Сколько подобных ей уже погибло вот так, на этом самом месте, бесстрашно стоя перед дремавшим Драконом?
Хоть ящер и спал, его гнев бродил по загадочным тоннелям, напоминавшими целый лабиринт. Лишь тусклое синеватое свечение подземных кристаллов освещало все эти проходы, помогая светловолосой девушке найти дорогу, которая вела её прямо к огромному монстру. В пещеру невероятных размеров и высот, сквозь которую, на самом верху, куда можно было только долететь, превратившись в птицу, маленькими лучиками пробивался свет ночного и дневного светила, освещая её «сцену». Ей суждено петь молитвы в полном одиночестве, ткать голоса, кружившие вокруг неё, — отголоски прошлого, которому некуда деться и о котором забывают, сменяя своё отчаяние на улыбки. Стоя на краю повторявшейся из раза в раз истории, посвящать себя Судьбе. Не зная ничего о том, что творилось на верху, продолжать петь ради себя и жителей её города. И так до самого конца. Девушка с ярким взглядом, в котором не было ни тени сомнения или страха, продолжала возносить молитвы, тая маленькую надежду, что когда-нибудь её слова достигнут того, кому они были посвящены. Она уже пела не для чудища, скрывавшего свои глаза под тенью прочных крыльев, а для той, что, словно призрак, скиталась, исчезала и появлялась вновь в таинственных сводах пещеры. Стоило ей застать девушку с прекрасными голубыми косами, как та произносила одну и ту же фразу: «Пой вечно». И она пела до потери пульса, до потери каких-либо мыслей, рассудка и самой себя, лишь бы не прогневать ту, что таит в себе безмерную горечь и нескончаемое одиночество, повторяя знакомые тексты снова и снова. Она помнила, что её разделили с родными людьми, свои слёзы и слёзы близких. Её, ещё младенцем, отняли у них, чтобы подготовить к грядущему. Пугавшего вида люди говорили, что она их спасительница, что она одна сможет остановить ярость чудовища. Девочка хотела защитить не их, незнакомых, чужих людей, а тех, кого она едва ли помнила, но любила всех сердцем.Замена старой жертве...
Дева с лучезарными глазами знала, что она далеко не единственная, спасавшая их жизни всё то время, до её появления. Она благодарила ту, что смогла продержаться дольше предыдущих, продолжая выкрикивать слова песен о снисхождении и милосердии, хоть её тело было уже почти мертво. Теперь её черед заставить существо умерить свой пыл, а одинокую душу постараться окунуть в Вечный сон и найти своё упокоение. Она не знала, где именно обитает монстр, поэтому, бродя по бесчисленному количеству подземных ходов, не ожидала выйти на небольшую площадь. В центре подобия пьедестала она заметила хрупкую фигуру. Шлейф черного платья причудливым образом раскинулся на холодном камне. Лазурного цвета волосы разметались, но их владелица ни на что не обращала внимания — даже на тихие шаги очередной жертвы и лёгкий звон тонких браслетов, — её взгляд был устремлен куда-то вверх, где пробился еле заметный луч дневного светила. Подойдя ближе к ней, светлая дева поразилась — на лице не было ужасной маски, о которой ей так много рассказывали, а по бледной коже щеки скатывалась дорожка слёз. Она не видела её лица полностью, боясь нарушить покой сосуда. Но та, дрожащим голосом, прошептала, почти не слышно, жалобно: «Пожалуйста, пой...».Как давно это было?..
Её время на исходе. С каждым днём её сердце замедляло свой ритм, голос становился тише, а тело постепенно увядало, как бы ей не хотелось это отрицать. Она продолжала петь, насильно для себя, желая, чтобы хоть какая-нибудь частичка хорошего, выжившая в уже чёрством сердце девушки, откликнулась на её мольбы. И та приняла решение. Ей, видно, не хотелось видеть очередную смерть так скоро и менять певчую птичку из её собственной клетки на новую. Она погрузила её тело в сферу, такую яркую, что можно было ослепнуть. Этот шар исцелял её раны светловолосой, даря успокоение.Всё, что осталось светлого в её душе?
Именно благодаря свету искусственного солнца она могла наблюдать за тем, как дорогой её сердцу человек спешит ей на выручку, вселяя в уже обессиленное девичье тело крупицы надежды на лучший исход. Но облегчение и грёзы длились не долго. Ей снова нужно петь, израня себя, а потом засыпать, надеясь, что следующая мольба не будет приносить ей столько мучений. «Я молюсь, чтобы защитить этот яркий мир, где каждый может улыбаться. Песня о надежде завтрашнего дня. Отдаю свою жизнь, запевая энергичнее. Пусть мой голос звучит вместе с ветром, пока не умру...» — каждый новый раз, как свою собственную молитву, она пела себе вслух, убеждаясь, что все её старания не будут напрасны. Теперь она будет той, которая убережёт народ от гибели и отчаяния, спасая других юных девушек, чтобы те не стали жертвами, подобными ей. Она будет сдерживать не гнев могучего ящера, а обиду и досаду клейменной, рвущиеся на волю. Ведь кулон, который она так часто сжимает в ладонях, словно черпая силу и храбрость из него, напоминает о близком человеке, который спешит к ней. Она не поддастся мощи Дракона и отчаянию голубоволосой, не сломается под тяжестью неподъёмного одинокой душе бремя, у которой отняли всё. Дева всё также будет продолжать верить и надеяться, как и прежде, до её отправления в это ужасное место. Дожидаясь конца её нескончаемого реквиема, который она пела, желая осветить будущее, освобождая мир и эту заблудшую душу от Света, Тьмы и Судьбы. Освобождая от оков ту, что чем-то напоминала ей себя прежнюю, потерянную и не знающую, куда идти...