«На двоих одна судьба»

      И я расплакалась.       Я не могла справиться с той обидой, болью, тем унижением. Я сдалась.       Я дала эмоциям фору и они затопили меня.       Пайпер была рядом и не терзала меня пустыми утешениями и словами. Нет. Она тоже все видела и все понимала.       Она была рядом и держала меня в своих руках, пока я не успокоюсь.       Пока не приду в себя.       Я не помню, как рядом со мной оказался Нико, просто в какой-то момент кто-то зашел в дом и Пайпер уступила место рядом со мной. Видимо тот факт, что я не стала дергаться, оттого что кто-то застал меня в таком состоянии, настолько удивил ее, что она растерялась. Она подпустила Нико ко мне и, когда он обнял меня и я уткнулась лбом в его шею, мне стало немного легче. Было в Нико что-то такое, что утешало меня. Успокаивало.       Нико тоже ничего не говорил.       Он гладил меня по голове и проводил рукой по моей спине, молча снося мою истерику.       Никто не знал, что мне сказать, потому что единственным человеком, который знал, что мне нужно услышать и что мне нужно сказать, был Перси. Только Перси знал, как утешить меня словами. Как разбить мои тревоги и успокоить бурую переживаний внутри меня.       Но сейчас его не было рядом.       И я не уверенна, что когда-то снова будет.       Этот вечер я провела с Нико.       Когда боль отступила и ненависть к Зое упрочнила свое место в моем сердце, в порыве, я оттолкнула от себя Нико и стала суматошно извиняться и вытирать слезы, попутно надевая на себя маску. И какого было мое удивление, когда Нико резко дернул меня на себя, сжав мои плечи болезненной хваткой.       — Почему ты это делаешь, Аннабет?! Почему ты так себя ведешь?!       Нико возвышался надо мной так, как был намного выше, а теперь, после того как стал тренироваться, он стал более поджарым и сильным. Я не понимала, что его так взбесило, но выглядел он так разъярённо, что я растерялась. Я видела Нико таким только, когда мы нашли его в парке и пытались достучаться до него.       — Я не понимаю, Нико.       Парень наконец-то отпускает меня и со стоном сжимает голову руками, взъерошивая свои темные волосы.       — Ты не даешь мне увидеть тебя настоящей! Боишься показаться слабой! И это при мне! Почему ты отталкиваешь меня, когда тебе плохо?! Почему не можешь позволить мне увидеть тебя такую?! Настоящую, слабую, обеспокоенную! Почему?! Разве я не достоин правды?!       Прежде чем я успеваю открыть рот, в шоке от происходящего, Нико снова оказывается возле меня, подняв рукой мой подбородок так, чтобы я смотрела прямо на него.       — Мы же не чужие друг другу. Ты так же тянешься ко мне, как и я к тебе, потому что мы понимаем друг друга. Мы умеем слушать и видеть. Мы переживаем больше, чем показываем. Мы с тобой очень похожи, Аннабет. Но всякий раз, когда ты ломаешься, ты не даешь мне помочь тебе. Почему?! Почему, Аннабет?!       — Нико … я не знаю… мне просто стыдно… и я … просто кто-то же должен быть сильным …       Нико резко качает головой и крепче сжимает мой подбородок.       — Ты стыдишься того, что плачешь у меня на груди из-за другого?       Мы молчим. Отчасти он прав.       Я опускаю взгляд и Нико резко поднимает мою голову, снова заставляя посмотреть на него.       — Это глупо ты же понимаешь. Я знаю, что он значит для тебя и я не собираюсь занимать его место в твоем сердце.       Мне приходится собраться с мыслями, прежде чем ответить Нико.       — Я сильная, Нико. И чем раньше я напомню себе об этом в такие моменты, тем лучше для меня. Я не хочу видеть в глазах друзей жалость.       — Но таким поведением ты добьешься того, что будешь видеть в них боль. Это то, что ты хочешь?!       Я сглатываю, ужасаясь тому, в какую психологическую ловушку он меня загнал.       — Ты опять забыла, Аннабет. Мы с тобой похожи. И я прекрасно знаю, что ты делаешь и почему так себя ведешь, я не сужу тебя за это, потому что сам стараюсь поступать так же. Я спрашиваю тебя о другом.       Нико тяжело вздыхает.       — Почему ты делаешь это со мной?       — Нико… я … я не знаю…       Парень вздыхает и выпускает меня из своей схватки.       — Ты пытаешься игнорировать тот факт, что мы с тобой сильно сблизились. И я знаю, что служит этому причиной. Поверь мне, я понимаю. Сейчас ты стараешься держать дистанцию между нами, боясь, что я стану еще ближе. Но ты не понимаешь одного, Аннабет.       Пока я затаив дыхание внимаю его словам, удивляясь тому, как он это понял, Нико встает вплотную ко мне, так что я чувствую запах его туалетной воды, чувствую ту сшибающую с ног энергетику, и, наклонив голову так, что наши носы едва ли не соприкасаются, он отвечает:       — Это уже произошло.       Я потрясенно открываю рот, в ужасе от того, что один из нас это признает, а значит, нет дороги назад. А Нико, резким движением, целует меня в губы. Сложно описать тот шок, который я испытывала. Я не впадала в такое оцепенение, когда видела чудовищ или смерть. Я впала в первое в своей жизни подобное оцепенение, когда меня поцеловал парень. Я ненормальная. У меня все не как у людей. И это начинает раздражать.       Пока внутри меня взрывалась бомба паники, Нико касался моих губ своими твердым поцелуем и я не могла не почувствовать какими теплыми были его губы и насколько это было … правильно. Но почти сразу, я в ужасе отстранилась и удивилась, когда Нико позволил мне это, словно этой реакции и ждал. Он позволил мне отойти на шаг и мягко улыбнулся.       — Зачем? — заикаясь, спрашиваю я, на что Нико спокойно отвечает:       — Не знаю. Сам не понял как. Просто … почему-то показалось правильным сделать это.       Мы пару минут молчим, прежде чем Нико снова нарушает тишину первым.       — Не сравнивай нашу связь с той, которая у тебя с Перси, с Крисом или с девочками. У нас другая связь. Не надо бояться того, что я все не так пойму, что начну что-то требовать от тебя, что ты будешь мне что-то должна, что один из нас все испортит или не сможет с этим жить. Выкинь все это из головы.       Нико снова делает шаг ко мне, пока я в ступоре отхожу от происходящего.       — Мы с тобой просто чувствуем, что нам легче, когда мы рядом. Ты нужна мне, я это всегда признавал. И я знаю, что ты тоже понимаешь, что я нужен тебе. Мы не знаем для чего, но ты тоже чувствуешь, что в этот период жизни, в общении друг с другом мы находим какое-то утешение. Перестань этого бояться. Я не буду ограничивать твою свободу. Мы с тобой друзья. Неважно какие, главное, что мы друзья. Мы рядом друг с другом. Поэтому доверься мне и перестань нести такую ношу в одиночестве. Я все понимаю. Так позволь мне видеть от тебя ту же честность в поведении, ту же правду.       — Значит, он сказал, что вы друзья, поэтому ты должна быть честным с ним и не стыдиться своей слабости, когда он рядом?       Я резко закивала и Кларисса удовлетворённо кивнула.       — Но, несмотря на это, он позволил себе поцеловать тебя.       С ее слов все кажется довольно глупым и по-детски противоречивым, но я хмуро киваю и закрываю лицо руками.       — Кто первый отстранился?       Я зло кидаю в нее подушку, отчего та виновато усмехается.       — Я сразу отстранилась!       Но меня удивляет, что Кларисса слишком заботливо задает мне другой вопрос.       — Почему?       И я не могу на него ответить. Когда молчание затягивается, Кларисса разряжает обстановку тихим смехом.       — Кто бы мог подумать, что Ди Анджело такой решительный.       Кларисса хмыкает, а я со стоном утыкаюсь лбом в ее плечо. Клариссу моя реакция забавляет, но она не иронизирует и не опускается до привычных ей шуточек, за что я благодарна ей.       Нико ушел довольно поздно. После того как мы выслушали друг друга, определились, что мы друзья и никто из нас ни на что не претендует, и я пообещала ему быть честной с ним в своем поведении, он все же ушел к себе.       Помучавшись в кровати около часа, я поняла, что не засну пока не поговорю с кем-то о случившимся. Конечно, в собеседники я выбрала Клариссу.       Пайпер могла что-то не правильно понять и потом направлять меня туда, куда я не хочу влезать, а вот Кларисса могла рационально выслушать и дать дельный совет.       — А что было потом?!       — Я стала на него орать, мол, что он творит, мы же друзья. И знаешь, что он сделал? Махнул на меня рукой и включил телик. Я его выгоняла, но он лишь закатывал глаза и спокойно слушал мою тираду. Когда мой поток слов иссяк, он спокойно ткнул меня пальцем в грудь и сказал, что я его друг. Потом ткнул пальцем себя в грудь и сказал, что он мой друг. А все остальное — побочный эффект нашей дружбы и лучше ни мне, ни ему об этом не думать. И знаешь … это было так честно. Он сам не понял, что произошло и его тоже пугало, что это может повторяться или принимать другие подобные формы.       — Он был с тобой честен, Аннабет. Не скрывал и не увиливал и за что ему особое уважение, он заставил тебя признать то, что происходит. Заставил задуматься об этом, а не отмахиваться и не ссылаться на свою паранойю. Он сделал все правильно и я полностью разделяю его позицию. Вы с ним друзья, и более того, вас действительно тянет друг к другу, потому что вы похожи, вы вместе пережили какие-то моральные травмы. Ты залечивала его раны, когда ему нужен был рядом такой человек как ты. Но возможно теперь пришло его время? Помочь тебе. Но опять же, он дал понять, что тоже понимает насколько ваша дружба … отлична от обычной. Тот факт, что парень на первое место поставил вашу дружбу, а все остальное признал побочным эффектом, согласись, подкупает. Он не собирается на тебя давить или занимать место Перси. Он просто просит тебя признать это и не усугублять все выстраиванием определенных дистанций.       Девушке удается успокоить меня и, когда я ухожу от нее, я уже знаю, что в свой дом я не вернусь.       Я аккуратно захожу на территорию Перси и, огибая дом, выхожу на пирс. Сажусь на прохладные доски и довольно долгое время провожу в своих мыслях. Когда я замерзаю, я захожу к нему в дом и опускаюсь на его кровать. Все здесь пропитано его присутствием. Повсюду его запах и все кажется до боли родным. Я не смыкаю глаз до самого утра, вспоминая все, что меня с ним связывает. Наше первое знакомство, ссоры, Аргентину и встречу, когда я привезла Бьянку. Его ухаживания и поцелуи, все, что мы вместе прожили и через что прошли. Не обходится без слез, но теперь это спокойные и тихие слезы. Они не душат меня, наоборот, выходят из меня словно очищая душу и остужая боль.       Я не люблю тебя       Не люблю.       Столько раз он говорил мне, что он меня любит. Но лишь единожды сказанное «не люблю» я буду помнить всю жизнь.       Перси оставил меня в прошлом. И мне нужно сделать тоже самое. Мне нужно перестать надеяться. Это не сон, я не проснусь. Это реальность. Жестокая реальность, с которой нужно смириться.       И продолжить жить без Перси.       И на тот вопрос Клариссы «Почему?», глубокого в душе, я знала ответ.       Тогда он казался мне глупым, но сейчас я поняла, что для меня это правильно.       Я отстранилась, потому что я хотела, чтобы меня целовали совсем другие губы.       Совсем. Другой. Человек.