Almost Lover

I'm trying not to think about All the things you did before (Kerli – Bulletproof)

Считая Катона своим другом, я крупно ошибалась. Как я могла утверждать, что я знаю его, если я не знала, что он поступит именно так? Я сейчас невероятно зла на него, и мы уже не разговариваем два дня. Не могу, не могу я разговаривать с человеком, который обманывал меня и своих друзей. Девушки из нашей Академии, которые липли к Катону, выглядели намного красивее и миловиднее, чем Диадема. Чем она пигалица лучше, чем другие девушки, которых Катон отверг? Чем я хуже…? Ответа нет. Объяснений Катона тоже нет. «Он лгал». – Ежеминутно проносилось в моем мозгу, и настроение падало все ниже и ниже. Наблюдая за тем, как Катон и Диадема идут вместе, тихонько о чем-то своем переговариваются, хихикают, обмениваются многозначительными взглядами, меня просто рвало на части от злости, и ярость бурлила в крови. У этой Диадемы не то, что имя тупое, да еще и смех такой же. И стрелять из лука она не умеет. Я была против того, чтоб ее брали в союз с самого начала, так как Диадема с первых тренировок уделила все свое внимание Катону, но мой земляк настоял. Я ему говорила: Какая от нее польза, если она не умеет толком стрелять из лука, а убивать ножом может каждый ученик Академии, и я не имею в виду метание ножей. Но Катон даже не слушал меня. Он вообще не обращает на меня внимания, и это просто добивает меня. Он был прав, что дружбе и другим чувствам не место на Арене, но…. Почему тогда он флиртует с Диадемой? Не думаю, что это ради спонсоров, ведь они у него и без этого есть. Очередями выстраиваются. Реальные чувства? Даже не знаю. Я думала, Катон не верит в любовь. Видимо, я многого о нем не знала. Но если так, зачем он скрывал это под маской скептика, грубо обходился с девушками? Мне следовало бы поговорить с ним, но с ним постоянно эта Диадема, он ни на минуту не остается один. Разве что когда спит. Или пошел в кусты по нуждам. Ну, туда за ним я пойти не могу, естественно. Да и вообще, при виде этой сладкой парочки отпадает охота разговаривать с Катоном. И тем более Диадемой. Показывать свой гнев, недовольство и ярую ненависть к блондинке я не могу. Этому нет причины. По крайней мере такой, которую я могла бы озвучить при всех. А сказать, что я ненавижу Диадему потому, что ревную к Катону, я не могу. Этого сказать я не могу в принципе, да и, к тому же, этим ничего не проясниться и легче не станет. У меня кишка тонка признаться на весь Панем в любви к Катону. Я не читаю себя трусом, но это я боюсь сделать. Каждый день я точу ножи. Несмотря на блеск и невероятную остроту лезвия, каждый вечер я сажусь и начинаю точить, начищать лезвия до блеска и швырять их в деревья, в землю, как бы проверяя. Все думают, что я начищаю их для Двенадцатой, но это не совсем так. Дело в том, что я начищаю ножи не только для Китнисс. Но и для Диадемы. Не думаю, что выдержу ее еще дольше, чем дело дойдет до финала. Я с удовольствием представляла, как отрежу ее косы, вырежу ее гадко пухлые губы, или изуродую ее тело так, что ни единой кровинки в ней не осталось. Эти мысли доставляли мне удовольствие. Мысли о том, кто из нас выживет – я или Катон, я гнала от себя. Гнала подальше, потому что знала, что ответ неутешителен, и не облегчит жизнь в любом случае. Умрет Катон – смысла в моей победе уже нет, зачем возвращаться домой, где все будет напоминать о нем? Умру я – и больше не смогу его видеть, нас разлучит смерть. Навсегда. Умрем мы оба.… Тоже не слишком утешительно. Сухие сучки тихонько потрескивали в огне, на Арену опустилась ночь. Все мы расселись поближе к огню, но при этом каждый занимался своими делами. Мелларк сидел дальше всех, уставившись в одну точку. Наверное, о своей возлюбленной думает. Я старалась не слушать, но все равно до моих ушей доходил смех Диадемы. Такой пискливый и глупый. Катон нагревает острие меча в огне так, что он становится красным, а потом пренебрежительно плюет на него и меч гаснет. Диадема заливается смехом и игриво произносит что-то. Это он перед ней так выкаблучивался. Противно аж. Наглый лгун. Я отвернулась от них и достала свои ножи. В темноте я увидела, как что-то рядом со мной ползет, и, прицелившись, кидаю в ту сторону нож, представляя на месте неведомого существа Диадему. Это была ящерица. Мой нож вонзился ей прямо в горло. Не могла не пожелать с улыбкой на лице, чтоб такая же участь постигла и эту блондинку. А на следующий день погибла Диадема. Но Катон, который, по моему мнению, был в нее влюблен, тоже не страдал по этому поводу. Я его знаю довольно давно, и могу сказать, когда он пытается скрыть эмоции, потому что у него это плохо получается, и прочитать на его лице те эмоции, которые он не скрывает. Но в данном случае его лицо не выражало абсолютно ничего. Как будто Диадему и не покусала стая ос-убийц. Как будто ее вообще не было. Такое впечатление, что погибшая девушка была стеной между нами. А как только ее не стало, Катон снова стал прежним. Он вспомнил, что существую я. Но не тут-то было. - Дорогой мой, ты вспомнил, что кроме Диадемы есть еще я? – Перебила я Катона, когда он хотел заговорить со мной. – И ты увидел, что я тоже девушка? Какое чудесное открытие, не правда ли? - Мирта, в чем дело? – Недоумевал он. Марвел, который шел впереди нас, навострил ухо. - В чем дело? – Завожусь я. – Ничего себе. Значит, несколько дней на Арене ты меня полностью игнорировал, а когда твоя подружка сдохла, ты снова прибежал ко мне? Прости, но я не развлекать тебя пришла сюда! - Дай мне сказать! – Взрывной характер Катона тоже дает свои первые сигналы. Его лицо постепенно краснело, и жилка на шее начинала пульсировать. Плохой знак. - Не дам! – Отрезала я. – Если ты смог продержаться без разговоров со мной эти несколько дней на Арене, значит, и до конца Игр переживешь! Иди, поговори с Диадемой. – А потом театрально добавляю: - Ах да, она уже умерла. - Ты не мыслишь, что говоришь! – Хмурится парень. – Диадема ни на шаг не отступала от меня! Везде ходила за мной, как будто я убегу куда-то! И как только я собирался подойти к тебе, она хватала меня за руку и начинала рассказывать что-то! Когда я хотел заговорить с тобой, она находила другой способ отвлечь меня! - Тогда почему ты с ней сюсюкался? - Я не могу сказать. – Лицо Катона стало каменным. - Ну, тогда пошел вон! – Лжец. Ненавижу его. А самое страшное, что я люблю его, и каждый день я просыпаюсь со страхом, что этот день станет последним, когда я вижу его в живых. Я отворачиваюсь, не в силах смотреть ему в лицо, стараюсь избегать взглядов в его голубые глаза. Дальше случилось неожиданное. Катон подскакивает ко мне, и обвивает свои руки вокруг меня. - Мирта! Не сердись! Пожалуйста! – Первые секунды я вырывалась, а затем сдалась. Признаюсь, мне наоборот нравилось, что он меня обнимает. Пусть даже и по дружески. - Катон, отпусти меня! – Я старалась, чтоб мой голос звучал с укором, но в нем было больше радости. Не умею я скрывать свои чувства! Но почему-то мне сейчас все равно. На самом деле я не хотела, чтоб он отпускал меня, я хочу, чтоб он держал меня в своих объятиях вечно. - Нет, я не отпущу тебя, пока ты не простишь меня! – Катон еще крепче прижал меня к себе, и рукой взлохматил мои волосы. - Ну, Катон! – Я уже звонко смеюсь, не в силах противоречить своим настоящим ощущениям. - Нет! Нет! – Катон тоже смеялся и тискал меня еще туже. - Ну, хорошо! – Выдавила я, заливаясь смехом. – Я прощаю тебя! – И, клянусь вам, это был самый счастливый момент за всю мою жизнь. Именно сейчас я чувствовала себя счастливой. Катон на минуту отстранился от меня, осмотрел, и снова прижал к себе. Я стараюсь не думать о том, что он делал до этого, стараюсь забыть, как будто ничего и не произошло. Какое это имеет значение теперь?