Предатель

Если б мир был всегда справедлив, Разве б мы стали бороться? Если б не долгая ночь, не холод и темнота, Как бы мы научились ценить Каждый блик восходящего солнца? Если б счастье давалось легко, Как бы мы научились мечтать? Flёur "Лунные лилии" Проснувшись, Сарданапал поморщился от головой боли в частности и плохого состояния в целом; быстро произнеся заклинание, от которого стало чуть менее противно во рту и менее больно в голове, мужчина решил оглядеться — даже при том, что вчера он, судя по ощущениям, хорошо выпил, помещение — его кабинет — должно было остаться прежним, а эта же комната была в светлых тонах, с красивыми цветочными узорами на стенах и воздушных занавесках, закрывающих окна. Мебель была деревянная, и весь быт комнаты состоял из стола, дивана, кресла и нескольких шкафов, заполненных книгами и ингредиентами для зелий, а также присутствовало просто ошеломляющее количество книг про нежить. С трудом поднявшись, академик, руководствуясь любопытством, взял довольно толстую тетрадь, мужчина был не сильно удивлён — на страницах аккуратным почерком были описаны повадки, страхи и желания зверей тьмы; похоже, что человек, сделавший эти записи, очень и очень хорошо знал нежить — по мнению Сарданапала, даже слишком хорошо, ведь таинственный писатель ставил над ними опыты — вернее, настоящие пытки: разрезать, разрывать, сдирать — девушка, ведущая этот дневник, была воистину бездушна и жестока, оправдывая всё тем, что "цель оправдывает средства" — и, что самое ужасное, академик уже знал одного такого человека. Это была Медузия — видимо, он находится в жилище очень похожей на неё женщины. Удручённо покачав головой, глава Тибидохса попробовал найти в этом хоть что-то хорошее — в конце концов, она приютила его, когда он перепил вчера. Но это было ужасно! То, с каким удовольствием она описывала визги, крики тех существ, как они медленно умирали, как погибали от её рук — даже так, без магии; обессиленные, истощенные без питания звери не могли противится даже ребёнку, не то что грозной колдунье в расцвете сил. Академик нее было страшно, пока он не решил протереть кольцо — такая вот у него была привычка; но кольца на пальце не было — лишь только след. До этого Сарданапал не снимал кольцо более двухсот лет! А, когда недавно попытался — это было невозможно; впрочем, академик и не сильно старался, уже соединившись с кольцом до невероятной степени; до такой, что оно стало частью его души — и самой слабой её частью. Не многие маги могут слиться со своим орудием настолько, чтобы слышать его голос, правда? И это был не тот голос, что заключил в свой камень Феофил — ему просто не удалось найти настоящий голос, вот он и заменил, подтрунивая над Сарданапалом и Древниром, мол, он знает, что самый мудрый человек — сам Гроттер. На самом же деле в камнях он постоянного использования магии открываются порталы в другой мир — и жители того мира становились хранителями столь сильных магов — оттого они становились ещё более могущественными, и могущество их было самым сильным — мудростью. Духи из перстней, как прозвали их маги, были мудрыми советчиками и помощниками — но и плата была высока: дни жизни. Впрочем, бессмертным — а большинство хозяин духов ими и являлись — было плевать, у них впереди всё равно вечность. Но — наш рассказ не об этом, а посему вернёмся-ка мы к реальности. Академик ошарашено смотрел на свою руку, будто не веря ни своим глазам, ни своим рукам. Оправившись от потрясения, он изменился за несколько секунд: взгляд из добро-весёлого превратился в стальной, полный ярости, и голубые глаза сияли магическим светом, льющимся через край; разом сорвав вид добродушного старичка, он стал резче, жестче, готовым бороться до конца, чтобы защитить себя и своих близких, дорогих людей — пускай они с Медузией и расстались, она не должна погибнуть, нет! И остальные: Древнир, идиот-Кощеев, ворчун-Феофил, Ягге — ну уж нет! Вперёд. Только вперёд. *** — Куда, куда он мог деться? — Медузия, изнывая от страха, ходила по комнате туда-сюда, изредка натыкаясь на такие мелочи, как стены или предметы мебели. Когда женщина, волнуясь, разрушила статую и разбила вазу, Алекс решил взять ситуацию в свои руки и отправился с Меди в свою спальню — если она что и разрушит, то хоть не на виду учеников. — Доцент Горгонова, чёрт бы тебя побрал! — тряхнул он её за плечи. — Ты же доцент, а не ученица, в конце-то концов! — не выдержал Александр. — Вернётся он, никуда не денется! Ты ведь сама говорила, что школа для него — всё. Значит, он должен вернутся. — "А если не вернётся — я лично его найду и наложу проклятье", — решил он. — Успокойся и не нервничай, — уже гораздо спокойнее посоветовал он, ослабляя хватку. "У неё, наверное, синяки будут — перестарался я немного". — Да, ты прав, — со вздохом опустилась на кровать Медузия. — Просто раньше он никогда так не делал... Ещё нужно как-то перед детьми объяснится, — нахмурилась она. От того, что академик ещё ни разу так не делал, становилось только хуже. Мужчина, присев рядом, заметил: — Во-первых, всё бывает в первый раз, — мягко обнял учительницу за плечи. — А во-вторых, за главного остался Феофил, правда? Пускай он и думает, как выкручиваться. За то представляешь, как потом достанется академику от мага? — усмехнулся он, прижав Меди к себе. — Да, это будет забавным зрелищем, — согласилась она. — А вдруг... — при этих словах Алекс нахмурился, а волосы женщины негодующе зашипели, — а что, если он завёл себе девушку? Вот и... потерял счёт времени... — внезапно для самой себя всхлипнула Горгонова. "О, Зевс! Дай мне сил! Женщины! Вот ребра-то допытливые! — выругался про себя мужчина. — И кто — сама доцент кафедры нежетиведения, Зевсовна Медузия Горгонова, дочь твоя! Всё-таки они слишком эмоциональны и нелогичны — даже такие, как она", — вздохнув, парень чмокнул воздух рядом с её щекой, показывая смертоносное терпение. *** Сарданапал сел на диван и решил поразмышлять, как ему выбраться из помещения (дверь оказалась заперта, на окнах же была решетка) и достать кольцо — прочитав ещё немного записей, академик начал побаиваться, как бы жестокая ведьма не решила использовать его в качестве нового... объекта для исследований. Возможно, она ещё не сумасшедшая, возможно, она ещё на грани... Кто знает — женщин вообще понять сложно, тем более — таких. Но академик умел и мог верить в чудо — иначе не быть ему одним из величайших. Черноморов надеялся, что девушка удержалась, выдержала — и почему-то ему казалось, что у него есть какое-то воспоминание об этой девушке — может, увидев её, главе Тибидохса удастся вспомнить?.. Решив немного отдохнуть, мужчина прикрыл глаза — тут же услышал мерное тиканье часов. Стрелки указывали на три часа пополудни — Тибидохс! Чёрт подери, ему ведь нужно вернуться в школу! Медузия. Она ведь не простит этого. Нужно выбираться отсюда — будем надеяться, что девчонка зайдёт сегодня, а не решит сделать его своим пленником, заморив голодом. Щёлкнул замок, тихо скрипнула дверь. — О, вы уже очнулись, — в комнату вошла миловидная девушка. — Вас в детстве мама учила, что брать чужие вещи — нехорошо? Меня вот нет, и то — знаю, — увидев тетрадь на столике, куда её по забывчивости бросил академик, недовольно проговорила она. Кончики почти белых волос блеснули, точно лезвие ножа — так же резко и порывисто, когда автор тетради подняла оную со столика и положила её обратно на шкаф. — Кто вы, и где моё кольцо? — в свою очередь спросил академик. Страх исчез, осталось только удивление и непонимание, как такая на вид безобидная девчонка могла вытворять такие вещи — внешность, конечно, бывает обманчивой, но Сарданапал надеялся на лучшее. Для чего, кому и зачем — он не знал; просто верил. — Фи, даже "спасибо" не сказал, — поморщилась хозяйка комнаты. — Я, между прочим, еле дотащила вас до своего дома, где вы и находитесь; кольцо я забрала, чтобы ничего не случилось — вы были пьяны, а мне ни пожар, ни потоп не нужны, но сейчас, вижу, всё в порядке, так что держите, — быстрым движением вынув перстень из кармана, она кинула его мужчине, с ловкостью поймавшего магический атрибут. — Меня же зовут Ларисой. Всё, я ответила на все ваши вопросы, ответьте и вы на мои. — То, что написано там — правда? — как не слышав последнего предложения, спросил Сарданапал. — Ну да, — пожала плечами Лара — и всё-таки мужчина что-то помнил про неё — имя что-то напоминало, как будто он уже слышал нечто неординарное про ведьму, которую звали Ларисой: внешностью такой же, как эта любительница пыток: светловолосая голубоглазая девчонка, настоящая ведьма... точно! — Меди... кхм, Медузия рассказывала мне о вас — что ваша бабушка решила воспитывать вас самой, едва не подралась из-за этого с доцентом Горгоновой — помню, я ещё долго её упрекал за это... Так та девчонка, случаем, не вы? — после этих слов кожа Ларисы стала под цвет волос. — Не говорите мне об этом, — девушка не могла сдержать ярость, вызванную, несомненно, словами академика, и из кольца начали сыпаться искры, поджигая дом; действуя всё так же, на автомате, Лара потушила начинающийся пожар, не переставая сыпать всё новыми очагами возгорания. — Да, той девчонкой была я. — Эй-эй-эй, потише, вы сейчас собственный дом сожжете!.. — попытался утихомирить её Сарданапал. Мужчина насильно усадил упирающуюся девушку на диван и произнёс успокаивающее заклинание. — Чёрт, — тряхнула головой девчонка, останавливая искры. Кольцо начинало плавиться, подув на него, Лариса недовольно поморщилась. — Думаю, вам пора уходить, академик Черноморов. — Да, конечно же, — пробормотал Сарданапал. — Простите, но я же не представлялся! — уже громче заметил он, удивлённо глядя на ведьму — "Она что, умеет зеркалить?" — подумалось ему. — Да не сложно догадаться, кто вы, раз говорите о Тибидохсе и Медузии, — пожала плечами белокурая, продолжая дуть на кольцо — магией воспользоваться она не решалась. — Вот что, — наколдовав миску с водой, проговорил он. Девушка благодарно дёрнула подбородком и смочила кольцо; послышалось шипение, и в воздух взлетело небольшое облачко пара. — Я предлагаю вам полететь со мной. Для магистратуры, пожалуй, поздновато, но вы сможете стать помощницей Медузии, помогать ей, — "и обе останетесь под моим присмотром — хотя, может, две сумасшедшие на один кабинет — много?" — подумал мужчина. — Милая благодарность, конечно, — фыркнула Лара. В глазах плескались, перемешиваясь, волны страха, недоверия и отчаянного желания идти вперёд, попробовать, согласиться на столь внезапное предложение. — Но, знаете, пожалуй, я соглашусь, — внимательно следя за реакцией академика, медленно проговорила колдунья. — Тогда — собирайтесь, — улыбнулся Сарданапал. — И скажите, пожалуйста, своё полное имя. — Хорошо, это займёт одну минуту. Имя? Батурина Лариса Разгуловна, — уже выходя из комнаты, проговорила она. Зная истинное время "одной минутки" девушек, Сарданапал вызвал из небытия чай с парой бутербродов. Можно бы было, конечно, позвонить Меди по зудильнику, чтобы она не волновалась сильно, но выслушивать её гневные вопли совершенно не хотелось; когда они с Ларой приедут, то она не сможет кричать на людях, а потом уже и успокоится, да ещё такому подарочку в виде Ларисы должна обрадоваться... Черноморов не прогадал, и девушка действительно явилась только через двадцать минут, с рюкзаком за плечами и в чёрной мантии, доходящей до пола. — Идёмте? — нерешительно проговорила она, топчась на пороге. — Конечно! — жизнерадостно отозвался Сарданапал, вспоминая, куда дел ковёр для полётов.