«На двоих одна судьба»

      После того, как я увидела Перси, мое настроение снова сползло вниз. Вернувшись в домик, я час провела сидя на кровати, и глядя прямо перед собой, на камуфляжную куртку Клариссы.       Дерьмо.       Мне так ее не хватало…       Поэтому, когда за мной зашел Нико, позвав меня ужинать, я просто понуро поплелась за ним. Нико, тяжело вздохнув, не стал меня трогать и просто шел рядом.       Перси, шедший в туже сторону, что и мы, вскоре поравнялся с нами, и, если Нико встретил его саркастичным замечанием, то я молча кивнула ему. Перси тоже боролся с эмоциями, как и я. Он не стал ничего отвечать Нико, его глаза были грустными и от Перси шла осязаемая печаль. Но он ласково мне улыбнулся, словно благодаря за то, что я не избегаю его.       За ужином я села рядом с Пайпер и Рейчел, но меня не стали втягивать в разговор, понимая, что я снова погрузилась в себя. Стоило мне поднять глаза, я сразу встречалась с задумчивым взглядом Перси и напряжённым у Нико. Поэтому, предпочла вообще ни на кого не смотреть, чтобы не мучиться странными подозрениями. Мне не до парней.       После ужина я ушла с Пайпер.       — Слушай, Пайп … — неловко начала я, когда мы остановились у беседки за ее домиком, — Нико сказал, что ты теперь староста …       Пайпер, ласково улыбнувшись, обняла меня за плечи.       — Не надо, Бет. Не надо переживать из-за того, что ты этого не знала. Всем было не до этого, я просто взяла на себя обязательства Дрю. Им нужен был кто-то ответственный, и поэтому они сами попросили меня. Я не могла отказать.       Мы с Пайпер садимся на лавочку и несколько минут наслаждаемся тишиной. Вечер был на удивление теплым и спокойным.       Пайпер нарушает тишину с грустью во взгляде.       — Я все еще не могу поверить, что той девушкой в пророчестве была Дрю.       Да уж. Я и сама все еще не до конца верила в это. Кто бы знал, что Дрю влюблена в Перси. И пусть она хотела убрать меня как соперницу, я готова закрыть глаза на ее ужасающие методы борьбы, потому что, во-первых, она показала себя с лучшей стороны, когда мы в ней нуждались, во-вторых, она практически пожертвовала собой ради нас, а в-третьих … ну в третьих Дрю уже не было в живых. Имеем ли мы право осуждать мертвых за их последние грехи?       Пайпер смахивает за спину свои волосы, небрежно собранные в косу, и поднимает взгляд на небо.       — И то, как она поступила с тобой … я ведь жила с ней в одном доме, Бет. Все это было у меня под носом, а не видела этого! Упустила … Она могла тебя убить…       Пайпер не сразу поворачивается ко мне лицом, когда я обнимаю ее.       — Никто ни в чем не виноват, Пайп. И я вроде как живучая, видишь? — Пайпер грустно улыбается, когда я усмехаюсь.       — И не вини Дрю. Ею двигала любовь, да и всеми нами тогда двигала именно она. От этого все и наломали дров.       Пайпер кивает, но я вижу, что чувство вины все еще гложет ее. Странно, ведь мы не несем ответственности за поступки других, и, тем более, не виноваты в том, как сложились обстоятельства. Но, видимо, люди, и правда, делятся только на две категории? Первые — винят других, вторые — себя. Найти середину всегда сложно.       — Бет, тогда, на поле, Дрю извинилась перед тобой за отравление и за какой-то сон. Про что она говорила?       Несколько минут я молчу, потому что, вспомнив, благодаря Пайпер, об этом я тоже не понимала, про какой сон говорила Дрю.       — Да даже не знаю. Мне все это время снились довольно плохие сны …       Пайпер, нахмурившись, не дает мне отмахнуться от этого разговора.       — Нет, нет, должно быть что-то. Что-то связанное с Перси. Может, она приходила к тебе во сне?       — Нет, Пайп, Дрю мне не снилась.       — Значит, она приходила в образе Перси. Или направила тебе сон, в котором сама решала, что ты должна увидеть или услышать …       — Такое возможно?       — Для нас да. А теперь напряги мозги, Бет. Вспомни, какой сон вызвал у тебя странные чувства?       Я думаю пару минут, потому что внезапно вспоминаю тот сон с Перси. Когда он сказал, что не любит меня. Что никогда не любил. И тогда мне показалось странным, что обстановка из сна совпала с тем, что было на самом деле: утро после дождя, сыро, свежо и туманно. Неужели… Это было дело рук Дрю?       Я быстро пересказываю Пайпер свой сон и подруга зло выругивается.       — Некоторые из нас могут играть с чувствами во сне человека. Это была Дрю и этим она пыталась снова убрать тебя как соперницу.       Пайпер начинает расхаживать передо мной, а я хмуро думаю, почему тогда в этом сне было два Перси? Говорю об этом Пайпер, и она неуверенно поворачивается.       — Он был полупрозрачным и в точности совпал с тем, каким я встретила Перси у ведьмаков. А вот злой Перси был таким, каким я помню его перед его отъездом. И да, этого полупрозрачного Перси видела только я. Он и попросил меня прогнать второго Перси.       Пайпер мрачно поджимает губы, и снова расхаживает передо мной, сложив руки на груди.       — Это странно, Бет.       — Я знаю.       — Это точно был сон Дрю, но раз ты говоришь, что второй Перси был таким, каким он был в походе, и что он подсказал тебе прогнать того Перси, значит, здесь была замешана не только Дрю. Иначе какой ей смысл показывать тебе хорошего Перси? Какой-то дурдом.       Я, в отличие от Пайпер, предпочитаю забыть про это все. И когда к нам выходит Силена, я на самом деле прошу Пайпер забыть об этом сне, потому что смысла переживать сейчас уже не было.       Силена очень тактично общается со мной, и с улыбкой рассказывает, как Пайпер справляется со своими обязанностями. И мне нравится эта мягкость в Силене. Она успокаивает.       — Я очень рада тебя видеть, Аннабет. Надеюсь, тебе становится легче.       Силена все-таки наступает на мое «минное поле», поэтому пока меня не перемкнуло от воспоминаний, я вежливо киваю и прощаюсь с ними.       А вернувшись в домик, начинаю делать уборку. Просто надо было отвлечься. Занять себя. Очистить разум.       Я открываю все окна, запуская воздух, разбираю вещи, подметаю и мою пол, причем посыльным воды стал Нико, который хотел утащить меня гулять. Поняв, что я никуда не пойду, просто принёс мне два ведра с водой и, потрепав по голове, с кривоватой улыбкой вышел из домика.       Закончила я ближе к ночи, когда дом сиял чистотой, и все было убрано. Но несмотря на сильную усталость, я так и не смогла заснуть. Проворочавшись около часа, я плюнула на это гиблое дело, и, выглянув в окно, чтобы убедиться, что берег чист, вышла на улицу. Спустилась к воде и села на родное бревно, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух. Глядя на спокойную водную гладь, я непроизвольно погрузилась в воспоминания. О том, что мы пережили за последние месяцы. Столько потерь…       Я начинаю замерзать и жалею, что вышла в одной футболке. Ночи были довольно прохладными, да и от жутких картинок в голове все тело покрылось мурашками. Но уходить не хотелось. Почему-то здесь мне было уютно. Не одиноко.       Обернувшись на странный приглушенный звук, вижу, как ко мне вышагивает Перси. Даже в темноте сложно было не узнать его. Бежать было глупо, как и избегать его, поэтому я лишь молча признаю свое поражение.       Перси же сел рядом и протянул мне кофту.       — Нынче похолодало.       И это был мой Перси. Он не собирался упрекать меня в том, что я мерзну, или настойчиво просить, чтобы я оделась. Он не ставит меня в неловкое положение, поэтому я позволяю себе облачиться в теплую кофту Перси. Его родной запах окутывает меня со всех сторон, поэтому, уткнувшись холодным носом в тёплый ворот его кофты, я закрываю глаза.       Мы сидим так около часа. В полной тишине. Каждый из нас погружен в свои мысли, которые, так или иначе, связаны с тем, что случилось. Я не знала, как нам сейчас общаться, не понимала, в каких мы отношениях, и чего хочу. Я сильно обожглась с ним.       Снова вспоминаю, как смотрела на Перси во время его свадьбы. Я до последнего надеялась, что это шутка. Что этого не произойдет. Но он был там. С Линой.       А я смотрела на них. Отпускала его.       Я чувствую рядом плечо Перси, но не отшатываюсь, наоборот, позволяю себе сидеть вплотную к нему и наслаждаться его присутствием. Все было просто, когда мы молчали. Когда забывали о том, сколько боли причинили друг другу.       — Тебе уже сказали про Ареса?       Я удивленно отворачиваюсь от озера на профиль Перси.       — А что с ним?       Почему мне опять никто ничего не сказал?! Что случилось?       — Он на месяц бросил Олимп. Не мог смириться с тем, что потерял любимую дочь. Кларисса была его горячо любимым ребенком всегда, просто он не показывал этого. Да и Алекса с Брэндой он оказывается тоже обожал. Отец говорит, что они родились от женщины, которую Арес сильно любил здесь, на земле. Они были памятью о ней, поэтому он всегда был настроен к ним более тепло. А Кларисса, сама знаешь, лучшая. Она была больше всех похожа на него. Зевс, Аид, Посейдон, да и другие боги, не знали, что делать, когда Арес ушел и залег у себя. Этого ожидали от кого угодно, но не от самого жестокого олимпийца. Да, наверное для него это тоже оказалось новостью. Он просто не вставал с кресла и не отрывал взгляда от окна. Итак, месяц, Бет. Он просто молчал и даже не двигался. Понимаешь? Арес, которого не заткнуть, и который не может сидеть на месте спокойно даже пару минут! Посейдон и Афина с трудом, но все-таки смогли как-то отрезвить его.       Будучи в шоке от услышанного, я просто открываю рот. Если Арес был в такой прострации, что говорить о нас …более эмоционально слабых и ранимых детях?       Перси замолкает и, сжав челюсти, опускает голову.       — Но знаешь, что самое ужасное в этом?       И ему не нужно спрашивать. Потому что я знаю. Мы оба знаем.       — Что они никогда об этом не узнают, — тихо произношу я, снова отвернувшись к озеру, когда Перси кивает.       Кларисса была ярым фанатом своего отца. Она считала его лучшим, она мечтала, чтобы он гордился ей. Несмотря на то, что она была девчонкой и многие поначалу списывали ее со счетов, она все время доказывала, что она лучше. И отчасти, именно это так закалило ее характер, позволяя ей спокойно отгораживать себя от мнения посторонних.       Кларисса не знала о том, что значит для своего отца. Хотела знать. Но так и не узнала. И Перси наверняка мучился от того, что он расстался с ней в не особо желанных отношениях. Не успел показать ей, что она дорога ему … Да и она ушла так и не узнав о том, что двигало им в тот момент. Она бы все поняла! Простила бы ему его халатное отношение!       Но и этого она не успела …       Следующие пару дней проходят примерно так же. Я тренируюсь с Картером и его друзьями, периодически мне помогает Перси, Пайпер тоже часто встает ко мне в напарники. Мне нравится заниматься с ними. Пайпер как-то морально настраивает меня, пока Перси помогает мне наверстать упущенное.       Перси ведет себя со мной точно так же, как раньше, но сейчас он осторожен со мной, словно сам не знает, как выстроить наши с ним отношения, снова никого не ранив.       Хелен была в восторге от того, что теперь может проявить передо мной все свои кулинарные способности. Как-то раз, когда я зашла к ней глубоким вечером и обнаружила у нее на кухне Перси, объедающегося синим печеньем, я впервые за все это время улыбнулась, наплевав на то, что оба говорили обо мне, так как я отчетливо слышала, как Хелен сказала ему: «Дай ей время, Перси. Она страдала не меньше твоего». Я и до этого знала, что Перси часто советуется с ней и ищет у нее материнской поддержки.       — Привет.       Оба сразу поднимают головы. Перси мягко кивает мне, уловив мою улыбку, а Хелен восторженно усаживает меня на стул.       — Проголодалась? — Перси протягивает мне печенье, и я, недолго думая, отправляю его в свой рот.       — Ага.       В унисон хмыкаем, пока Хелен суетится вокруг нас. Я как ребенок вдавливаю палец в кусок синего теста, все еще поражаясь вкусовым пристрастиям Перси.       Хелен быстро сооружает около нас шведский стол, и я с блаженством поедаю итальянские макароны с сыром. Давно я не чувствовала вкуса пищи.             Перси и Хелен с улыбкой наблюдают, как я поедаю содержимое тарелок. Уже когда я встаю, чтобы поставить грязную посуду в мойку, оборачиваюсь, так как слышу всхлип.       — Хелен?       Женщина отмахивается руками, вытирая слезы, а я кидаю на Перси вопросительный взгляд. Что происходит? Однако и он смотрит на меня как-то уныло.       — Не обращай внимания, девочка моя, я просто… — и снова всхлип.       Я подхожу к Хелен, пытаясь ее утешить своим объятием, но она почти беззвучно рыдает, обнимая меня. Только когда она отстраняется, я понимаю, что послужило причиной.       — Ты стала такой худой … Одни кости … — Хелен, всхлипнув, касается моих тонких рук так осторожно, словно боится сломать их, — Я просто тебя не узнаю …       Я снова держу на себе рыдающую Хелен, испытывая двоякие чувства. Наверно, мне бы не хотелось, чтобы Перси был свидетелем того, как остро реагирует Хелен, осматривая мои кости. С другой стороны, мне не очень приятно было услышать это, и снова видеть к себе жалость. Хуже всего, что Перси теперь даже не смотрел на меня.       Ухожу от Хелен первой, догадываясь, что Перси выйдет вслед за мной. Так и случилось. Он догнал меня и, пристроившись под мой шаг, молча пошел рядом.       Уже на развилке, он перехватил меня за руку.       — Бет? — довольно отчаянно обратился он, вызывая у меня трепет в душе.       Я не сразу повернулась, продолжая стоять к нему спиной. Просто потому что знала, что это все снова выпотрошит мне душу. Так и случилось, когда я, обернувшись, встретилась с его измученным взглядом. Перси сделал шаг ко мне, так, что мы теперь стояли вплотную друг к другу.       — Бет...       И все было в моем имени. И вина, и боль, и … обида. Душа разрывалась от всей неправильности ситуации. С нами не должно было произойти такого. Не должно!       Когда он осторожно коснулся рукой моей щеки, я не сдержалась и закрыла глаза, так как меня переполняли чувства к нему. Я так мечтала снова оказаться в его руках! Снова видеть этот взгляд! Но сейчас это было … поздно?       Перси берет меня за подбородок и медленно поднимает мое лицо. Я просто вынуждена открыть глаза, чтобы посмотреть на него.       — Что теперь … с нами?       Этот надрыв в голосе передается и мне, отчего я не сдерживаю беззвучно полившихся слез, которые Перси утирает большим пальцем руки. Давняя тоска по нему, по его прикосновениям, и отчаянное желание вернуть наши отношения обратно, наваливается на меня сразу, вызывая боль в сердце и слезы в глазах. Опустив голову, я крепко сжимаю руками ворот его футболки и безуспешно стараюсь подавить слезы. Перси ждет и, когда я разжимаю руки на его футболке и медленно провожу ими по всему его торсу, я одергиваю их, дойдя до того места, где его футболка кончалась.       Не глядя ему в глаза, отступаю назад, чувствуя, как его рука, до этого державшая мое лицо, повисает в воздухе.       — Я не знаю, Перси. Правда, не знаю.       Потому что это правда. Реальность.       Я не знаю, что стало с «нами», потому что на деле — «нас» уже не было. И как бы сильно я его ни любила, я не знаю, что мне делать с той обидой и тем унижением, которое появилось. Да и Перси, я уверенна, тоже злится на меня за мою связь с Нико, как минимум. Да и на самом деле, откуда он может знать, как сильно я по нему страдала? Как ждала его и как молилась за него каждый день? Он не знает, что я каждую ночь проводила у него. Ждала, что все образуется. Что он вернется. Перси не знает этого, а значит, может думать, что я слишком легко сдалась и опустила его.       У каждого за плечами было что-то, что не давало нам вернуться к прежним «Перси и Аннабет».       Наверно поэтому, я чувствую облегчение от того, что Перси не пошел за мной.