***
Из гримерной я вышла с ещё более хорошим настроением. На душе было тепло и легко, что меня несказанно радовало. То ли мне стало легче потому, что я сняла, наконец, это огромное, необъятных размеров тяжеленное платье, то ли то, что я в кои-то веке нормально поблагодарю мистера Дестлера. Я почему-то боялась, что он плохо обо мне подумает, если я его не поблагодарю. Вскоре я прошла в главный коридор и спустилась по лестнице к огромному залу, в котором и должны были устраивать фуршет. Хотя сейчас было около десяти часов вечера, люди и не собирались расходиться. Там было множество мужчин и женщин в изысканных нарядах, все они, неизменно держа бокал шампанского, переговаривались о чем-то между собой, расхаживая между накрытых безупречно белыми скатертями столов. В конце зала стоял огромный чёрный рояль, где, наверное, кто-то должен был играть. Кое-где сновали официанты, забирая пустые бокалы и какую-то ненужную посуду. Но мне показалось, что гости воодушевлены как-то по-особенному, словно только что произошло какое-то грандиозное событие, которое я пропустила. Вдруг при очередном взгляде на зал я заметила у самого выхода знакомые лица — то были мистер Фирмен, мистер Андре и, как ни странно, мистер Дестлер, разговаривающие с какими-то тремя мужчинами. Они все находились настолько близко, что я могла слышать их разговор. — О, Вы сегодня произвели фурор, поверьте мне, — говорил один из незнакомых мне мужчин, обращаясь к учителю сольфеджио. — Я так рад, что Вы приняли моё предложение! — Я тоже буду очень рад сотрудничать с Вами, — ответил мистер Дестлер, пожимая мужчине руку. После этого трое незнакомцев отошли, оставляя преподавателей наедине. — Эрик, очень жаль, что Вы так скоро покидаете наш институт, — торопливо заговорил мистер Андре, — нам будет очень Вас не хватать! — Но, надеюсь, Вы устроите себе очень хорошую карьеру! — воскликнул мистер Фирмен. Стоп, что они имеют ввиду? Мистер Дестлер уходит? — Поверьте, для меня было очень большой честью работать с Вами, — ответил мистер Дестлер. — Я отработаю здесь ещё месяц, пока более-менее не утвердят, что моё произведение поставят в театре. — И, что же, Вы даже не останетесь на фуршет? — немного опечаленно спросил мистер Андре. — Нет, простите, неотложные дела, — ответил учитель сольфеджио, чуть улыбаясь, и поднялся по ступеням в коридор, даже не попрощавшись. Мою голову разрывали вопросы — куда это мистер Дестлер уходит из института? Неужели… Неужели, как я и подумала, его заметили спонсоры? Ничего себе! И его произведение поставят в театре? Надо будет обязательно сходить… Как же я рада за него! Стоп, а как же наши занятия? Эх, какая же я эгоистка, все время думаю о себе! Черт, опять отвлеклась, мне же надо его поблагодарить! Учитель сольфеджио уже шёл по направлению к гардеробу, когда я его окликнула и догнала, схватив за руку. Мужчина вздрогнул, но не отдёрнул руку. — Здравствуйте, Кристина, — удивленным тоном сказал он, — что Вы здесь де… То есть, что-то случилось? — я первый раз видела его в таком состоянии: он словно был очень обеспокоен и взволнован. — Нет, ничего не случилось, — затараторила я, — я хотела Вас поблагодарить за помощь! Без Вас я бы никогда не вышла на сцену! — я улыбнулась, и он чуть улыбнулся в ответ. — Что Вы, что Вы, не стоит благодарности. Вы — прирождённая актриса! — он мягко высвободил руку, вдруг погрустнев. — Кстати, про наши занятия… Я боюсь, что теперь мы не сможем заниматься в университете, как прежде. Я ухожу. Мне предложили другую работу. — Я знаю, — уверенно сказала я. Мистер Дестлер в удивлении поднял бровь, — я слышала Ваш разговор на фуршете. Вас заметили спонсоры, верно? — Да, — он нервно сглотнул, — на банкете я сыграл одно из своих сочинений по просьбе мистера Андре, и потом… — но он не успел договорить, так как я, поддавшись какому-то неведомому порыву, обняла его. Просто взяла и обняла, невзирая на все приличия и нормы поведения. Господи, что же я творю? — Поздравляю, Эрик, — вдруг выдала я, сама не зная, что делаю. Мужчина задрожал, а я совершенно, казалось бы, не хотела его отпускать. Вдруг на душе стало тепло и приятно, и хотелось стоять так вечно, чувствуя частое биение его сердца. С ним было неожиданно так хорошо, и создавалось впечатление, будто я знала его очень долго… Боже мой, что я несу? О чем я думаю? Начиталась романов всяких, вот и начинается! Кристина, Кристина, да хватит уже на нем виснуть! Я тут же отпрянула и смущённо покраснела. Ну, правильно, сама виновата, обнимаюсь тут с учителями! Хотя, что в этом предрассудительного? Я же его просто обняла, это ничего не значит… Но явно не для меня. Мистер Дестлер тоже был, похоже, донельзя смущён. Он продолжал подрагивать, откашливаясь, и смотрел в пол. Мы оба стояли, красные, словно вареные раки, и не смели сказать ни слова. — Извините пожалуйста, — наконец промямлила я, не поднимая глаз, — я не хотела Вас обидеть и… — Всё х-хорошо, — выдавил мистер Дестлер. Его голос дрожал, как и он сам. — Э-это нормально, наверное… Спасибо за поздравление. — Вам спасибо за уроки, мистер Дестлер, — после его слов мне немного полегчало. — Можете называть меня по-имени, если хотите, только не во время лекций, — ответил он. — Кстати, насчёт наших уроков: я бы хотел продолжать с тобой… Ой, то есть с Вами заниматься на дому, если Вы не против. Просто Вы очень талантливы и… — Я буду очень рада! — перебила я, начиная улыбаться. — И… Обращайтесь ко мне на «ты», мне кажется, так привычней… — Тогда я дам тебе мой адрес на следующем нашем занятии в институте, — проговорил он более радостно. Это было так странно — видеть его таким робким, неуверенным и смущенным, по сравнению с тем грозным и жёстким преподавателем, которым мне казался Эрик вначале. — И, кое-что ещё: у нас планируется ежегодный Новогодний маскарад, который мы будем устраивать в день Рождества, и скоро вам тоже отдадут приглашения, но я хотел бы передать этот пригласительный раньше, — он вытащил из кармана небольшой конверт и протянул его мне трясущейся рукой, — в нём есть вся информация о празднике… И я… Я поздравляю тебя с триумфом! До встречи! И он, стремительно отвернувшись, торопливыми шагами пошёл прочь от меня по направлению к гардеробу. Я так и осталась стоять одна в коридоре, держа приглашение на маскарад в руке. В голове вертелся один вопрос: «Что это было?» И объятия, и приглашение… Что происходит? И почему он отдал пригласительный мне? Да, я знаю, что более высокопоставленным лицам выдают обычно по два приглашения, чтобы они могли кого-то взять с собой, но… Но неужели нет никакого близкого человека, кому бы Эрик мог отдать билет? Почему я? И зачем я обняла его? Что-то со мной творится, и мне пора уже в этом разобраться.Часть 12
10 декабря 2015 г. в 21:58
Выступление нашего факультета с оперой «Ганнибал» прошло на ура. В полном смысле этого слова. Гром аплодисментов слышался отовсюду; некоторые люди встали, выкрикивая «Браво!»; но самым большим подарком были счастливые, искренние, неподдельные улыбки на лицах восторженных зрителей. Теперь я, кажется, поняла, что настоящий артист должен радоваться совсем не гонорарам, не славе, а именно этим улыбкам, которые, казалось бы, запоминаются на всю жизнь!
И теперь мы стояли на сцене, не отпускаемые публикой, и в который раз выходили на поклон, держась за руки и улыбаясь во все тридцать два зуба. Все вокруг светилось огнями, а перед нами были ещё более яркие — глаза зрителей. Зал был забит до предела (уже накануне выступления все билеты были раскуплены), видимо, публика уже знала о ежегодном успехе студентов нашего университета на сцене.
Я первый раз в жизни была солисткой. Первый раз стояла на сцене. Первый раз все взгляды были прикованы ко мне. Это было так странно, так непривычно, но, в то же время, настолько приятно, что мне хотелось закружиться по сцене в радостном танце. Некоторые «старожилы театра», например Убальдо Пьянджи, который держал меня за руку, чуть ли не насмехался надо мной, глядя на мою глупую улыбку. Ну, а мне первый раз в жизни было все равно — главное, мне хорошо.
Атмосфера театра, похоже, поглотила меня с головой. Мне хотелось стоять на этой сцене вечно, глядя в глаза восторженным зрителям и радостно понимая, что я — одна из виновников торжества. Хотелось снова окунуться в эту подготовку, суету на сцене, репетиции, мне словно начинало этого не хватать. Теперь я ещё больше уверилась в том, что хочу быть певицей. Только надо ещё этого добиться.
Стоя на сцене под гром аплодисментов я, почему-то, начала вспоминать, как прошла эта неделя. Репетиции стали доставлять мне особенное удовольствие, я видела иную прелесть в актерах, декорациях, костюмах… Как будто из-за того, что я стала солисткой, поменялось все моё мировоззрение. Хотя, может, так и должно было быть.
Правда, я не представляла, как начнёт ко мне теперь относится Карлотта, ведь я фактически заняла её место. Причём не только в этой опере. Следующая постановка планировалась довольно скоро, и мне сказали, что я снова буду солисткой. Но сейчас мне почему-то было все равно. Главное, все-таки, моё счастье, а не благополучие Карлотты.
Вдруг я перевела взгляд вверх, в одну из лож, где сидели мистер Фирмен, мистер Андре, мистер Рейе и мистер Дестлер. Последний заинтересованно смотрел на сцену, чуть улыбаясь, а потом вдруг взглянул на меня. В этот момент его глаза как-то более радостно засветились, и он улыбнулся чуть шире, словно хваля меня за моё выступление. Эх, а ведь все это его заслуга — если бы не мистер Дестлер, я бы сейчас не пела на этой сцене… Он со мной и занимался, и предложил мою кандидатуру, а я… Вот черт, я же даже нормально его не поблагодарила! Как же так?
Мне захотелось сделать это сегодня, да хоть прямо сейчас. Но я, все-таки, понимала, что в концертном платье к нему не побегу, поэтому решила сначала переодеться и привести себя в нормальный вид, а потом подождать его после фуршета, который должен был быть устроен для организаторов, то есть преподавателей, спонсоров и именитых гостей, собравшихся сегодня в зале. Вот бы мистер Дестлер им что-нибудь сыграл собственного сочинения, и его бы, может быть, куда-нибудь пригласили в качестве композитора… Хотя, с чего это у меня такие мысли?
Когда я об этом думала, занавес, наконец, закрылся.