Кармическая связь

Наши дни Дэрил неохотно признал, что тюрьма стала для их группы хорошим домом. Здесь было достаточно безопасно, чтобы с позитивом думать о будущем. Диксон, находясь уже продолжительное время с группой Рика, начал привыкать к тому, что он может быть важным и полезным. Ему льстило то внимание, с которым члены семьи прислушивались к нему. Больше всего охотник полюбил приходить по вечерам к Кэрол и делиться с ней новостями. Ему нравилось видеть её неподдельный интерес, слушать её тихий голос, наблюдать за её руками, зашивающими очередную прохудившуюся рубашку. Только с ней он с удивлением обнаружил, что может смешно шутить. По крайней мере, его голубоглазая подруга смеялась, когда он хотел её развеселить. Робкая улыбка чаще посещала лицо охотника, становясь раз за разом всё смелее. Диксон и сам не знал, как же он раньше мог жить без этой семьи, где его ценят, его слушают, в него верят. Глядя на порхающие пальцы Кэрол, охотник порой входил в некий транс. В его голову начинали лезть мысли о прошлом и настоящем. Он сравнивал две своих жизни: до и после. «После» ему нравилось гораздо больше. – Ой, – женщина одёрнула руку от шитья и потрясла ей. Охотник, ещё не до конца оторвавшись от своих дум, непонимающе уставился на тонкий палец, где уже проступила красная капелька. – Палец уколола, – пояснила Кэрол и улыбнулась. Снова что-то неуловимое пронеслось перед глазами Дэрила. Что-то неуловимое и зыбкое. Ему показалось, что он уже где-то видел тонкий уколотый палец с проступившей кровью над ворохом красно-бордовых тряпок. 1149 год. Испания. Тортоза Моя мать ушла на рынок, оставив меня на попечение молоденькой соседке. Я любил оставаться с Каролиной, она всегда рассказывала что-нибудь интересное. Она сидела напротив окна и споро вышивала птиц и невиданных зверей, болтая о загадочных эльфах и троллях, что населяют наши поля и леса. Вдруг, она коротко вскрикнула, и я увидел проступающую алую кровь на пальце. Девушка посмотрела на него и слизнула красную капельку. Переведя взгляд на меня, она весело улыбнулась. Мы познакомились с ней совсем недавно, а мне казалось, что я знаю её всю свою короткую жизнь. Когда наши доблестные воины захватили мавританскую крепость* и заселили её истинными христианами, я, по счастливой случайности, стал соседом этой доброй и прекрасной девушки. В свои пятнадцать лет, Каролина ещё не была замужем. Меня всегда это удивляло: вроде красотой и рукастостью её Бог не обделил, а женихов как не было, так и нет. В глубине души, я надеялся, что когда вырасту, то сам возьму её в жёны. Это было моё самое большое желание, которое я бережно хранил и лелеял. Частенько перед сном я представлял себя взрослым мужчиной. В этих мечтах я был отличным охотником и бесстрашным воином. Самое замечательное было то, что я представлял рядом с собой Каролину, которая дарила мне тепло и уют. Я фантазировал отважные подвиги, которые переплетались с рассказанными ею баснями. Во снах я спасал свою соседку от драконов и чудовищ. Порой мне снилось вовсе несуразные вещи: например, странные луки и стреляющие огнём палки, странные дома и заборы, больше похожие на худую кольчугу. Когда же я бежал к Каролине делиться пришедшими на ум странностями, пришедшими в мою голову, они разлетались юркими стрижами, оставляя лишь непонятные обрывки. Однажды, я сделал ей признание – сказал, что она мне нравится, как женщина. Она лишь рассмеялась и попросила сначала вырасти, а потом говорить такие вещи. Я не сердился на неё, на её смех и веселье – я понимал, что слишком мал для неё. Мы с Каролиной крепко дружили, несмотря на разницу в восемь лет. Когда солнце было в зените, мы с соседкой решили выйти в город и немного прогуляться. Улицы были пусты, лишь редкие прохожие торопливо шагали по направлению к главной площади. Мы с Каролиной, не сговариваясь, взялись за руки и побежали туда. Площадь встретила нас встревоженным гулом. В глазах находящихся там женщин был страх, граничащий с ужасом. Посиневшими губами они наперебой что-то доказывали друг другу. Из обрывков разговоров мы узнали, что произошло. На нас движется армия**. Лишь одно слово, повторяющееся на разные лады, доводило до дрожи в коленках: «сарацины». Нас собираются штурмовать наши враги. Сарацинская армия уже видна на горизонте. Ещё немного – и они окажутся у стен города, а наши воины в чужих краях. Город беззащитен перед захватчиками – все наши мужчины ушли в военный поход осаждать мусульманскую Лериду. – Мы будем драться! – звонко крикнула женщина, стоящая за нами. Удивлённый ропот пробежал по толпе. – Мы сможем себя защитить! – вскинулись ещё парочка женщин. – Да! – глаза Каролины лихорадочно блестели. Я с испугом посмотрел на неё, а она лишь залихватски подмигнула мне. – Я с вами! Началось форменное безумие: перепуганные женщины, затолкав свой страх поглубже, устремились вооружаться и переодеваться. Была вскрыта городская оружейная. Конечно, там практически не было ни луков, ни копий – мужчины всё забрали с собой. Однако, защитницы обнаружили там огромное количество боевых топоров, которыми уже никто не пользовался, променяв их на более удобные мечи. Воинского обмундирования хватило не всем, так что женщины, обделённые настоящими доспехами, просто разрезали свои юбки и обмотали ими ноги, сделав своеобразные штаны, чтобы было удобней двигаться. Никто из них не знал, как драться, как воевать, как защищаться. Они просто взобрались на стены и ждали врага. Я старался не потерять из виду Каролину, которая теперь стояла около ворот с топором наперевес. У меня закололо в сердце, когда я взглянул на её худые руки с несоразмерно большим топорищем. Никогда не думал, что у неё хватит сил его поднять и так долго держать. На её бледном красивом лице с каждой минутой всё ярче расцветала обречённость. Я видел свою мать, своих соседок. Девушек и женщин. Они все прекрасно понимали, что могут погибнуть сегодня. Но также они знали, что есть участь и пострашнее смерти. Сарацины никогда не отличались милосердием. И защитницы приняли бой… Грязь, кровь и копоть смешались под стенами родного города. Женщины вовремя вспомнили своё природное коварство: они лили кипяток с городских стен на головы врагов, поджигали сильно дымящиеся и дурно пахнущие травы и кидали в нападающих, забрасывали их брусчаткой и подожжённым мусором. Вражеские лучники не оставались в долгу, стреляя без разбора по обороняющимся. Я стоял под городской стеной и с ужасом увидел, как Бетэния, моя светлоголовая троюродная сестра, нелепо взмахнула руками и упала со стрелой в шее. Моё лицо стало мокрым от слёз, мне только оставалось молиться и посильно помогать женщинам, подавая камни и масло для поджога трав. С Божьей помощью, воительницы быстро учились обращаться с оружием – и вскоре к камням и дымовым завесам прибавился град стрел, которые с каждым разом всё лучше и точнее разили войско врага. Когда сарацины прорвались в город, их встретили обезумевшие защитницы. Они неумело дрались на топорах, но, за счёт ярости, их атаки венчались успехом. Женщинам пришлось учиться военной науке во время боя. Многие погибли во время первой атаки, но оставшиеся в живых отбивали последующие. Одна за другой волна врагов прореживалась и отступала. Каким-то чудом, Каролина оказалась рядом со мной. Я прятался за старой тележкой мясника, неподалёку от поля боя. – Бегом домой! – зашипела она. – Нет, я буду с тобой, – я упрямо выпятил грудь и твёрдо посмотрел ей в глаза. – Уйду только с тобой. – Глупыш! – она вдруг улыбнулась мне так тепло и задорно, что я на миг позабыл о творящемся вокруг безумии. У меня перед глазами осталось только её широкая улыбка и весёлые глаза небесного цвета. Я не видел заляпанного грязью и кровью бледного лица, не слышал посмертных женских криков, не чувствовал тошнотворного запаха бойни – это всё растворилось, благодаря только Каролине. Но вдруг её лицо исказилось от боли. Я во все глаза смотрел на неё. Время словно замедлило свой бег. Каролина медленно повернулась, открывая моему взгляду меч, торчащий из-под её лопатки. Девушка занесла тяжёлый топор над головой и обрушила его на голову своего убийцы. Словно колеблясь, она постояла мгновение, выпустив из ослабевших рук своё оружие, и осела на стылую грязную землю. Мой истошный крик птицей метнулся над воюющими людьми. Горе вмиг ослепило меня и заставило пошатнуться. Я опустился на колени рядом с Каролиной. Вдруг, её веки слегка задрожали и открылись. – Ты и мёртвого поднимешь, малыш, – превозмогая боль, девушка мне улыбнулась. – Каролина! Каролина! Что мне сделать? – я, взяв себя в руки, начал придумывать, как ей можно помочь, но в голову, как назло, ничего путного не приходило. – Пожалуйста, ты только не умирай! Пожалуйста!.. – Я постараюсь, – она поморщилась, когда попыталась пошевелиться. – Нам надо пробраться вглубь города… Домой… Помоги мне встать. Моих детских сил не хватило, и я побежал за подмогой, накрыв подругу старым балахоном, найденным в телеге, чтобы скрыть её от рыскающих поблизости врагов. Почти сразу я наткнулся на Меггиэлу, нашу повитуху. Она схватила меня за шкирку, оттаскивая подальше от боя. Я выкрутился из её рук и рассказал про Каролину. Вместе с женщиной, мы побежали к раненной девушке. Меггиэла легко приподняла мою соседку и поставила её на ноги. Мы встали с повитухой по бокам, чтобы Каролина опёрлась на нас. Почти волоча её, мы добрались до жилья Меггиэлы – оно было ближе, чем наши дома. Пока женщина пыталась спасти жизнь моей подруге, я держал её руку и давился слезами. Каролина старалась не показывать мне свою боль, чтобы не напугать ещё больше. Я держал её за руку и вспоминал, как эти самые пальцы красиво летали над куском ткани. Как они выводили прекрасные картины. Я и не заметил момент, когда её руки полностью расслабились и начали остывать. Я так и не успел вырасти для неё… Вместе с её телом остыло и моё сердце. Осада городка продолжалась недолго. Женщины дрались словно дикие звери, остервенело, позабыв о своей женской сути – тем они и задавили все попытки врага взять наше поселение штурмом. За окнами послышался странный нарастающий шум. Уже через минуту я мог различить отдельные возгласы, оповещающие о подоспевшем к нам на выручку войске. Увидев, что женщины отразили натиск врага без мужской помощи, графу Раймунду Беренгарию оставалось только поблагодарить воительниц за доблесть и отвагу. Всех уцелевших женщин удостоили небывалой доселе награды, основав женский рыцарский Орден Топора****, названного в честь главного боевого оружия защитниц. Женщин-рыцарей наделили одинаковыми правами с мужчинами. Их освободили от налогов, позволили посещать те же собрания, что и мужчинам, и удостоили чести передавать рыцарский титул по женской линии. Мать моей подруги погибла при осаде вслед за дочерью, а отец беспробудно пил с самого возвращения из похода на Лериду. Моя мать, ставшая настоящим воином, помогла мне похоронить Каролину и её родительницу со всеми почестями. Я сам вышил на налатниках-туниках***** изображение красного топора – они ведь тоже были рыцарями, хоть и павшими. Почему-то погибших забыли проводить в последний путь по всем рыцарским канонам, просто похоронив как обыкновенных домоседок. Мы с моей матерью и другими женщинами как могли, исправили несправедливость, отдав тем самым последнюю дань.