Ты - мне, я - тебе

Экран погас, но Сай ещё долго сидел в темноте, курил и смотрел в окно. Губы, кажется, ещё горели от их с Сакурой горячего прощального поцелуя. Прав ли он был, начиная отношения в таком ключе? Или всё же стоило сдержаться? Показать себя менее агрессивным и озабоченным? Впрочем, это означало – солгать. А лгать Харуно он не привык. Да и зачем врать Интернет-собеседнику? Что он тебе – скажет «ай-ай-ай, какой ты плохой и неправильный»? Приедет исправлять тебя огнём и мечом? Морду бить? Или, что самое страшное, застыдит? Нет уж, он такой, каков есть. Никогда Акаши не пытался казаться ей другим. Наоборот, цепляло то, что интерес возник к тому Саю, который действительно он, без прикрас и ретуши. Вот только… Он снова затянулся. Вот только знакомы они ещё мало. Да, доверяют, но не глубоко. Принимают друг друга – но только то, о чём знают. Его тянет к ней, безумно тянет, но стоит ли начинать отношения без полного доверия? Что будет, если вся правда о нём окажется для Харуно слишком ужасной, чтобы принять? Дым красиво клубился в лунном свете, лившемся в комнату через окно, и навевал грустные мысли. - Ты чего не ложишься? – донеслось с кровати. - Да так… Думаю, - снова затянулся Акаши. Удзумаки зевнул и внимательно посмотрел на соседа. - Командир, не бойся, - улыбнулся он. – Я же слышал, о чём вы разговаривали всё это время. Она, конечно, немного странная, но ты действительно ей нравишься, даже учитывая твою вечную угрюмость, дурацкое чувство юмора и умение ляпнуть очередную психологическую глупость в нужный момент. С ней у тебя получится, вот увидишь. Просто дай ей время. Дай время вашему чувству окрепнуть, чтобы подробности нашего прошлого не смогли его подкосить. Акаши снова уставился в окно, пуская дым кольцами. - Я этого и боюсь, Наруто. Что оно окрепнет. Прорастёт сквозь меня, сквозь неё… Свяжет нас чем-то большим, чем мы сами по себе. А потом ей не хватит силы духа простить меня за то, каким я был раньше. Придётся вырывать это из нас обоих. Будет больно. Очень. - Прошлого не изменишь, - грустно вздохнул Наруто. – Ладно ты, у тебя и выбора-то не было. Каким сделали, таким и был. Но я… Каким дураком был! Поверил в тот бред, которым пичкали лохов вроде меня. Ксо… Как вспомню! Командир, если бы не ты, мы бы все загнулись тогда. Ты изменился, Сай. Уже тогда, когда впервые ответил на мою болтовню. А сейчас ты совсем другой человек. Сейчас ты - человек! Глубокая, полная горечи затяжка: - Этого может оказаться мало, Наруто. Как в прошлый раз. Удзумаки стиснул зубы. - Хината смогла принять меня. Со всеми моими проблемами, заботами и тараканами. Я рассказал ей, и она простила. Даже странно – такая хрупкая, нежная, беззащитная девушка. Сложно было поверить, что в ней есть эта внутренняя сила. Знаешь, мне кажется, что в Сакуре она тоже есть. Кстати, ты не рассказал, как прошло? Красивая? Или просто человек хороший? Губы Акаши чуть дрогнули: - Да, ничего так. Среднего роста, розовые волосы, зелёные глаза. - Грудь какого размера? Акаши задумался: - Учитывая то, что она была, быстрее всего, без лифчика, то, наверное, B. Ну, или чуть меньше. Нормальная для её комплекции, короче. Зато вид сзади… Представляешь, надела платье, в котором полпопы видно. Я чуть слюной не захлебнулся, пока мы там все эти картины рассматривали. Удзумаки хохотнул в темноте комнаты: - Умеет создать интригу! Ну, а ноги? Следующая затяжка была уже не такой горькой: - Отличные ноги. От ушей. Хоть завязочки пришей. - А вообще как прошло? Не разочаровала? - Наоборот. В жизни она намного интереснее. Живая, подвижная, улыбчивая. Такая… м-м-м… за ней даже наблюдать интересно. - Только не говори, что она первая тебя поцеловала! - Угу. - А ты? Акаши чуть прикрыл глаза, снова вспоминая: нежные губы со сладким помадным привкусом, тепло её рта, податливая мягкость и отзывчивость тела, прижатого к холодной стене дома. - Я… Я поцеловал её в ответ. - И? - И ничего. Домой пошёл. Что, нужно было на первом же свидании тащить её в койку? Удзумаки хитро прищурился. - Но ведь хотелось? Прямо там, на месте поцелуя? Акаши потушил окурок в пепельнице, нахмурился и недовольно взглянул на соседа. - Рядовой три-семь, прекратить доставать командира на ночь подобными разговорами! - и, вздохнув, добавил: - И так хочется. Так что я в душ. А ты спи. Наруто, проводив удаляющегося Сая взглядом, тихонько вздохнул под одеялом: - Держись, Командир! Всё у вас получится. Я в неё верю. *** Весь следующий день Сакура была готова порхать и петь, но, увы, жестокая судьба заставляла думать о таких мелочах, как уборка в квартире, готовка еды и походы в магазин. Поэтому, вооружившись тряпкой и пылесосом, она обуздывала свой романтический пыл трудовым порывом, попутно размышляя, куда бы завтра сходить. Погода стояла нелётная: ночью ударил мороз, и мелкая снежная сечка неслась по воздуху с бешеной скоростью, забиваясь за шиворот и в карманы. Это значило, что милые романтичные парки и прочие открытые площадки отпадали. Зоопарк, к сожалению, относился к их числу. Тогда куда? В кафе? Что романтичного в совместной жрачке? Рот занят, глаза в отбивную. А ещё нужно думать о петрушке в зубах и запахе. Тут не до романтики… Нет, конечно, задумчиво пить кофе где-нибудь возле камина – это красиво, но сколько можно цедить те две-три чашки, что она могла выпить без ущерба для сна и здоровья? Час? Какой-то жалкий час для отчётного свидания с её стороны?! Позорище, одним словом… Закончив домашние дела, Харуно задумчиво набрала номер Ино и спросила у подруги, куда бы та позвала парня в такой мороз. Та, только что вернувшаяся с улицы, не задумываясь, предложила сауну. Часов на пять. И все - в парилке. Двойная польза: и здоровью поправка, и дурного в голову не полезет. Сакура возразила, что пять часов в парилке превратят её в хорошо пропечённую мумию, а египетская тема мало того, что не сейчас не в моде, так она ещё и точно знает – Сай любит непропечённых, без корочки. Нет, можно, конечно, запереть его в кабинке одного, но это как-то неромантично, всё же свидание. Хотя можно рисовать на стеклянной дверце сердечки, умиляясь красному потному лицу приятеля, но вряд ли тот оценит такой кавай. Тогда Яманако предложила цирк. Ей возразили, что с Саем цирк получается бесплатный, а главное, намного более смешной. Надо только видеть, как Акаши общается со свидетелями Иеговы, пристающими поздно на улице с неприличными вопросами: как вы думаете, мир катится в ад? Работают ли заповеди, или стоит сдать их на не гарантийный ремонт? Про ад парень с самым серьёзным видом ответил, что не может ответить объективно – там у него слишком много знакомых, а в остальном он полагается на Коран, и, вообще, у него пенис обрезанный, и сейчас он это продемонстрирует и тем самым докажет неправоту концепции вообще и тётки в частности. На моменте, когда он расстёгивал ширинку, тётки уже были на другом конце улицы и что-то кричали, но что, они не разобрали. Радовались за парня, наверное. Или извинялись, что побеспокоили. Яманако согласилась, что с таким экземпляром ей придётся нелегко, но, прежде чем она успела предложить что-то новое, зазвонил мобильный. Сакура улыбнулась: стоит о нём заговорить… Извинившись перед подругой, она нажала «Ответить». - Привет! - Привет. Ты дома? - Ну… да, пока дома. А что? - Какой у тебя номер квартиры? - Тридцать седьмая. В домофоне раздался гудок. - Открывай. Судорожно сглотнув, Харуно нажала «Отбой» и открыла подъездную дверь. Пока Акаши поднимался, она судорожно расчесывалась, пудрилась и радовалась, что этаж у неё седьмой, а не какой-то там первый. Когда позвонили в квартиру (два коротких, уверенных «треньк» - будто к себе домой звонит, мерзавец!), то девушка уже была почти готова не только увидеть причину своих метаний, но и сразу, с порога приглашать его куда угодно. Например, можно на старое городское кладбище: ему, как настоящему вампиру её последнего душевного нерва, это должно понравиться. Или в отдел нижнего женского белья: она будет примерять, а он – мучиться от непосильной эрекции. Тоже вариант. Но лучше всего: в комнату страха. Там темно (не видно прыщей), холодно (можно не снимать шапку и не демонстрировать отсутствие причёски), и полно невыразимо отвратительных рож (что автоматически делает собственную несколько более симпатичной). Но вместо того, чтобы скороговоркой выпалить нежданному визитёру «какярадатебявидетьпойдёмскореекуданибудьтолькоподождименянаулице», Сакура стояла с открытым ртом и хлопала глазами. В руках у Акаши был скромный, но просто непростительно прекрасный букет свежих нарциссов. - Как ты узнал, что они мне нравятся? – тихо спросила она, подобрав челюсть с пола. – Я же точно не говорила ничего такого… - Догадался, - он протянул ей цветы и Харуно, всё ещё не веря глазам, взяла их. Лепестки были холодные, но упругие, сильные. - Можно зайти? Сакура молча открыла двери в дом и взяла его куртку. - Извини, что так неожиданно, - пояснил парень, разуваясь, - на работе получилось раньше освободиться. Хотел пойти домой, но тут неожиданно вспомнил, что вчера не подарил тебе даже пошлой розочки. А сегодня у нас первый юбилей, как-никак. Смешной, конечно, но всё же… Девушка прошла на кухню и поставила цветы в воду. Вернулась в коридор, взяла куртку Акаши, молча повесила в шкаф и так же молча показала, куда идти. Они стояли на кухне, и Харуно, не отводя глаз от цветов, поставила чайник и спросила: - Понимаю, что вопрос ожидаемый, и даже совсем не оригинальный, но… где ты достал их в ноябре? Им же только весной цвести… Сай сделал многозначительное и загадочное лицо, и на дне его глаз отразилось заумное слово «гидропоника». Потом он чуть улыбнулся, достал пачку сигарет и вопросительно посмотрел на Сакуру. Та кивнула и открыла окно, махнув ему рукой – перебирайся поближе. - На язык цветов нарцисс означает «оставайся такой же прекрасной, как ты есть», - тихонько проговорила она, - и, хотя легенда об этом цветке очень грустная, этот аромат всегда поднимает мне настроение. Он такой солнечный… - Я рад, что тебе понравилось. Сакура взглянула на художника: на лице не отражалось почти ничего, но в глубине тёмных глаз теплилось то ли удовлетворение от удавшегося подарка, то ли радость от её удивления. А может, просто доволен, что не прогнала, сославшись на отсутствие предварительной договорённости и занятость? - Спасибо, - она улыбнулась и обняла его, положив голову на плечо. – Мне очень приятно. Вот только я совсем не ждала тебя сегодня. Думала, куда завтра пойти… Акаши, опасаясь поджечь волосы прижавшейся к нему девушки, потушил сигарету об отлив и выбросил в окошко. Потом погладил волосы Харуно и чмокнул её в макушку. От волос пахло шампунем, рисовым супом и полиролью для мебели. С воском. Такой домашний, непривычный запах… Такой… как она сама, когда не ждёт гостей: искренняя, растрёпанная, смешная. Совсем не такая, какой была вчера, накрашенная по всем правилам и готовая к обороне. Скорее уж, какой она казалась ему «на слух». А если так, то… - За чай и плюшку угадаю место встречи, - предложил он. - Кино? Кафе? Театр? Сакура хмыкнула ему в шею и отодвинулась. Чайник звяканьем доложил о готовности одарить всех кипятком, и девушка, достав две чашки, приготовила им кофе. Какой там чай, этот вампир пил только крепчайшую чёрную гадость – уж это она знала наверняка. В отличие от неё, без молока. Вместо плюшек достала конфеты – сосательные, с хитрым игривым намёком. - Я же говорила, в галерею! – сделала честные глаза Харуно. – Вначале буду фотографировать все твои работы, потом сличать с оригиналом. И попробуй только сказать, что он у тебя не фиолетовый в марсианское красное пятнышко! Ты же знаешь, я будущий хирург. Исправлю в соответствии с начальной задумкой. По лицу Сая скользнула тень улыбки: кончики губ дрогнули, а брови на секунду приподнялись, как бы говоря «да неужели?». Минимальная мимика, но Сакуре хватило и такой. Оказалось, чтобы привыкнуть к такому скупому выражению эмоций, надо совсем мало времени. Ещё вчера днём казалось, что это будет напрягать, но уже вечером… Даже когда он говорил с самым серьёзным видом, она легко распознавала шутки и правду. Акаши удивлялся: это получалось у неё, даже когда они общались в тексте, а уж когда начали созваниваться, Харуно ни разу не переспросила: «Это розыгрыш?». Как?! - Нет уж, Злюка, лучше я отморожу себе весь прототип, но пойдём-ка мы в зоопарк, смотреть на спящего медведя. Ведь весной он проснётся! Это обнадёживает. Во всяком случае, меня. Харуно хитро прищурилась. - Твой отмороженный прототип будет ни на что не годен. В нашем монастыре, конечно, острая нехватка извращённых отцов-настоятелей, особенно художников со знанием web, в прошлом – обрезанных психологов, но нам, монашкам местной общины, требуется не только эстетическое наслаждение. Иногда, раз-другой в пятилетку, мы притворяемся медведицами… Сай, резко подавшись вперёд, неожиданно притянул её к себе. Сакура, коротко охнув, оказалась прижатой к столешнице. Губы Акаши, уже почти касаясь её, прошептали: - Злюка, признавайся, как ты научилась различать, когда я шучу, а когда нет? Только не ври, что по лицу. Не очень-то по нему видно… Харуно, предательски нервно сглотнув, подняла взгляд с его рта и уставилась прямо в глаза. - Просто… Я в этих моментах обязательно бы пошутила, - она придвинулась ещё чуть ближе и прошептала ему прямо в губы. – Не знаю, может, кому-то твоя мимика и кажется скупой, но мне её хватает. А уж когда в твоих глазах загорается такой яркий огонёк, и ты, хоть и сам не замечаешь, облизываешься, как самый обычный кот при виде сметаны… Договорить у неё не получилось. Кончик его языка прошёлся по её нижней губе, и по телу Сакуры побежали миллионы мурашек. В голове мелькнуло: как хорошо, что она ходила в лифчике, иначе он бы почувствовал, какими напряжёнными от этого маленького прикосновения стали её соски. - Я не облизываюсь, - выдохнул он, прежде, чем накрыть её губы своими. – Никогда. - Облизываешься, - вдохнула она, как только он оторвался. - Нет, - снова выдохнул он, приоткрывая её рот, изучая его своим языком. - Да, - снова вдохнула она, делая то же самое. Он остановился. Если продолжить поцелуй сейчас… Сай не знал, к чему это приведёт. Реакции её тела на простые поглаживания и касания сводили с ума. Ещё вчера, когда Сакура заставила его загореться от одного только поцелуя, а от второго загорелась сама… Акаши понял: с прозвищем «монашка» он явно лоханулся. Какая там скромница: чувственная, одновременно и робкая, и смелая, и умеющая полностью отдаться моменту. В тот миг, когда её губы, словно узнавая его, из собранных, упрямо-волевых неожиданно становились мягкими, отзывчивыми, ему хотелось целовать её вечно. И сейчас, стоило представить, что будет, если он всё же пойдёт дальше, чуть опустит край воротника свободной кофты или наоборот, поднимет подол, как руки сами усаживали Харуно на край столешницы и прижимали к себе. И было так сладко, что сразу становилось понятно – не стоит. Время, их отношениям нужно время. А значит, нужно сделать усилие над собой, отодвинуться, убрать свои руки с её спины, а её маленькие ладошки – со своего затылка… Хотя и не хочется. - Злюка, мы так вообще никуда не пойдём, кофе остынет, а хомяки снова начнут тонуть. Он ещё не отпускал её, пытаясь восстановить дыхание, но она (откуда? почему?) всё поняла и продолжила: - …и злобные питбули изгрызут все ножки, ложки, вилки и рамен соседей по комнате. - Точно. - Тогда скажи мне, какой у тебя размер ноги, и пойдём. Акаши отодвинулся, посмотрел на неё подозрительно, и в этом взгляде было всё: порванные шаблоны, уважение и даже некая опаска. Зато зелёные глаза Харуно лучились озорством. - Даже не знаю, что и ответить, - пробормотал он, опускаясь на табуретку и отхлёбывая из чашки, - то ли я так напортачил с сегодняшним визитом, что ты решила пошить мне белые тапочки, то ли пытаешься по размеру ноги понять, много ли потеряет мировая общественность, если мой прототип и вправду того… Сакура рассмеялась. - Не угадал. С тебя плюшка. Так всё-таки? Сай пожал плечами: - Ну… ладно, сорок пятый. Харуно хихикнула: - Большой мальчик. - Я знал, что ты это скажешь, - мрачно отхлебнул из кружки он. – Вот почему у девочек нет зависимости: чем меньше нога – тем меньше у неё… - Сай! - Монашка! - произнёс он, и девушка удивилась, сколько тепла может быть в этом слове, так мягко и нежно оно было сказано. – Не думал, что ты действительно краснеешь, когда речь заходит о… - Сай!!! Пей кофе, а то остынет! А лучше съешь конфетку! Акаши абсолютно невозмутимо развернул карамельку и, положив её в рот, стал рассасывать, глядя в глаза Харуно с таким выражением, будто это не конфета, а как минимум её губы. А лучше бы что-то другое, ещё более вкусное и желанное… С каждой секундой этой сцены девушка краснела всё сильнее. Не выдержав, она буркнула что-то про извращенцев, которые даже леденец съесть не могут по-человечески, и отвернулась. В спину ей донеслось: - Злюка, скажи мне, почему, когда мы целуемся, как сумасшедшие, тебя это не смущает, а когда я всего-навсего говорю об этом, то ты становишься неожиданно скромной? Вслед за вопросом раздалось громкое «хрум-хрум-хрум»: Сай явно устал издеваться над несчастной сладостью и задумчиво принялся её грызть. Он сам не понимал, почему провоцирует Сакуру. Может, именно из-за её «я бы сама в том месте пошутила». То самое чувство, что притянуло их друг к другу сквозь миллионы пикселей и байтов, что заставляло каждый вечер сидеть возле компьютера и ждать звонка, которое заставило их обоих выйти из своей скорлупы, шагнув навстречу друг другу. Надежда на то, что при всей их видимой разности, они всё же схожи внутри, а, значит, смогут понять друг друга. В перспективе - принять. Но почему тогда она может со спокойной улыбкой говорить про его «прототип», но краснеет при виде «неприлично» рассасываемой карамельки? И как бы она тогда покраснела, если бы он показал, как правильно нужно кушать бананы? Догрызая вторую конфету, Акаши решил, что всё дело тут в спонтанности: если она отвечает или реагирует, не задумываясь, естественно, то ответ, рождённый ей самой, пусть даже и не очень-то «приличный», не заставляет её краснеть. Но вот если дать подумать, и мозг успевает обратиться к справочнику «общественная мораль, нормы поведения хороших девочек и прочие глупые принципы», как их похожесть исчезает так же быстро, как появилась. Сильная, интересная личность теряется где-то в серых общепринятых устоях. Но что с этим делать? Как заставить Сакуру быть естественной до конца, не стесняясь и не заморачиваясь на то, что она «должна» быть такой, какой её хотели бы видеть абсолютно левые, не важные в её жизни люди? Или требуется лишь привыкнуть к нему, чтобы, какой бы сомнительной не казалась шутка, девушка могла оставаться собой? Харуно повернулась. - Не знаю. Возможно, потому, что нормы разговора – это нечто, привитое воспитанием и требованиями общества. Говорить о таком открыто как бы неприлично. А поцелуи – это уже из другой области. Это лично мои желания. Это то, что никого, кроме двоих не касается. Хрум-хрум-хрум. - Даже если разговор сугубо конфиденциален, а поцелуй могут увидеть многие? Она отхлебнула кофе, приводя дыхание и мысли в порядок. К подобным перепадам в общении с Акаши - от пенисов до структуры потребностей личности по Маслоу - она уже давно привыкла. Он просто спрашивал и говорил о том, что его интересует на данный момент. Но предположить, что в реальной жизни его обычные эротические провокации будут так будоражить её, она не могла. Сай явно владел своими эмоциями лучше неё, и это слегка раздражало. Зато и разговаривать с ним о серьёзных вещах вживую было интереснее. Это заставляло её думать и развиваться. Это учило её не терять самообладания даже в таких ситуациях. - Да. Если целуешься при людях, они в большинстве своём отворачиваются, ибо это не предназначено для них. А вот слова – они для всех. Хрум-хрум-хрум. - Хочешь сказать, что тебе не разу добросердечная бабулька не бросила в спину: «Молодёжь совсем распоясалась! Вот в наше время…»? Да к нам вчера с религиозными вопросами подкатили, уверен, только потому, что я тебя не за руку держал, а за талию. Неприлично им, блин… Он наблюдал за её реакцией. Его всегда бесили девушки, не способные объяснить, почему поступают так или иначе, но Харуно была счастливым исключением из этого правила. Когда он шёл на свидание, то сильно переживал: умная и красивая - это почти всегда две разные девушки. Даже был готов смириться с тем, что её внешний вид будет далёк от приемлемых параметров. Но, увидев, понял, что ошибся. Гибкая, утончённая, стройная, Сакура не переставала мыслить даже на шпильках, и это заводило его почище любых ухищрений. - Просто есть люди, которые считают себя умнее всех. Есть обычные, которых большинство, и они пройдут мимо, сообразив, что происходящее между двоих – не их ума дело. А есть «учителя» - эти хотят, чтобы все вокруг жили так, как им стукнуло в их правую пятку. И правоту этого органа они ощущают всей душой так остро, что не могут сдержатся, и безудержно несут херню в массы. Хрум-хрум-хрум. - Но если они встревают просто в разговор – это приемлемо? - Нет. Тот же диагноз. Но слова – они как бы общественные. Говорим мы со всеми, а целуемся с единицами. Поэтому за тем, что говоришь, приходится следить. Хрум-хрум-хрум. - Разве нельзя закрыть уши или отвернуться, как от целующейся парочки? - Согласись, человек, закрывающий уши, будет выглядеть глупо. А смотреть можно куда угодно. Он кивнул, глотая последнюю конфету. Что-то в этом было... - А если парень шепчет девушке на ухо? Что-нибудь интимное? Рассматривать это как поцелуй или как разговор? - Смотря как шепчет, - улыбнулась Сакура. – Если не громко и очень уж интимно… Он в одно мгновение оказался рядом с ней, снова прижимая её к столешнице. Его губы коснулись краешка ушной раковины, и девушка вздрогнула, ощутив его дыхание на шее. - Ну, например, вот так, - прошептал Сай, и прижался к ней чуть сильнее, проведя ртом по полукружью уха. – Парень шепчет девушке, что ему ужасно хочется увидеть, как она играет сама с собой, как гладит себя по груди, как стонет, когда кончает… Одновременное смущение и возбуждение, захлестнувшее Сакуру от его близости и слов, мешали трезво мыслить. Харуно стояла красная, как майская вишня, но то, о чём он говорил, она делала с собой только вчера, и это не принесло того полного удовлетворения, которого хотелось. Оставалось лишь тяжело дышать, вздымающейся грудью ощущая крепость его грудных мышц. - Считается за поцелуй, - пробормотала она, пытаясь взять себя в руки. - Тогда почему ты снова красная, моя монашка? – ехидно спросил он всё так же на ухо. – Ведь нас даже никто не видит. Девушка попыталась отстранится, но руки художника крепко прижали её к столешнице. Ей не нравилось, как он влияет на неё. Пока общение было через скайп, такие случаи исключались. Нужно ли ей, чтобы кто-то вроде Сая постепенно превращал её из монашки в раскованную, не стесняющуюся проявлять эмоции девушку? Не боящуюся ими поделиться - словами, губами… Она не была уверена. Это означало – измениться окончательно и бесповоротно. Другой уровень внутренней свободы, к которой она пока не была готова. Или была, но боялась. - Не знаю. Твои предположения? Руки Сая легли на её спину и принялись осторожно поглаживать её через тонкий свитерок. Нежно, почти невесомо он выписывал какие-то странные узоры, и эти прикосновения отдавались такой дрожью во всём теле, что, казалось, шевелятся даже волосы. В голове поселился туман, сквозь который было тяжело даже дышать, не то что думать. - Ты просто боишься признаться себе, что это тебя возбуждает так же, как и всех. Что ты такая же плохая, как и я, - тихий шёпот возле уха. На секунду девушка замерла. Рука на спине остановилась. Сай ждал ответа. - Возможно, - её собственные ладони легли ему на плечи и начали плавно спускаться вниз. - Или это ты хочешь, чтобы я была такой. Зачем? Судорожный выдох возле её уха. Руки Сая снова скользили вниз, осторожно касаясь каждого позвонка. - Возможно, потому что хочу доверять тебе. Чтобы быть уверенным: меня поймут. Похожим людям проще понять друг друга. Ей требовалось время, чтобы придумать ответ, и она заняла его, медленно царапая кожу сквозь ткань водолазки. В какой-то момент девушка стала чувствовать, как в неторопливых движениях рук Сая, в его участившемся дыхании, стал отслеживаться ритм. - Разве доверять можно только тем, кто похож на тебя? Он уже нащупал низ тонкого домашнего свитера девушки и, чуть поколебавшись, положил руки на её спину. Сакура вздрогнула: касания к оголённой коже были намного откровеннее и чувствовались острее. Казалось, что художник рисует на ней кончиками пальцев какую-то удивительную, странную картину. И она ощущала себя, словно чистый холст, который и рад бы противиться мастеру, но просто не может. - Во всяком случае, от похожих людей знаешь, чего ждать. Это предсказуемо. Это не опасно. Или опасно, но ты точно справишься, ибо знаком с подобным не понаслышке. Её рука проникла под край водолазки Сая и, чуть поколебавшись, девушка осторожно провела ногтями вдоль пояса, ощущая, как инстинктивно Акаши чуть прогибается вперёд, пытаясь стать ближе и впечатывая её в столешницу ещё сильнее. Она чувствовала, как бешено бьётся его сердце. Этот вопрос настолько важен для него? - Разве ожидание подлости от близкого человека можно назвать доверием? Его рука добралась до застёжки лифчика и сжала её. - А что можно им назвать, Сакура? Привычку? Нежелание видеть очевидное, погружаясь в мир собственных иллюзий по поводу кого-то? Девушка коротко вздрогнула. Он не хочет повторения наших прошлых ошибок, догадалась она. Это не провокация и не приставания – это его попытка не сделать больно им обоим. Акаши не понимал одного: с той силой притяжения, что существовала между ними, быть просто милыми друг с другом не получится. Они уже увязли слишком глубоко, и просто разойтись, не оставив кровавый след на душе, не выйдет. Даже если разбежаться прямо сейчас. Эти отношения так или иначе выйдут на новый этап. Но в их силах сделать это постепенно и не так болезненно. - Это просто отсутствие сомнений. Иногда нелогичное. А иногда требуется просто время, чтобы увидеть: твои страхи по поводу того или иного человека – выдумка. Он осторожно вернул замочек бюстгальтера на место, так и не расстегнув. Руки снова двинулись вниз, ведя за собой миллионы мурашек. - Или убедиться, что был прав с самого начала. - Как бы там ни было, в начале мы неосознанно будем бояться доверить человеку. Но со временем это пройдёт. Каждый хочет увидеть, что существо рядом – пусть и не пушистый зайчик, но хотя бы не атакует. Что совместное существование не несёт угрозы. Ладони художника выбрались из-под свитерка, и теперь он осторожно водил пальцами вдоль пояса домашних брюк, касаясь обнажённой кожи живота, и от этого всё внутри сжималось, замирая в какой-то странной сладкой дрожи. - И о чём это говорит? Она чуть сжала руки, слегка впиваясь ногтями. Пусть будет больно, зато ближе. Такая боль рано или поздно неизбежно перерастает во что-то большее. Например, в наслаждение. Или наоборот, отталкивает людей подальше друг от друга, воспринятая как извращение. Роднит ли общая боль души так, как общая схожесть? Или больше, много больше? - Может, страх доверять кому-то роднит нас сильнее, чем присущие качества? И плохие мальчики, и хорошие девочки – все хотят, чтобы их понимали. Все хотят быть принятыми кем-то такими, какими они есть на самом деле. Его дыхание щекотало ухо, и заставляло откидывать голову назад, тая от сладости. На грани осязания губы касались кожи, и это не было поцелуем, как не было и его отсутствием. Это было танцем за гранью видимости. - Но степень понимания разных людей будет всё же ниже, чем у похожих. Можно ли принять человека, чьи действия никогда не станут для тебя нормальными? Лёгкое давление на его плечи, слегка напоминающее массаж – художник прикрывает глаза и пытается контролировать дыхание, но её пальчики, скользящие вниз по позвоночнику, вырисовывающие каждый его бугорок, не дают этого сделать. Танец почти достиг своей кульминации… - Всё зависит от нас самих. От прошлого опыта доверия, которое не было предано. От нашего желания и глубины чувств. От ширины восприятия нормы, в конце концов. Сай погладил её подбородок, заставив девушку поднять голову и прикрыть глаза от какого-то запредельного, нереального чувства хрупкости и важности момента. - Или нам хочется верить в это, потому что мы так хотим? - прошептали его губы совсем близко, уже откровенно касаясь уха. - Так проще? Так - не больно? Сай замер напротив неё, ожидая ответа, словно приговора. Его руки у неё на шее, ласково гладящие где-то в районе ключиц, плавно переместились на затылок, не давая отвернуться. Но девушка не собиралась отводить взгляд. Она не боялась ответить. Она не боялась - его. - В любом случае, остаётся только надеяться, что у твоего визави хватит силы духа, доброты и душевной чуткости. Он чуть отстранился. На секунду его чёрные глаза стали непроницаемыми, а потом он приблизил свои губы к её. Спросил на едином выдохе, хрипло: - Тебя не раздражает такое бессилие? Чуть улыбнувшись в ответ, Сакура достала свои ладони из-под водолазки Акаши (короткая дрожь недовольства по его спине) и погладила щёку. - Немного. Он снова прикоснулся к её губам, но на этот раз поцелуй был такой лёгкий и невесомый, что Сакура даже не успела на него отреагировать. - Так что там с моими белыми тапочками? – выдохнул он, поспешно отстраняясь. Танец закончился. Харуно хмыкнула, провела по губам ладонью, стирая с себя не только дурацкую улыбку, но и мешающие остатки возбуждения, и прошла в коридор. До художника донеслось: - Привет, дорогая! Да, конечно. Через пару часов? Отлично, оставь нам пару. Тридцать шестой и сорок пятый. С меня причитается. Акаши улыбнулся и снова закурил в приоткрытое окно. - Каток или боулинг, Злюка? Сакура, снова появившись на кухне, улыбнулась: - Первое. Ты умеешь стоять на льду или мне придётся сорок пять минут работать буксиром? - Можешь не переживать. Умею. - Вот и отлично. В «Суперзоне» сегодня будет людно, но приятельница пообещала забронировать для нас парочку самых острых коньков. А потом можно будет попить чего-нибудь горячего в кафе под боком. Девушка открыла боковую дверь и, на секунду пропала из виду, а потом появилась уже причёсанная и с хвостиком. Акаши улыбнулся. С ним она была похожа на школьницу и казалась совсем беззащитной и маленькой. - Это в «Стар Айс», что ли? Там, где бортик площадки – одновременно видовое окно? – Харуно кивнула. - Отлично. Обожаю смотреть на перекошенные рожи, которых впечатывает в него при неумелых разворотах! *** Он шёл рядом. Подстраивал свои шаги под её немножко семенящий ритм походки и обнимал её за талию. - Странное дело, - вдруг произнесла она, - пока общаешься в Интернете, кажется – твой собеседник полностью открыт, и через пару месяцев активного общения ты уже знаешь его как облупленного. А встречаешься в реале, и понимаешь, что знаешь ты не просто мало, а бесконечно мало. Что есть вопросы, которые в сети не принято задавать, но в настоящей жизни без них не обойтись. Куча мелочей, составляющих человека, осталась за кадром… - Может, это и хорошо, что мелочи отсеиваются? Зато основное остаётся на первом плане… Сакура улыбнулась и посмотрела на своего спутника. - Ты в жизни лучше, чем на мониторе, - и со смехом взъерошила его густые волосы. Он привыкал быть рядом. Привыкал к её смеху, улыбкам и прикосновениям. Если раньше Сай часто «играл» - вёл себя с девушками так, как они того хотят, чтобы его посчитали милым или хотя бы не таким странным, внутри оставаясь таким же бесстрастным – то сейчас этот номер не проходил. Акаши по-прежнему не понимал, каким образом этой девушке удаётся угадывать, что он хотел сказать на самом деле и что подумал, но её общество было ему необходимо. С каждым шагом было всё очевиднее: все те мелочи, которые ускользали при общении по скайпу, все эти повороты головы, взмахи ресницами, качание ногой во время их болтовни – ему требовалось всё больше и больше. Зачем, он не понимал сам. Как не понимал то, что толкнуло его после работы идти не домой, а к ней. Уже придумывая повод, Сай начал чувствовать себя полным болваном. Что сказать? Соскучился? Он не совсем понимал, что это значит. Когда часами дожидался её в Скайпе, то говорил себе: мне интересно общение с этим человеком. Ожидание стоит свеч. Всё равно делать нечего, в конце концов. Бывает, что ждёшь, когда пройдёт реклама – но это же не значит, что ты соскучился по фильму или голосу диджея на радио! Но это разговоры, для которых не нужен повод. Вечером они бы состучались, и голос Харуно Сакуры снова заполнил бы пустоту его существования. Пусть ненадолго, но всё же… Встречи - совсем другое. Чтобы прийти на день раньше, требуется причина, и веская. А у него её не было, зато было гигантское желание увидеть, как она живёт. Что в её спальне – постеры Бреда Питта или календарики с кошечками? Или просто чистые, гладкие стены? Как она одевается по дому? Как будет вести себя, получив такой вот нежданный визит? Разозлится? Мило откажет? Ему требовались подробности её жизни – те, которые Интернет не осветит, о которых спрашивать просто глупо, и которые, словно незаметные мазки в картине, составляют композицию по имени «Сакура». - Ты тоже, - тихо сказал он, чуть сильнее сжимая руку на её талии. Он ещё не осознал того, как сильно личный контакт ускорил процесс. Пока что Сай вообще плохо понимал, что с ним творится. Попытки анализа не удавались, информация не поддавалась классификации: слишком много оттенков, любой из которых менял смысл сказанного. Что оставалось? Он учился доверять Сакуре. Не только свои мысли, заботы, проблемы – себя наяву. А это было непросто. *** Сакура шла и понимала: это провал. Надо было идти в боулинг. А лучше – в комнату страха. Зря она затеяла свидание на такой скользкой почве. Ну и получилось… Харуно шагала, дулась и глядела в пол. Акаши, минут с пять полюбовавшись на её насупленную мордашку, в конце концов не выдержал и в какой-то момент выдернул девушку на одну из боковых пустующих лестниц мультикомплекса. - В чём дело? – коротко спросил он её в лицо. Сакура опустила глаза. - Завидую, - мрачно призналась она. - Чему? – не понял Сай. - Тому, как ты катаешься. Меньше всего я хотела выглядеть той толстой неповоротливой бегемотихой, какой была весь сеанс. Зато ты был сама ловкость и предупредительность. - Мне не надо было оставлять тебя одну? Но ты ведь сама сказала, что всё в порядке, и я могу продолжить… Харуно подняла на него глаза. - Акаши, я не говорю, что ты что-то сделал неправильно! Ты вообще, самый умный и самый красивый! Иди, катайся дальше. Она вырвала руку и попыталась отойти. Врала она просто безбожно. Но только отчасти. Сай действительно катался просто отлично – баланс растекался по его телу, чуть ли не поскуливая от восторга. Сделав пару кругов вместе, он захотел прокатиться быстрее, а девушка просто не могла его догнать. Нет, она, конечно, попыталась, но быстро поняла безнадёжность затеи и сделала вид, что спокойно наслаждается неторопливым скольжением. Точнее, хотела сделать вид, но вместо этого позорно шлёпнулась. Встала. Помахала рукой ему, несущемуся на всех парах. Осторожно поехала вдоль бортика, и тут её сбил какой-то подвыпивший мужичок, который, конечно, долго и искренне извинялся, но ушибленное колено начало вполне ощутимо побаливать. Сойдя с поля и присев на лавочку, она ответила примчавшемуся Акаши, что он может продолжать, а она немножко передохнёт. Сай так и поступил. И, если бы одна ловкая фигуристка, неожиданно появившаяся на поле, не начала немедленно искать себе пару для эффектного марш-броска, всё обошлось бы лёгким бурчанием. Но красавица на коньках, выросшая, словно из ниоткуда, легко заскользила рядом с её парнем, и тот ей улыбался. Улыбался и поддерживал под локоть! А она улыбалась в ответ, и смотрелись они вместе просто зашибенно. Как настоящая пара. Вначале Сакура пыталась убедить себя, что ей мерещится, что настоящий Акаши никогда бы не выдал подобной мины. Что это всего лишь случайное знакомство на льду. Что потом они пойдут пить кофе, и вместе посмеются над её неуклюжестью. Но когда она увидела, как Сай записывает номер её мобильного… В голове что-то щёлкнуло. Она шла, и в горле стоял такой тугой ком, что, когда Акаши спросил её, в чем дело, еле смогла ответить. - Отпусти! – попыталась вырвать руку девушка, и слёзы сами собой подступили е её глазам. Сай, заметив её состояние, перехватил ещё и вторую и притянул девушку к себе. - Почему ты плачешь? - серьёзно поинтересовался он. Харуно всхлипнула. Иногда Акаши и вправду напоминал ей марсианина, и всё его понимание людской природы куда-то девалось. - Сай, зачем ты обменялся номерами с той девушкой на катке? - А что, нельзя было? – удивился он. – Девушка как девушка, хорошо катается. Сказала, что бывает тут каждые выходные. Что если мне нужен партнёр по катаниям, то она с удовольствием составит мне пару. Я, вообще-то, не фанат коньков, но послать было неудобно. - Знаешь, в моей жизни всякое бывало, но чтобы на втором свидании в моём же присутствии мой парень клеил другую девушку – такое со мной впервые. Отпусти меня, - неожиданно жёстко сказала она. – Можешь не провожать, я возьму такси. Удачного катания, дорогой. И развернувшись, Харуно убежала, а Сай обалдело смотрел ей в след. Когда она развернулась, чтобы придержать двери на лестницу, он заметил, как слёзы катятся по её щекам крупными, тяжёлыми каплями. *** Вечером, сидя на кухне за чашкой чая, она гладила лепестки нарциссов и плакала. Жёлтые и упругие, они были такими холодными, будто Сай только что принёс их с мороза. Она не сетовала на свою невезучесть. Не кляла всех на свете мужиков, которые есть суть козлы и твари неблагодарные. Сакура ругала себя за доверчивость. За то, что слишком спешила с выводами. Что переоценила свои силы и просто не смогла принять Сая таким, какой он есть. Но… Его слова о доверии. Её глупая ревность. Она сама не ждала, что это проявится так резко и бурно. Что прошлый опыт изменил её восприятие так сильно. Что Сай отреагирует так… А как – так? Ответил он, в общем-то ожидаемо. Акаши не чувствовал за собой никакой глобальной вины (чувствует ли он её вообще?), и поэтому её претензии выглядели для него по меньшей мере смешно. Он был элементарно вежлив, да. Формально претензии предъявлять было нечему. Но всё же он мог бы взглянуть на ситуацию её глазами. Хотя бы попытаться – ведь он это умеет так хорошо! Поэтому было обидно и больно. Она допила чай, вытерла слёзы легла на кровать. Руки сами собой тянулись включить скайп, но вместо этого она нажала «Uninstall». Вряд ли у них получится что-то путное. А если так, то эти отношения надо прекращать. Пока не стало СЛИШКОМ больно. Пока не стало поздно. *** Ломка. Он не мог подобрать другого слова. Акаши корёжило вдоль и поперёк, но он не мог ничего с этим поделать. Ему не хватало воздуха. Вакуум, ворвавшись в его вечернюю жизнь, пожирал изнутри. Общение, к которому он так привык, которого ждал… Он ненавидел пустые вечера, когда Наруто был на работе, дел не оставалось, а кисточка валилась из рук. И за окном – чёртова темнота. Чёрт, если бы только это. Тепло её кожи. Шёпот над ухом. Руки на плечах. Он хотел всего этого, но сейчас дорого бы отдал даже за несколько букв, появившихся на экране под аватаркой цветущей вишни. Неужели… всё? Он закурил, не открывая окна. Плевать, что дым. Так лучше думается. Несколько дней – только кофе, сигареты и тяжёлый металл в наушниках. Море работы. Почти полное молчание и судорожное кликанье по мышке. Вначале он злился. Какого чёрта он должен оправдываться за то, что не повёл себя хамски с ни в чём не повинной случайной знакомой? Сакура, дурочка, так и не смогла отпустить от себя опыт предательства. Сколько стараний насмарку… Хотя, может, всё же стоило остановить её тогда, попросить прощения… Ксо, но за что? Она ведь сама сказала, что просто передохнёт, что у неё все в порядке. За то, что улыбнулся другой девушке? Ксо, но ведь улыбка – это просто инструмент для налаживания отношений. Так проще. В конце концов, не ревновать же к каждому столбу. Тем более, что она знает о том, как мало для него значат подобные знаки. И всё же… Надо было, наверное, остаться с ней на лавке. Колено, быстрее всего, болело. Ей было, наверное, обидно сидеть одной. Ведь это было свидание, а не просто совместное дружеское катание. Время, которое двое посвящают не третьим лицам, и даже не себе - друг другу. …Чёрт, ну и пусть! Зато теперь свободного времени стало много. Он старался не думать об этом. Работал, но в основном механически, подчищая недоделки – на новые идеи сил не было. Пробовал рисовать, но не получилось. Никак. Ступор, полный. …Блин, захотела уйти – на здоровье. Он отпустит без единого слова. Он умеет не привязываться. Или не умеет? Сто раз он брал в руки мобильный, и сто раз клал на место. Что ей сказать? Привет, как дела? Я Сай, помнишь такого? Твой парень, вроде как… Отправить СМС? Выйди в скайп, хватит дуться? Перед глазами то и дело вставал образ – растрёпанная девушка прижимается губами к нежным жёлтым лепесткам, и они отражаются в её больших зелёных глазах. В них отражается он, цветы, её удивление, радость от встречи и улыбка. Но, стоило выбрать её номер из списка, во рту пересыхало. - Выйди в скайп, чёрт тебя, подери, Сакура, выйди! – не выдержав, выпалил он вечером в четверг, швыряя мышкой об стену. Наруто, проследив за траекторией полёта ни в чём не повинного девайса, вздохнул и накрыл голову подушкой. - Езжай к ней, идиот. Иначе всё просто спустится на тормозах. Будет самое тупое из твоих расставаний. Акаши тяжело дышал, уставившись в пространство перед собой. - Что я ей скажу, Наруто? Я не был неправ! Прости меня за то, что сама – глупая, ревнивая, маленькая девчонка? Удзумаки уставился на приятеля во все глаза: уже давно сосед не был так взволнован и издёрган одновременно. Бесстрастность явно давала трещину, пасуя перед перспективой потерять кого-то, для тебя важного. - Командир, ну… Ну, скажи ей, чтобы не смела больше выключать компьютер! Что ты хочешь слышать её голос. Что ты хочешь видеть её. Целовать её. Прикасаться к ней. Что не имеет значения, как она реагирует на девушек рядом с тобой – для тебя она самая особенная. Ты хоть раз назвал её так, придурок? Акаши задумался и отрицательно покачал головой. - Скажи, что одно неудачное свидание – не повод для разрыва. Что глупая ссора – не причина расставания. Что ты не отпустишь её от себя только потому, что она боится снова кому-то довериться. Сай поджал губы и посмотрел на свои руки. Потом на осколки мышки и вмятину на стене. Пробормотал: - Я полагал, что статус моей девушки сам собой подразумевает: ты для меня лучше всех… - У неё был противоположный опыт. И, даже зная тебя, она какое-то время будет опасаться. Ты ведь тоже боишься… Тем более, Сакура не в курсе, как ты ведёшь себя с девушками обычно. Что означают все эти твои улыбки и вежливость. - Ничего они не означают… - буркнул Сай, уже почти успокоившись. - Скажи это ей. Вот прямо сейчас езжай и скажи. Акаши взглянул на часы. - Полдвенадцатого. Она уже спит, наверное. - А спорим, сидит возле компьютера с мрачной миной и держит себя за руки, чтобы не выйти в онлайн? На секунду художник замер, а потом сорвался с места. С каждым шагом становилось легче, и он перешёл на бег. Машину пришлось останавливать уже по дороге. Наруто был прав в главном – нельзя было допустить, чтобы всё спустилось на тормозах. Сакура была нужна ему. Он чувствовал, что в ней есть сила, способность принять его. Со временем, с привычкой, с осознанием всех его недостатков – но принять. С ней он чувствовал… ЧУВСТВОВАЛ! И это было прекрасно. Хотя и больно тоже. *** Она снова сидела у монитора и читала всякий бред. Спать не хотелось. Есть не хотелось. Если бы она могла не дышать, то перестала бы и дышать. Учёба и работа спасали, но только до тех пор, пока она не оказывалась дома. Ино, как назло, снова куда-то укатила. Дома было тихо, пусто, и даже по углам прятались мысли о том, что ей хочется вернуть своего интернет-собеседника. Без его чуть хриплого голоса вечера переставали быть радостными, осмысленными. Его мысли, шутки, провокации – он заставлял её думать, чувствовать, смотреть на всё по-новому. Без всего этого в голове неожиданно стало гулко и пусто, а в глазах щипало. Но она знала, что всё пройдёт. Как там он говорил ей вначале: что ты вообще знаешь о нём? Что ты себе напридумывала о чувствах к незнакомцу? Иллюзии, иллюзии… Хотелось посмотреть их начальную переписку, но Скайп был отключён, а старый любимый ящик она по совету Сая давно уже удалила. Новый так и не создала. Незнакомец, какой же ты болван! И какая же дура она, что так мучается о том, с кем встречалась всего два дня. И всё же сердце противно ныло. Так хреново ей не было даже тогда, когда она послала своего Экса. Тогда иллюзия доверия и понимания уже почти успела рассеяться, а сейчас… При всей своей бесчувственности Сай понимал её лучше, чем кто бы то ни было. Интересовал её больше всех. Цеплял за душу, как никто. Почему? Ответа она не знала. Звонок в дверь раздался неожиданно. Сигнал шёл не с домофона, а прямо от входной. Соседи? Так поздно? Что-то случилось? Сакура, подброшенная с постели, будто пружиной, побежала открывать. - Кто там? – спросила она, не открывая перегородки. - Это я. Впусти меня. Сердце рухнуло в пятки. Этот голос она узнала бы из тысячи. Щёлкнул замок. На пороге стоял Сай. Её невыносимый, отвратительный, долгожданный Dirty Painter. С тёмными, большущими кругами под глазами и сильным запахом табака от всего – рук, одежды, волос. - Можно? Она, сглотнув тугой ком в горле, отошла в сторону, пропуская его в квартиру. Он, не отрывая взгляда от её глаз, расстегнул куртку и присел на одно колено, расстёгивая обувь. А дальше… Сакура не знала, почему так поступила. Просто положила руку ему на макушку, чуть поворошив густые чёрные волосы. А он, вместо того чтобы сбросить её или сказать что-нибудь (какой там сказать – пусть бы даже ляпнул первую попавшуюся психологическую глупость!) закрыл глаза и уткнулся ей лбом в живот. Она не помнила, сколько они так стояли: её руки, гладящие его по голове, его руки, обнимающие её талию. Он не мог расцепить ладони, не хотел никуда двигаться. Ему хотелось сказать ей столько всего, и когда он ехал в такси, и когда, воспользовавшись случаем, удачно просочился в подъезд, слова ещё висели на языке – оправдательные, объяснительные, примирительные… Но, стоило увидеть её затравленные, слегка красноватые (слёзы? бессонница?) глаза, как всё куда-то пропало. А потом её рука на его голове сделала и сказала больше, чем он смог бы даже при самом удачном раскладе. Он вдыхал её запах, впитывал излучаемое ей тепло, и не хотел просыпаться. Всё то, что вошло в его жизнь так недавно, что заполнило её новыми красками, снова туда возвращалось, оставляя в душе след чего-то щемящего, тонкого, словно та грань, за которую они так и не решили шагнуть. Сай, так легко отпускающий от себя всех, кто сам не хотел держаться, не мог расцепить рук вокруг маленькой женщины, гладящей его по растрёпанным вихрам. Они молчали, и в этом молчании было всё: что соскучились оба, что оба сожалеют о своём глупом поведении, что они нужны друг другу – и в Интернете, и в реальности. Поняли: любые отношения, даже самые доверительные, могут погибнуть из-за случайности, глупой ссоры, нежелания смирить гордыню и сделать шаг навстречу друг другу. Надо беречь их, если они что-то для тебя значат. Они оба усвоили урок, и впредь будут осторожнее со словами и действиями. А потом, спустя миллионы мгновений, Харуно тоже опустилась на колени, прикоснулась своим ртом к его, и заплакала, уже от счастья: он пришёл, он не бросил её, он рядом. Тот, кто ей нужен, и кому нужна она. Сай, опешив на мгновение, стал собирать её слезы губами, вытирать кончиками пальцев, бормоча, что не надо, Сакура, не плачь, глупенькая, теперь всё будет хорошо... Я буду очень стараться, и ты тоже, и у нас всё получится, обязательно, вот увидишь... Пожалуйста, верь мне, пожалуйста... Когда последняя слезинка была стёрта с её щек, они поднялись и пошли на кухню. Пили чай. От кофе за эту неделю обоих уже начало тошнить. А ещё доедали суп – тот самый, рисовый. Он был уже невкусным, почти несъедобным, но впервые за прошедшие пять дней им захотелось есть, и размокшие рисовые катышки казались самым вкусным деликатесом на свете. Потом Акаши мыл посуду, а она убирала со стола – всё молча, но это молчание не напрягало, не висело между ними невысказанными словами, а было мягким, уютным, естественным. И так же молча он прошёл в её спальню, открыл её ноутбук и установил новую версию скайпа. Точнее, попытался установить. Ему в спину Сакура пролепетала о том, что после некорректного удаления программа стала ругаться на нехватку каких-то файлов, и, быстрее всего, нужно переустанавливать операционку. Сай, покопавшись ещё немного, с прискорбием констатировал, что так оно и есть, и велел ей ложиться спать. А сам ещё несколько часов занимался настоящим мужским делом: сносил винду, ставил линукс, восстанавливал данные в скайпе. А ещё, скосив глаза и убедившись, что Харуно спит, настроил «удалённый помощник» - чтобы, если кому-то в следующий раз взбредёт в голову удалять аккаунты, иметь возможность повлиять на это. Убедившись, что всё работает как надо, Акаши устало вздохнул и поднялся со стула. Поглядел, как мирно посапывает Сакура, положив голову себе на руку. Оценил развязавшийся халатик и тонкую пижаму с короткими шортиками под ним. Долго рассматривал ноги, открывшиеся наконец во всей своей красе. Потом расстегнул вторую пуговицу своей рубашки, манжеты и вытащил рубашку из джинсов. Потом стащил носки, снял ремень и, одетый, улёгся поверх одеяла. Но Сакура, ворочаясь, неосознанно прижалась к его спине, уткнувшись носом куда-то в район лопаток, и трогательно засопела. Руки обхватили его за пояс, не давая отстраниться. И он неожиданно почувствовал, что физическое желание, которое терзало его всё это время, стало не таким сильным, поступившись желанию быть ближе, дарить тепло, приносить радость, заботиться. Усыпая, Сай думал о том, что ещё никогда не оставался на ночь в одной кровати с девушкой, и при этом ничего не происходило. Но сейчас его это не беспокоило. Он спал, и на губах его застыла улыбка, мягкая, спокойная и искренняя. *** Он проснулся рывком, будто вынырнул из глубокого, тёмного озера, в котором тонул без шансов выбраться на поверхность. Судорожный вздох, шок в глазах, прерывистое дыхание – Сай всё ещё боролся со стихией, доказывал, что выживет, что не сдастся, но уже через минуту понял, где находится. Успокоился. Долго смотрел на стену, ощущая: всё закончилось, борьба осталась там, за гранью яви, ничто больше не угрожает. Можно дышать. Жить. Сакура теперь лежала спиной к нему, умудрившись перекрутить во сне их обоих. Руки Акаши лежали на её талии, и тепло кожи девушки приятно грело ладони. Халат за ночь сполз окончательно, и теперь Харуно была одета только в коротенькую свободную майку на бретельках и крошечные шорты, скорее открывающие ягодицы, чем прикрывающие. И всё это восхитительное безобразие прижималось к нему, полностью расслабившись, и, хоть и неосознанно, но доверяя. Он глубоко вдохнул, ощущая аромат её волос и тела. Какие-то ноты в нём были узнаваемы: духи, шампунь, гель для душа. Что-то оставалось за гранью восприятия, но неуловимо ощущалось: тепло, исходящее от девушки, нега, которая окутывала её, сонную, нежность, которая парила над её приоткрытыми губами и длинными ресницами, отбрасывающими тень на щёки. Рука, лежащая на её талии, дрогнула. Пальцы погладили кожу так, словно рука музыканта коснулась струн, начиная наигрывать неведомую мелодию. Короткий, рефлекторный выдох девушки и мурашки, которыми она покрылась, стали вторым аккордом. Реакция тела, которую так старательно стремилась не замечать «хорошая девочка» Харуно Сакура, предательски выдавала в ней чувственную, страстную натуру, которая способна наслаждаться происходящим, даже не просыпаясь. Поддавшись искушению проверить это, Акаши положил ей руку на грудь, и чуть не застонал, ощутив сквозь майку, как сжались её соски. Поглаживая их сквозь тонкую ткань, он чуть не охнул, когда девушка, инстинктивно изогнувшись, принялась тереться упругой попкой о его пах. «Хорошо, что лёг в джинсах», - мелькнула мысль, но тут же уступила место другой: «Я не причинил бы ей вреда. Даже если бы мне очень хотелось взять её прямо сейчас – никогда. Не хочу потерять её. Сакура должна доверять мне не только телом, но и душой». И он знал, что должен для этого сделать. Сай чуть сжал упругий холмик груди своей ладонью. Шёлк моментально нагрелся под его пальцами, но скользящая ткань не мешала ему слегка сжимать руку, чуть сдавливая соски пальцами. Другой он осторожно оттянул край шортиков и, решив не спешить, принялся исследовать её тело кончиками пальцев, не снимая тонких хлопковых трусиков. Уже через несколько минут таких прикосновений они стали влажными в том месте, где касания были особенно длительными и сильными. Он почувствовал, как глубоко стала дышать Сакура, как её тело, инстинктивно улавливая ритм его прикосновений, стало выгибаться навстречу. Как она прогнулась в спине, подставляя грудь в немой просьбе не останавливаться. Легко спустив с плеча бретельку, он обнажил её, почти с мазохистическим удовольствием наблюдая, как белоснежная кожа покрылась мурашками – то ли от его ласк, то и от прохладного воздуха комнаты. Но, стоило сжать ладонь чуть сильнее, как мурашки исчезли, а бледно-розовые вершинки стали такими тёмными и тугими, что от желания почувствовать их вкус во рту стало тяжело дышать. Отодвинув в сторону промокшую ткань трусиков, Сай осторожно погладил увлажнившиеся складки. Крошечный комочек клитора легко заскользил между пальцами. Девушка чуть слышно застонала сквозь сон, заёрзав бёдрами ещё сильнее, и Акаши сжал зубы: прикосновения к его собственному члену были сейчас нежелательными, и так возбуждение было слишком сильным. Он немного отодвинулся и, продолжая ласкать её снаружи, ввёл один палец внутрь. Ощущение влажного жара, царившего внутри девушки, чуть не заставили его бросить всю затею. Но Сакура, тихонько застонав, прогнулась, насаживая себя на его руку, и он, закусив губу от желания, принялся двигаться. А она, тихонько постанывая во сне, извивалась под его ласками, и по тому, как эти звуки становились всё громче и отчётливее, Сай понял, что Харуно хочет большего. Он добавил второй палец и чуть участил ритм. Обычно, как только температура воздуха ночью падала ниже десяти градусов, Сакура просыпалась из-за холодных ног. Одеяло всегда сползало, как в него не заворачивайся, сбегало на другой край кровати и подло не хотело служить по назначению. Неприятные ощущения по утрам стали настолько привычными, что сейчас, открывая глаза и ощущая разливающееся по телу тепло, девушка не верила себе. Ей было не просто не холодно, ей было жарко. Голова кружилась от каких-то странных ощущений, а ещё перестало хватать воздуха. Тело было разомлевшим, нежным, и почему-то двигалось в ритме, который задавали крепкие мужские руки, ласкающие её самым откровенным образом. - Сай, - хрипло простонала Сакура, пытаясь прогнать сладкий туман из головы. – Что ты… м-м-м… - Ч-ч-ч, - тихонько прошептал он ей на ухо, - просто расслабься. Пожалуйста. Всё будет хорошо. И она сдалась. Собственно, борьбы и не было. Тело, возбуждённое до предела, хотело большего, требовало, каждой клеточкой ощущая скорую разрядку. Лавина ощущений, в которой она оказалась, проснувшись, затягивала всё сильнее, и вместо того, чтобы бороться, Сакура прыгнула прямо в эпицентр – туда, где наслаждение било просто через край. То, чего она сейчас хотела, что было необходимо. Откинув голову назад, девушка выгнулась, позволяя его губам ласкать свою обнажённую шею. Руки легли поверх его, сжимая чуть сильнее. Бёдра поднялись чуть выше, позволяя пальцам Сая войти глубже. Она точно сошла с ума, но ей нравилось это ощущение свободы в выражении желаний тела. А оно хотело всё большего. Сакура сама не заметила, как начала стонать, тихонько повторяя его имя. Как сбивчиво умоляла не останавливаться, двигаясь в такт. Акаши чувствовал, что ещё немного, и не выдержит. Когда Сакура убрала его руку со своей груди, и, поднеся ко рту, начала нежно посасывать его пальцы, он понял, что напрасно считал себя железным. Длительное отсутствие нормального секса тоже давало о себе знать. Короткие отлучки в душ едва ли можно им назвать – это позволяло сбросить напряжение, но удовольствия почти не приносило. Поэтому сейчас тело хотело продолжения, а разум отчаянно вопил, что если он сдастся, вчерашнее хрупкое перемирие может пойти насмарку. Она может посчитать, что он просто воспользовался ей, удачно приспособившись к ситуации. Разовое удовольствие не стоило того, чтобы потерять Сакуру навсегда. И он терпел. Уговаривал себя, что важнее всего – её удовольствие. Что, когда она будет готова довериться ему, всё станет на свои места. Они будут заниматься любовью много и часто. Очень много. Каждый день, каждую ночь. На кровати, на полу, на столе. Даже на подоконнике. Обязательно. Но сейчас нужно потерпеть. Ещё чуть-чуть, до тех пор, пока она… - А-а-а… - Сакура выгнулась дугой, и Акаши почувствовал вокруг своих пальцев бешеный пульс, скрутивший тело девушки сладкой судорогой. Через минуту она обмякла в его руках, тяжело дыша. Кончики его пальцев всё ещё гладили её губы – невесомо, словно крылышки бабочки, и её рука всё ещё лежала поверх его, прижавшейся к животу. И это было чертовски приятно. Это было - тепло. Какое-то время Сакура просто лежала и приходила в себя. Ещё никогда её утро не начиналось подобным образом. Напряжение последних дней ушло, упав горой с плеч, но она ожидала чего угодно – осторожного, трепетного отношения, новых игр, более откровенных разговоров… Короче, тех действий, что заставили бы их вновь доверять, но уже бережно, с учётом боязни потерять друг друга. А такого активного начала Харуно не представляла даже в самых смелых мечтах. Впрочем, жаловаться было грех. Её тело оказалось лучшей подсказкой в выборе реакции на происходящее – ему нравилось то, как Сай с ним обходится. Это была какая-то мистика. Никто и никогда не добивался от неё подобного отклика, и её нервные окончания не сходили с ума от простых прикосновений. Ксо, он ведь даже не раздел её! Все ласки прошли дополнительный кордон-фильтр: ткань пижамы, материал трусиков. Но, тем не менее, она кончила так бурно, что до сих пор не могла прийти в себя. А Сай, он… - Доброе утро, - раздался над ухом его голос, и Харуно поразилась, сколько нежности было в этих простых двух словах. И снова, чуть хрипло: – Прости, но мне нужен душ. Она кивнула. Кажется, кивнула – происходящее пока не слишком фиксировалось головой. Спина моментально покрылась мурашками – там, где ещё секунду назад было его тело, остался холод. Откинувшись на спину, Сакура натянула одеяло до подбородка и уставилась в потолок. Что это было, Ками-сама? Внутренний голос ехидно захихикал: «Оргазм, дорогая!» Харуно с довольной улыбкой потянулась, окончательно просыпаясь. О да, это был оргазм! Правда, слегка неожиданный, но это, к её удивлению, не смущало, а даже распаляло ещё больше. Не было ощущения использованности. Наоборот, ей сделали подарок. Просто подарили наслаждение, не попросив ничего взамен, даже ответного удовольствия. Это наполняло душу теплом и радостью, а ещё вызывало ощущение чего-то хрупкого, ценного, что с каждым проведённым вместе с Саем часом становилось только прочнее. Ещё с минуту погипнотизировав паутину в углу своим обалделыми и довольным взглядом, Сакура пошла на кухню готовить кофе и делать бутерброды. На двоих. Как раз, когда всё было готово, замок в ванной щёлкну, и в голове сразу пронеслась куча мыслей: неужели Сай стесняется, что она зайдёт? Или… Интересно, какую воду включил её художник – холодную или горячую? На щёки сам собой выполз румянец, стоило представить, как он стоит под тёплыми струйками её ванной комнаты, прикрыв глаза, возможно – закусив губы, а его рука… «Ай, Сакура, совсем извращенкой стала!» - упрекнула себя Харуно, сосредотачиваясь на намазывании масла на хлеб. Но предательские мысли не хотели уходить, и, когда Акаши снова появился перед ней, с капельками воды на кончиках волос и прилипшей к торсу рубашке, то Харуно стала просто пунцовой. Она обалдело наблюдала, как он садиться на стул, берёт чашку, медленно делает первый утренний глоток кофе, прикрывая глаза от удовольствия, и на его лицо выползает блаженная улыбка. Вид у её парня сейчас был такой, что, не вспыхни между ними ничего раньше, влюбилась бы прямо сейчас. Он был босой, ещё мокрый после душа, в вырезе рубашки виднелась белоснежная кожа шеи и груди; рукава, закатанные до локтя, открывали сильные руки. Тёмные джинсы с пятнами от воды же прилипли к телу и стали будто вторая кожа, идеально обрисовывая узкие бёдра. До этого момента Сакура даже не осознавала, насколько сексуальным был её Грязный Художник. Впрочем, после душа он вполне мог претендовать на звание чистого. Заметив пристальный взгляд Сакуры он слегка поднял брови, но когда та помотала головой и поспешно отвернулась… В спину девушки полетел короткий смешок: - Злюка, такое впечатление, что ты меня только сейчас рассмотрела. Она с вызовом обернулась, намереваясь сказать что-то на тему того, что он, кажется, тоже рассмотрел утром всё, что ранее было скрыто, но, наткнувшись на его взгляд, быстро сдулась. Чёрные глаза смотрели так тепло, что спорить не хотелось абсолютно. Поэтому вместо ответа девушка показала язык и откусила здоровый кусок ветчины. С его бутерброда, естественно. Акаши снова хмыкнул, но на этот раз промолчал. А может, просто увлёкся жеванием. - Ты сегодня как работаешь? – спросила его девушка, отхлёбывая из чашки. - Сегодня у меня только занятия в Академии, зато длинные, с практикой. Ямато-сенсей будет вести прорисовку с натуры. Груши-яблочки, скукотища… А у тебя? В принципе, он и так помнил график её занятий и смены работы. Но ему хотелось слышать её голос. Хотелось, чтобы она рассказывала ему о своих заботах, чтобы делилась впечатлениями и опасениями, чтобы она привыкала чувствовать себя в его компании свободно и расслаблено – даже когда он выходит мокрый из душа, а она готовит завтрак, и всё это слишком похоже на какую-то дурацкую семейную идиллию, от которой начинает сжиматься и сладко щемить где-то под ложечкой. Ему было необходимо добиться, чтобы то хрупкое, новое доверие между ними начало расти и крепнуть. И то, что он сделал сегодня утром, также было направлено на это. Сакура должна понять: он не опасен. - У меня занятия, а потом ночная смена. Приду домой завтра утром, пару часов посплю и могу идти хоть на бой с быками, тореадором. А ты? - Сегодня в Академии только три пары, а завтра я, как и в большинство суббот, работаю. Но, с учётом того, что за эту неделю я свою работу переделал на много времени вперёд, освобожусь часам к четырём. Сходим куда-нибудь? У Харуно ёкнуло где-то в районе сердца. Неудачное второе свидание, чуть не завершившее их отношения вообще, как живое встало перед глазами. Разочарование, непонимание, боль… Акаши, так и не дождавшись ответа, поднял глаза. Увидел, как напряжённо сидит Сакура, как сжались её скулы, как окаменела спина… - Сакура, не надо, - тихо проговорил он, - я даже не записал тогда тот чёртов телефон. Ну, согласись, было бы глупо заводить разговор на тему «да не нужно мне ваших номеров, у меня девушка есть». Это только спровоцировало бы ответ «да я же ничего такого, только кататься, у меня тоже парень есть», и всё равно пришлось бы записать, уже из вежливости, потому что «она – ничего такого». А так просто сделал вид, что вбил, и пошёл дальше. Никто ничего никому не должен, можно забыть сразу же после сдачи коньков. - Ты и мне ничего не должен, - пробормотала девушка, но всё же напряжение слегка отпустило её. Даже не записал, оказывается… В ответ Акаши скептически поджал губы, достал из кармана мобильный, разблокировал и протянул Харуно. - На, смотри, - потребовал он, - все контакты поделены на пять групп: работа, учёба, галерея, личные и прочие. Номеров в каждом не так уж много. Во имя твоего спокойствия готов предоставить краткую справку по каждому. Сакура буркнула, что не будет лезть в его справочник и вообще, не нужны ей липовые мужские имена, на поверку оказывающиеся женскими. Но Сай покрутил пальцем у виска, сказав, что она может набрать любой номер – пусть не стесняется. Единственное что в группе «Галерея» есть номера покупателей из других стран. Туда, где длинные коды, лучше звонить через пять-шесть часиков: на другой стороне Земли сейчас ещё ночь. Люди могут не понять её души прекрасные порывы. А в остальном – пусть не стесняется. И буквально силой вложил ей в руки маленькую чёрную «Нокию». Харуно, чуть поколебавшись, открыла личные. Два номера: Наруто и её. Улыбка сама собой выползла на губы. Работа: «Лентяй», «Жирдяй», «Семпай». Большими буквами: «НАЧАЛЬНИК». Учёба: куча номеров, и напротив каждого – цифра. Было нетрудно сообразить, что это номер по списку группы. Номер кафедры и деканата, тоже были названы без изысков. Зато в «Галерее» были: «Извращенец», «Первая тётка Извращенца», «Вторая тётка Извращенца», «Третья тётка Извращенца», и, вы не поверите, «Четвёртая тётка Извращенца»! В «Прочих» была самая большая неразбериха: помимо обычных «Квартира», «Такси» (с первого по пятый) и «Кино», были перлы вроде «Куплю хлам», «Травлю тараканов» и «Толстые билеты (центр) Харуко». Правда, были там и незнакомые имена, понять из которых можно было мало что, но Акаши с той же невозмутимостью пил кофе, жевал бутерброд и ждал её вопросов. - А у Извращенца что, и вправду столько тёток? – улыбаясь, спросила она. – Целых четыре? Сай недовольно поморщился. - У него их, вероятно, стопиццот мильйонов. Но эти четыре тусуются с ним в центре искусств и отвечают за графики выставок, размещение в зале, авторские отчисления и продажу для заказчиков. Поэтому их телефоны мне пока нельзя удалять, хотя и очень хочется. - Почему? - У Джирайи-сама специфический вкус на женщин. Он всегда выбирает каких-то сумасшедших нимфоманок-вамп, которые, даже общаясь на тему безопасной упаковки картин, обязательно будут смотреть тебе в район ширинки. - Бесит? - Мне пофиг. Но Джирайя ревнует. Всех четырёх, и всех ко мне. Их почему-то возбуждает моя неэмоциональность, а его – их возбуждение. Потом он любит им доказывать на деле, что он – лучше всех, без сравнений и прыжков в сторону. Я же не зря написал – Извращенец! Сакура засмеялась. - Ну, хорошо, а толстые билеты в центре? - В пятом окошке центральной кассы по продаже железнодорожных билетов сидит толстая тётка, с которой за умеренную плату можно договориться, и она… - пока Акаши отхлебнул из чашки, Сакура продолжила: - …она станет пятой тёткой Извращенца? Сай поперхнулся так неожиданно, что, закашлявшись, окатил Харуно кофе. Девушка вытерла лицо и участливо постучала парня по спине, отчего тот не только посинел, но ещё и покраснел. - Злюка, побойся Бога, эти полтора метра женщины весят, наверное, три центнера! - пробормотал он, отдышавшись. - А все бабы Джирайи худые и грудастые, как его первая школьная любовь, будь она неладна. Но та тётка – намного более полезный контакт, чем пассии директора зала импрессионистов. С ней можно договориться о тех билетах, которые уже давно раскупили. У неё всегда что-то есть в загашнике. Вместо ответа девушка, усмехаясь, протянула художнику его телефон. - Любишь давать прозвища? - Скорее называть вещи своими именами. Но никому не показываю. Почему-то люди обижаются на правду. Дерутся. А вставлять зубы сейчас дорого. Ну, будешь кому-то звонить? - Нет,- и, слегка поколебавшись, добавила. – Пока поверю так. Сай поймал её взгляд и абсолютно серьёзно ответил: - Спасибо. Сакура улыбнулась в ответ. - Знаешь, а давай просто встретимся завтра в центре, и вместе решим, куда идти? - Давай, - согласился он, поднимаясь. Кофе был допит, чашки вымыты, чуть влажная после душа одежда высохла, и им обоим предстоял тяжёлый трудовой день, в который они ехали вместе. В переполненном утреннем метро была толчея, и их так придавило друг к другу, что шансов уклониться не было: их губы снова встретились. Легко, невесомо, осторожно. У неё кружилась голова, а люди вокруг… Ей в какой-то момент и вправду стало всё равно. Отвернутся. Поцелуи – это только их дело. И объятия - тоже. Почувствовав его руки у себя на бёдрах, Сакура коротко вздрогнула, но Сай только придержал её, мешая упасть и как-то странно глядя на неё. - Слушай… - тихонько прошептала она ему на ухо, всё ещё не решаясь спросить то, что вертелось на языке всё утро. - Что? – так же тихо спросил он, и дикий рёв подземки не мог заглушить лёгкую хрипотцу его голоса. - Сегодня утром, - она смущённо покраснела, но, всё же решив, что должна это сделать, сказала: - Мне понравилось. Очень. Спасибо. Она почувствовала, как его рука, которой он держал её, чуть сжалась, а в глазах загорелись бриллиантовые искорки. - Мне тоже, Злюка. Голос из динамика заглушил следующую фразу, которую он сказал ей. «Медицинский Университет» - провозгласила запись, прося не забывать вещи и быть взаимовежливыми. - Тебе выходить на следующей, - шепнул ей Акаши на ухо и подтолкнул к выходу. – Увидимся. - Увидимся, - улыбнулась она в ответ и, выйдя из вагона, легко побежала на пару. За спиной росли крылья – каждое размером с трехцентнерную тётку с центрального билетного вокзала.