и через секунду в комнате уже стояла абсолютная тишина. Перси запустил руку себе волосы. — Неловко вышло. В унисон хмыкаем, после чего испуганно возвращаем себе хмурую складку на лбу. — Пошли, навестим твоего «дружка». Сарказм на последнем слове режет уши, но я промолчала. Мне сейчас не до обсуждения моей дружбы с Нико. Суматошно поправив волосы и одежду, не глядя на Перси, подхожу к двери и закрываю за нами дверь. К домику Нико мы почти что бежим, не упоминая то, отчего нас отвлекли. Кажется, каждый погряз в каких-то своих нерадостных мыслях. Я просто стараюсь думать о том, зачем Кларисса направила нас к Нико, и перестать мысленно возвращаться к тому, что произошло перед ее приходом. Боже мой, я перестану краснеть? — Слушай, насчет … Я так резко останавливаюсь, что пугаю парня. Он ошеломленно моргает длинными ресницами, пока я машу перед ним руками, в попытке заставить его замолчать. — Нет, даже не вздумай сейчас обсуждать со мной это. Все потом, окей? Перси как-то нервно моргает, но все же кивает, и дальше мы идем в полной тишине. У Нико уже была Пайпер, которая подарила мне многозначительный взгляд, отметив что мы с Перси пришли вместе и старательно не смотрим друг на друга. Сонная Рейчел пришла следом за нами, сказав, что с таким дебильным режимом дня, как у нас, она скоро превратится в зомби. Мне нечего было сказать в ответ, потому что я уже давно в него превратилась. И что врать, Рейчел тоже. Я опускаюсь на стул рядом с Нико, который выглядит измученным и уставшим. Ему было тяжело общаться с Клариссой, потому что она постоянно его задирала. Могла подкрасться незаметно и напугать, иногда специально развлекала себя и Криса тем, что подначивала Нико, вызывая его на истерику. В отличие от нас, он не только их прекрасно слышал, но и видел. Нам же приходилось довольствоваться редкими тихими обращениями к себе. С Нико же они могли полноценно разговаривать, хоть это уже и не радовало его. Он стал жаловаться на скверный характер Ла Ру, но я не могла должным образом посочувствовать ему, потому что это было таким настоящим, что вызывало у меня улыбку. — Что-то новое узнали? Нико подавленно качает головой. Пайпер осторожно пододвигается к нам, заботливо укрыв ладонь Нико своей. А я впервые смотрю на них по-другому. Раньше я не видела того, на что обратила внимание сейчас. Эти двое сблизились. Они проводили много времени вместе и раньше, но после того как мы с Перси ушли в себя, они и вовсе стали ближе друг другу. Нико помогал Пайпер, она, в свою очередь, помогала ему, и наверно это отразилось и на их отношении друг к другу. Нико поворачивается к Пайпер с мягкой (МЯГКОЙ!) улыбкой. — Нико, что не так? Ты что-то чувствуешь? Что-то беспокоит тебя? И пока эти двое смотрят друг другу в глаза, ведя какой-то немой диалог, я удивленно смотрю на них. Это мои Пайпер и Нико. Но что-то определенно было не так. Слава богу, Рейчел реагирует на это так же, иначе я сочла бы себя сумасшедшей. Она удивленно моргает, непроизвольно приоткрыв от удивления рот. Я ловлю ее взгляд и нервно свожу брови, как бы спрашивая: «Ты видишь то же, что и я?». И девушка отвечает мне тем же. — Есть кое-какие догадки, — вздыхает Нико, и я быстро моргаю, когда он поворачивается ко мне. — Нико, рассказывай, — протягивает Перси, ненавидевший, когда кто-то тянет резину. Да и вообще с нервами сейчас у всех были проблемы. — Крис предположил, что это может быть кто-то из окружения Аида. Выдержав паузу, я первая вступаю в диалог. — Почему? Нико устало трет лоб. — Потому что у того, кто их держит, должна быть весомая причина на их пленение, и единственным, с кого можно что-то спрашивать в подземном царстве, это мой отец. Рейчел осторожно подвигается к нам. — Слишком просто. Я перевожу взгляд на девушку. — Думаешь? Она твердо кивает. — Твой отец работает над поиском Криса и Клариссы в одиночку? Он просил у кого-нибудь помощи? У Персефоны, например? — Об этом знаем только я и отец. Он считает, что не стоит втягивать в это остальных, потому что если ему придется вызволять ребят из ада, у него могут возникнуть проблемы с остальными. Ты же знаешь, что ему нельзя оживлять мертвых. Проще будет сделать это по-тихому, не привлекая в это остальных. Да, если кто и мог пойти на нарушение такого закона, то только бесстрашный Аид, которому гнев Зевса всегда казался чем-то раздражающим и пустым. — Но они не мертвы, — хрипло выдыхаю я, чувствуя зловещий холодок по спине от этого разговора. Нико виновато берет меня за руку. — Но и не живы. Все ждут, когда я глубоко вдохну, чтобы успокоиться. — Смысл похищать Клариссу и Криса и прятать их у Аида? Они ему никто, — резонно замечает Перси, сев напротив нас. — Может кто-то просто хочет добраться до тебя? И комментарий Перси заставляет нас всех мрачно переглянуться. В этом был смысл. — Думаешь, им нужен я? Но зачем? Перси потирает затылок. — Они твои друзья, и тот, кто похитил их, понимает, что ты попытаешься их спасти, и в таком случае, есть возможность добраться до тебя, чтобы отомстить Аиду или просто заставить его что-то сделать, что он не сделал бы без твоего пленения. И если мы все согласны с таким вариантом, то Рейчел — нет. Забрав свои пышные волосы в высокий пучок, она снова обвела нас твердым взглядом. — Мне кажется это слишком просто. Аид сразу бы просчитал того, кто делает это за его спиной. И вариант с Нико слишком сложный и рискованный, вряд ли тот человек на него пойдет. Должно быть что-то более весомое и значимое. Что-то, что упускает сам Аид. Перси и Нико начинают спорить с Рейчел, в то время как я обдумываю ее слова. Ведь действительно, тот, кто похитил ребят, должен быть из окружения Аида, пусть и дальнего. Но они все в подземном царстве, что играет определенную роль. И если ребят держат в плену, то вряд ли, чтобы спросить что-то с Аида. Это не тот Бог, который славится своим благородством или желанием спасти кого-то. Нет. Аид в своем царстве беспощаден и его власть там всесильна. Если даже мы додумались до варианта с Нико, то и Аид наверняка думал про это. А он сделает все, чтобы уберечь старшего сына от таких проблем, поэтому он нашел бы способ помешать ему спасти ребят. Поэтому Рейчел права, этот вариант слишком не обдуман. Должно быть что-то еще. Что-то, что все упускают из вида. Поэтому я встаю на защиту Рейчел, высказав свои мысли вслух. В конце концов, Перси принимает нашу версию и обращается к Нико: — Пусть твой отец присмотрится к тем, кто его окружает. Даже к Персефоне. Окей? Нико кивает, сказав, что уже попросил отца заняться этим. — А что если их никто не похищал? Вариант Пайпер мы воспринимаем слишком категорично, из-за чего она начинает усмирять нас. — Ну, а что, если они просто провалились в ад, когда Нико выпускал из-под земли скелетов? И что если один из них решил спасти их от дракона именно таким образом? Все мученически запускают руки в волосы или нервно сжимают кулаки. Я не в силах сидеть на стуле, поэтому начинаю нервно мерить шагами комнату. — Нико, это возможно? Я останавливаюсь перед ним и, когда он неуверенно пожимает плечами, снова начинаю ходить по комнате. Рейчел осторожно обращается к Нико. — Но ведь они в цепях? — Судя по этой логике, они могли просто оказаться где-то в развалинах, и, чтобы они не сбежали из этого убежища и не попали в ад, лишив себя шанса выжить, их посадили на цепь. Все снова замолкают, мрачно смотря друг на друга. — Мне не нравится эта теория, — в конце концов, подает голос Нико, явно не желающий быть виновником их заточения. Мы с Пайпер быстро утешаем парня, игнорируя колкие замечания Перси в его сторону. — Итак, мы в тупике, — подытожила Рейчел, когда мы разняли снова вцепившихся друг в друга парней, — У нас три теории, каждая из которых имеет место быть. Но ни одна из них не дает нам ответ, как вытащить их оттуда. И этого достаточно, чтобы остаток ночи мы просидели в поиске информации и чтении книг, в попытке найти хоть какую-то зацепку. Но так и не находим ее.Глава 9
11 января 2017 г. в 22:40