50 дней Лили Эванс

      Лили одиноко сидела в библиотеке, обложившись книгами и, закусив краешек пера, в очередной раз вчитывалась в параграф учебника по трансфигурации. Она изучила его уже неизвестное даже ей количество раз, но так и не смогла ничего понять. И дело тут далеко не в глупости девушки, а в ее отсутствии концентрации, да и в искреннем не желании вникать в то, что там написано. В одной стороне валялся исписанный и как будто бы тысячу раз перечеркнутый пергамент, записи в котором больше походили на записки сумасшедшего, чем на формулы. В другой стороне лежало нечаянно сломанное перо, которое пострадало при очередной попытке «подкорректировать» информацию в эссе, которое нужно было сдать еще пару дней назад. Голова, с неаккуратным пучком и синяками под глазами от вечного недосыпа, была забита совершенно другим, но выбора не было. МакГонагалл в конце почти каждого занятия индивидуально напоминала девушке о домашнем задании. Она старалась входить ее положение, ведь понимала, что на нее несправедливо много свалилось проблем: больничное крыло и восстановление после Хогсмида, ситуация с Джеймсом, не такая уж и давняя смерть матери… Декану было искренне жаль Эванс, но учеба есть учеба, а в конце года их еще и ожидало ЖАБА, поэтому совсем забыть про домашнюю работу не было ни единого шанса.       А в голове девушки крутилось только одно: «Как, черт возьми, помочь Джеймсу».       — Лилс, — Ремус аккуратно тронул девушку за плечо, боясь ее напугать.       Он видел, как та сидит и пустым взглядом смотрит в учебник, словно сквозь него, видел ее измученный вид.       Девушка даже не вздрогнула, хотя шагов друга не слышала, и для нее его появление было полной неожиданностью.       — Не отвлеку? — тихо спросил Ремус, аккуратно присаживаясь рядом с девушкой, которая медленно повернула голову в его сторону, но не сказала ни слова.       Лили неопределенно пожала плечами и отвернулась.       Парень и сам выглядел очень усталым, как будто бы только вчера прошло полнолуние.       Они молчали.       Ремус стал также тихо раскладывать свои принадлежности. Он обратил внимание на то, какой хаос окружал Лили, но к нему не прикоснулся, как будто бы боясь нарушить ее покой.       — Есть какие-то новости? — Эванс подала голос, но звучал он очень хрипло. Она все также пустым взглядом смотрела в учебник.       С того момента, как Лили все узнала и впервые увидела «нового» Джеймса прошла почти неделя. С ребятами их общение больше не было таким живым и теплым как раньше, а все разговоры сводились к Джеймсу. В течение всего этого времени они постоянно видели его в большом зале, на уроках, в коридорах — от этого всего им становилось только хуже, так как Поттер был все ближе и ближе к слизеринцам и все дальше от них. Он даже перестал спать в своей комнате и переехал в подвал к своим новым дружкам. Одним словом, ситуация только усугублялась, а решения никто не видел. МакГонагалл, которую за это время компания завалила кучей вопросов и которой тоже было не легко, но она старалась этого не показывать, отвечала лишь одно: «Профессор Дамблдор ищет решение, как только оно будет — мы незамедлительно начнем действовать. Пока мы можем только подыгрывать этому спектаклю, потому что мы не знаем, что за заклятье на мистере Поттере и как него может повлиять давление с нашей стороны». Не то чтобы вся дружба ребят держалась только на Поттере, но без него всем было тяжело, так как для каждого из них он многое значил по тем или иным причинам. Каждый проживал это так, как он мог, но делится между собой они особо не торопились, потому что не хотели сваливать свои переживания на плечи других, пусть и причина была единая.       Ремус тяжело вздохнул. Лили провела весь день в библиотеке, в первую очередь в попытке отвлечься от своих грустных мыслей, поэтому в ее душе тлел огонек надежды, что что-то за день могло измениться, а ей просто забыли сообщить.       — Нет, Лилс, пока все по прежнему, — открыв учебник, грустно сказал Люпин.       Раньше, когда Лили не так часто общалась с компанией Мародеров, библиотека была их местом для некого совместного времяпрепровождения. Начинали они с учебы, а потом либо переходили на какие-то личные темы, либо на обсуждение выполненного домашнего задания. Они чувствовали себя комфортно рядом с друг другом. Возможно, одной из причин является то, что девушка знает самую сокровенную тайну друга, а, возможно, в том, что просто считает его адекватным и приятным парнем, а он видит в ней хорошего собеседника и искреннего человека.       — Знаешь, мне это все так уже надоело, — буркнула Лили, закрыв лицо руками.       — Да, понимаю, — выдохнул Ремус, выпустив учебник из рук и откинувшись на спинку стула, — хочется, чтобы это просто уже все закончилось, чтобы мы завтра проснулись, а Джим уже в нашей спальне, как будто бы никуда не уходил и ничего этого не было… Прошла уже почти неделя, а это все также непривычно. Он вроде как и в одной школе с нами, считай, рядом, а вроде его и нет. Скорее нет.       Лили отняла руки от лица и повернулась в сторону друга, внимательно всматриваясь в его лицо. Выглядел он таким же помятым и загруженным, как она.       — Как думаешь, скоро это закончится? Да и закончится ли вообще? — грустно усмехнулась Лили и также откинулась на спинку стула. Она продолжала сверлить Люпина взглядом.       — Закончится, надежду мы в любом случае терять не должны, — Ремус пожал плечом и посмотрел девушке в глаза, — Дамблдор не глуп, это мы откровенно все можем признать, он всегда находил решение, найдет и сейчас, либо мы случайно его найдем. Мы же не можем бросить друга в этом.       Лили лишь, отвернувшись, хмыкнула, и поняла, что такие диалоги у них были с каждым: либо наедине, либо в компании, но заканчивались они всегда одним — ничем. Ситуация со всех сторон казалось сложной и как будто бы нерешаемой. Люпин был прав — вроде бы Джеймс здесь, а вроде его и нет, что бесконечно тяжело воспринималось. Он их игнорирует, вечно вьется, без преувеличения, с будущими Пожирателями Смерти, что-то с ними обсуждает, смеется, и кидает косые взгляды на своих уже бывших друзей. Как будто бы не было этих шести лет позади, как будто бы все их общение — было жесткой шуткой разума. Сейчас не они были для него близкими людьми, а чертовы слизеринцы.       В любом случае, после краткого разговора голова девушки окончательно перестала воспринимать что либо, а уж тем более трансфигурацию, а Ремус же вернулся к написанию эссе. Вроде как.       Собрав свои вещи и прибрав за собой весь хаос, что девушка развела, она, попрощавшись с Люпином, направилась в гостиную. Не то что бы он нарушил ее покой и как-то ей помешал, нет, просто сил писать что-то уже не было, а желания уж и подавно.

***

      Лили медленно брела по коридорам родной школы. Мысли роем вились в ее голове и ни на секунду не покидали. У девушки столько вопросов, а задать их и некому, потому что ответа на них нет. Например, с какой целью вообще все это было сделано? Привлечь на свою сторону сильных и чистокровных волшебников? Хорошо, возможно так, Джеймс идеально подходит под это описание, но отсюда вытекает следующий вопрос: а почему именно он? Да, молодых, сильных и чистокровных волшебников не так много, но все же? Эванс было стыдно за мысль, которая следовала за этим, но она неоднократно думала о том, а почему же это не Блэк? Его семья хотя бы связана с этим, а вот семья Поттеров такие идеи вовсе не поддерживает. Подобные размышления Лили всегда сразу старалась выметать из своей головы, потому что ей, опять же, даже неловко было так думать. Сириус действительно по своему хороший человек и семью он себе не выбирал. Уж кому как не девушке знать, что это такое, когда от «семьи» есть только название.       Одним словом, размышлений было много, но самым главным вопросом оставалось как они это сделали. Что за заклятье можно наложить на человека, что он вдруг резко забывает свою семью (Джеймс ни разу не поинтересовался, где его родители, насколько это всем известно), друзей, близких и свою… любовь? Лили особо не позволяла себе думать о том, что она судьба и главное влечение Поттера, и что она действительно для него что-то может значить, но и все моменты, что были между ними забыть не могла. А он смог. Более того, пару раз девушка краем уха слышала колкости в свою сторону, да и в целом в сторону маглорожденных от Джеймса, которые доносились со стола слизеринцев. Она старалась не воспринимать это всерьёз, старалась делать вид, что ее это не задевает, но каждую ночь она вспоминает все его слова, прокручивает их у себя в голове и плачет, наложив «Силентиум» на полог своей кровати.       Из размышлений Эванс вырвал смешок и отголоски чьего-то разговора, который доносился из ближайшего кабинета. Она не была любительницей подслушивать чужие разговоры, но что-то ее заставило задержаться.       Девушка тихо подошла к двери. Та была плотно закрыта, поэтому возможности заглянуть в щелку и узнать кто там, ей не представилось, но голос оказался до ужаса знакомым… Это был Джеймс.       Лили плотно прижала ухо к двери, но понять, о чем идет диалог и с кем так и не смогла. Она услышала лишь короткий женский смешок, меж речи Поттера, а затем:       — Силентиум!       И разговор окончательно для Эванс затих.       Девушка даже думать не хотела, с кем там находится Джеймс и для чего он наложил заклятье на дверь, поэтому уже быстрым шагом двинулась в сторону гостиной, до которой оставалось не так далеко.       Внутри все сжалось, так и захотелось сесть и разреветься прямо посередине коридора, но Лили отважно держалась. Она старательно прокручивала мысли в голове о том, что это не тот Поттер, которого она знала, это совсем чужой для нее человек, который больше в ней не заинтересован, ведь она «грязнокровка», и который больше в нее не влюблен… Жаль, что от этого легче не становилось. Ее накрывала очередная волна панической атаки, а таблетки, заботливо выданные мадам Помфри в очень щедром количестве, благополучно остались в комнате.       Лили прижалась спиной к стене и старалась ровно и глубоко дышать, но собственный организм ее так нагло сейчас подводил. Становилось только хуже от мыслей о том, что Поттер со своей новоиспеченной, судя по всему, девушкой, могут выйти из того чертового кабинета и застать ее в таком унизительном для нее положении. За этим явно последует не одна волна насмешек, а может и что похуже, ведь сейчас он так искренне считает ее полным ничтожеством.       Девушка закинула голову, в попытке остановить подступающие слезы, которые еще больше не давали ей дышать, но все было тщетно. Она сползла вниз по стене, в голове уже был полный бардак и как будто бы шансов выйти из этого состояния не было, но…       — Эванс, твою мать, — кто-то резко схватил ее за руку и опустился рядом с ней.       Сначала Лили не могла понять кто это, но так грязно ругаться в такой ситуации мог только один человек — Блэк. От одного ощущения рядом уже близкого ей человека, становилось легче, но до конца никак не отпускало: дыхание все еще было очень сбитым, а слезы все-таки полились из ее глаз.       Девушка схватила за руку своего друга в ответ, стараясь найти в нем спасенье и попытку успокоиться. Ее сумка валялась где-то вдалеке, а юбка задралась — она выглядела максимально разбито.       — Эй, Эванс, ну-ка соберись, давай, дыши со мной: вдох-выдох, вдох-выдох, — в голосе Сириуса появилось беспокойство, но он быстро понял, что нужно делать, — ну же, какой дурак тебя так обидел, покажи мне его, если захочешь, я его ударю, ну?       Лили не сдержала смешка, а дыхание стало выравниваться. Сквозь слезы она наконец смогла рассмотреть лицо обеспокоенного Блэка, который максимально старался скрыть свою растерянность и ужас.       Сириус знал и о дневнике Эванс, и о ее проблемах, он знал все, поэтому состояние девушки понимал, но совсем не ожидал это однажды увидеть. Сам он с таким не сталкивался, поэтому искренне испытывал некий страх, ведь выглядело все так, как будто девушка задохнется прямо здесь и сейчас на его руках.       Он бы в жизни себе этого не простил.       — Спасибо, Сириус, — тихо сказала Лили, немного успокоившись, — не знаю как, но ты очень вовремя меня нашел.       Заплаканная девушка с благодарностью посмотрела Блэку в глаза, но руку его все также не отпускала, боясь, что ее вновь может охватить эта ужасная волна.       Сириус лишь коротко кивнул и сел на пол рядом с ней. Он все еще выглядел немного растерянным.       — Я тебя напугала? — отведя взгляд, спросила Лили, все еще глубоко дыша.       — Честно? — хмыкнув, спросил Сириус, — немного да, больше так не делай, Эванс, я тебя устану спасать.       Лили улыбнулась и наконец руку Блэка отпустила, поняв, что слишком сильно ее сжимает.       — Я не то чтобы хотела тебя пугать. К сожалению, ответственности за такие вещи не несу, — девушка дернула плечом.       Какое-то время они молчали и, когда Сириус убедился в том, что Лили окончательно успокоилась, вновь повторил вопрос:       — Так кто же все-таки тебя так обидел? Это были слизеринцы, они что-то тебе сделали? — Блэк выжидающе посмотрел на девушку, но ответа так и не услышал, — Эванс, черт возьми, я специально Ремуса к тебе подослал, чтобы он проследил за тобой, а ты от него сбежала, еще и на неприятности успела нарваться, как ты все успеваешь?       Лили молчала.       — Ладно, я понял, сейчас тебя доставать не буду, но мы к этому разговору вернемся.       Сириус встал, поднял сумку девушки, а потом протянул ей руку.       — Вставай, есть новости по Джиму, мы ждали тебя в гостиной.       Лили резко подняла голову на Сириуса. В ее глазах смешались и страх, и изумление:       — Что? Ремус мне сказал…       — Рем уже все знает, просто мы решили все вместе тебе об этом сообщить, пошли.       Девушка протянула руку Блэку в ответ и поднялась со своего места. Ей жутко хотелось узнать все прямо сейчас, но она понимала, что новости, скорее всего, совсем ее не порадуют, раз Сириус выглядит таким мрачным и они хотят «все вместе» ей об этом рассказать.

***

      Когда они наконец дошли до гостиной, Сириус резко остановился у портрета Полной Дамы и повернулся к Лили.       — Давай так, если ты захочешь рассказать мне или всем, что с тобой произошло — вперед, если же нет, я тоже промолчу об этой ситуации, но имей в виду, я вряд ли от тебя с этим отстану.       Блэк также резко отвернулся от Эванс, как и повернулся, не дав девушке сказать и слова. Ей хотелось ответить ему, но будто бы в моменте этого от нее никто не требовал. На самом деле, Лили всю дорогу думала, поделиться ли с Блэком услышанным или нет, но сил ей так и не хватило. Она прекрасно и без его заявлений знала, что так просто он это все не оставит. То ли из любопытства, то ли из чувства некой ответственности и заботы, которые с пропажей из их жизней Джеймса, он решил взять на себя. Сириус прекрасно знает, насколько его друг ценит эту девушку, и прекрасно знает, что Сохатый однажды к ним вернется и, если он увидит ее в разбитом состоянии, то никому не сдобровать.       Они зашли в гостиную, где их уже поджидали Алиса и Марлин. Ремус все также был в библиотеке, а Питер продолжал избегать любых встреч с Лили.       В гостиной было шумно, но каждый был занят своим делом, поэтому ребята прекрасно понимали, что никто подслушивать из разговор не будет и никто им не помешает.       — Привел я вашу потеряшку, принимайте, — Сириус легонько подтолкнул Лили, которая плелась за ним, в сторону подруг, — только больше не теряйте. Ходит одна по коридорам.       Алиса с Марлин хихикнули. На лице Эванс уже не осталось и следа от той истерики, поэтому подруги ничего не заметили.       — Мне Сириус сказал, что есть какие-то новости по Джеймсу, — неуверенно сказала Лили, присаживаясь к девочкам на диван. Блэк сел на пол напротив них.       Улыбки с лиц мгновенно спали у всех.       Марлин нежно взяла Лили за руку:       — Да, Лилс, есть кое-что…       И затихла, бросив взгляд на Алису и Сириуса.       Тут уже Эванс сдержаться не смогла. Она оглядела лица своих друзей.       — Мерлин, да что же там такое, говорите уже как есть. Не нужно смотреть на меня, как на умирающую, и относится также, — Лили вытянула свою руку из-под руки Марлин, — хуже в любом случае не будет, — буркнула Эванс и опустила глаза в пол.       Она понимала, что друзья искренне о ней заботятся и, зная ее предыдущие выходки, стараются преподносить всю информацию аккуратно, но это иногда раздражало.       — Ладно, Эванс, слушай, — первой подала голос Алиса, она умела преподносить любые новости, — но, опять же, тебе это вообще не понравится.