Картограф

Обнадёжились мы рановато: мальчишка пришёл в себя совсем ненадолго: только и успел, что обрадоваться Вики, удивиться мне и ушастому да спросить, где он находится. Пока сестра сбивчиво объясняла и твердила, что всё будет хорошо, Астор вновь провалился в сон. Ну, теперь можно расслабиться – всё худшее позади! Скоро пробуждения будут всё чаще и длительнее, а там этот горе-путешественник окончательно придёт в норму. Думаю, примерно через недельку. Виктория, услышав мой вердикт, расслабилась да так и осталась сидеть у кровати. Когда мы с Таэ тихонько выходили из спальни, в сумраке комнаты ещё раздавалось заветное: «Всё будет хорошо! Непременно. Ты только поправляйся, Астор. И всё будет хорошо…» И кого она больше этим хочет успокоить – брата или себя? Я аккуратно прикрыл за собой слабо скрипнувшую дверь и жестом пригласил Ллитаэля проследовать на кухню. Гость насупился ещё больше, потому как понял верно: сейчас ему будут задавать неудобные вопросы, на которые придётся давать правильные ответы. И сдаётся мне, что в этом случае правильные и честные - не одно и то же. Что ж, тогда и я немного смухлюю… Таэ уселся на самую шаткую табуретку, долго балансировал и, наконец, получил хорошую возможность осмотреть внутренне убранство моего дома. С таким неприятным удивлением обычно разглядывают собачью мину на подошве, когда первый раз выходят на знакомую дорогу в новых туфлях: вроде и ходил тут каждый божий день, а раньше как-то не замечал эдакого свинства… Да, это тебе не дворец на сто комнат с оравой слуг! А, может, мне и так нравится! Я вообще человек неприхотливый. И да – отдельное спасибо Вики за попытку привести мою берлогу в божеский вид. Пришёл бы ушастый чуть раньше, так бы, наверное, и развернулся на пороге в обратный путь! Эльф брезгливо сдул со стола несуществующие крошки, прежде чем облокотиться, и принялся молча сверлить меня взглядом. Такое ощущение, что это я должен перед ним оправдываться за все выкрутасы с «дружеской» встречей, а не наоборот. Я также молча повернулся к нему спиной, подхватил с плиты чайник и начал набирать воду. Бойко зажурчала живительная жидкость, мерно гудел холодильник, да через приоткрытую форточку вместе с прохладой долетали обрывки фраз со двора. И всё. Глухая тишина. Что, кто первый сдастся? Ну-ну. Чайник тихонько грелся и шипел над голубоватым огоньком, а я нарочито медленно принялся копаться в кухонном шкафчике – где-то здесь была банка с растворимым кофе, точно помню… Эльф недовольно завозился и уже набрал воздуха в лёгкие, чтобы начать беседу, но передумал. Да, разговор обещает быть долгим и непростым, но поскольку гость не видит моего выражения лица, то и не знает, с чего правильнее начать. Я прямо чувствую, как с каждой секундой он себя всё больше накручивает. И замечательно – пусть произнесёт именно то, что так и вертится на языке, выдаст всю подноготную, а не то, что я, по его мнению, сейчас хочу услышать! Ещё чуть-чуть, ну же… - Почему ты их не вышвырнул?! – терпение Таэ со звоном лопнуло. Бинго! - А зачем ты дал этой истеричке мой адрес?! – таким же разгневанным шёпотом выдал я, стараясь убедительно показать злобу и недовольство. – Ты ведь не особо удивился её присутствию. Впрочем, и она тебе тоже! - Да нет же… Да наш разговор ни одна живая душа не слышала! Я просто хотел… - Ах, хотел?! Уточни, пожалуйста, чего именно ты хотел: избавиться от блондиночки моими руками, а затем нанести дружеский визит и ненавязчиво присвоить ключ Асмодея?! Таэ чуть не подпрыгнул вместе с табуреткой. Ох, лучше бы интуиция хоть раз меня подвела! Ладно алчные и недалёкие приключенцы с «Перекрёстка», но ты-то куда, друг? - Хороший ход – все теперь знают, что дамочка у меня, и будут искать именно Картографа, – я говорил всё тише и спокойнее. И Таэ такой тон, судя по возмущённому сопению, ох, как не понравился. - А тот – вот незадача – возьмёт да и пропадёт вскоре без вести вместе с гостьей и ключиком! А потом, через пару лет примерно, заветная открывашка неожиданно всплывёт, как собственность одного амбициозного эльфа. Только ты, дружище, будешь к тому времени далеко и в полной безопасности. Кто ж на тебя подумает-то?.. Я закончил свою гневную тираду и шумно выдохнул, якобы из последних сил подавляя праведный гнев. Ну же – теперь твой ход, гость дорогой! Я жду… - Нет. - Что «нет»? – яда в моём голосе хватило бы на десять гадюк. - Я бы не стал те-бя у-би-вать, – внятно по слогам произнёс блондин, но без капли эмоций. Вот теперь похоже на правду. – Я хотел избавиться только от девушки. А ключ потом попытаться выкупить… - Кхм. - …Или украсть. - Вот теперь – верю. Ага, вот и кофе! Я не спеша извлёк из недр того же обшарпанного шкафчика две разномастные чашки: щербатую белую и приземистую синюю с рисунком в виде кофейных зерен и незатейливой тематической надписью «Кофе». Гранулы еле слышно зазвенели по донышкам и тут же утонули в бурлящей воде, выдав на поверхность странного цвета пену, явно наводящую на мысль о детской неожиданности. А как там у сублимированного напитка со сроком годности? Я ссутулился над жестяной банкой, силясь разобрать заветные цифры, когда сзади срывающимся голосом раздалось: - Так ключ у тебя? И тут каюсь – не выдержал. Дольше терпеть, ну, никак не получалось. Со спины наверняка смотрелось странно – я ссутулился ещё сильнее, а плечи затряслись от беззвучного смеха. И прежде, чем Ллитаэль вскочил с насиженного табурета, я обернулся и, уже не скрываясь, засмеялся в голос. Да-а-а, ради такого выражения лица ушастого стоило немного поломать комедию! Вот у него физиономия вытянулась! Расширенные от неожиданности серые глаза эльфа привычно злобно сузились: разгадал мою игру и теперь недовольно скрестил руки на груди от досады за свою болтливость. - Ну, ты неисправим! – я кое-как успокоился, но дурацкая улыбка гаснуть никак не желала. – Всё в дом, всё в семью? Не, правда – ты действительно хотел этим ключиком откупиться от Совета Старейших? Ллитаэль ничем не выдал смущения, только кончики заострённых ушей слегка покраснели. Конспир-р-ратор херов! Я ж его как облупленного знаю! Опять эта его навязчивая идея найти себе подходящую замену и завязать с путешествиями. Жить себе в тишине и покое, сажать цветочки, получить, наконец, официального «Мастера клинка» да посвящать всё свободное время сестре. Пфе! Скука смертная! И кого он обманывает? Эти твари в Совете, конечно, древние аки мамонт, но отнюдь не такие тугодумы. И ребенку ясно, что два странника куда лучше, чем один. Да и Таэ дома не усидит. Ну, год, ладно – два, и сам же на стенку полезет и будет царапать ухоженными ногтями каштановую дверь Зала Совета с просьбой разрешить вернуться на «Перекрёсток»! - Так он..? - Не-а! Ключ всё ещё у Виктории, – я кивнул в сторону спальни и аккуратно подхватил чашки. Синяя досталась Таэ. Тот привычно бахнул пять ложек сахара, размешал и с удовольствием сделал внушительный глоток. – Кстати, я дал ей обещание помочь. Ей и Астору. Срок – месяц. Сладкий кофе мгновенно окропил белую поверхность столика. Кажется, блондину напиток не в то горло попал. - Кха-кха… - Ну как – зачем? Ты же меня знаешь: за безнадежные дела я не берусь. За невыгодные – тоже. - Кха… - Почему я поверил в искренность её просьбы? Знаешь, дамочка привела на редкость убедительные аргументы. Но это – долгая история. Ты же не торопишься? - Кхе-кхе! - Отлично! Ещё кофе будешь? - Да. Ну, слава демону – прокашлялся, наконец! А то уже рука зачесалась хорошенько ему врезать по спине: не по доброте душевной, а так – для профилактики. Я направился за чайником и банкой и прихватил с холодильника коробку рафинада. Таэ тоскливо заглянул в стремительно пустеющую сахарницу и просто долил туда остатки кофе, размешал и, жмурясь от удовольствия, выпил. - И сколько за сегодня? - Пять, – Таэ довольно облизнулся и нетерпеливо заёрзал в ожидании добавки. А я только и смог, что завистливо присвистнуть. Пять Дверей за один день, да ещё и пришел на своих двоих! М-да, вот что значит века тренировок! - А молотого у тебя нет? – ушастый ещё раз как-то потерянно окинул взглядом обстановку кухни, но любимый напиток появляться из воздуха что-то не спешил. - Конечно, дружище! Для тебя – хоть луну с неба! Тебе как: арабику или робусту, со сгущёнкой или со сливками, пять кусочков сахара или шесть, на штаны или на майку? Уши у Таэ запылали как маков цвет: - Так бы и сказал, что нет! А одежда-то чем тебе не нравится? - Твоё счастье, что она мне НЕ нравится! А то на нашу с тобой закадычную дружбу уже давно бы косо смотрели… Таэ «тонкого» намёка не понял и принялся пристально глазеть на смайлик майки, оттянув её полы вниз. Смайлик оптимизма хозяина не разделил и ответил довольно перекошенной улыбкой. - Ты лучше скажи, – я одним движением ладони смахнул с глянцевой поверхности столика тёмные капли и поставил перед гостем полную чашку и рафинад. И доверительно спросил: – Кто это тебя так? Ушастый замялся и вполне человеческим жестом смачно поскрёб в затылке. Ворох косичек с вплетёнными цветными нитками забавно заколыхался. И что я не отвяжусь, знает и посмешищем быть не нравится. - Сначала я открыл Дверь на другом конце города, чтобы ты не всполошился. В переулке не было ни души, не волнуйся – меня никто не заметил. Только… - Что «только»? – кто ж ему такую жирную хрюшу подложить успел? Ужас… - Да хватит ржать! Я когда в этом городе последний раз был, то знать вообще ходила в белых лосинах и с напудренными париками высотой с гнездо акти*! Ну, я и не знал, что одеть, поэтому был в своём простом охотничьем костюме. О, какие мы, однако, вешним видом озабоченные! Знаем мы этот «простой» костюм – там одной вышивки серебром столько, что можно смело в полнолуние в логово к упырям соваться – кроме головы не найдут куда укусить… - Вышел на центральный проспект, чтобы спросить дорогу, – Таэ распробовал новую порцию, поморщился и докинул ещё пару искристых кубиков. - Адрес-то твой я помню, а вот где это… Названия улиц тоже ведь поменяли! Здесь, кстати, раньше вообще был приличный еловый лес! Не пойму, что его больше возмущает: такое людское непостоянство или безвозвратно утерянный для ёжиков и белочек бор? - А прохожие только шарахались! Но ведь заклятье действовало, простолюдины меня точно понимали! Потом я заметил, как за мной увязались две юные девы. Их голоса были подобны первой песни жаворонков молодой весной, а тонкие станы… - Давай ближе к теме, Казанова! Ну, весь в покойного папашку: тот раз за разом не столько в разведку, сколько по «юным девам». Наслышан о «подвигах» отца Ллитаэля и весьма! У моего компаньона же, слава демону, не так всё запущено, но иногда переклинивает прилично: перескоки из режима «все окружающие - дерьмо» в «рыцарь для прекрасной незнакомки» при мне несколько раз случались. И вправить мозг горе-защитнику обратно удалось тогда с превеликим трудом. - Юные девы осмелились заговорить первыми. Они сказали, что… как там… - Таэ нахмурился, припоминая незнакомые слова: - «Косплеить Леголаса уже не модно», вот! Понятия не имею, кто такой Леголас, и что значит «косплеить», но раз имя сего досточтимого эльфа сумело сохраниться в тлене веков, то он, верно, был героем из героев даже среди вашего народа! Ллитаэль выглядел польщённым и таким довольным! Ну, вот как, как ему объяснить-то? А, ладно, что лишний раз расстраивать компаньона. - Ну, вот. А потом девы согласились помочь мне с подобающим облачением и сопроводили на… э… «шопинх». И на проспекте, кстати, большинство отроков облачались так же! Так что не вижу поводов для смеха! Таэ надулся, как мышь на крупу. А, ладно – на этот раз с маскировкой пронесло, и отлично! - В следующий раз, - я с удовольствием допил последние капли, - просто спроси у меня, если соберёшься наведаться в гости. И насчёт одежды в том числе. Ладно? Ллитаэль сыто потянулся и благодушно кивнул. На кухонном столике не осталось ни крупинки сахара. Хорошо, что я успел восстановить свой НЗ – новая баночка сгущёнки спрятана надёжно. Точно – чуть не забыл! - И кстати: добро пожаловать! ***** Уже через полчаса с избавленной от всего сладкого кухни мы перебрались в кабинет. В комнате было непривычно свежо и прохладно, но особенно раздражал насильно наведённый порядок на письменном столе. Совершенно разные наброски и чертежи были педантично сложены в одну высокую стопку. Не, так не годится! Бесит просто, когда кто-то так бесцеремонно копается в моих вещах! Я принялся раскладывать зарисовки в одной мне понятной рабочей последовательности под душераздирающий скрип диванчика, на котором пытался улечься Таэ. Получалось у него не очень: то три раза кряду перевернётся с боку на бок, подгибая ноги, то пледом никак толком укрыться не может – то голова, то пятки остаются торчать наружу. - Ррр! Как ты вообще спишь на этом убожестве?! Ужасное ложе! Ага, на лапнике в лесу ему дрыхнуть нравится, а на моём диване неудобно, значит! - А это особенный диван, - поведал я трагическим шёпотом, не отрываясь от архиважного дела – копания в верхнем ящике стола в поисках любимого пера и тёмно-синей туши. – Он заколдованный жутким древним проклятьем и признаёт только хозяина! А всех остальных заставляет ворочаться до потери пульса, а после – коварно душит во сне подушкой! Бу-ха-ха! Ллитаэль только поморщился от моей неуклюжей попытки пошутить: - Оно и видно – с какой стороны не прилягу, постоянно под боком оказывается эта мерзкая ржавая пружина! Я только хмыкнул и извлёк, наконец, под холодный свет настольной лампы необходимые инструменты для новой карты. И, разумеется, чистый лист лучшей бумаги - плотная и такая шершавая на ощупь, а кипельная белизна режет взгляд и словно сама просится под хитросплетение чернильной паутины чужих берегов. Мой подарочек расположился тут же: серебряную трубочку с аукциона я еле дыша переломил пополам, искрошив герб Ниака на алом сургуче. В разнокалиберных блестящих крошках уже не угадывается ни круг из крохотных звёздочек, ни символическое изображение фонтана. И с превеликой аккуратностью развернул копию карты, сотворённую величайшим мастером среди странников. Тончайшая чуть пожелтевшая веленевая бумага, сочный индиго чернил и множество танцующих изящных линий, выведенных так умело, с такой любовью! Да, лишний раз убеждаюсь, что прозвище своё получил зря – куда моим грубым копиям до такого произведения искусства! Какая скрупулёзность, и все названия и обозначения гармонично разбросаны по поверхности бумаги, составляя свой, ни на что не похожий рисунок. И неизменная подпись мастера в правом углу: идеально ровные буквы со множеством завитушек и стилизованное изображение жаворонка: «Илон Кулон». Очень такого ехидного жаворонка… Или это мне только показалось? Птичка крепко вцепилась излишне длинными когтистыми пальчиками в очередную вычурную завитушку и слегка расправила крылья, словно вот-вот взлетит. Превосходная копия, собственноручно изготовленная гениальным картографом и непревзойдённым путешественником! Большая удача, что я сумел её заполучить! На листе вокруг привычного указателя север-юг пляшущими от нетерпения буквами значится: Боррея. Нет, о таком мирке я ни сном, ни духом. И сомневаюсь, что хоть кто-то из моих знакомых там был или хоть краем уха слышал имя этого мира. Но этого и следовало ожидать от мастера – он за свою долгую жизнь открыл пути в такое количество новых мест, что остаётся лишь в восхищении развести руками: мне такие подвиги не грозят! Всё, что я теперь могу: с упорством и щепетильностью картографического маньяка собирать по кусочкам эту бесконечную мозаику из оставленных в разных уголках обитаемых миров осколков чужого гения… - …Вот так-то! Поэтому завтра нам нужно в полдень уже быть на «Перекрёстке», иначе Хильда мне голову открутит. И это не фигура речи! - Что? – я поднял рассеянный взгляд на Ллитаэля, обмотавшегося пледом аки древняя мумия бинтами и сосредоточенно расплетающего воронье гнездо из разноцветных косичек. Хотя по возрасту он ту мумию легко переплюнет… - Для особо глухих повторяю – завтра на «Перекрёстке» нас будет ждать Хильда собственной персоной. Поскольку вчера тебя не было, я в одиночку принял у неё заказ, – последнее слово эльф прошипел сквозь стиснутые зубы с такой злобой, что сомнений не осталось: принцесска его, как минимум, пытала. И, судя по отсутствию лубков поверх переломов или лишних отверстий в организме, морально. - И зачем? - Что «зачем»? Зачем я опять с ней связался, или за чем на этот раз пойдём? - Я не бабка-гадалка, но про второе и так догадываюсь. А вот какого лешего ты поддался на её уговоры?! В первый раз мы помогли шайке разбойников её похитить, - я начал медленно загибать пальцы, перечисляя все те злоключения, которые не обошли нас стороной благодаря одной истеричке голубых кровей, - так бедолаги не только отказались делиться выкупом, но и запросили моральную компенсацию! Таэ в кои-то веки не спорил, а лишь сокрушённо вздыхал, не прекращая неловкими пальцами выдирать из шевелюры нитки. - Потом – выступали на рыцарском турнире, дабы, загрызи меня Гхор-Тар, помочь выявить «достойнейшего из достойных»! В лесу две недели кружили, изображая охочее до костлявых принцесс чудовище! Даже заезжим цирком и посольством из соседней державы уже были! И что в результате? Насколько я знаю, сплавить её замуж по сей день никому не удалось. Так что больше с Хильдой, - я красноречиво потряс в воздухе получившимся кукишем, - никаких дел иметь не желаю! Таэ опустил глаза в пол и попробовал объяснить свою очередную извращённую попытку суицида посредством общения с одним разодетым в розовое субъектом: - Десять. - Что «десять»? - Десять обычных оплат. Каждому и золотом. Плюс дорожные, а при удачном выполнении – любое сокровище из королевской казны на наш выбор. Да, куш по всем меркам солидный! Ох, как алчно блестят эти холодные серые глаза. М-да, не замечал я раньше в нем такого сребролюбия! Ну, в данном случае – златолюбия. Заманчиво, слов нет, как заманчиво. Но что-то уж больно Таэ гладко стелет… Я скрипнул зубами и уточнил: - И что на сей раз понадобилось её светлости? - Да ничего особенного, - нарочито беспечно продолжил уговоры Ллитаэль. Почувствовал, стервец, что крючок я уже почти заглотил. – Обычный дракон. Моя челюсть чуть со звоном не встретилась со столешницей. Ни хера себе! - ДРАКОН?! Ну ты… ну вы… Да это… Совсем рехнулись, придурки!? – дар речи, в том числе и нецензурной, наконец, ко мне вернулся. - Не-а, - неожиданно уверенно и твёрдо возразил Таэ, будто этого самого дракона оставил внизу привязанным за кожаный поводок к залапанной металлической ручке двери подъезда. – У меня уже есть одна идейка, как это дело провернуть! Только без твоей помощи будет немного труднее… - Идейка?! Немного? – недоверчиво хмыкнул я, возвращаясь к изучению карты Кулона. - Ну, ладно – намного труднее! Доволен? Не хочешь сразу выкладывать все карты на стол, друг? Нет, не алчность. Азарт от края и до края плескался в пепельных глазах эльфа. Я задумчиво окунул стальное перо в массивную стеклянную чернильницу. Густо синяя, почти чёрная слеза задрожала на кончике и упала обратно. Дракон, значит? Да, помню, как Хильда недавно жаловалась, что в их королевстве в последнее время пропали все драконы. А вот её мнение по этому поводу я тогда плавно пропустил мимо ушей, в тайне злорадствуя и поддакивая в нужных местах монолога, чтобы, упаси демон, дамочка не заметила моей невнимательности по отношению к её персоне! Тьфу! Да на месте чешуйчатых я бы уже давно даже пешком зимой на север мигрировал от этих избалованных, высокомерных и истеричных принцесс. Не исключено, что мудрые ящеры так и поступили… - Но второго обещания за раз я дать не смогу. Поэтому ничего не гарантирую… Таэ победно улыбнулся и затараторил: - Вот и ладно! Значит, завтра отправляемся! И Викторию с Астором захватим! Ты же при ней сможешь открывать Двери в любой момент. А мальчишку, пока не поправится, оставим на «Перекрёстке»… Я лишь недоверчиво приподнял брови, но вслух критиковать план ушастого не стал. Завтра же, как только мы переступим порог таверны, нас будет ждать толпа алчных головорезов. И это в лучшем случае! Но у меня тоже на этот случай есть одна «идейка». Таэ заметил, как я нехорошо ухмыльнулся собственным мыслям, но большего от меня не дождался и завалился спать. Диванчик последний раз жалобно скрипнул под поджарым эльфом, и всё затихло. Вскоре дыхание Ллитаэля стало ровным и глубоким, да легко шуршало перо по бумаге, создавая из пустоты целый новый мир… И кто-то не в меру любопытный шумно сопел под дверью и топтался у замочной скважины. Дадут мне уже сегодня спокойно поработать?! Я рывком приподнялся из-за письменного стола, и резко распахнул дверь, стараясь не топать, как стадо разъяренных слонов. Хотя Таэ сейчас и пушечный выстрел не поднимет, слишком уж компаньон выдохся. - Вики, какого ..? – я осёкся на полуслове, потому что на меня с испугом и любопытством смотрели доверчивые голубые глаза. Слишком открытый взгляд и ни тени злобы, но та же, что и у сестры бездонная лазурь. - Астор? Ты что тут делаешь? Марш в кровать! - Вы кто? – мальчишка не шелохнулся, только неловко одёрнул полы клетчатой рубашки. - В каком смысле – кто? Я – хозяин этой квартиры, а ты и Виктория сейчас у меня… хм… в гостях. Астор преступил с ноги на ногу – такое объяснение его явно не удовлетворило: - Вы новый хахаль Вики? - Кто?! Сказать, что я удивился – это всё равно, что деликатно промолчать! Мать твою волшебницу! Они все что, сговорились? Хотят, чтобы я за один вечер слетел с катушек и отправился в дурку пускать слюни и играть на губе? - Н-нет. Ты с чего так решил? - Мы последнее время жили у разных знакомых Вики. И они мне очень не нравились, – доверительно поведал мальчишка. Интересно даже, сколько таких «знакомых» Астор уже перевидал? Зато теперь хоть ясно, откуда у этих родственничков такая бесцеремонность – всё время на новом месте, значит? Мальчишка попытался заглянуть внутрь кабинета, но я молча загородил ему дорогу. - Можно? Меня, кстати, Астор зовут! Малец гордо выпрямился, выпростал худую ручку из слишком длинного рукава и протянул мне ладошку. Я чуть наклонился и неловко пожал горячую детскую руку. Похоже, температура ещё есть, а он стоит тут босой! - А где Виктория? Она же вроде с тобой сидела… - В душе, – Астор равнодушно пожал плечами, и я тоже, наконец, обратил внимание на приглушённые звуки льющейся воды. - Так можно войти? Хех, как будто тот факт, что мы только что официально познакомились, что-то меняет? - Проходи. Я посторонился, и Астор бодро прошлёпал прямо к стене с картами, словно совсем не замечая спящего по соседству эльфа. Мальчишка заворожённо затих и принялся рассматривать сотни сотен неведомых стран и континентов, уместившихся на одной обшарпанной стене. Даже привстал на цыпочках и стал водить пальчиком по тёмной извилине какой-то полноводной реки. Хм, да это одна из моих самых первых карт – Африка! Чёрный континент всегда манил меня своей непохожестью и каким-то шаманским колдовством красоты тамошней природы. Африка, «ухо слона»… Рядом изумрудными чернилами на пожелтевшей бумаге – Шиасса, родина Пшисса. За ней – Северная Америка, а на Аляску немного накладывается уголок подробного плана катакомб под Ниаком. И ещё страны, и ещё… Да, зрелище занятное. Но для меня это далеко не всё. В огромных городах и мелких деревеньках, посреди пустыни и в дремучем лесу, на берегу ручья и даже на океанских просторах звездной россыпью сияют Двери! Сосчитать их так же сложно, как настоящие звёзды ясной морозной ночью на Млечном пути. И светят они по-разному: самые яркие так и бросаются в глаза, манят, просят отворить их, пока свет не потух, и хоть одним глазком заглянуть, что же там – по ту сторону. Большинство же слабо мерцают, подмигивают – мы согласны подождать, пока ты придёшь, мы терпеливы… Вот и вдоль реки, так заинтересовавшей ребёнка, расположилась одна. Хм, такое странное, блёкло-серое мерцание, ну-ка… А, вот: точно такая же раскалённая точка разместилась в торговом квартале Приозёрья – крупного северного города княжества Аллиота. Портняжная улица вроде. Вот местные подмастерья «обрадуются», если к ним попадёт обычный африканский рыбачок оттенка гуталина! А немчик тем временем уверенно повторил все изгибы русла и слегка притормозил, задумавшись о чём-то своем. Его тонкий палец точно прижал слабо трепыхнувшегося светлячка двери. Неужели он тоже?.. А, нет – Астор тут же переключил своё внимание на схему Московского метрополитена. Точно – просто показалось. Картографы среди странников встречаются чрезвычайно редко: кроме вашего покорного слуги этим даром в полной мере обладал лишь Илон Кулон. Не, особо яркие вспышки может заметить и обычный странник. Такое даже Таэ пару раз при мне демонстрировал. Но вот чтобы увидеть всю картину целиком, а не отдельные особо яркие мазки на холсте, лично мне потребовалось почти семь лет упорных тренировок и тысячи испорченных набросков. Уж не знаю почему, но особенно хорошо я нахожу действующие Двери на тех планах, которые сделаны моей рукой. Может, свою роль тут сыграло простое самовнушение? Я оставил ребенка и дальше робко прикасаться к другим мирам, пусть пока и через бумагу. Но это – очень призрачный и хрупкий барьер. Рано или поздно, несмотря на все старания Виктории, его неумолимо потянет туда. И уж поверь Картографу, мальчик, проще будет своими руками вынуть трепещущую от предвкушения душу и разбить на тысячи осколков мельче песчинки, чем перебороть соблазн… Не знаю, что за игру эти немцы затеяли и что им от меня действительно нужно, но раз так настойчиво предлагают, то почему бы и нет? Я сыграю с вами, раз так просите, но правила навязывать не позволю! Ещё черта – и на бумаге выросла неприступная круча. Вот здесь тысячи скалистых игл, к которым веками ластятся пенные волны, застывая искристой солью слёз на холодном безразличном граните. Лёгкое касание пера – и на севере сквозь молочно-белую пургу показались бескрайние снежные пустыни. Только небо, снег и ветер. И ни одного следа не оставит здесь ни зверь, ни человек на девственно-чистом полотне. Тут же хрустальной снежинкой на ещё не просохших чернилах юго-западных степей блеснул еле живой огонёк. А может, я поторопился, и тут появится цепочка глубоких следов на снежных тропинках далёких миров, а? ***** POV Виктории. Тугие струйки тёплой воды приятно гладят меня по спине, будто уговаривают успокоиться, расслабиться хоть на минутку и уносят прочь все надуманные и реальные страхи, отчаяние последних дней. Как хорошо вот так стоять под ласковым водопадом в надёжно запертой и от людей, и от странников ванной. Иллюзия безопасности… Ручку двери одновременно подпирает швабра и стул, а по всем углам, и даже вокруг решетки вентиляции – зачарованные булавки. Но остановить горячие слёзы никак не выходит. Три дня, почти три дня я металась, как зверь в горящей клетке, царапала сама себя и просто погибала. Астор пропал… После очередного скандала с моим бойфрендом, который не постеснялся даже при братишке наотмашь ударить меня по лицу, Астор просто накинул мою куртку поверх пижамы и убежал в ночь, в дождь. Я кричала в настежь распахнутую дверь до хрипоты, плакала, просила вернуться. Но темнота за порогом молчала. Оставалось лишь одно: тоже убежать вслед за братом… Ключ Асмодея нещадно жёг ладонь, но как компас всегда смотрит на север, так и ключ точно указывал путь, по которому от бесконечных скандалов и неустроенности убежал Астор. И вёл след точно на «Перекрёсток»… Как же давно это было? Лет девять тому назад? Точно, девять лет и почти четыре месяца, когда я впервые пришла в эту невозможную таверну, затерянную вне времени и между всеми известными мирами. Но тогда я была не одна. Рядом всегда был он. ………… Десятки всевозможных существ, будто только что выбравшихся из моих самых жутких и душных кошмаров, празднуют, спорят, громко гогочут и даже дерутся по соседству. А я и через Двери-то проходить без посторонней помощи не могу! Глупая, тощая пятнадцатилетняя девчонка с большими испуганными глазами на бледном лице и острыми коленками. Что я здесь забыла, зачем пришла? Но тогда меня, казалось, ни в этом, ни в чужих мирах испугать не могло, ведь рядом был он. Просто позвал, просто протянул руку и улыбнулся, и я пошла. Потому что он отличался от окружающих так же, как свет полярной звезды от тухлого блеска болотных светлячков. Все вокруг лишь бесполезные насекомые: ткни пальцем – и останется лишь вонючая липкая клякса. А света уже не будет. Его же сияние будет всегда, даже когда я погасну! И вот мы сидим за столиком, пьём вино, терпкое и слишком сладкое, и молчим. Ровно горят свечи в странных бутылках – напротив меня высокая с тонким горлышком и немного мутным стеклом. Напротив него – странной формы, больше похожая на амфору, и синего стекла, отбрасывающая на такое родное лицо мертвенные блики. А внутри – куцый огарок: горит жарко, но осталось ему недолго. - Почему ты хмуришься? Не волнуйся, пока догорит, мы успеем допить! Я приветственно подняла бокал, но ответа не добилась. Ну же – улыбайся! Я не знаю, где ты путешествуешь, пока меня нет рядом, да и не хочу знать. Ответ мне точно не понравится, а заставлять тебя лгать… Нет, просто улыбайся, это всё, чего я сейчас хочу, ради чего живу последний год! - Вики, послушай… - Ну же! Выпей со мной! Здесь так весело! – я неуклюже попыталась подлить ему ещё этого ужасного напитка, но уже успела захмелеть – и рука дрогнула. Кровавая лужа растеклась по тщательно отскоблённому дереву. И принялась пьяненько хихикать и шутливо извиняться. - Вики, хватит! Нет, он не кричал: не только на меня, никогда не видела, чтобы он повышал голос хоть на кого-нибудь. Просто попросил, а я уже чувствую себя нашкодившим котёнком и готова сама тыкаться носом в нечаянно сотворённую лужу. - Послушай хоть секунду внимательно, Вики! Я замерла и кивнула, изображая само послушание. Но тихонько хихикала, прикрывая рот ладонью. - Тот ключ, что я тебе отдал… Никто, понимаешь, никто не должен о нём знать! Ты поняла? - Угу, – голова словно набита ватой, а этот бархатный голос так убаюкивает… - Теперь вот ещё что. Видишь вон ту компашку у стены? За большим столом что-то шумно отмечали пятеро людей и нелюдей. Я опять резко кивнула, как безвольная марионетка, у которой молодой и не слишком умелый кукловод. - Видишь вон того улыбчивого парня в бордовом свитере? Который сидит слева от ящера? Ну же, соберись! Его многие зовут Картографом. Так вот, если тебе когда-нибудь некуда будет возвращаться и понадобится помощь, то обратись к нему. Он не откажет, поняла? Молодец. Теперь вон тот хмурый мужик, который курит в одиночестве. Это Охотник. Если тебе кто-то будет угрожать, то скажешь ему, что ты от меня. И угрожать станет некому. Он улыбнулся, наконец, улыбнулся! Но не так, как обычно: устало, с плохо скрываемой болью. Что же не так? Может, я что-то сделала неправильно? - Теперь вон тот рыжий у барной стойки – Алхимик. Если вдруг кто-то попытается отобрать ключ, именно отобрать, то попросишь его. Он сумеет уничтожить то, что открывает все двери. И последний. Видишь того носатого? Да хватит смеяться! Вики, ну, честное слово, ты себя иногда ведешь, как дитя малое! Я лишь громче захихикала, заливаясь румянцем и показала ему язык! - Ну да, очень по-взрослому! Короче, он – Нумизмат. Если тебе когда-нибудь даже хлеба не на что станет купить, то обратись к нему – за парнем солидный должок… И зачем он сейчас всё это говорит? Как будто в этот раз собирается пропутешествовать дольше, чем обычно. Внутри от этой мысли всё похолодело… - Нет! Ты же не прощаешься сейчас? Ты ведь обещал, обещал, что останешься минимум на неделю! Обещал! - Вики, послушай… - Нет! Не хочу ничего слышать! Обманщик! Врун! Брехло! Он помрачнел и молча приподнялся со стула. Сердце ушло в пятки от осознания того, что я сейчас сделала. Как я могла назвать его вруном? Только не сердись, пожалуйста… Я тоже поднялась со своего места, но не успела и моргнуть, как он подошёл и молча меня обнял. Сердце словно остановилось – всё правильно, он действительно прощается… Нет!!! - Вики, - горячий шёпот раздавался прямо у моего уха. Щекотно же, глупый. - Послушай, пожалуйста, что я тебе сейчас скажу… Я напряглась как натянутая струна и вся обратилась в слух. - Когда я был маленький, а было это, уж поверь, давным-давно, мне подарили мозаику. Тысячи осколков, бывших некогда единым целым. Я раз за разом пробовал её собрать, но так и не смог. Многие кусочки потерялись, другие были забыты в коробке на шкафу и покрылись вековой пылью. Но недавно я почему-то вспомнил об этом подарке. И представляешь – сумел собрать! И даже понял, что там было изображено! Здорово, правда? Он отстранился и схватил меня за плечи. Вновь стало холодно и одиноко. В его чёрных при тусклом свете глазах плясали лукавые огоньки. Он выглядел таким счастливым… И чему радуется? - Пфе! Я то думала, что ты что-то важное сказать хочешь! Дурак! - И правда: какой же я обманщик! Так не оправдать твоих ожиданий! И снова улыбка – теперь уже та самая, чистая и искренняя! Нет, это я глупая! Теперь-то всё точно будет хорошо! Я точно знаю, ты ведь рядом… ……….. С того времени минуло уже девять лет, а ты всё не возвращаешься! Почему, почему ты тогда меня бросил?! Я ведь ждала все эти годы! И сейчас жду! Закрываю глаза – и, кажется, что дверь в мою комнату засияет золотом, как тогда: в первую нашу встречу, и появишься ты: растрёпанный, запыхавшийся, весь в пыли и грязи, пусть даже опять раненный, но живой! Что же ты тогда хотел этим сказать? Достаточно ли я уже выросла, чтобы составить эту мозаику из намёков в единое целое? Или всё это было лишь очередной твоей игрой? Я помню, ты всегда очень любил играть с людьми слабее и глупее тебя, с усмешкой делал их пешками в большой игре жизни. А я тоже пешка, да? Не можешь ответить? Ну что ж, в таком случае я сыграю! Сыграю до самого конца! И приму твои правила, чтобы узнать, куда же ты пропал – великий странник с огромными странностями – Илон Кулон? ____________________________________________________________________ *Акти – воробьи-эндемики с родины Ллитаэля. Самые обычные воробьи величиной с самого обычного гуся. Ну, вот совершенно непримечательные птахи...