***
Ничего не было, только холодная тьма и незыблемая вечность. Не существовало ни верха, ни низа, так как не было в них нужды. Однажды, в тишине и непроглядной темноте появился горячий яркий свет, рожденный мыслью Повелительницы Кошмаров. Он осветил для Неё пространство вокруг, показывая миллиарды километров пустоты. И Она заскучала, увидев однообразный пейзаж. Тогда в пространстве стали разноцветные камни и частички серой пыли, дрейфующие в лучах света. Валуны лишь иногда соприкасались острыми краями, отталкиваясь. Постепенно их скорость росла: огромные булыжники с грохотом сталкивались, разбиваясь в пыль и мелкую крошку. А на разогретую от удара поверхность неразрушимых гигантов налипала космическая пыль. Так образовывался Красный мир. Он стал красен от огня, текущего из трещин разогретых валунов. Земля становилась всё больше, брызжа слепящей лавой. Поверхность земли стала огромной. И тогда был сгустившийся вокруг планеты воздух-защитник. От плотного слоя безмятежности внешняя сторона стала быстро остывать. И был голубой лёд, покрывший застывающую поверхность и закаливший её холодом. Он закрепил толстый твердый верхний слой земли и камня на жидкой магме. Но звёзды всё ещё сгорали в атмосфере, хоть и не доходили до земли. Метеоры разогревали своим телом ледяной воздух, кристалликами окруживший землю. Корка льда становилась всё более хрупкой и ледники начали таять, становясь бурными потоками рек, размывающими поверхность планеты, становясь облаками, плывущими по синему небу, становясь озерами в огромных вмятинах от старых ударов. Мир заново покрывала поднятая течением пыль, которую кометы принесли из Океана Хаоса. Пылинки сбивались в густеющую на теплом камне грязь, а землетрясения от движимых водой каменных плит образовывали горы, на чьих вершинах оставался первозданный лёд. Вскоре по берегам рек из рыхлой земли выступили первые желтоватые травинки. Это странное явление заинтересовало Ту, что сияет словно золото. К её печали, трава быстро становилась бурой и черной, сгнивая на водянистых берегах рек под слабым светом комет. И Мать всего Сущего создала золотое и горячее солнце, после чего выросла зелёная и сочная трава, покрыв все берега. В отдалённости от воды стебли постепенно грубели, твердели и росли, образуя стволы деревьев. Опадавшая листва каждый год удобряла землю: множились всё новые и новые растения, распространяясь по материку. Так образовывались луга и леса, цветущие оттенками зелёного и слепящим белым цветом. Распускались первые крошечные цветы, обратившие нежными бутоны к яркому дневному свету. Наконец, поляны покрылись небесно голубыми и насыщенно красными лепестками.***
И тогда в темноте дикого леса забрезжил едва заметный свет. Поляна, выходящая меж стволов как лесная опушка, казалась солнечно жёлтой рядом с тьмой, обволакивающей стволы гигантских деревьев. Зелёная трава, имеющая множество узорных листочков, подсвечивалась переливами алой дымки. Листва в таком свете выглядела то цвета необожжённой глины, то практически чёрной. Одного взгляда было достаточно для понимания того, что здесь, в этом тумане, жило что-то огромное. И оно внимательно смотрело за наблюдателем красными глазами. Или это смотрел сам туман? Дракон, паривший над поляной, расправил крылья, позволяя солнечному свету оставить тепло на чешуе. Он был заинтересован совершенно новым ощущением и плавно приземлился на землю, на что ему мягким звуком отозвался шорох белых растений, склонивших к земле пушистые стебли. Сложивший крылья дракон с интересом вгляделся в чащу леса. То существо тоже было живым, таким же мыслящим, как и он. Могло ли оно не иметь тела? Или иметь отличную от драконьей оболочку? Бездейственные размышления сияющего дракона, не решавшегося подойти к чему-то столь необычному, прервались голосом. Звучание чужого голоса обоим казалось неожиданно громким: впервые в жизни они оба говорили с кем-то. Им было достаточно совсем недолгого общения, чтоб они поняли, что не были чужими друг другу. Образ мыслей и смутное осознание сути многих первозданных вещей объединяли их. Будучи не похожими, они одинаково чувствовали вмешательство Матери. Поэтому существа замечали почти в один и тот же миг, как в воде появляются маленькие смешные существа, постепенно становясь всё крупнее. Им обоим был известен тот момент, когда что-то маленькое впервые проскочило сквозь густую листву, шурша подсушенной солнцем чешуёй. Вместе они наблюдали, как расправляют широкие крылья первые птицы, шипят и рычат первые звери, выгибая спину. Вдвоем они начали перемещаться по миру, ища новое, желая понять все процессы, происходящие в нём. Они интуитивно знали, куда идти за новыми знаниями: один лишь молча указывал направление, когда второй уже смотрел в ту сторону. Казалось, будто сама природа благоволит им, расступаясь перед теми, кто называл друг друга братьями. Со временем старшие существа заметили, что в этом небольшом мире их тела занимают слишком много места. Маленьких зверей стало всё больше, и нельзя было заметить каждого. А их присутствие рядом со зверьми вызывало у тех страх: животные в ужасе пищали, убегая, или, пытаясь напугать, шипели. Это было началом существования первых высших существ в форме духов, легких и незаметных, не способных покалечить животных, но способных всё дальше изучать быстро развивающийся мир и всё ещё способных оказывать магическое влияние. В изучении мира прошли годы перед тем, как они начали наблюдать за людьми. Человеческий род быстро стал не похожим на обычных животных, и высшие существа удивленно смотрели за их развитием. Смотря со стороны, они удивлялись, сколько творческого, похожего на созидание Матери, заложено в этих существах. Старшие существа наблюдали, как человек постепенно учится новому, приспособляясь к окружающему его дикому миру. Их удивляло то, как люди подстраивают природу под себя, чтобы выжить, как формируют постройки, держат в руке огонь, не боясь его. Их поражало то, как быстро развивается человечество, придумывая себе одежду, учась общаться друг с другом, продумывая стратегию битвы и приручая животных. Они и не заметили, как маленькие поселения странных существ стали крупными городами стоящих прямо людей, обсуждающих друг с другом смысл бытия. Декадами наблюдали старшие существа: молча, но говоря друг с другом, безучастно, но смотря с интересом. Так было, пока не произошли очередные изменения. — Теперь им нужна наша поддержка, — спокойно и уверенно прозвучал голос, разрезая привычную тишину. И какая-то толика энтузиазма звучала в речи существа, которому надоело сидеть в бездействии. — Они так слабы! Ты думаешь, что нам стоит их спасать? — послышался недоверчивый ответ, чуточку разбавленный интересом. — Я чувствую, что мы нужны им, — приятная улыбка смягчила речь дракона. Его брат промолчал в ответ, понимая, что не сможет противиться старшему брату. Потому что на самом деле они оба уже приняли решение. Конечно, рубиноокого не так сильно, как дракона, волновал сам факт, что люди нуждаются в помощи: на планете было множество и других существ, да и человечество рано или поздно придумало бы путь решения. Но их обоих тянуло к живым. Ощущение необходимости вмешаться возникло тогда, когда человеческое совершенствование внезапно замедлилось. Оказывается, люди были довольно хрупкими. Быстро умирали. Даже несмотря на высоты, которые человечество достигло за сотни лет, неизвестные болезни стремительно захватывали территории. Эпидемии доводили народ до отчаяния, ведь раньше лекари спокойно справлялись со многими недомоганиями. Теперь оставшиеся среди живых, превозмогая боль, молили о помощи единственных, кто ещё мог что-то сделать — своих богов. Слова о помощи в разных их формах слышал светлый дракон, в чьём разуме тихим эхом разными голосами звучали молитвы, мешающие сосредоточиться. Но он и не хотел игнорировать их: просьбы ранили старшего брата так, как если бы о помощи просил младший. Это послужило началом возвращения в физический мир. Они были вынуждены искать пути облегчить присутствие и перемещение в пространстве, ведь использовать обличие, данное Матерью, стало не только непривычно, но ещё и не удобно: из-за разросшихся лесов и крошечных людей. И мысль, бывшая и логичной, и необычной, пришла в голову обоим одновременно. По наитию, они сами выбрали ту человеческую форму, что казалась им наиболее подходящей. Первый раз братья вошли в город, удивляя народ необычной для простых путешественников внешностью.***
— Вы, похоже, удивлены, — улыбнулся высокий, мускулистый мужчина с сияющим взглядом, держа на столе расслабленные руки с соприкасающимися кончиками пальцев ладонями вверх. Старейшина, ушедший в свои мысли, встрепенулся, сжав пальцами деревянную палку. Старик посмотрел на вырвавшего его из мыслей юношу с опаской и немного ссутулился за столом, от чего его серая одежда собралась складками на груди. Гость города выглядел не столько не местным, сколько не похожим на настоящего человека. Этот приятный молодой мужчина почти буквально излучал тепло и свет, подчеркивающий оттенки алебастра и камелии в одежде. Лишь изредка в одеянии встречались золотистые тона — вышивка на рукавах и по краю плаща. С почти белым цветом волос немного контрастировали глаза чуть тёплого небесного оттека, цветом подчеркивающие ласковый взгляд. Весь образ инстинктивно успокаивал старейшину. Он думал, что именно приятная внешность была решающим фактором, из-за которого братьев совсем недавно пустили в город. В противоположность светловолосому парню, обличие младшего брата было не таким успокаивающим. Мужчина использовал в одежде, напоминающей облачение священников и дворян, в основном красные оттенки. Алый контрастировал с золотисто-жёлтой окантовкой (будто братья принадлежали к одному дворянскому роду) и волосами цвета чёрного дерева. Этот парень не вызывал умиротворённости, но завораживал, особенно яркой рубиновой радужкой. Его глаза всё это время пристально следили за главой города. Пожилой — едва начавший седеть, но уже покрытый морщинами от множества переживаний — старейшина вздохнул и отвёл взгляд от лица брюнета, в очередной раз ощутив смутное беспокойство, от которого слегка дрожали сухие морщинистые пальцы. Его настораживало то, что в период массовой эпидемии эти двое выглядят совершенно здоровыми и спокойными, одеваясь не только вполне опрятно, но даже дорого. Стоит ли говорить, что рассказанная одним из гостей антицерковная история про богов произвела на старейшину совершенно неоднозначный эффект и не располагала к доверию. — Вы не доверяете нам, — утвердительно и немного опечаленно произнес светловолосый парень, откинувшись на спинку стула и сложив пальцы вместе. Он мельком взглянул яркими голубыми глазами в лицо старейшины, чтоб прервать возникшую тяжелую паузу. Светловолосый говорил мягко, не желая давить на заметно нервничающего пожилого человека. В отличие от этого, второй гость, волнующий старейшину города намного больше, совершенно не беспокоился о том, что тот напряжен. Похоже, его вообще не волновало то, как чувствует себя старик. Немного понаблюдав за вежливыми попытками брата вывести главу города на разговор, Рубиноокий отвернулся и наклонился к стеклу окна, всматриваясь вдаль. И через некоторое время заговорил: — Я смотрю на город и вижу, как ваши люди страдают, старейшина. В то время, как они умирают в муках, вы просто трусите, отказываясь от единственной помощи, — он бросил из-за плеча жгуче осуждающий взгляд прямо в глаза старику. — Помощь, о которой в слезах молятся ваши люди, даже пришла к вам сама. Старейшина чуть побледнел, неосознанно схватившись ладонью за край стула. Тот из гостей, что выглядел чуть старше, кинул укоризненный взгляд в сторону спутника. Последний чуть улыбнулся в ответ на укор, то ли прося брата успокоиться, то ли извиняясь за грубость и снова отвернулся. Старейшина наморщил лоб от возникшей в памяти боли от потери и опустил взгляд, предавшись воспоминаниям. Мог ли этот человек знать о том, что совсем недавно погибла его дочь? Или это всего лишь было манипуляцией? Глава города вздохнул и встал, опираясь на палку обеими руками, от чего скрипнул деревянный пол. Капли пота заблестели на его лице. Он медленно, словно сомневаясь, кивнул ожидающим стражам, сказав отвести гостей города в лечебницу. Дракон с благодарностью взглянул на старейшину и улыбнулся ему, вставая. Младший, так больше и не взглянувший на главу города, прошел мимо, всё ещё раздражённый недоверием. Перед тем, как старший брат вышел за дверь, старик прокашлялся, привлекая к себе внимание. Когда дракон повернулся, он мог увидеть, что руки старейшины снова сжали навершие деревянной палки, на которую он опирался. Мельком взгляд светловолосого брата тронул внешность старика: широкие штаны из тонкой ткани только подчёркивали необычайно худые, болезненные ноги. — Пожалуйста, спасите их, — обеспокоенно произнёс пожилой мужчина, устало перенося вес на трость и сгорбившись. — Обязательно, — с улыбкой дракон дал обещание и подошёл ближе. Тёплые ладони легли поверх рук старейшины, от чего кожа слабо засветилась вместе с сияющими глазами гостя. В миг жар пробежал мурашками по коже, распространяясь по мышцам и суставам до кончиков пальцев ног. Старейшина чуть пошатнулся и, схватившись за стол, выронил палку, удивлённо смотря на старшего брата, отпустившего его руки. Светловолосый махнул на прощание всё ещё слабо светящейся ладонью, поспешив за ждущими его стражами и братом. Старик кивнул и, чтоб закрыть дверь, осторожно сделал шаг. Пожилой человек на эмоциях выдохнул, закрыв лицо дрожащими руками и сдерживая слёзы радости. Ему тяжело было поверить, что после стольких лет ему больше не нужен посох в качестве опоры.