Give a reason

Мне очень плохо, грустно, сыро… Весь мир поблёк – что свет, что тень. Но я жива. Пока мы живы, Мы можем жить мечтой своей. Моя мечта, как лепесток – Легка, глупа, нетерпелива. Я думала, что всё пройдёт, Но не прошло, как видишь. Мило? Не мило вовсе. Безнадёжно. Себе я душу загубила. На год, на два, на три вперёд? Своё же сердце поразила… (Акаганэ Сутаре) – Ну, давай, вставай уже! Амелия неохотно разлепила глаза. В них брызнул яркий свет, поэтому принцесса тут же захлопнула их обратно. Наконец, она отважилась повторить свою смелую попытку и увидела над собой папу, Лину-сан, Гаури-сана и ещё кого-то... – Где я? – тихо спросила она. Все обрадовано переглянулись, но вот следующая фраза принцессы как ветром сдула улыбки, - И кто этот жуткий подозрительный тип? На лицах ребят, как на копировальной бумаге, проступило «Блииин…». Лина покачала головой. – Все думают о том же, о чем и я? – Ну… – Гаури нервно хихикнул. – Блондина исключаем, – Лина взглянула на Филионела. – У вашей дочери явная амнезия. – Как?! – ужаснулся Филионел. – А вот так, – Лина щелкнула пальцами. Зел с досадой хмыкнул: – Она упала с лестницы. И, кажется, поближе узнала ваш дворцовый кафель… После этого Лина оставила причитающего Фила на парней, а сама повернулась к больной и сказала: – Расскажи всё, что ты помнишь о наших путешествиях. Больше волшебница, к сожалению, проверить ничего не могла. А результаты не впечатлили... Амелия смутно помнила Сайрааг с поместьем Резо, Сильфиль. Далее только урывками... Она не помнила Мартину, Зел в её видениях вообще начисто отсутствовал, Филия помнилась более-менее точно, о Зеллосе же она не помнила даже того, что он мазоку. «Дело дрянь», – поняла Инверс и начала размышлять вслух: – Пока у нас есть только один выход: помочь Амелии вспомнить всех и вся. Особенно меня беспокоит, что, – девушка взглянула на химеру, – что она абсолютно ничего не помнит о Зелгадисе. Не знаю почему, но меня это настораживает. Лина нахмурилась. «А ещё меня настораживает, что она сама совсем недавно упоминала, что хочет всё забыть... Кажется, я уже догадываюсь, что это за “всё” такое». Филионел всё ещё причитал, на его громкий голос сбежалось почти пол дворца. Пара слишком любознательных голов просунулись в дверь принцессы. Пока Лина кричала: «Чего вам надо?! Не будите спящую Лину Инверс!», Зелгадис внимательно смотрел на лицо Амелии. Брюнетка непонимающе хлопала глазами, а, заметив пристальный взгляд «жуткого типа», и вовсе перепугалась. Зел поморщился: «Да что ж за день-то такой...» – Ладно, – проворчала Лина, с особой жестокостью захлопывая дверь. – Амелия, скажу прямо – ты позабыла, можно сказать, всё, что только можно, а чего нельзя – в особенности. Сейчас я попытаюсь рассказать тебе всё, что произошло за последние несколько лет, надеюсь, хоть что-то всплывёт у тебя в голове... Гаури и Зел, всё ещё помня говорливость волшебницы, икнули и едва удержались от того, чтобы воскликнуть: «НЕ НАДО!». Рассказ начался около полудня, а когда Лина перестала говорить, солнце уже давно зашло. Иногда Амелия что-то явно вспоминала и начинала кивать, но случалось это убийственно редко... Филионел в самом начала повествования по-хитрому смылся под предлогом: «Я верю в вас, ребята! А у меня срочные королевские дела!» (хоть он и был терпеливым, болтовня рыжеволосой волшебницы могла заставить плавиться не только мозги...) Зел и Гаури стойко держались до конца рассказа. Надо отдать им должное, кстати говоря. – А когда гениальная, прекрасная и скромная волшебница в виде меня победила Фибриццо... Ну, там ещё Повелитель Кошмаров был, но всё это мелкие подробности, – вещала Лина... Наконец с пересказом было покончено, Инверс перевела дух. «Ну вот, от всех этих разговоров я ещё и проголодалась!»ю Амелия же всё это прослушала на одном дыхании. Затем посмотрела на Зела сияющими глазами и сказала: – Зелгадис-сан, простите за то, что назвала вас жутким и подозрительным! Мне правда жаль! Лина с Гаури нахмурились. Они чувствовали, что что-то в этом голосе не то... «Что-то изменилось, – подумали они. – Притом явно не в лучшую сторону». Зел же счастливо вздохнул и прислонился к стене. Он ничего не заметил. Тем временем Гаури думал (!), что же предпринять. – Мне кажется, будто Амелия потеряла что-то… Нечто безумно важное… – прошептала Лина Габриеву. – Естественно, – отозвался тот. – Это же ясно! Лина недоуменно посмотрела на мечника. – Ты сама сказала – она потеряла память! Лина воздержалась от очередного тумака, а затем заявила, что делу время, а потехе – час. А также поинтересовалась, в какой стороне столовая. Амелия не помнила. Лина вздохнула. «Лучше б вообще этих писем не было! – внезапно подумала она. – Ведь это из-за них бедняжка расстроилась и металась, как сумасшедшая». Тут, впрочем, мимо имела неосторожность пробежать некая служанка, а потому Лина с воем унеслась за ней, бросив через плечо: «Выздоравливай, подруга!». Гаури умчался вслед за ней. Еда же! (Авторы держали кулачки за дворцового шеф-повара.) Зел опасливо посмотрел на принцессу и сказал: – Они не знают ещё, но меня сегодня назначили твоим защитником... Кстати, что же ты всё-таки будешь делать со всеми этими письмами? Амелия удивленно оглянулась. – Письма? Ах, эти! – девушки тряхнула волосами – Черт! Выкинуть бы их, что ли? Если бы я не была принцессой, я бы так и сделала! Зел усмехнулся. – Похоже, настроение у тебя более-менее ровное. – Вовсе нет, – Амелия взглянула в окно. – Может, я и забыла что-то, но я точно знаю – я не хочу замуж против воли! Я вообще замуж не тороплюсь! Этот принц слишком назойлив, а Лина-сан как-то сказала, что с назойливыми парнями девушки не ходят. Принцесса внезапно замолчала и посмотрела на Зелгадиса. – Я разговорилась, – она резко встала. – Сейчас пойду в канцелярию и выскажу в письме всё, что думаю! Зел оторопел. Боеготовность внезапно хлынула из сердца Амелии, как цунами. А это было небезопасно не столько для Сейруна, сколько для самого Зела. Тут, впрочем, он немного опомнился, схватил принцессу за руку, останавливая её, и кивнул обратно на кровать: – Тебе нельзя пока вставать – целитель ещё не до конца обработал повреждения. На мгновение могло показаться, что в голосе химеры проскользнули тепло и забота. И только тут он полностью осознал всё, сказанное Амелией. «Не торопится замуж? Стоп, но, кажется, ещё с утра отношение ко всему этому было у неё совсем другое... Более спокойное, что ли? Кажется, она не хотела под венец только из-за того, что “не по любви”?». Амелия внезапно послушно пожала плечами и присела на кровать. – Простите, Зелдигис-сан… – Зелгадис, – вздохнул тот. Амелия приложила руку ко лбу. – Ой, простите ещё раз… Я сама не понимаю, что на меня нашло… Просто поймите – вас когда-нибудь заставляли выходить замуж? Зелгадис моргнул. – Эм?.. Меня? – растерялся новоиспеченный рыцарь. «Да, конечно, меня каждый третий парень умоляет выйти за него замуж… Эх, Амелия!» Он не стал упоминать, что сама же Амелия не так давно произнесла Великую Фразу известного содержания. Довольно неприятная догадка проскользнула у него в голове: – Послушай-ка, что из того, что рассказала Лина, ты действительно вспомнила? Ответ ему очень не понравился: – О вас – ничего. Но я верю Лине-сан, она не стала бы меня обманывать о таких важных вещах! «Не помнит... – чьл-то в душе Зела обрушилось, хотя он и сам не понял, почему. – Ничего не помнит... Неужели я был настолько неважным в её жизни объектом?» Будто сознание на секунду расколола трещина. Девушка стояла рядом, наивно улыбалась и просто смотрела на него. ПРОСТО… Не было прежней искорки в бездонных синих глазах, нечто стерлось с картины её души. Зелу стало тоскливо, безумно обидно. Конечно, никто не виноват, что она забыла именно эти моменты, но всё же… Возможно, химера понял бы, почему Амелия забыла о нем, если бы слышал разговор с Линой. Но он не слышал его. Да даже если услышал бы, стало бы ещё больней. Все эти чувства пронзили Грейвордса, как громовой разряд. – С Вашего разрешения, – Зел поклонился и, не дождавшись ответа, вышел вон. Он прошёл почти до конца коридора, потом замедлил шаг... Его опять занесло в сторону комнаты принцессы. Химера хотел уже было свернуть куда-нибудь подальше, но ноги сами понесли его к заветной двери. «А, чего уж там...» – подумал он, поворачивая ручку. В комнате было непривычно пусто. Зелгадис вошёл внутрь, плотно прикрыв за собой дверь, затем сел возле стены и запрокинул голову. «Что ж это за жизнь такая? – сам себя спросил он. – И вообще, чего это я пекусь по таким пустякам? Ну, подумаешь, забыла, вспомнит ещё! Наверняка...» Легче не становилось. Тут в дверь постучались, на что Зел только коротко рыкнул. В комнату вошёл Гаури. Зел криво ухмыльнулся и внезапно сказал: – Слушай, кажется, ты сказал, что что-то увидел у меня в глазах. – Да, – осторожно подтвердил мечник. Химера страдальчески посмотрел на друга: – Что именно? Гаури вздохнул и чуть слышно ответил: – Ты любишь её. Грейвордс лишь беззвучно и бессильно рассмеялся. Он предугадал реплику за мгновение до того, как та прозвучал. Сердце угадало. Гаури не знал, что сказать. В такие моменты Вселенная существует только для одного человека. Для Зела Вселенная существовала ради одной девушки. Странно… как всё нелепо, глупо. Нахлынули странные, холодные воспоминания. Зел почему-то вспомнил зиму, как он однажды увидел, что на его «новой» коже не тают снежинки. Тогда химера решил, что так оно и есть – он не может никого согреть. Вот только... одна девушка, прекрасная в своем веселье и беспечности, сумела согреть его. Во время всех своих путешествий с ней он неосознанно хранил это тепло. Теперь же отобрали, жестко отрезали это с трудом добытое забытое чувство. Он думал, что перестал слушать своё бестолковое сердце, которому так хотелось любить. Зелгадис не заметил, как полюбил. Лина в это время вновь вошла в медкабинет, в котором находилась Амелия. Без удивления она отметила, что Зела здесь уже нет. Она вздохнула, состроила кислую мину и уселась на краешек кровати. Затем, чуть призадумавшись, спросила: – Ладно, а теперь серьёзно. Сколько ты реально вспомнила? – Лина-сан, что не так? – В каком смысле? – удивилась ДажеДра. – Вы уже вторая, кто задаёт мне этот вопрос... Зелгадис-сан тоже спросил. «Вот оно как... Заметил-таки...» – Ну, ты просто правда сильно изменилась. Скажем так, раньше у тебя была ещё одна заметная черта. Хорошо, спрошу иначе: что ты помнишь из нашего с тобой разговора перед тем, как упала? – Ну... Я точно не помню... Я была сильно расстроена и жаловалась на то, что не хочу свадьбы... И всё... Лина вздохнула. Наверное, так глубоко вздыхают только несколько раз в жизни. Момент, позволяющий взять паузу, на секунду отстранить настоящее. Волшебнице стало жаль свою подругу, ведь тогда она говорила так искренне. А теперь вся искренность и все ценные воспоминания пошли к бабушке Шабронигдо! Да разве так можно? Лине захотелось метнуть пару файерболов в леса, а заодно в служанок, которые натерли так сильно кафель. Да и рабочим бы не мешало… Лина внезапно остановила этот поток яростных мыслей. «О чем я думаю? Сейчас важнее смотреть в корень событий, а не выискивать виноватых… Должен же быть выход! Но выход из чего? Ведь чувства неподдельны, а Амелия их… забыла. Да я не верю в это!» И тут волшебницу осенило. Лина внутренним чутьём догадалась, куда подевался её спутник. Вихрем врываясь в комнату (и когда только успели поставить новую дверь?), она взяла химеру за шиворот, благо хоть не подняла, и потащила наружу. – Зел, ты должен как-то напомнить ей! Не сможешь – она так ничего и не вспомнит! Вот ведь дурочка, понадеялась, что я дам ей так просто увильнуть от реальности! Зел же явно не понимал, к чему клонит волшебница. Потому и спросил: – Что, прости?! ДажеДра развернулась с таким лицом, что по нему можно было явно прочесть: «А не перепутала ли я его случайно с Гаури?», но затем вспомнила, что Грейвордс действительно ничего не знает. – А, дело в том, что мы с ней перед инцидентом говорили на кое-какую тему... Так вот, она сама пожелала всё забыть. – Забыть? Забыть меня? – недоумевал Зел. – Зачем?! Не обращая внимания на вопросы Зела, повисшие в воздухе, Лина потащила его вперед. Она чуть ли не сияла. За ними неспешно следовал Гаури. Он уже понял всё, что ему следовало понять, и хотел придти на место, когда уже всё «кончится хорошо». Лина подбежала к медкабинету и, не церемонясь, толкнула Зела. – Вперед, Зелгадис! И да прибудет с тобой сила! – крикнула она. Ничего толком не понявший Зел вышиб дверь (что у них в Сейруне с дверьми творится?!) и едва не влетел носом в каменный пол. Опять же, неизвестно, кто бы пострадал больше – камень или Зел… Химера поднял взгляд и увидел испуганного до смерти целителя. Ну не каждый же день его стальные двери сбивают с петель странные люди! Зел вскочил и огляделся. Амелии в комнате не было. Парень сжал кулаки и в упор взглянул на целителя. Кажется, в его голове пронеслись не очень хорошие мысли… – Принцессу Амелию забрал отец для подготовки к празднику, – пискнул целитель. – ДА ЧТО Б ВАМ ВСЕМ ПУСТО БЫЛО!!! – взвыла Лина, топоча ногами от негодования. От её крика весь дворец пошёл ходуном, а относительно недавно перестроенная башня, которую в своё время разнесла сама Амелия, едва не рассыпалась снова. – Погоди-ка, какой такой праздник? – удивился Зел. – Как же? – воскликнул лекарь, чуть приободрившись. – В Сейрун пребывает Его Высочество Рион иль де Тецевон! Один из принцев, претендующих на руку госпожи Амелии! – Ишь ты, какой шустрый, чтоб Зеллос его пожизненно доставал, – пробормотала Лина. Это известие ей совершенно не понравилось. Челка упала ей на глаза. Как раз в этот момент зашел Гаури и начал озираться в поисках счастливой сцены. – А? А? А где хэппи-энд? – До «энда» ещё очень долго… – мрачно сказала Лина. – Да? – Гаури, кажется, ничего не замечал. – А почему? – Гаури, давно хотела тебя спросить: тебе никогда в голову не приходило копье? – прорычала Лина. Она была взбешена, просто дико! Что делает волшебница, когда недовольна? Правильно… – О тот, кто темнее сумерек!.. Ну и так далее! ДРАГУ СЛЕЙВ! Прохожие на улице стали свидетелями прекрасного всплеска мощнейшего заклинания… А как оно снесло Западную часть дворца… Незабываемо… В тот вечер Сейрун был спасён от ещё одного Драгу Слейва совместными усилиями двух величайших юношей страны... Им всем ещё только предстояло узнать, какие платья больше подходят Амелии, как будут чинить дворец и какого размера будут глаза Филионела, когда он узнает о снесенной части дворца…